Да, но я ее почти не видела. Иногда она собиралась и уезжала куда-нибудь, тогда я все закрывала сама и уходила.
А, когда она возвращалась из Миннеаполиса, она была счастлива?
Мария улыбнулась и закивала головой.
Вы знали, что у Володи есть любовница?
Она опять испугалась.
Мария, это уже не секрет. Говорите.
Да.
Откуда?
Мне Андреас сказал.
А сами Вы что-нибудь замечали.
Да, один раз я нашла помаду в ванной. Это была чужая помада. Я подумала, что ее там та, другая женщина оставила, и убрала.
Зачем?
Ну, чтобы хозяина не подвести.
А как Вы узнали, что это чужая помада?
У хозяйки только одной фирмы помадавсе футлярчики одинаковые. Там еще розочка нарисована, а та, что я нашла, была дешевой.
Я подумала, что это могла быть нехитрая уловка Анны напомнить Софье о существовании любовницы.
Что-нибудь еще?
Нет.
А помаду давно нашли?
Да тоже с месяц как будет.
А этого мужчину Вы когда-нибудь видели?
Нет.
А подозреваете, кто бы это мог быть?
Она отчаянно замотала головой:
Нет, нет
Я и не рассчитывала на такую удачу.
Спасибо, Мария.
Она улыбнулась. Я встала, попрощалась и пошла к выходу, наступив по дороге на что-то хрустящее.
Дети, снова извинилась Мария.
Я улыбнулась.
* * *
Сев в машину, я сообразила, что не отдала ей одолженную в кассе десятку, но возвращаться было неудобно. К тому же, я не заметила, чтобы она ждала от меня какой-то платы.
Итак, что я узнала? Софья знала, что у ее мужа есть любовница и сын, а у нее самой несомненно был любовник или, лучше, назовем его другом. Знал ли Володя о тайной личной жизни жены или был слишком поглощен своими проблемами, чтобы замечать то, что происходило у него под носом? Знал ли он о переделанном завещании? А страховка? Софья была застрахована на пятьдесят тысяч. Это, конечно, не двести пятьдесят, но сумма тоже неплохая. Мой план был таков: осмотреть дом еще раз и познакомиться со страховым агентом Креченских. Возможно, Софья приходила к нему, чтобы аннулировать страховку. Что мне это давало, я не знала, но надо было что-то предпринимать, вот я и предпринимала пока Алик в одиночку справлялся с предпраздничной торговлей. Впрочем, ему помогал Кит или, наоборот, мешал.
Однако, перед тем, как осматривать дом, нужно раздобыть ключи. Хорошо бы еще было получить разрешение на осмотр, например, от Володи, но технически он не был моим клиентом. Инспектору мне звонить не хотелось. Оставалась Люся. Я позвонила ей, узнала, что Анне наняли адвоката, что Борис после последнего обыска, стал шелковым, ни в чем Люсе не отказывает.
Стыдно ему за сестру-то, заключила она. Да еще Николас теперь, похоже, на мне будет. Хоть с работы уходи.
Потом она сказала, что работу бросать не хочет.
Не знаю, что будет! вздохнула Люся. Новости есть?
Я объяснила ей, что, поскольку, есть подозрение, что у Софьи был дружок, мне бы хотелось осмотреть дом еще раз.
Да ты что! выдохнула Люся. Не может быть! Такая мымра
Она осеклась, сказала сама себе, что о покойниках нельзя говорить плохо, и заявила:
Я с тобой пойду!
Этого-то я и боялась, но Люся была моим клиентом, и я не стала с ней спорить. Тем более, ключи все равно были у нее. Мы договорились, что она заедет за мной в половине десятого.
Ты смотри, что одна, что вторая! Ну дают! захохотала она напоследок.
