Некоторое время я бродил по разгромленной квартире, подбирая то там, то тут детскую игрушку, женскую безделушку, что-то из рабочей одежды Деккера. Я даже сам попытался поискать, но нигде не было ни одной мало-мальски ценной вещи. Я докурил сигарету, бросил окурок в раковину, закрыл дверь и вышел из дома. Пока было похоже, что Пэт прав. Деккер дал втянуть себя в дело, которое не окупилось. Возможно, они тщательно присматривались к квартире и ни за что не поверили бы, если бы он выдал им рассказ о почти пустом сейфе.
Я сидел в машине и думал.
Бандит, сидевший за рулем машины, все еще разгуливал на свободе, и, если искать кого-то, вполне можно начать с него. Я нажал на стартер, отъехал от тротуара и поехал назад, через город.
Любопытство заставило меня поехать на Риверсайд. Наконец приехав туда, я решил, что неплохо было бы покружить немного и поискать пару острых глаз, заметивших парней, которые наблюдали за квартирой, прежде чем выполнить работу.
Меня ждала не очень большая удача. Эта часть города - район денежный, и люди, которые жили здесь, замечали только доллары. Здесь стояли сплошь многоквартирные дома, облицованные блестящей плиткой, с нарядными швейцарами, отдающими честь; у тротуаров стояли огромные «кадиллаки».
Один из швейцаров вроде бы вспомнил «бьюик» и пару типов, крутившихся вокруг неделю назад, но не мог сказать точно. За два доллара он провел меня по подземному проходу на задний двор и разрешил мне осмотреться.
Деккеру было легко. Во всех домах были одинаковые переходы, и, оказавшись на заднем дворе, можно было элементарно дотянуться до нижнего края пожарной лестницы. Оглядевшись, я поблагодарил швейцара и вернулся на улицу.
Через два дома стоял тот, в котором Деккер занимался делом; я прошел мимо тучного швейцара, поглядел доску с табличками, нашел надпись «Ли, Марша» и нажал кнопку звонка. В нише у стены стоял телефон, который давал жильцам возможность проверить посетителей, прежде чем открыть дверь, и я продержал трубку у уха целую минуту, пока не услышал щелчка.
И раздался ответ с небес. Какой у нее был голос! Это была та музыка, которую композиторы пытаются и не могут создать. Она произнесла только «Да?», а у меня в голове начали возникать такие образы этой Марши Ли, которые по почте не отправишь.
Я старательно пытался выдать себя за джентльмена.
- Мисс Ли?
Она ответила утвердительно.
- Это Майк Хаммер, частный детектив. Могу ли я поговорить с вами несколько минут?
- О Насчет кражи?
- Точно, - сказал я.
- Что ж да. Полагаю, что можете. Поднимайтесь.
И я вознесся на небеса в лифте, который довез меня до фойе, где у облачка с надписью «4Д» висел небольшой бронзовый молоточек вместо звонка. Я приподнял его, опустил и был впущен в квартиру солидной усатой сиделкой.
В большом кресле у окна сидел мой ангел. По крайней мере, правая сторона лица имела ангельский вид. Слева под глазом был вполне земной синяк, а скулу пересекал большой шрам,
Лицо мое, вероятно, отразило отчаянные попытки не расхохотаться, потому что она побарабанила пальцами по креслу и сказала:
- Или проявите должное сочувствие, мистер Хаммер, или убирайтесь вон.
Я не мог больше сдерживаться и рассмеялся, но не убрался.
- Одна половина вас - самое прекрасное, что я когда-либо видел, - ухмыльнулся я.
- Я наполовину благодарю вас, - ответила она с усмешкой. - Можете идти, если хотите, миссис Росс. Вы вернетесь в пять?
Сиделка ответила утвердительно и взяла свое пальто. Я понадеялся, что за время своего отсутствия она побреется.
- Садитесь, мистер Хаммер. Могу я предложить вам выпить?
- Спасибо, я налью сам. Просто скажите, где что стоит.
Мой ангелок поднялся и, как в вуаль, завернулся в полупрозрачный пеньюар.
- Черт побери, я сама налью. Вести жизнь инвалида просто невыносимо. А все обращаются со мной, как с калекой. Сиделка выступает в качестве «уважения со стороны администрации», которая надеется, что я не подам в суд за то, что так плохо охраняется их собственность. Она хорошо готовит, иначе я бы попросила, чтобы они оставили ее при себе.
