Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника - Малиновская Алина 19 стр.


Бесшумно прокатилась мимо него светлая иномарка. Шум двигателя был не слышен, только шуршание покрышек по каменистому асфальту. Если бы Звонарев был в машине, он точно бы прозяпил.

Плюнув на неприятность со штанами, он подскочил и быстро подскочил наперерез к машине. Едва она остановилась, Лешка впрыгнул на заднее сидение и, подставив имитатор ножа к его шее, тихо шепнул в ухо: «Тихо! Не дергайся! Выезжай со двора!»

Водитель рисковать не решился и тронулся в сторону ворот. Нет, все-таки, хорошо, что Лешка предусмотрительно зашел к своим кадровикам и попросил у Руслана, ведающего зачетами по рукопашке в отделе, имитатор ножа. Сделан он качественно, сразу не отличишь от настоящего, но единственным прекрасным условием для Лешки служила его полная безопасность. Резиново-селиконовый, с как бы резной ручкой, посеребренным лезвием, прохладным на ощупь, удобно лежал в руке Звонарева, как влитой. Для того и сделан крайне удобным, чтобы сразу, с одного пинка нельзя было выбить, а нужно постараться, чтобы обезоружить вероятного противника.

Клиент замер и почти не дышал.

 Резких движений не делаем, потихоньку поезжай к гаражам,  Лешка, не снимая руки с резиновым ножиком от шеи, переполз с заднего на переднее пассажирское сидение. Он умостился рядом и в упор смотрел на Руслана Сидоркина, который собственно и был за рулем.

Ну, узнаешь? Лешка смотрел в его глаза.

 Нет,  Руслан старался не шевелиться.

 Очень даже хорошо, что нет. Если бы ты знал, кто я и для чего здесь, поверь, не порадовался. Вспоминай, кому сделал нехорошо, кого обидел?

 Я давно живу на свете, поэтому много таких наберется. В чем собственно дело? Руслан услышал, что голос Лешки потеплел и слегка стал расслабляться.

В чем? А дело в том, что тебе, дорогой дружок, очень сильно повезло. Знаешь в чем?

 Нет.

 В том, что я очень жадный человек. До бабла жадный. Люблю их, просто сил никаких нет.

 А я тут при чем?

 А при том, что вчера я получил на руки триста тысяч задатка? Знаешь, за что?

 Ну, за что?

 За то, чтобы тебя сегодня завалить. Как кабана. Сечешь, как тебе повезло? В том, что ты еще живой?

 Что ты хочешь?

 Конечно, денег. Я же сказал, я жутко прижимистый парень, что касается денег. Мне за тебя обещали восемьсот косарей. Сам понимаешь, немало. Но я в долгах, мне сильно нужны деньги. Так что с тебя лимон косарей.

 Ты что, у меня нет таких денег!

 Не беда, на похороны, я думаю, родственники понасобирают, по знакомым, друзьям, с работы помогут, опять же кто что даст. Наберут, за это я совсем не волнуюсь,  Звонарев достал из кармана телефон и включил запись. Было плохо слышно, но Руслан смог узнать голос его коллеги.

 Ты должен его завалить, как кабана, чтобы истекал кровью,  голос Валерки Воронина звучал с напряжением. Чтобы мучился, когда умирал.

 Какие доказательства тебе нужны? Хочешь соприсутствовать или фотографий будет достаточно? Лешкин голос в диктофоне тоже был вполне узнаваем.

Минутная пауза тяготила.

 Нет, знаешь, насмотрелся я на эти кровавые картины и на работе, принесешь мне фотки и сотовый телефон, мне будет достаточно.

 А деньги?

 Вот триста, остальные по результату. Главное, узнай, для чего у меня эта сволочь подставила. Для кого и для чего он украл из сейфа уголовное дело. Пытай, казни его, что хочешь с ним делай, но вынь и положь мне имя этой сволочи, связь прервалась, и Звонарев отключил телефон.

 Ну что, какие мысли? Задаток я уже взял.

 У меня нет миллиона.

 Не переживай, у тебя хорошая машина, на поллимона потянет, остальные, как я уже говорил, насобираешь. Сам понимаешь, полиция в данном случае будет бессильна, если работает умелые люди. Меня отмажут в два счета. Но, к сожалению, тебя не будет на этом свете, чтобы за меня порадоваться. Мама есть?

 Есть.

 Вот замечательно! Да ты счастливчик! Будет, кому носить цветочки на могильный холмик. Может, даже памятник гранитный поставят. Ноэто со временем, на быстро не рассчитывай, всетаки дороговато, хоть и любимый сын, но должен понимать. Жизнь продолжается, хоть ты и был любимым сыном.

