Я слышал, что они меняют позиции, приготавливаясь. Как можно тише я и сам сменил положение.
Это было похоже на детскую игру: бесконечное передвижение ползком, страх, что тебя поймают, обманные движения, которые так тяжело было делать.
Совсем близко послышалось дыхание. Я мог протянуть руку и дотронуться. Оно слышалось по ту сторону кресла. Меня тоже услышали, но характер дыхания не изменился. В другом конце комнаты послышался слабый звук, и тут же шепот в пяти футах от меня:
- Он здесь.
Через комнату метнулось оранжевое пламя, и звук выстрела ударил меня в уши прежде, чем раздался крик и хриплое ругательство. Ответом были два выстрела, ударившие в пол, и глухой удар упавшего тела.
Голос Лу произнес:
- Я уложил сукиного сына. - Он все еще шепелявил.
Лу выполз из-за кресла, и я увидел его на фоне окна.
Я сказал:
- Ты уложил своего, Лу.
Лу попытался одновременно проделать слишком много вещей: упасть, выстрелить и обругать меня. Две вещи он проделал - упал, потому что я попал в него, и выстрелил, потому что рука его в падении нажала на спусковой крючок. Он не успел выругаться, потому что моя пуля прошла через его рот и застряла в черепе.
Мне больше нечего было здесь делать.
На улице серая дымка просветлела, превратившись в раннее утро. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться до машины, и еще больше, чтобы выехать на шоссе.
Судьба послала мне маленькую удачу - застрявшего на дороге человека, ждавшего попутную машину. Я подобрал его, объяснил, что попал в переделку и попросил повести машину.
Мой попутчик был рад помочь. Ему было жаль меня.
Мне самому себя было жаль.
IX
Мы стояли в боковой улочке, недалеко от Девятой авеню, и парень рядом со мной тянул меня за руку, пытаясь разбудить. Он тянул и выворачивал руку так, что я испугался, что она отломится. Я открыл здоровый глаз и взглянул на него.
- Да, брат, ты был как мертвый. Я полчаса тебя расталкиваю.
- Сколько времени?
- Восемь тридцать. Плохо?
- Паршиво.
- Хочешь, кого-нибудь позову?
- Нет.
- Ну хорошо, мне надо на автобус. Думаешь, придешь в себя? Если что, я немного побуду рядом.
- Спасибо. Я выкарабкаюсь.
- О'кей, дело твое. Спасибо, что подвез. Жаль, что ничего не могу сделать для тебя.
- Можешь. Купи мне пачку сигарет.
Он отмахнулся от четверти доллара, которые я совал ему, и пошел к киоску на углу улицы. Вернувшись с открытой пачкой, он воткнул сигарету мне в рот и зажег ее.
- Будь осторожен. Лучше поезжай домой и отоспись.
Я ответил, что так и сделаю, и сидел с сигаретой, пока не появился полицейский, прикреплявший квитанции к стеклам машин. Я пересел за руль и нажал на стартер.
Уличное движение не действовало на нервы, как обычно. Я с радостью втиснулся за медлительным грузовиком и потащился за ним. Каждая клеточка тела болела, и даже при желании я не смог бы крутануть руль как следует. Каким-то образом я дотянул до угла, и грузовик свернул в улочку, идущую через Голландский туннель. Когда светофор переключился, я проехал перекресток и попал на улицу, ведущую к полицейскому управлению.
Улицы были заполнены людьми, спешащими на работу. Они шли поодиночке или парами, шаркая и стуча тысячами пар ног. Я завидовал тому, что они выспались. Я завидовал их нормальным, неопухшим лицам. Я завидовал многому, пока хорошенько не задумался. Ведь я жив. А это уже кое-что.
Улица перед красным кирпичным зданием являла собой плац-парад полицейских в мундирах. Одни отправлялись на свои участки, другие садились в патрульные машины. Люди в штатском выходили парами, громко прощаясь друг с другом на углу. Перед главным входом у тротуара стояли три черных седана; шоферы читали газеты, сидя за рулем. Пара патрульных машин отъехала, и желтовато-коричневый двухместный автомобиль впереди меня сунулся на освободившееся место. Я последовал за ним, припарковался куда удачнее, чем он, и прижался к бамперу стоявшей позади машины, чтобы дать пространство для маневра.
Думаю, этот тип свои права просто купил. Он начал маневрировать, не оглядываясь, и мне пришлось просигналить, чтобы предупредить его. Наверное, лучше было вывесить красный флаг или что-нибудь в этом роде. Он проигнорировал гудок и врезался в мою машину так сильно, что я буквально лег на руль.
