В лечебнице всегда было мало пациентов, но с наступлением новой эры и открытием новой муниципальной психиатрической больницы число их стало сокращаться еще быстрее. Великие полководцы и изобретатели, бродившие по палате, покидали ее один за другим. Бодрое пение, некогда звучавшее для слушателей, превратилось в странную, одинокую мелодию, особенно жуткую по ночам, когда завывал ветер. Два-три санитара просто бежали, бросив работу. Остался лишь один, в возрасте уже за пятьдесят, заботившийся об оставшихся трех пациентах, никем не охраняемых. Кроме санитара, были там студентка медицинского факультета, выполнявшая также обязанности горничной, и жена директора, так что всего в лечебнице находились семь человек. Но эта маленькая группа была не в состоянии обеспечить покой пустынного холма.
Когда эта атмосфера (напоминавшая доктору Акадзаве о запертых окнах, покрытых паутиной и душными, заплесневелыми циновками татами) стала ощутимее, доктор вынужден был признать, что находится на грани. Однажды он, задумавшись, выдернул слишком много молодых побегов, ухаживая за деревом бонсай недавним своим увлечением. А во время обхода совершил безответственный поступок в запале крикнул своим пациентам: «Вы идиоты! Вам нужны новые мозги!» К счастью, в тот момент пациенты находились в невменяемом состоянии и никак не отреагировали. Санитар и горничная, ставшие свидетелями этой сцены, были обеспокоены скорее директором, чем пациентами, и, переглянувшись, поморщились. Но пациенты внезапно закрыли рты и отшатнулись, глядя на доктора, будто поняли, что же все-таки он сказал.
Когда число пациентов сократилось до трех, их для удобства переместили в комнаты 1, 2 и 3, ближайшие к главному зданию. Все трое были мужчинами средних лет. Их, конечно, как-то на самом деле звали, но в лечебнице использовались прозвища. Человек в первой комнате именовался «Тук-тук». Все дни он проводил, стоя у окна комнаты. Глядя на ряды машин, едущих в крематорий, и воронов на телеграфном столбе, Тук-тук без остановки пинал босой правой ногой дверную панель, так что татами под окном, где он стоял, было стерто от беспрерывного шарканья. Ворсинки циновки стояли торчком, напоминая внутренности ступки фармацевта.
Мужчину во второй комнате звали «Дива». Этот бородатый человек день и ночь, облачившись в женское кимоно, распевал некогда популярные песни, которые, должно быть, помнил с тех пор, когда его рассудок еще не помутился. Затем он сам себе аплодировал и просил спеть на бис, но, не бисировал, а громко хохотал.
Человека в третьей комнате назвали «Раненым». В действительности он ранен не был, но уверял, что получил серьезные травмы. Все его лицо было обмотано бинтами, и он целыми днями лежал на спине, уверяя, что нуждается в полном покое. Всякий раз, как санитар приближался к нему, он кричал и яростно сопротивлялся прикосновению посторонних к его ранам. Слушался он лишь директора, время от времени менявшего повязки для поддержания гигиены.
Все три пациента были беззлобными людьми, целыми днями предававшимися своим занятиям в тесных стенах лечебницы Акадзавы, не беспокоясь о будущем. Но время шло, заботились о них все хуже и хуже, падало и качество еды, так что темное облако отбросило свою тень на дух и облик даже этой беспечной троицы. Пациенты столкнулись с растущими финансовыми проблемами директора, и атмосфера лечебницы потемнела и закружилась, подобно ветру, точно отражая настроение всех обитателей. Ветер становился все сильнее и жестче, пока, наконец, не поднялся вихрем, сурово толкавшим лечебницу Акадзавы к краю пропасти.
***
Случилось это жарким душным утром. По некой причине бесконечный поток машин направлялся в крематорий, поднимая на холме пыль.
Старый санитар Укити Тораяма встал в шесть, как и каждое утро. Ковыряя зубочисткой во рту, он направился по коридору к палате, но, пораженный, остановился, заметив, что задняя дверь деревянного забора в углу прогулочного двора распахнута.