Она прошла к буфету, я не мог отвести от нее глаз. Никакого нарочитого покачивания бедрами; просто дивная ровная походка, которая выражала больше, чем извивающееся тело танцовщицы. Ее ноги, касаясь нейлона пеньюара, заставляли его потрескивать и прилипать к телу, пока каждый изгиб не обозначился под белой дымкой, слегка просвечивая розоватыми полутонами.
У нее были рыжевато-каштановые волосы, свободно ниспадавшие на плечи, глаза того же цвета и рот, к которому страшно хотелось прижаться губами. Вероятно, Марша только что вышла из ванной, потому что от нее исходил запах свежести и мыла без всякой примеси духов.
Когда она повернулась, в руках у нее было два стакана; направляясь ко мне, она выглядела еще более хорошенькой, чем со спины. Хорошо развитая грудь подчеркивала ширину плеч и мягкие очертания живота, беспечно возвышаясь под нейлоном и как бы стараясь вырваться на волю.
Я полагал, что она слишком занята стаканами, чтобы заметить мой взгляд, но ошибался. Она вручила мне стакан и спросила:
- Ну как, я прошла?
- Что?
- Проверку я прошла?
- Если бы я был в состоянии что-либо произнести, я бы только присвистнул, - ответил я. - Я устал смотреть на женщин в одежде, которая делает их похожими на никак не распускающийся тюльпан.
Среди коротких стрижек и кудряшек так приятно для разнообразия увидеть женщину с волосами.
- Довольно сомнительный комплимент, если я в этом что-то понимаю. Каким любовником вы были бы!
Я пристально поглядел на нее:
- Не обольщайтесь.
Она взглянула на меня так же пристально:
- Нисколько.
Мы подняли бокалы в молчаливом тосте и сделали по глотку.
- Что ж, мистер Хаммер
- Майк.
Ее губы раздвинулись в улыбке:
- Майк. Очень вам подходит. Зачем вы хотели меня видеть?
- Для начала я хочу знать, почему вы кажетесь мне такой чертовски знакомой. Даже с этим фонарем вы мне напоминаете кого-то, кого я видел раньше.
Ее руки пробежались по пеньюару.
- Спасибо, что вспомнили. - Она перевела взгляд на стоявшее в углу пианино с фотографией на нем.
Я взял бокал и подошел к пианино; на этот раз я действительно присвистнул.
Это был большой снимок Марши в платье периода гражданской войны, лиф которого прикрывал тело лишь дюймов на шесть выше талии, далее предоставляя одерживать верх природе. Гримеру не пришлось много трудиться, чтобы превратить ее в самую прекрасную женщину, которую я только видел. Она была моложе в момент съемки, но что касается меня Я бы предпочел Маршу теперешнюю. Время пошло ей только на пользу. Почти скрытая рамкой, на фотографии стояла надпись, что снимок сделан компанией «Аллертон».
Марша была мне знакома, потому что я много раз видел ее раньше. Да и любой другой тоже. Десять лет назад она была восходящей звездой Голливуда.
- Дни былые, - сказала она.
Я поставил фотографию на место и сел напротив Марши, чтобы лучше ее видеть. На нее стоило посмотреть, и ей не надо было закидывать ногу на ногу, чтобы привлечь внимание. Ноги тоже были хороши.
- Удивительно, что я забыл вас, - сказал я.
- Многие забыли. У зрителей память короткая.
- Как получилось, что вы ушли из кино?
- О, это печальная, но простая история. Возможно, вы читали об этом. Был один тип На эпизодических ролях, но обаятельный, подлец. Ухаживал за мной в расчете создать себе рекламу и продвинуть собственную карьеру. Я была безумно влюблена в него, пока не обнаружила, что в свободное время он поигрывает с моей секретаршей. По глупости я предала это огласке, и он сказал мне, что использовал меня. Оказавшись объектом насмешек, я пригрозила ему, что, если он еще раз увидит ее, его в Голливуде занесут в черный список. В го время я еще имела достаточный вес, чтобы пережить этот скандал. Как бы то ни было, он сказал моей секретарше, что никогда больше с ней не встретится, и она быстренько удалилась. Вы знаете Голливуд. Это послужило плохой рекламой и совершенно выбило меня из седла. Прежде чем они разорвали контракт со мной, я сама отказалась от него и уехала на восток, где выгодно поместила свои деньги, что позволяет мне жить, как я хочу.