 Ладно, я согласен. Но ты же понимаешь, что сейчас ночью где я тебе нарою деньги?

 Ничего, что-нибудь придумаем, не переживай так. Мыфирма надежная, идем навстречу постоянным клиентам. Значит так, доставай листок бумаги и пиши доверенность на машину. Да-да, прямо сейчас. А как ты хотел? Еще недельку покататься?

Руслан достал из барсетки чистый бланк доверенности. Такие часто продаются в киосках Союзпечати.

 На чье имя писать?

 Какой ты хитрый! Учти, мне это не нравится. Я начинаю расстраиваться, Лешка положил руку с ножом на панель бардачка. На пальцах даже при тусклом свете автомобильно-салонной лампочки отчетливо виднелись зековские наколки: перстни, на запястье кривовато нанесено « КЛЕН» ,что в переводе с блатного значит «Клянусь Любить Ее Вечно». На предплечье Звонарева полупрофессиональная, явно сделанная в кустарных условиях, вырисовывалась татуировка небывалого храма с тремя куполами.

 Три ходки,  про себя отметил Руслан, тоже знакомый с толкованием наколок больше из требований службы следователем, чем по требованию души. Так, изучали в Вузе не юридическом в качестве факультатива. Хотят сейчас чаще накалывают больше из соображений эстетики, чем из давних тюремных традиций, овеянных романтикой и тоске по родному дому, так привычным в тех местах.

Руслан поставил размашистую подпись на чистом бланке и передал его Звонареву.

 И что, ты, наверное, шутишь! Документы где?

Сидоркин расстегнул пухлую барсетку, вынул свидетельство на машину, синюю, с водяными знаками пэтээску и полис ОСОГО. Покопавшись еще немного, вынул несколько пачек с перевязанными купюрами:

 На, возьми, у меня больше нет.

 Сколько здесь?

 Триста. Я долг должен был отдать завтра. Сам занял у товарищей.

 Не терзай душу! И товарищей успокой, чтоб шибко не печалились. Будешь живой, отдашь! Вот если помрешь, то придется отдавать родителям.

 Я не писал расписок.

 Вообще замечательно! Два умелых движения пероми ты в дамках! Лешка противно заржал. Он сам не предполагал, что у него так противно может получиться! Ты, главное, не тушуйся и можешь начинать свой рассказ, зачем ты уголовное дело спионерил. Следовательто важный, не на столе дельце хранил, в сейфе за семью печатями. Давай-давай, и будем готовиться к фотосессии. У тебя хоть кровь поросячья есть?

 Откуда?  Сидоркин аж подпрыгнул на сидении от удивления. Нет, знаешь, вожу с собой в багажнике, слабо попытался пошутить. На случай атомной войны!

 Хорош прикалываться, осмелел. Ты еще не рассчитался со мной окончательно, чтобы так отважно шутить. Отдашь остальную часть, вот тогда пожалуйста, даже на здоровье, если останется. А сейчасдавай по делу. И так много времени на тебя потратил. Как с бабой с тобой тут волындаюсь. Блин,  Лешка выругался,  знал бы заранее, не связывался. Мне в принципе и сейчас тебя грохнуть ничего не мешает. И машина мне твоя не нужна. Только гемор ее с рук сбыть, по любому на чистую не продашь, так, на запчасти. После твоего трупа по ней срезу вычислять начнут.

 Верка меня на это дело подвязала. Адвокатесса. Мурая баба. Я ее любовнику бабки должен, большие бабки. Вот вез завтра отдавать последнюю часть, чтобы расплатиться, занял у матери с отцом.

 За что задолжал? Что за Верка? Это не такая белобрысая крашеная? У нас на районе тусит на четном мерине?

 Да, Курочкина.

Курочкину Лешка знал. Крайне неприятная баба. Толстенная, кило на сто двадцать, не меньше, часто встречались с ней на мероприятиях. Основную базу ее клиентуры составляли барыги, торговавшие тяжелой наркотой. Героин, кокс, по-видимому, за нее платили хорошо, поэтому она быстро купила черного мерина и двухэтажную виллу. Но, кстати, мелкими марихуанщиками тоже не гнушалась. Главное условие для нее было, чтобы уголовное дело было арестантским. То есть, чтобы жулику меру пресечения следователи избирали не хлипкую подписку о невыезде, а арест, заключение под стражу. Можно домашний арест, но лучше, чтоб фигурант томился все же в неволе. Тогда с его родни возможно больше денежек скачать. Руслан ее тоже хорошо знал. Следователи обычно стараются «закрыть» мокрушников.