Я поехала в лавку, все равно до вечера делать было нечего. В лавке несколько человек листали книжки под присмотром Алика, и я пошла в кабинет, чтобы привести свои мысли и записи в порядок. Получалось, что, если этот любовник действительно существует, то у него были мотив и возможность убить Софью и завладеть деньгами. Если верить Анне (а не верить ей после того, как в квартире Люси нашли спрятанные пять тысяч, не было оснований), то в тот, последний для Софьи, четверг в доме была сумка с двумястами пятьюдесятью тысячами. Если предположить, что Володя не при чем, то тогда все получалось очень даже складно. Любовник Софьи, знавший или узнавший про деньги, решает ее убить. Он придумывает финт с лекарством, дожидается, когда Софья простужается, делает ей укол, от которого у нее наверняка должен развиться отек легких, поскольку доза введена лошадиная, и скрывается вместе с деньгами, предварительно опуская в ящик письмо, якобы от Софьи, о том, что ее муж покушается на ее жизнь. Однако, на письме, по утверждению экспертов, стоит подлинная подпись Софьи. Вопрос: как этот Икс мог ее заполучить? Ответ напрашивался сам собой: он мог просить ее подписать кучу бумаг и подсунуть среди них либо уже готовое письмо, либо чистый лист бумаги, а позже, ожидая кончины Софьи, распечатать заранее составленное письмо на ее же компьютере. И кто же мог подсунуть Софье кучу бумаг на подпись? Да еще так, чтобы она подписывала их, не читая? Кто-то, кому она очень сильно доверяла. Кажется, у меня появился подозреваемый, и его звали Жульен Хэннинг. Я прекрасно понимала, что подозревать поверенного в делах Софьи у меня достаточных оснований не было, это была лишь рабочая версия, которой я ни с кем делиться не собиралась. По крайней мере, пока. Написав на странице большими буквами «Страховка» и поставив жирный вопросительный знак, я закрыла тетрадь, положила ее в сумку и пошла в лавку помогать Алику.
До вечера абсолютно ничего не происходило. Мы закрыли лавку немного позже обычного, поскольку покупатели все шли и шли, потом поужинали в обществе кота и телевизора. Алик пошел к себе заниматьсяон снова начал учиться и брал два или три он-лайн курса, что требовало как минимум три-четыре часа в день работы. Я же помыла посуду, немного прибрала на кухне, съездила в зоомагазин за кошачьей едой и ровно в половине десятого уже стояла на пороге лавки в ожидании Люси. Она опоздала всего минут на семь, что, по ее понятиям было сродни тому, что она приехала минут на десять раньше обещанного времени. Удивившись, увидев меня на улице, она открыла дверь машины и замахала рукой:
Садись быстрее!
И вдруг предложила:
Слушай, может согреемся перед началом операции?
Я наотрез отказалась. Мало того, что мы во второй раз, а яв третий, впрямую нарушали закон, но идти на дело под шафе, было уж слишком. И мы поехали к дому Креченских. Как и в воскресенье, Люся поставила машину на тихой соседней улице, и мы бодро обошли квартал, изображая сгоняющих вес дам среднего возраста. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, мы проникли в дом тем же образом, что и в предыдущий раз. В воскресенье Люся забыла поднять жалюзи и раздвинуть занавески, так что нам не пришлось тратить на это время и мы включили свет. Казалось, в комнате ничего не изменилось. Я сразу же пошла на второй этаж посмотреть документ по страховке, нашла его и записала название, адрес, телефон и имя страхового агента.
Что ищем? шепотом спросила меня Люся, неслышно подкравшаяся сзади.
Я вздрогнула.
Не знаю. Что-нибудь, что как-то может быть связано с другом Софьи.
Носки грязные? фыркнула Люся.
Почему носки? удивилась я.
Шутка, объяснила она и пошла рыться в шкафу.
Я, наконец, поняла, что в доме еще в прошлый раз показалось мне странным. В нем не было книг. Совсем. Это, правда, в какой-то степени облегчало работу, и я принялась осматривать все подряд в комнате Софьи. Перебирая вещь за вещью, я не находила ничего подозрительного. Так, обычные безделушкишкатулки, шпильки, статуэтки, декоративная косметикадорогая, но странных цветов, шарфики, бижутерия и все такое. Судя по тому, как Люся копалась в шкафах молча, она тоже ничего подозрительного не обнаружила.
Ты карманы проверяешь? спросила я.
Конечно, отозвалась она и снова замолкла.
Мы провозились около часа, все тщательно осматривая, и ничего не нашли. Совсем ничего.
Давай передохнем, предложила Люся.
Давай, согласилась я.
Мы сели прямо на пол.
Вот так живешь, живешь и, вдруг, тебя уже нет, вздохнула Люся.
Видимо, копание в вещах настроило ее на философский лад.
Ходишь в парикмахерскую, маникюр делаешь, шмотки покупаешь, косметику, продолжала она. А вот так возьмешь один раз утром и не проснешься. Или тебя твой же благоверный траванёт. Тьфу, тьфу, тьфу.