Позвольте пояснить. Лечебница Акадзавы имела территорию площадью более пятисот пятидесяти цубо и была окружена высоким деревянным забором. В пределах этой территории сто пятьдесят цубо занимал прогулочный двор, огражденный с трех сторон. С одной стороны стояло главное здание, где располагались приемный покой, аптека, комнаты директора, его жены и других служащих. С другой стороны двора палата в форме буквы «V». Оставшаяся сторона двора непосредственно ограждена деревянным забором. Деревянная дверь, находившаяся рядом с палатой, открывалась прямо в лесные заросли снаружи. Эта дверь, ведущая к игровой площадке для душевнобольных, в отличие от задних дверей главного здания или парадного входа, всегда была плотно закрыта. Директор использовал ее, выходя иногда прогуляться по лесу, так что, подбежав к двери, санитар Укити Тораяма подумал, что директор, должно быть, ушел. «Опрометчиво с его стороны оставить столь важную дверь открытой, отлучившись даже на минуту», подумал Укити Тораяме, когда он, подойдя к двери, с тревогой выглянул за забор.
Ни души.
Птицы на вершинах деревьев пели свою утреннюю песню. И тут Укити осознал нечто очень неожиданное, заставившее его вытащить изо рта зубочистку.
В это утро он еще не слышал сопрано Дивы, хотя тот всегда начинал рано. Голоса Дивы не было слышно. Не слышал он и постоянного, громкого шума Тук-Тука. Одинокий двор был совершенно безмолвен. Пугающе одинокое место словно вымерло под утренним солнцем. Стояла полная тишина. Единственным шумом, какой можно расслышать, был тихий, медленный, постепенно ускоряющийся стук сердца Укити.
Это... катастрофа!.. прошептал Укити Тораяма. Он заметно побледнел, сгорбился и бросился в палату.
Стук-стук. Хлоп-хлоп. Какое-то время слышался шум от распахиваемых и захлопываемых дверей, сопровождавшийся дрожащим бормотанием: «До-доктор... это ужасно...» Укити начал с четвертой комнаты и двинулся к первой, затем выбежал в коридор и, громко крича, бросился к главному зданию, где все еще спали.
У нас беда! Это ужасно Все пациенты сбежали...
Люди в главном здании были потрясены, и шум начался и там.
Где доктор, где?
В спальне. Разбудите его.
Его нет в спальне.
Нет?
В любом случае, пациенты сбежали.
А другие комнаты?
Их нет ни в одной.
Разбудите же доктора...
Но я не могу его найти.
Наконец, санитар Укити Тораяма, госпожа Акадзава и горничная, обе не вполне одетые, выбежали во двор.
Положение дел было очевидно.
Укити со спутницами выскочили наружу, в заросли. Растрепанные, испуганные, они и с утроенным тщанием принялись за поиски. Но душевнобольных нигде не было. В итоге группа снова собралась перед задней калиткой.
Но где же доктор?.. с тревогой спросила горничная.
Удивленные шумом, на верхушках деревьев зловеще закричали вороны. Колени Укити задрожали, он понятия не имел, что делать. А затем он увидел что-то у себя под ногами.
Ой. Что это?.. вскрикнул он и нагнулся. Со стороны лечебницы о дверь было разбито нечто вроде пивной бутылки. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это одна из стеклянных бутылок с дезодорантом из туалета в палате. Среди осколков стекла тут и там виднелись пятна темно-красной жидкости. Горничная взвизгнула.
Торияма, посмотри, похоже, что-то тащили по земле?
Госпожа Акадзава указала на неясные следы, тянувшиеся в сторону палаты, будто туда что-то волокли. Их сопровождали темно-красные капли...
Все трое ахнули и двинулись вдоль следов. Идя вдоль деревянного забора, они достигли туалета с входом снаружи палаты. Внутри был цементный пол, не покрытый циновками. Заглянув туда, все трое застыли от страха на месте, а потом закричали.
Весь грязный пол залило море крови. По центру этой кровавой лужи лежало скрюченное тело директора Акадзавы, все еще одетого в пижаму. Кровь текла из ужасных ран на лице и голове вероятно, нанесенных осколком, холодно сверкавшим посреди лужи крови. Но уж совсем непереносимым это зрелище делала огромная дыра в его голове, уходившая посреди лба глубоко в череп, откуда был полностью извлечен мозг. Мозг унесли, следов мозгового вещества поблизости не было видно...
2
Старший полицейский сыщик, посланный из участка в городе М. сразу по получении экстренного сообщения, прибыл со своими подчиненными всего через двадцать минут.