Это было последней каплей. Я локтем распахнул дверь и вышел, чтобы намылить ему шею. Можно было ожидать, что скопище полицейских вокруг набросится на него; ничуть не бывало. Парень вылез из своей колымаги с выражением удивленного раскаяния. Он взглянул на меня и тут же забыл, что собирался сказать, просто стоял с разинутым ртом и глазел на меня.
- Ты что, оглох? - сказал я, взглянул на него внимательнее и все понял. Это был тот самый парень с испорченным слуховым аппаратом, который накануне стоял рядом со мной в баре. Он показывал на свои уши и стучал по микрофону.
Я был слишком раздосадован, чтобы объясняться с ним. Прежде чем поставить машину на место, он еще пару раз ударился о бампер.
Да, денек начинался прекрасно! В здании я привлек к себе несколько специфическое внимание. Полицейский, которого я хорошо знал, поинтересовался, не хочу ли я подать жалобу, и очень удивился, когда я отрицательно покачал головой. Кругом царила деятельная неразбериха; люди входили и выходили, получали приказы и пробирались к выходу.
В большой утренней суматохе не стоило надеяться, что Пэт окажется в кабинете; я дождался своей очереди у справочной и сказал дежурному, что мне необходимо видеть капитана Чэмберса.
- Имя?
- Хаммер, Майкл Хаммер.
Тут его рука с телефонной вилкой замерла, и он проговорил:
- Черт меня побери!
Он перепробовал десяток номеров, прежде чем нашел Пэта, несколько раз ответил: «Да, сэр» и вытащил вилку из гнезда.
- Он сейчас придет. Подождите его здесь.
Я ждал ровно минуту и десять секунд - засек по часам. Пэт почти бегом появился из лифта, а когда увидел меня, непроизвольно передернулся.
- Что случилось?
- Меня схватили, приятель. Да, схватили.
Больше вопросов он не задавал. Он секунду смотрел на собственные ботинки, а потом выложил мне твердо и не церемонясь:
- Ты арестован, Майк.
- Что?
- Пойдем наверх.
Лифт ждал. Когда мы поднялись наверх, я машинально двинулся к его кабинету, но он остановил меня, протянув руку.
- Сюда, Майк.
- Слушай, что происходит?
Он не смотрел на меня.
- Наши люди с шести утра дежурили у тебя дома, в конторе и во всех известных нам местах, где ты мог оказаться. Окружной прокурор выдал ордер на твой арест.
- Извини. Мне надо было остаться дома. Каково обвинение?
Мы задержались у двери из Мореного дуба.
- Угадай.
- Я сдаюсь.
- Окружному прокурору вчера вечером понадобилось досье на Линка; его не оказалось на месте. В данную минуту у него на ковре две девушки, которые потеряют работу и против которых, вероятно, тоже выдвинут обвинение. На этот раз ты не выкрутишься. Тебе конец, Майк.
Я сунул руки в карманы.
- Ты стареешь, приятель, повторяешься в методах. Последние два года ты только и делал, что предупреждал меня о том и о сем. Мы здорово работали, мы с тобой, а теперь ты начинаешь осторожничать; полицейскому, имеющему дело с убийствами, это не к лицу.
И как раз в этот момент, как нарочно, маленький молоточек, стучавший в моем мозгу, вдруг сшиб два кусочка в картинку, которая обрела совершенно ясный смысл, и я вспомнил одну вещь, которую сказала мне Эллен. Я прокрутил это в голове, немного перекроил, и у меня оказалось нечто, за что окружной прокурор охотно заплатит.
Я сам взялся за ручку двери.
- Пойдем. Нам с прокурором надо кое-что обсудить.
- Погоди минутку. Куда ты гнешь?
- Я никуда не гну, Пэт. Абсолютно никуда. Просто хочу немного поторговаться.
Все было совсем как в прошлый раз. Почти. Прокурор сидел за своим столом, его помощники - по обе стороны. Присутствовали и детективы на заднем плане, и полицейский у двери, и маленький человек, который вел протокол, и я, шагающий через всю комнату.
Исключение составляли Эллен и ее соседка. Они сидели рядышком у большого стола на стульях с прямыми спинками и плакали навзрыд.
Если мое лицо выглядело как-то не так, лучше было бы официально объявить об этом. Все взглянули на меня с ужасом, а Эллен даже развернулась на стуле. Она сразу перестала плакать и прикрыла рукой рот, удерживая крик.