И тут я вспомнила про маску, то есть про комплект из маски и перчаток, о котором мне говорил инспектор. Весь гарнитур должен был быть на трюмо. Я встала и пошла в спальню к Софье, еще раз осмотрела трюмо, залезла во все ящикини маски, ни перчаток не было.
Ты что ищешь? спросила Люся.
Я рассказала ей про маску, и она присоединилась к поискам.
Может, ее полиция забрала как доказательство? предположила Люся.
Доказательство чего?
Ну, не знаю, чего-нибудь, выдала она.
Доказать эта маска не могла ничего, а вот перчатки, пожалуй, могли объяснить, почему на письме не было отпечатков пальцев убитой. Но зачем полиция забрала маску?
Кроме того, что мы не нашли маску, нам не удалось обнаружить ничего, абсолютно ничего подозрительного. Я, правда, прихватила фотографию Софьи, которую, нашла на полке, рядом с покрытой пылью деревянной маской какого-то африканского божества. Фотография была сделана недавно (на обратной стороне была пропечатана дата15 сентября), и Софья на ней была запечатлена на фоне желтоватых водопадов в центральном парке Су-Фоллса. Провозились мы до половины первого, так что наша поездка в бар сорваласьбыло уже слишком поздно.
В следующий раз сходим, ободрила меня Люся, довезла до дома и поехала к себе.
Кот ждал меня у входа. Я покормила его, доела остатки салата и пошла спать.
Пятница
Сразу же после завтрака я позвонила в страховое агентство, полис которого нашла в бумагах Креченских. Представившись и заявив, что расследую дело об убийстве их клиента и хотела бы поговорить с Джоном Заборски. Женщина, видимо секретарь, немного помялась, потом сказала, что Джона сейчас нет в офисе, но он скоро будет, и попросила меня оставить координаты.
Он с Вами непременно свяжется.
Спасибо, я перезвоню, поблагодарила я и положила трубку.
Следующим пунктом был инспектор. Не то, чтобы я придавала большое значение исчезнувшей маске с перчатками, но, скорее, мною двигало любопытство. Я знала, что по утрам у него часто бывают небольшие совещания, поэтому подождала какое-то время, занявшись бумагами лавки. Ровно в десять я набрала номер инспектора. Голос у него был бодрый.
Нашли деньги? поинтересовалась я.
Нет еще, но ищем. Зато нашли отпечатки пальцев Анны в комнате Софьи. То есть, не нашли, а обнаружили, что отпечатки, найденные в спальне, совпали с отпечатками Анны.
А еще чьи отпечатки обнаружили?
Ну, Креченского, разумеется, Марии, уборщицы, и Анны.
Так не для кого не секрет, что Анна в отсутствии Софьи жила или как там лучше выразиться, пребывала в доме Креченских.
То есть Вы считаете, что это еще не доказательство, что Аннаубийца?
Нет, не считаю, особенно после того, как выяснилось, что она стащила пять тысяч из денег, которые, по Вашей версии, все равно должны были ей достаться. Вы знаете, что у Софьи был друг?
Ну, Вы пытались меня убедить в этом вчера утром. Только она вполне могла ездить на другой машине.
Спросите Марию и она Вам скажет, что хозяйка отбывала в Миннеаполис в пятницу вечером, а приезжала в понедельник утром всегда в хорошем настроении. Кроме того, однажды Мария нашла в мусорном ведре чек за мужской пиджак за четыреста пятьдесят долларов. Нового пиджака в гардеробе хозяина она не обнаружила. Прибавьте сюда странности с километражем. Что получается?
Инспектор молчал.
Я Вас не слышу, пропела я в трубку.
А я ничего и не говорю, промычал инспектор. Дженни, ну, даже если и был у нее друг, то ему-то какой резон ее убивать?
Прямой, если он был в курсе шалостей мужа, ее планах этому мужу крепко насолить и обналичить двести пятьдесят тысяч. Он вполне мог ее морально поддерживать и подбадривать и даже в Миннеаполис на своей машине возить до тех пор, пока в сумке не скопилась кругленькая сумма. Тогда он ее убивает, маскирует убийство, пишет от ее имени письмо, которое она подписывает, видимо, перед смертью, и скрывается с деньгами. Все подозрения падают на мужа, разумеется.