Сыщика звали лейтенант Есиока, и он, выслушав краткий рассказ взволнованного Укити Токиямы, разослал подчиненных во всех направлениях с приказом найти и задержать сбежавших безумцев.
Вскоре прибыли представители прокуратуры, и незамедлительно начался осмотр окрестностей и предварительные допросы следственным судьей. Укити, госпожа Акадзава и горничная говорили очень сбивчиво. Поначалу полицейских раздражали их непоследовательные показания, но, когда те понемногу успокоились, удалось с помощью некоторых наводящих вопросов получить ответы о зловещей атмосфере, вызванной текущим финансовым положением лечебницы Акадзавы, агрессивном поведении директора в последнее время и особенностях троих душевнобольных.
Тем временем судмедэксперт выяснил время смерти в районе четырех утра. В тот момент все еще спали, и никто ничего не слышал. Полиция узнала, что директор всегда вставал рано, часто занимался физическими упражнениями или выходил прогуляться в пижаме.
По завершении предварительного следствия прокурор сказал лейтенанту:
В любом случае, мы знаем, в чем мотив этого преступления. Вопрос в том, совершили ли его все трое безумцев вместе либо только один из них, и по отдельности ли они покинули больницу, заметив открытую дверь. Кстати, сколько полицейских вы послали схватить их?
У меня в распоряжении пятеро.
Пятеро? Прокурор поморщился. Есть новости?
Пока нет.
Конечно нет. Пятерых не хватит. У нас трое сбежавших сумасшедших. Быть может, они прячутся... произнес прокурор, но потом задумался о чем-то ужасном. Его лицо заметно напряглось. Он продолжил: Да, дело не только в том, сможем ли мы их поймать. Это ужасно. Подумайте, убийцы безумны. Их трое. Но они не просто сумасшедшие, сейчас они в неистовстве, и подумать страшно, что они могут натворить.
Верно. К обсуждению присоединился смертельно бледный следственный судья. Если они доберутся до города, где столько женщин и девочек, кто знает, что произойдет?
Это ужасно, дрожащим голосом закончил прокурор и повернулся к полицейскому сыщику. Нельзя терять времени. Скорей звоните и зовите подкрепление. И надо сообщить во все участки города...
В глазах у лейтенанта Есиоки потемнело, и он бросился к телефону в главном здании.
Новости с места преступления были переданы в полицейское управление, а оттуда во все участки города. Наступившее напряжение, казалось, передалось даже телефонным проводам, по которым распространилась информация. Нетерпение, переходящее в панику, накалило атмосферу во временной штаб-квартире следствия.
Прибывшее вскоре подкрепление разделили на две группы. Одну отправили в город, а другую на обыск зарослей на холме вокруг лечебницы.
Но хороших новостей не поступало. Нервы у всех были на пределе. Единственным, что хоть как-то облегчало положение, было отсутствие сведений о новых жестоких случаях. Тем не менее время поджимало. Нужно было как можно скорее арестовать этих несчастных, чтобы предотвратить дальнейшие трагедии. Но если эти трое прятались где-то, боясь других людей, их поимка могла стать довольно трудной задачей.
Придя к этому выводу, лейтенант уже не мог усидеть на месте.
Может ли безумец в таком положении спрятаться? Если да, то где? Следовало узнать мнение специалиста.
***
Когда к полудню не последовало никаких новостей о беглецах, а штаб-квартиру следствия перенесли в городское управление, лейтенант, оставив эти хлопоты начальнику, направился в муниципальную психиатрическую больницу на окраине города, с противоположной его стороны относительно лечебницы Акадзавы. Доктор Мацунага ответил на звонок и согласился незамедлительно встретиться.
Они сделали нечто ужасное, не так ли? заметил румяный доктор Мацунага, приглашая лейтенанта сесть. Он уже каким-то образом узнал новости.
Не буду от вас скрывать да.
Вы еще не поймали тех троих?
Пока нет, выложил лейтенант все свои карты и нахмурился. Доктор, где душевнобольные прячутся в такой ситуации? Или они...
Ну... Думаю, в месте, где их не узнают, даже если случайно встретят.
И как они прячутся? Они опасны, нам надо действовать быстро...