Я сказал:
- Не переживай, детка.
Она закусила губу и закрыла лицо руками. Окружной прокурор был полон сарказма.
- Доброе утро, мистер Хаммер.
- Я рад, что вы помните, - ответил я.
Он любил игры в кошки-мышки. Он долго ждал этого и теперь собирался насладиться каждой минутой, имея перед собой аудиторию, способную оценить игру.
- Полагаю, вам известно, почему вы здесь? - Он откинулся в кресле и сложил руки на груди. Два помощника проделали то же самое.
- Я слышал об этом.
- Зачитать обвинение?
- Не утруждайте себя. - Мои ноги опять начали подкашиваться. Я подтянул к себе стул и сел. - Начинайте отчитывать меня в любой момент, как только пожелаете. Снимите тяжесть со своей груди, чтобы потом для разнообразия выслушать кое-кого помимо своих поддакивающих мальчиков.
Два помощника возмущенно выпрямились в своих креслах.
Это было так забавно, что мне даже удалось усмехнуться.
Прокурор не находил это забавным.
- Я не собираюсь выслушивать ерунду, мистер Хаммер. С меня достаточно.
- О'кей, вы знаете, что можете сделать. Обвините меня в заговоре и воровстве, бросьте в тюрьму, и на суде я получу хороший нагоняй.
- Вы будете не одиноки. - Он со значением взглянул на женщин. В глазах Эллен больше не было слез, но ее подруга горько рыдала.
Я спросил:
- Вы не задумывались, почему мы втроем бились над тем, чтобы вынести отсюда совершенно ерундовое досье?
- Это имеет значение?
Эллен толкнула свою подругу в бок, и плач прекратился. Я вынул из кармана пачку сигарет и стал играть ею, чтобы занять руки. Обтянутая целлофаном пачка отразила солнечный свет и, казалось, приковала к себе всеобщее внимание.
- Имеет, - сказал я. - Как будет сказано в обвинении, это был преднамеренный заговор, предпринятый тремя гражданами в здравом уме с целью достижения того, с чем не сумело справиться официальное лицо.
Газеты из кожи вон вылезут, чтобы похоронить вас.
Он улыбнулся:
- Не утруждайте себя этими песнопениями.
Он был готов приступить к обвинению, когда Пэт заговорил с другого конца комнаты. В его голосе звучала напряженная нотка, и все же в нем было достаточно силы.
- Может быть, вам лучше выслушать его?
- Ну что же, скажите. - Улыбка растаяла в гневной гримасе. - Но лучше что-нибудь хорошее, потому что в следующий раз вы будете говорить перед судом.
- Хорошо. Вам это понравится. Мы, - я подчеркнул это «мы», - обнаружили дыру в лодке.
Я слышал, как у Пэта перехватило дыхание и он сделал шаг вперед.
- Мисс Скоби однажды высказала это вам, но вероятность такого не укладывалась у вас в голове. Мы знаем, каким образом информация выходит из этого кабинета.
Глаза у прокурора были похожи на маленькие яркие бусинки, изучающие мое лицо. Когда он понял, что я говорю правду, вокруг глаз собрались морщинки и он повернулся к Пэту за советом. Поскольку такового не последовало, он спросил:
- Каким?
Я попал в цель и не собирался сдавать позиции.
- Не собираюсь загружать вас деталями, но могу сказать, как это происходило.
- Черт побери, как?
Я вернул ему улыбку. На мне она должна была выглядеть неплохо.
- Что ж, поторгуемся. Мы все трое отказываемся говорить, пока вы не снимете с нас обвинение. И вы не только снимете, но и забудете о нем.
Что еще я мог сделать? Я поймал отражение Пэта в окне за спиной прокурора; он ухмылялся, как идиот. Прокурор побарабанил пальцами по крышке стола, его щеки подергивались. Подняв голову, он обвел комнату быстрым взглядом.
- Мы покончим с этим частным порядком, если джентльмены не возражают. Капитан Чэмберс, можете остаться.
Что касается двух помощников, для них это было высшим оскорблением. Все-таки они справились со своими эмоциями и последовали за другими.
Я засмеялся им вслед, а то, что заставляло подергиваться щеки прокурора, вылилось в короткий смешок.
- Знаете, иногда я ненавижу вас за нахальство. Однако я восхищаюсь быстротой вашей реакции. Вы для меня кость в горле, но даже кость можно использовать с выгодой. Если то, что вы собираетесь сказать, правда, считайте обвинения полностью снятыми.
