Нет не понимаю! Я не понимаю, кому это может понадобиться.
А вот над этим нам и надо подумать, и чем быстрее мы будем думать, тем будет больше шансов выпутаться. Алексей Фёдорович, может быть, ты мне не всё рассказал? Если нет, то сейчас самое время заполнить пробелы в этой истории. Вспомни, кому ты мог перейти дорогу.
Касаемо этого дела я был с тобой полностью откровенен. Просто
Что просто?
Просто всё этото, что происходит в последнее времяэто какое-то наваждение. Алексей врезается пальцами в густую отросшую шевелюру. Сначала парни погибают один за другим, теперь вот и за меня взялисьтолько кто взялся? Злой дух, демон? Ты же знаешь всю историю: все смерти выглядят как нелепые случайности и сейчас не в наших интересах доказывать обратное.
Сейчас в наших интересах разобраться, кто хочет тебя устранить. Это явно не злой демон, а конкретное лицо, или же группа лиц.
Я не знаю! Не знаю! Я на самом деле не знаю! До сих пор я был уверен, что всё это дело рук Глеба, но сейчас у меня словно пелена с глаз упала. Это точно не он! Его голос крепчает, срывается на крик.
Адвокат хватает его запястье маленькой цепкой ручкой украшенной позолоченным хронометром.
Сейчас главное успокоиться. Предупреждён, значит вооружён. При первой же попытке положить тебя в лазарет найди способ связаться со мной. Тогда мы, по крайней мере, будем знать, что наши худшие опасения сбываются. А пока у тебя есть время, думайдумай и вспоминай, кто это может быть. Лучше тебя это сейчас никто не сделает. Некому!
Некому? Алексей вдруг поднимает на адвоката блестящие глаза в которых читается мольба.
Миша, устрой мне срочное свидание с Евой. Пожалуйста, я тебя прошу! он складывает ладони в молитвенном жесте.
Я попробуюпостараюсь, адвокат растерянно пожимает плечами, мол не о том тебе сейчас нужно думать.
Не пробуй, не старайся, устрой! Сам знаешь, времени нет. Миша, ты же знаешь, я в долгу не останусь.
Хорошо, сделаю
***
Стоять! Руки за спину! Лицом к стене!
Остался последний пролёт. Уже через несколько минут он увидит её. Быть может в последний раз. Последние две ночи он не сомкнул глаз, вспоминая и анализируя прошлое, присматриваясь и принюхиваясь к настоящему. Прошлое выдавало только откровенные эпизоды, связанные с Евой и последний взгляд Глеба. Всё остальное дробилось в крошку и перемешивалось, как в калейдоскопе. В настоящем не осталось ничего, кроме страха. Теперь он другими глазами смотрел на всё: на угрюмого соседа Женю, на баландёра, на коридорного вертухая. Теперь он подозревал всех. Все они участвуют в каком-то заговоре, о целях которого в этой тюрьме не знает только он. Он перестал есть, а на прогулках не прохаживался по периметру двора, а сидел на корточках прислонившись спиной к кирпичной стене. Теперь он понимает, насколько это невыносимо жить в неопределённости и страхе, когда время тянется, как клей и каждая секунда только добавляет тебе этого страха. Всё что он хочет сейчас, это поскорее увидеть её. Просто посмотреть в её глаза и успокоиться, как успокаивается ребёнок, наконец-то нашедший свою мать. Он не знает, как встреча с ней может ему помочь, но, каким-то десятым чувством, ощущает, что только она может его вытащить. Только она сможет разобраться в этой истории.
Конвоир заводит его в небольшую комнату с высоким потолком и отштукатуренными белоснежными стенами. В одну из стен комнаты врезано большое окно напротив которого стоит простой табурет и подставка, на которой находится телефон. Точнее это просто трубка для того, чтобы разговаривать с тем, кто находится снаружи аквариума. Единственный зритель, который пришёл посмотреть на одинокую рыбку, сидит с другой стороны окна. Она как всегда сногсшибательна: рыжие волосы зачёсаны назад и убраны в хвостик. Круглые концы деревянных шпилек, которые словно торчат из головы, придают ей вид восточной женщины. Брючный костюм из алого шёлка, стройные ножки лежат одна на другой, длинные острые шпильки и эти глаза. Они пробивают это толстое стекло, и он чувствует проходящий по телу ток. Шею и открытый участок груди закрывает пёстрый газовый шарфик. Зачем? Зачем она закрывается? Он хочет видеть её всю, так максимально, насколько это возможно. Он хочет навсегда запечатлеть этот образ на жёстком диске своей памяти, чтобы он находился там ровно столько, сколько в состоянии работать процессор.