Верка на следственные или оперативные мероприятия всегда прибывала с опозданием часа на два, заставляя себя ждать. Потная даже в сильные холода с характерными потными разводами под мышками на любой одежде, без разницы зимняя или летняя, с характерным неприятным запахом немытого, вечно потного тела, отвращала от себя любого мало-мальски приятного мужика.

Что в ней нашел ее давний приятель со смешной и запоминающейся фамилией Яичкин, с первого взгляда казалось непонятным. Высокий брюнет с накачанным торсом, свидетельствующим о регулярном помещении дорого фитнес-зала с солярием и спа-процедурами, благоухающий парфюмом, как молоденькая девочка перед первым свиданием, с двумя высшими образованиями, уже больше двух лет Федор жил гражданским браком с толстенной теткой сильно под пятьдесят.

Только знающие люди говорили, что на самом деле Верка на него денег не жалела. Именно она после последней его отсидки, куда он попал по глупости, вытряхнула из грязи. Отмыла, отчислила, заставила ходить в спорт зал и получить два высших образования, чтоб на важных встречах с уважаемыми людьми не сморкался в скатерть и не вытирал нос рукавом.

Они и познакомились, когда ее пригласили в качестве бесплатного защитника в СИЗО после задержания с «поличным» при продаже подростку партии героина. Она вначале и думала себе так: приеду, посижу для видимости и отчалю на море, где уже присмотрела небольшой домик для покупки.

Но увидев растерянного Федора, почти вцепившегося в нее цепкими пальцами и преданно гладя в глаза, пересмотрела свою позицию. Наверное, это преданный взгляд, которым красивые мужчины на нее практически никогда и не смотрели, подкупил ее.

Лешка решил, что с бухты-барахты к ней соваться не стоит, важно продумать каждое слово, каждый шаг. Проводив Руслана взглядом до подъезда, он завел двигатель своей «новой» машины. Жаль только, что придется ее загонять на служебную стоянку. Дым не поощряет выкрутасы. Так что, деньгина ответственное хранение, машинуна задний дворик, пока не окончится заваренная катавасия.

***

Жесткий диван, казавшийся мне поначалу в меру удобным для моей спины, сейчас давил всеми неровностями на лопатки позвоночник, когда я ложилась на спину, и упирался в колени на животе. Прокрутившись полночи и замотавшись в легкую простынку, словно шарма на рынке, лишь под утро забылась тяжелым сном, то и дело распахивая глаза, а потом снова засыпая.

На живот мне неожиданно прыгнула лягушка. Я вздрогнула и проснулась. Сколько было времени на часах, мне не было видно. Стало рассветать и отражение времени на стене от электронных часов постепенно растаяло. Повернуться на бок мне не удалось. От удивления немного подергавшись, я внезапно осознала, что привязана к кровати. Слышалось шуршание где-то в районе кухни и ванной комнаты. Мурашки страха поползли от макушки, к ногам превращаясь в крупных бегемотов. Меня затрясло мелкой дрожью. Послышался звон, наверное, нож соскользнул со стола,  машинально пронеслось в голове. «Нож!»

Еще раз попыталась выдернуть руки, но скотчверный товарищ жуликов, крепко держал мои запястья привязанными друг к другу. Ноги тоже связаны, но не так крепко. Странно, если меня заматывали, скотч должен был противно и достаточно громко трещать, когда отматываешь его от катушки. Но я ничего подробного не слышала. Наверное, это были те несколько минут, когда мне удалось провалиться в сон.

Ногу удалось высунуть из связки. Оплетка скотча осталась на второй ноге, но это не важно. Главное, я могу ими шевелить. Потянула ее к рукам и, зацепившись большим пальцем за край, стала тянуть кисть руки, привязанной сверху. В дверном проеме совершенно некстати показался чей-то силуэт. Разглядеть его не удавалось. В комнате стало почти светло, а в коридоре полная темнота. Только шевеление выдавало чье-то присутствие.

Скосив необыкновенным образом глаза в одну точку, на мгновение мне удалось разглядеть силуэт довольно субтильного мужчины. Во всяком случае, он был в брюках и с короткой стрижкой. Продолжая тереть одной рукой другую, чтобы выпутаться из сетки липкой ленты, я не заметила, как мелькание силуэта приблизилось ко мне настолько близко, что неожиданно передо мной возникли крупные черные глаза. Они смотрели с лица двумя черными ямками, настолько злые и глубокие, лицо было настолько искорежено злобой, что черты не просматривалась. Я охнула, черная, пахнущая чем-то сладковато-приторным, похожим на запах вишни, тряпка накрыла мне лицо, я несколько раз вдохнула. Все: мебель, кровать, квартира и я стали стремительно проваливаться в черную бездну.