Доктор криво улыбнулся и ответил:
Это сложный вопрос. Видите ли, я действительно не могу сказать, детально не обследовав каждого из них. Вообще-то, как правило, такие люди обладают довольно ограниченным мышлением и выражают мало эмоций. Но даже в таком случае они очень разные, и у каждого своя уникальная логика мышления. Если вы позволите мне высказать по этому вопросу личное мнение, в этом случае, мне кажется, не так важно, где они могут спрятаться, как установить, совершено убийство всеми вместе либо только одним из них. Во втором случае убийцу будет найти намного сложнее. Хотя Двое других при таком варианте должны были бы уже вернуться назад, хотя бы просто проголодавшись. Поев, они бы вообще успокоились и были бы совершенно не опасны. Но если они сделали это все вместе... Доктор поерзал на стуле и возбужденно продолжил: Если они сделали это вместе, их побег может привести к ужасающему результату.
Что вы имеете в виду? Лейтенант подался вперед.
Если это преступление совершено одним лицом, едва ли это лицо удастся отыскать невредимым, и именно поэтому, если преступление совершили трое, я опасаюсь за жизнь всех троих.
Не понимаю, о чем вы. Что вы имеете в виду?..
Лицо лейтенанта выразило обеспокоенность.
Видите ли, с усмешкой произнес доктор, до меня доходили только разговоры в аптеке, но, похоже, доктор Акадзава в последнее время вымотался и начал кричать своим пациентам что-то типа «Найдите себе новые мозги».
Да, верно. Это и есть их мотив?!
Пожалуйста, слушайте дальше. Я слышал про это только пару раз, но, несомненно, им сказали «Найдите себе новые мозги», а не просто «Найдите себе мозги». Понимаете, есть некоторая разница между заменой и приобретением нового товара.
Да...
Лейтенант ответил расплывчато, не совсем понимая смысл. Доктор продолжал:
Конечно, можно назвать их слабоумными, но даже слабоумные могут до какой-то степени понимать и рассуждать. Если кому-то говорят, что ему нужно заменить мозги, а ему удалось получить мозг умного человека, что, как вам кажется, он сделает?
Тишина.
Лейтенант не произнес ни слова, поскольку вскочил, потрясенный до глубины души. Дрожащими руками он схватил шляпу и низко поклонился доктору Мацунаге.
Благодарю вас. Я понял, что вы имеете в виду.
Доктор тяжело вздохнул.
Именно. Так что, прошу вас, поймайте этих бедолаг, прежде чем они разобьют себе головы и погибнут. Встав, доктор добавил: Этот случай многому может научить. Всем нам надо быть осторожнее...
3
Покинув психиатрическую больницу, лейтенант Есиока почему-то испытал облегчение. Страх, что сбежавшие пациенты нападут на других людей, сильно ослаб после разъяснений доктора Мацунаги. Три безумца или один из них скорее будут поглощены заменой собственного мозга взятым у доктора Акадзавы, а не нападениями. Тем не менее дело все еще оставалось довольно жутким.
Лейтенант Есиока покрылся холодным потом, ибо на смену прежним опасениям пришли новые боязнь, что безумцы погибнут, прежде чем он успеет отыскать их. Вернувшись в штаб-квартиру, он вновь принял на себя командование, продолжив расследование и поиски сбежавших.
***
Мнение эксперта вскоре подтвердилось, оправдав усилия лейтенанта.
Тем же вечером у крематория они схватили первого из пациентов, Диву. Как и предполагал доктор Мацунага, Дива успокоился и, когда на западе засветился красный закат, печальное сопрано зазвучало из укрытия в зарослях рядом с крематорием. Его услышал полицейский в ярком мундире, который осторожно приблизился и зааплодировал. Дива на мгновение замолк, повисла тишина, но затем он словно с облегчением возобновил свою притягательную песню. Полицейский снова хлопнул в ладоши. На сей раз выход на бис последовал немедленно. Еще хлопок. И еще бис. Наконец, Дива даже засмеялся. Расстояние между ними медленно сокращалось, и поймали беглеца на удивление легко.
Облаченного в женское кимоно Диву доставили в полицейский участок, где воодушевившийся лейтенант немедленно приступил к допросу. Но вскоре стало ясно, что с таким человек может справиться только специалист. Лейтенант опять обратился за помощью к доктору Мацунаге.