Конвоир расстёгивает наручники.
У вас пятнадцать минут время пошло.
Дверь за спиной закрывается и теперь они одни, если не считать доброго десятка камер, которыми увешана эта комната. Не отрывая от неё глаз, он медленно садится на стул. Голова тянется к стеклу, упирается в него лбом. Она делает зеркальное движение, и её высокий лоб тоже ложится на стекло как раз напротив его лба. Какое-то время они просто сидят, глядя в упор друг на друга. Она первая отлипает от стекла, оставив на нём маленькое пятнышко, берёт трубку, жестом руки предлагает сделать ему тоже самое. Ватная рука подносит трубку к уху.
Привет!
Привет!
Ты сильно похудел! В её глазах неподдельная жалость. Как ты питаешься?
Отлично питаюсь. Кормят как на убой! Он делает упор на последней фразе, в надежде, что она поймёт.
Знаю, Миша рассказывал! Ты главное не переживай, питайся хорошо, здоровье тебе скоро понадобится. Она тепло улыбается.
Думаешь?
Уверена!
Ты такая красивая!
Да ты что? Это что-то новенькое, смеётся она.
Я люблю тебя!
В ответ она рисует невидимое сердечко указательными пальцами.
Я хочу, чтобы ты знала! Это правда, я не шучу!
Давай лучше поговорим о работе. Тебе ведь это интересно?
Нет! Мне плевать на работу, на бизнес, на всё плевать. Для меня в этом мире осталась только ты. Ева, я тебя прошу, сними этот проклятый шарфик.
Она медленно тянет в сторону воздушную материю. Шарфик расплетается, обнажая длинную белую шею и открытое декольте с заветной ложбинкой.
Теперь он понял. Она специально его надела, чтобы снять вот так, здесь. Она протягивает ему этот свежий шмат мяса, только здесь нет кормушки, чтобы его схватить.
Знаешь, я сейчас как тот волк возле кафе. Помнишь?
Конечно, помню.
Не прошло и месяца, как я оказался в этой самой клетке. Как я тебя хочу! Эти слова с хрипом вырываются у него из груди. Раскрытая ладонь хлопает в стекло, по щекам бегут ручьи.
Алёша, тебе сейчас нужно держать себя в руках. Поверь мне, ещё немного и всё наладится.
Дадапрости. Он вытирает слёзы рукавом олимпийки. У меня к тебе ещё одна просьба. Ты мне скажешь это?
Она улыбается, понимая, о чём идёт речь.
Только не в трубку. Я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал это кроме тебя.
А как?
Смотри внимательно.
Она складывает ладони в кольцо, закрывая ими губы и нос, и прижимается к стеклу. Он понимает её намёк, создаёт такое же кольцо вокруг глаз и припадает этим своеобразным перископом к стеклу. Он внимательно смотрит за движением её губ, которые растягиваются и сжимаются старательно вычерчивая нужные слова.
«ТЫ ЛУ-Ч-ШИЙ!»
Он любуется изящным изгибом тонких губ, маленькой родинкой, идеальными волнами, которые образуют вокруг белых зубов розовые дёсна.
Эта немая фраза откликается приятным теплом внизу живота, словно упавшие на его дно пятьдесят грамм французского коньяка.
Она произносит ещё что-то, и он не сразу понимает, что это. Тогда она повторно выводит губами всё ту же фразу.
«Я ТЕБЯ ВЫТАЩУ!»
Теперь он всё понял. Слёзы снова бегут по его щекам.
«Каккак ты собираешься меня вытаскивать» говорит его безнадёжный взгляд. Лучшее, что может случиться, это если Михаил всё-таки добьётся, что его выпустят под залог. Но когда это будет? Времени совсем нет.
Он снова прижимает ладонь к стеклу и пытается через толщу пластика ощутить тепло её бархатной кожи на шее. Рука спускается ниже к груди, пальцы ласкают заветные бугорки.
У вас три минуты! орёт противный голос откуда-то сверху.
Прощай Ева!
До свиданья! Мы скоро увидимся! Ты же всё понял?
Он молчит и улыбается, пытаясь навсегда запечатлеть её в своей памяти.
3
Страх ушёл. Он поймал себя на этой мысли по пути в камеру. Мысли о ней полностью вытеснили из головы это отвратительное чувство, придали лёгкости и энергии.
«Ты лучший!» Эти слова как пилюля, как понюшка кокаина для наркомана, как стакан водки для алкаша.