Красивая версия, согласился инспектор.
Помогите мне найти этого друга и версияВаша, расщедрилась я.
Похоже, придется, второй раз подряд согласился со мной инспектор, не знаю только насколько серьезно.
Кстати, помните Вы говорили о маске с перчатками?
Маске? не понял инспектор.
Ну, да. Вы еще объяснили мне, что отпечатков на письме Софьи могло не быть потому, как у нее на руках были перчатки.
А, да, конечно. И что?
Вы их обследовали?
На предмет чего?
Ну, отпечатков, состав крема?
Зачем? Перчатки полотняные, на них все равно ничего не найдешь. А состав крема нам к чему? удивился инспектор.
То есть Вы их даже в лабораторию не отдавали?
Нет, конечно.
А может, эксперты все-таки их взяли, Вы просто не знаете? настаивала я.
Дженни, все результаты экспертизы у меня, я их даже перечитывал, так что не морочьте мне голову, он осекся. То есть я хотел сказать, что Вам дались эти перчатки?
Ничего, просто хотела себе такие же купить, но никак не могу найти.
Они Вам не к чему, сделал мне комплимент инспектор. Вы кого-нибудь подозреваете? Я имею в виду, у Вас есть хоть какие-нибудь догадки относительно того, кто этот таинственный друг?
Нет. Я его просто вычислила. Но этот парень, должно быть, очень хитер, раз ничем и никак себя не обнаружил.
Ладно, Дженни, мне надо идти. Если Вы что-нибудь накопаете, не забывайте
Делиться информацией с полицией! закончила я за него. Я только это и делаю.
Мы попрощались, договорившись созвониться в ближайшее время.
Я снова набрала номер страхового агентства. На этот раз Джон Заборски оказался на месте.
Добрый день! Как я могу Вам помочь сегодня? услышала я его бодрый голос.
Я представилась, сказала про убийство и попросила о встрече.
Но я уже все рассказал полиции, в его интонации было недоумение.
Я еще раз представилась, уточнив, что я детектив частный.
Он немного замялся, потом сказал, что занят, но еще через мгновение все-таки согласился со мной встретиться:
Приезжайте прямо сейчас, пригласил он и назвал адрес.
Адрес я знала и без него. Составлять список вопросов времени у меня не было. Немного беспокоясь, как бы этот страховой агент не отделал меня так же, как нотариус, я покинула лавку и пошла на стоянку. Через пятнадцать минут я парковала машину около конторы Заборски. Стоянка перед одноэтажным комплексом, где располагалось страховое агентство была пустой, на ней не было ни одной машины. «Должно быть, служащие ставят свои машины где-нибудь на задворках,» подумала я и пошла на встречу с Заборски.
Секретарша или помощница выглядела, в отличие от нотариальной конторы, весьма элегантно. Она была высокой, стройной и старой. Ей вполне могло быть и шестьдесят и семьдесят. «Наверное, она все-таки помощница,» решила я и пошла следом за ней в кабинет. Сам Заборски был тоже не молод, но старался выглядеть моложе и, определенно, следил за собой. По-моему, у него даже волосы были подкрашены, чтобы скрыть седину. Разумеется, он был хорошо одет и от него пахло дорогим одеколоном. Из-за прозрачных, наверное, цейсовских стекол очков смотрели пустые и равнодушные глаза. Этот взгляд мне хорошо знаком. При всем стремлении американцев эффективно вести бизнес, что часто напрямую связано с обслуживанием клиентов, чаще всего вы натыкаетесь на белозубый оскал, называемый улыбкой, и равнодушные холодные, часто откровенно скучающие, глаза. Не знаю, как это сказывается на объемах продаж и сказывается ли вообще, но мне всегда жалко этих бедолаг в костюмах и галстуках. Впрочем, я была не клиентом, поэтому Джон вполне мог позволить себе смотреть на меня как ему вздумается. Вкратце описав ситуацию, я спросила у него, не обращалась ли к нему Софья с целью аннулировать страховку.
Да, она приходила. Когда со мной беседовал инспектор, мы даже уточняли дату ее прихода.
Но страховка не была аннулировала.
Почему?
Он пожал плечами.
Я не могу ничего сказать. Я объяснил ей, что страховка ее жизни входит в пакет, что аннулирование договора повлечет за собой некоторые штрафы.
Она как-нибудь объясняла свое желание аннулировать страховку?