Я оглядел комнату. Она вмещала в себя состояние в виде хорошо подобранной мебели. Картины на стенах тоже не были дешевыми копиями. Каждая из них, наверное, оценивалась четырехзначной цифрой. Если это было скромное существование, я бы тоже хотел так пожить.
Я вытащил сигарету, и она щелкнула зажигалкой, давая мне прикурить.
- Что ж Вряд ли вы пришли сюда выслушивать историю моей жизни, - сказала она. Глаза ее танцевали.
- Я хотел бы узнать насчет кражи.
- Об этом нечего рассказывать, Майк. Я ушла около семи, подобрала одного актера, который сломал при падении руку, отвезла его домой, потом немного побыла у друзей и вернулась без четверти двенадцать. Собираясь зажечь свет, я вдруг увидела луч фонарика и, как идиотка, бросилась туда. Мгновение я видела силуэт человека на фоне окна, а в следующую секунду лежала навзничь на полу. Я вскочила и хотела закричать, но он опять ударил меня, и весь мир перевернулся. Когда приехала полиция, я все еще лежала на полу.
- От капитана Чэмберса я слышал то же самое. Они сказали вам, что парень мертв?
- Нет, они больше не связывались со мной. А что случилось?
- Его убил один из сообщников. Задавил машиной.
- Они нашли деньги?
- Нет, и я начинаю думать, что никогда не найдут. - Но
Я затянулся и стряхнул пепел в пепельницу.
- Могу поспорить, что этот парень зашвырнул деньги и ваш жемчуг на какую-нибудь мусорную кучу. Он приходил сюда не ради трехсот долларов. Ради такой суммы не стоит утруждать себя.
Она закусила губу и посмотрела на меня, нахмурившись.
- Вы знаете, Майк, я думала то же самое.
Я с любопытством взглянул на нее:
- Продолжайте.
- Мне кажется, что этот этот вор знал, что делает, но просто перепутал этажи. Вы знаете Марвина Холмса?
- Это плейбой, который содержит табун блондинок?
- Он самый. Его квартира прямо надо мной. Комнаты расположены точно так же, и даже стенной сейф находится в том же месте, что и мой. У него всегда на руках приличная сумма, а вчера вечером его тоже не было дома. Я встретила его, когда уходила, и он сказал что-то о ночном клубе.
- Вы бывали у него?
- Несколько раз. Он часто устраивает вечеринки. Я не котируюсь, потому что не блондинка, - добавила она как бы невзначай.
Что ж, это было логично. Чтобы проверить, насколько логично, я нашел в телефонном справочнике номер Марвина Холмса и набрал его. Дворецкий с немецким акцентом ответил, что мистер Холмс дома, и позвал его к телефону. Я сказал, что я из страховой компании и хочу знать, есть ли у него на руках крупная сумма денег. Простофиля сразу проглотил крючок и сообщил мне, что у него в сейфе больше десяти тысяч, а затем высказал мнение, что парень, вскрывший сейф этажом ниже, явно ошибся. Я поблагодарил его и повесил трубку.
Марша сказала:
- Он
- У парня возникла та же идея, что и у вас, дорогуша, и могу поспорить, вы оба правы.
Движением плеч она изобразила покорность судьбе.
- Что ж, полагаю, теперь мало что можно сделать. Я надеялась вернуть жемчуг из сентиментальности. Он был на мне в моей первой картине.
На мою ухмылку вряд ли приятно было смотреть. Губы растянулись в оскале, и я тряхнул головой:
- Это грязное дело, Марша. Двое убиты, и теперь очередь за третьим. Парень, который ограбил вашу квартиру, оставил ребенка и пошел на смерть. Вопрос не в том, что он взял, а в том, почему он взял это. Длительное время он держался, а ни один парень вроде него не совершит такого, что поставит под удар его собственного ребенка. Я был там и все видел. Я видел, как он плакал, как поцеловал на прощание ребенка, вышел и расквитался с жизнью. Теперь малыш у меня, и я знаю, что чувствовал его отец. Как бы то ни было, по какой-то причине такие вещи происходят, и как раз причину я и хочу знать. Может быть, это маленькая, незначительная причина, а может быть, и важная, но я это выясню.
Она смотрела во все глаза, и взгляд ее становился все глубже.
- Вы странный тип, - сказала она.
Я взял шляпу и поднялся.
- Майк что касается ребенка Если я могу помочь, я весьма состоятельна.
Я пожал ей руку.
- Знаете, вы тоже странный тип.
- Спасибо, Майк.