Врётконечно она врёт. Возможно, возле крыльца изолятора её встречает очередной поклонник с которым она снова пустится во все тяжкие. Возможно эти же слова она будет говорить этой ночью другому, возможно эти же слова она говорила Глебу. Возможно! Но это ничего не значит, потому что она всё равно будет с ним. Он не оставит ей выбора, он сделает всё, чтобы эта фраза, произнесённая её устами оказалась правдой. Они обязательно будут вместе, если толькоесли только он отсюда выберется. Сейчас вера в благоприятный исход вспыхнула в нём с новой силой.
Стоять! Лицом к стене! Руки за спину!
Путь назад оказался намного короче. Снова эти зелёные, цвета молодого огурца стены, криво прикрученный умывальник, отгороженная пластиковой шторкой параша, две шконки, одна напротив другой. Женя в грязно-серой тельняшке склонился над столом. Опять чифирит. Сдувает дым с эмалированной кружки, мелкими глотками прихлёбывает терпкое пойло, от глотка которого скручивает кишки.
Ну чё, директор, как свиданка? Женя обнажает чёрные похожие на угольки остатки зубов.
Всё хорошо! Он улыбается в ответ, обходит стол, садится на шконку.
Чифирнёшь?
Этот вопрос риторический. Женя прекрасно знает, что Алексей, которого он обзывает директором, не пьёт этот шмурдяк.
Нет, Женя, спасибо, я лучше водички.
Он берёт со стола полторашку минералки и делает несколько больших глотков. От резкого наклона тёплая вода в бутылке вспенивается, льётся через край, ручьями стекает по подбородку. Вытерев лицо вафельным полотенцем, он ложится на шконку и отворачивается к стене. В голову приходят слова адвоката о том, что он может поскользнуться на чифире. Он улыбается сам себе. Теперь ничего плохого не произойдёт, потому что он должен выйти отсюда, ему есть ради чего. На зелёной стене, как на экране проектора крупным планом отображается бледное треугольное личико. Волосы забраны назад, обнажая маленькие, чуть оттопыренные ушки. В каждом ушке сверкает по небольшому бриллианту, его недавний подарок. Тонкие губы двигаются. Раковина моллюска открывается, демонстрируя белоснежные жемчужины. Она что-то говорит. Что произносят эти губы? Он увеличивает изображение, нажимая на воображаемый «Зум». Эти губы говорятони говорят
«Я ТЕБЯ ВЫТАЩУ!».
Вспышка! Словно выстрел в голову подбрасывает его на шконке. Это похоже на детский сон, в котором ты срываешься в пропасть, и всё твоё тело вздрагивает, сжимается от пронзающего его страха.
Э, братан, ты в порядке? голос Жени звучит неестественно громко, отдаётся горным эхом.
«Всё хорошо!» хочет произнести он, но эта фраза не может вырваться из его плотно закрытого рта. Губы стали словно ватные, в горле стоит комок. Просто сильно пересохло во рту. Нужно попить. Он садится на шконке и тянет руку к минералке. Рука проходит сквозь бутылку.
« Что за»
Он повторяет попытку взять бутылку, но рука снова просачивается сквозь неё. Тогда он проводит рукой вдоль стола, но она проходит сквозь алюминевую плошку и кружку с дымящимся чифирём.
«Это сон. Мне снится, что я умер и стал привидением!»
Странно, но Женю нисколько не впечатляет трюк с рукой проходящей сквозь предметы.
С тобой всё нормально, братан? повторяет вопрос сокамерник, заглядывая ему в глаза.
Ватные губы по прежнему не хотят шевелиться, невесомая рука продолжает шарить по столу, пытается схватить Женю за плечо, но проваливается в него как в что-то очень мягкое, невесомое.
Ты в порядке? в карих глазах соседа появляется беспокойство.
«Всё в порядке, если не учитывать то, что ты общаешься с привидением! Нет, это просто сон и нужно всего лишь проснуться. Но как?»
Он делает попытку ущипнуть себя и только сейчас замечает, что его правая рука висит вдоль тела, словно плеть. Она не шарила по столу, не проходила сквозь бутылку и Женино плечо, она просто не двигалась. Она перестала слушать голову, которая отдав приказание успокоилась и была уверена, что приказ будет выполнен, как это было всегда. Вот почему ему казалось, что рука движется, глаза просто дорисовали привычную картинку. Он пытается пошевелить другой рукой. Рука медленно поднимается, но кажется чужой, инородной, неимоверно тяжёлой.