Тяжело сделать вдох. Показалось, что я теперь знаю, как новорожденные детки, появляясь на свет, обжигают легкие кислородом, пытаясь сделать первый вдох. Я даже поняла, почему они в этот момент кричат. От боли, от возмущения. Ровно такие же эмоции испытывала, пытаясь осознать себя. Продышавшись немного, удалось приоткрыть один глаз. Сквозь малюсенькую щелочку проглядывалось томное пространство. Низкий потолок, занавешенный паутиной, словно елка мишурой на рождество. Окно было под крышей. По всей видимости, это чердак. Глаза постепенно привыкли к темноте и стали проявляться нагромождения чего-то крупного и противно воняющего, стоящего в углах этого странного помещения. Оказалось, что воняли вовсе не нагромождения, а ведро неясного цвета, стоящее неподалеку от меня на полу. Судя по запаху, на него мне предназначалось воспользоваться в физиологическом смысле. Во всяком случае, об этом вполне отчетливо говорили следы на нем. Именно они и испускали такой невыносимый запах. Думаю, что именно благодаря ему получилось сделать тяжелый вздох. Такой эффект нашатыря при обмороке.

Рассказывают же медики, что в случаях, когда применят эфир, у человека может случиться остановка дыхания. В том, что тряпка на лице пропитана эфиром, теперь я даже не сомневалась.

Подняв на уровень глаз руки, я убедилась, что они по-прежнему на месте, но я их не ощущала, настолько они занемели. Я потерла их, чтобы хоть как-то восстановить кровообращение. Повторить такой же трюк с ногами не получилось, на левой уверенно висел тяжелая цепь, завершающаяся гирей килограмм на тридцать.

Я -то барышня тоже не увесистая, с такой-то работой, так что гиря почти повторяла мой вес сорока с небольшим. Лодыжку сдавливала цепь, похожая на собачью. Когда я была совсем маленькая, мать отправляла меня на Украину к своим родителям. У бабушки и дедушки было хозяйство, частный дом и все это охраняло огромный мохнатый пес, от одного «гав» которого падали вороны замертво. Днем дед его привязывал, а на ночь пускал в свободное хождение по усадьбе. Так вот на такой цепи, на какой сидел песгроза округи в те давние времена, теперь была привязана я. Что называется, выскочить, не замочив хвоста, из этой ловушки вряд ли удастся. Даже если я отыщу пилу по металлу, я поняла, что это все напрасно.

Перед глазами поплыли квадраты. Они сливались между собой, плавно переходили в круги и овалы, соединялись и уплывали, внезапно увеличиваясь в размерах. Накатывала тошнота и голову накрывало четной меховой шапкой, пропадал свет и звук, пропадали руки и ноги, я была белым мотыльком, толстым, тяжелым и неуклюжим, неспособным подняться в небо.

***

Шаги гулко отозвались эхом в полупустом подъезде. Холодком бегали по спине мурашки. Я уже и не знала, было ли мне страшно или просто

Я нервно топала по темной улице. Было совсем не поздно, часов одиннадцать, но я чувствовала, как в спину словно вонзаются чужие злобные взгляды. За мной следили. С оружием. Нельзя было исключать, что не смогут его применить в кризисной ситуации. А кризисная ситуация могла случиться на каждом шагу. И если я без приключений доберусь до места назначениявокзальная камера хранения.

Станция захудалая, поезда дальнего следования делают стоянку всего-то пару минут, экспрессы и вовсе пролетают ее, не замечая. Зачем здесь организовали эту камеру хранение, до сих пор мне непонятно.

Меня предупредили, что деньги нужно привезти именно сюда. В одной из ячеек, от которой вручили маленький погнутый ключик, должна была ждать крупная сумма, пара миллионов, не меньше. И вот ждет ли она меня или нет, в настоящий момент мне и неизвестно. Но при любом раскладе я в проигрыше. Будут деньги, заберут и прихлопнут, как комара. Зачем свидетели? А если деньги не успели подложить, то тем более прихлопнут за обман.

Чем ближе я подходила, тем медленней и неторопливее становились мои шаги. В такой момент остро ощущаешь, что чувствует человек, приговоренный к смерти и поднимающийся на эшафот. Может, мне бы и хотелось рассказать, что я не боюсь или что-нибудь в этом роде, но сейчас просто дрожали колени. Слабость накатывала сначала на голову, и я на несколько секунд проваливалась в пустоту и тут же на ходу выныривала из нее, не успевая упасть окончательно, то теряла чувствительность ног от коленей, опасаясь, что попросту рухну с высоты своего роста на землю, как подкошенная.

Назад Дальше