- Но я и сам могу позаботиться о ребенке. - Она одарила меня улыбкой, которая делала ее привлекательной даже с фонарем. - Кстати, у вас нет лишней фотографии вроде этой? - Я кивнул в сторону пианино.
Она долго удерживала мою руку, рассматривала мое лицо.
- Зачем, разве я лично не подойду?
Я уронил шляпу, и она осталась лежать на полу. Я провел руками по ее рукам, пока пальцы мои не впились в ее плечи. Я притянул ее к себе. Она была настоящей женщиной, до самых кончиков пальцев. Тело ее было упруго, грудь высока и налита живительным соком молодости; прижимая ее к себе, я чувствовал тепло ее ног. Она слегка приподнялась на цыпочках, дразня чуть ощутимым движением, выражавшим, как я понимал, приглашение, которое не так легко получить.
Я хотел поцеловать ее, но знал, что, если сделаю это, мне захочется продлить поцелуй настолько, чтобы он еще долго помнился.
Но сейчас было не время.
- Ты вернешься, Майк? - прошептала она.
Она без слов знала ответ. Я оторвался от нее и поднял шляпу.
В этом городе случались очень мерзкие вещи.
Но в этом городе случались и очень приятные вещи.
III
Днем я заехал в контору. В здании был только лифтер, и он не сразу узнал меня. Это было странное ощущение. Всю жизнь живешь в городе, уезжаешь на полгода, а когда возвращаешься, тебя не узнают. Я открыл дверь и почувствовал облегчение, увидев знакомую мебель на старых местах. Отсутствовала только Велда. Ее стол одиноко стоял в углу приемной, запыленный и готовый к приходу нового хозяина.
Я выругался. В эти дни я все время ругался.
Она оставила папку с корреспонденцией, которая могла меня заинтересовать. Ничего важного. Оплаченные счета, несколько писем. Я захлопнул папку и убрал ее в ящик. Там еще стояла бутылка хорошего виски в оберточной бумаге. Я сорвал бумагу, откупорил бутылку и посмотрел на нее. Снял пробку и понюхал виски. Затем поставил бутылку обратно и закрыл ящик. Мне было тошно, и вкус виски был мне неприятен.
На столе Велды зазвонил телефон. Я бросился к нему, надеясь, что это она, но грубый голос спросил:
- Вы Майк Хаммер?
- Да, кто это?
- Джонни Вилек. Из дома Деккера. Я долго пытался найти вас, к счастью, я запомнил ваше имя.
- Что случилось? - спросил я.
- Я обдумывал то, о чем вы говорили сегодня утром. Помните, вы спросили, не нуждался ли Деккер в деньгах?
- Ну-ну.
- Я переговорил со слепым разносчиком газет на углу. Старик совершенно этим сломлен. Они с Деккером были друзьями. Во всяком случае однажды вечером он играл у Деккера в шахматы, когда пришел тот парень. Он хотел знать, когда Деккер собирается уплатить долг. Деккер что-то заплатил ему, парень ушел, и Деккер сказал, что был вынужден занять большую сумму, чтобы оплатить операцию жены.
Он говорил о трех тысячах.
С минуту я переваривал все это, стараясь уловить суть.
- Где он мог достать такие деньги?
- Это для меня загадка. Он никогда ничего не занимал, и я уверен, что в банк он не ходил.
- Может быть, кто-то из местных?
- Не из наших. Иногда кто-нибудь выигрывает на скачках, но это не дается в долг, точно. Здесь много крутых ребят, которые иногда появляются с пачками денег, но это все ворованное, и они либо исчезают, либо попадают в тюрьму на следующий же день. Нет, он не мог их получить здесь.
- Спасибо за информацию, Джон. Если когда-нибудь что-то понадобится, дай мне знать.
- Конечно, приятель, рад удружить.
- Слушай Ты говорил об этом полицейским?
- Нет. Я выяснил это после того, как они ушли. К тому же я предпочитаю только отвечать на их вопросы. Полицейские хороши, пока они от меня далеко.
Я попрощался с ним и повесил трубку. Для убийства нужна причина, а это была подходящей. Три тысячи долларов. Теперь все сходилось. Деккер взял у кого-то три тысячи долларов и должен был расплатиться, украв их. Он обчистил не ту квартиру, и сообщники не поверили ему. И они подстрелили его, рассчитывая сорвать куш, а все, что получили, составило жалкие три сотни да нитку жемчуга.
Черт побери, из-за того, что этот тип не мог подождать, когда ему вернут деньги, ребенок остался сиротой. И это мой город!