- Спасибо, - сказал я. Женщины ничего не могли сказать. Они были слишком потрясены. - Я так понимаю, что в управлении есть человек, которого подозревают в передаче информации.
Он нахмурился, взглянув на Пэта.
- Мы совершенно в этом уверены. Но нам неизвестен способ.
- Это несложно. На той стороне улицы стоит глухой парень, Его слуховой аппарат не работает. Он читает по губам. Хорошо натренированный глухой может без труда читать по губам с расстояния в тридцать футов. Ваш человек выходит на улицу, шевелит губами и, как будто пережевывая резинку, бесшумно называет время и место, затем садится в машину и отправляется на операцию. У глухого достаточно времени, чтобы дойти до телефона и передать информацию. Все точки устроены так, чтобы их можно было легко свернуть; когда вы приезжаете, там ничего не остается. Это очень просто.
- Он сейчас там?
- Когда я входил, был там.
Прокурор пробормотал проклятие и схватил телефонную трубку.
Это заняло около трех минут. Он начал все выкладывать в ту же секунду, когда его ввели в здание. Прокурор швырнул трубку на место. Лицо его светилось счастьем, он едва успел сказать женщинам, что их усилия оценены по достоинству, прежде чем исчезнуть за дверью,
Я подошел к Эллен и попытался обнять ее. Она положила руки мне на грудь и отстранилась.
- Прошу тебя, Майк, не сейчас. Я я слишком расстроена.
- Можно мне позвонить попозже?
- Да хорошо.
Я выпустил ее, и она поспешила из комнаты, прижимая к губам сырой носовой платок.
- Ну, - сказал Пэт, - ты все-таки порядочный мерзавец. На какое-то время ты испортил обеим жизнь, даже если в конце концов и снял их с крючка.
Он пропустил меня в дверях и вышел вслед за мной. Мы молча прошли по коридору к его кабинету; войдя, он взмахом руки пригласил меня сесть, в чем я нуждался более, чем когда-либо, и уселся сам.
Пэт позволил мне выпустить колечко дыма. Еще он позволил мне сделать одну глубокую затяжку, а потом перешел к делу:
- Я не окружной прокурор, Майк. Со мной торговаться не надо, так что давай напрямую. Этот глухой с улицы - просто случай. Если бы прокурора не донимала навязчивая идея схватить Тина и Гриндла, он бы это понял. Пара подходящих вопросов сразу поставила бы тебя на место.
- И все равно у меня было бы чем торговаться.
- Например?
- Лу Гриндл мертв. Я убил его за несколько часов до того, как появился здесь. И это не все, еще двое из его шайки убиты. Одного прикончил я, а второго сам Гриндл, по ошибке решив, что это я.
- Майк - Пэт с нетерпением барабанил кулаком по ручкам кресла.
- Молчи и слушай. Тин послал схватить меня. Он думал, что я убил Жабу и взял что-то из его дома. Это было настоящим похищением, и я действовал в рамках закона, так что не беспокойся. На дороге где-то возле Ислипа лежит тело, и к настоящему моменту местная полиция должна была его обнаружить. Другие два тела в доме, местонахождение которого я могу отметить на карте, и тебе лучше поспешить туда, пока их не обнаружили. Эд Тин приказал прикончить меня, но могу поспорить, за это вам его привлечь не удастся. У него наверняка заготовлено алиби.
- Какого черта ты не сказал мне этого раньше? Боже мой, мы сможем разбить любое алиби, если он в этом замешан!
- Ты опять говоришь глупости. Хотел бы я посмотреть, как ты разобьешь его алиби. Тот, кто стоит за ним, рискует жизнью, если он заговорит. Все, что ты можешь предложить, - это тюремная камера. Нет, на Тина ты ничего не повесишь. Он уже прошел такую кухню.
Пэт хлопнул себя ладонью по лбу.
- И ты тратишь целый час на игры с прокурором! Черт побери, не мог ничего сказать!
- Ты бы все сразу услышал, если бы не затеял эту ерунду с арестом.
- Если бы я знал, что происходит, Майк!
- Ладно, мы квиты.
Он вытащил карту Род-Айленда и вручил ее мне. Я отметил карандашом дороги и пометил приблизительно место, где стоял дом. Пэт немедленно разослал указания. Кто-то связался с полицией в Ислипе и получил подтверждение, что тело на дороге найдено.
- Пэт Прежде чем представить отчет прокурору, проследи сам за тем, как обнаружат тело Лу, ладно?