«Хватит! Нужно просыпаться».
Он встаёт и делает шаг к двери. Правая нога проваливается в пол, проходит сквозь бетонную плиту и он всем телом валится на стол, сметая с него кружки, плошки, бутылки пакеты. Невесомое тело стекает со стола вниз вместе с чифирём из опрокинутой кружки.
Перед глазами перевёрнутое лицо Жени, который зачем то машет руками. Он понимает, что Женя наотмашь лупит его по щекам, только он ничего не чувствует.
«Нет, это не сон! И я не привидение! Пока ещё не привидение!»
Его глаза наполняются белым светом, словно молоком и он ощущает небывалую лёгкость, эйфорию полёт. Прежде чем полностью отдаться этому волшебному полёту, он успевает подумать, что Женя что-то подсыпал ему в минералку.
4
Дзы-ынь! Звон от коротко пискнувшего телефона ещё долго стоит в небольшом помещении бассейна, отражаясь от стен покрытых голубым итальянским кафелем.
«Кому это уже не спится?»
Коржик плавными движениями рук разгребает умягчённую очищенную воду, которой наполнен бассейн. Тень одутловатого рыхлого тела парит по подсвеченному дну. Он любит эти ранние утренние часы, когда весь этот проклятый город ещё спит и можно вот так вот парить в мягкой тёплой воде, зная, что вся суета и неприятности стоят на паузе. Привычка рано вставать сформировалась у Виктора Ивановича ещё в юности, когда он работал на заводе простым токарем. Да, было и такое в его жизни, хотя теперь ему всё чаще кажется, что это было всё-таки не с ним. Привычка поздно ложится и рано вставать пригодилась ему и в отрочестве, когда он бегал в пехоте Первомайской братвы. Тогда молодым бандитам практически не приходилось спать, так как вся активная фаза работы вершилась именно в ночные часы. Сейчас он выглядит анахронизмом, пережитком прошлого среди своих друзей и коллег из элитки и власти, которые дрыхнут аж до обеда.
Есть одна ложка дёгтя в этом утреннем плаваниинужно когда-то вылезать из бассейна. Одрябшие руки с трудом вытягивают грузное тело, скользя по толстым перилам металлической лестницы.
«Нужно тут какое-нибудь крылечко сделать, чай не пацан по лестницам лазить» думает Коржик, растираясь огромным мохнатым полотенцем. Накинув полотенце на плечи, он подходит к пластиковому столику на котором лежит проснувшийся спозаранку телефон.
«Ну кто ещё там?»
На большом экране значок, говорящий о том, что неизвестный абонент прислал Виктору Ивановичу сообщение в «ВатсАпп».
Коржик морщится. Он не любит письменных сообщений и вообще общение во всевозможных мессенджерах.
«Что написано пером, не вырубишь топором». Деликатность и специфичность некоторых тем, в которых участвует депутат городской думы, заставляют его быть осторожным и чутким.
Он всё же тыкает большим пальцем в иконку, близоруко щурясь, читает текст, написанный в белом окошке.
«Привет! Иногда проблемы решаются сами собой. Интересующий тебя фрукт вчера вечером превратился в овощ. Сними людей! Не бери на себя работу, с которой справляются небеса. Меня не ищи и забудь. Просто поверь, что твоя проблема полностью решена!»
Что за чёрт? Коржик ещё долго щурится, пялясь в телефон. Он не сразу понимает, о чём идёт речь, но наконец-то врубившись, становится гораздо бодрей. Кровь приливает к отёкшим щекам. Он набирает чей-то номер, прикладывает телефон к уху, отвечает на вялое бормотание.
Это у тебя ни свет ни заря. Порядочные люди уже давно работают. Давай, просыпайся и быстро вникай. Сейчас позвонишь на ферму и узнаешь, в каком состоянии наш поросёнок. Доложишь сразу же, как узнаешь. Он сбрасывает звонок и начинает ходить вокруг бассейна, сосредоточенно глядя под ноги.
В кусочке информации, прочитанном с экрана телефона, Коржик усматривает две новостихорошую и плохую. Хорошая новость это то, что проблема каким-то образом самоустранилась, но и это ещё нужно проверить. Плохая новостьоб этой проблеме знает как минимум ещё одно лицо. Это тот, кто написал ему это сообщение. Получается, что если даже один человек ничего уже не скажет, то на его месте появился некто другой, кто в курсе этого небольшого секрета. Проблема не исчезла, она перетекла из одного сосуда в другой. Этот другой сосуд будет найти проблематично, да и надо ли искать.