Я присел на край стола поразмыслить над этим. Вся эта история неожиданно остро всколыхнулась во мне, и я услышал, как в голове зазвучала, нарастая, сумасшедшая музыка, бившаяся в моем мозгу с бешеным неистовством, унося с собой остатки рассудка. Я чертыхался про себя, пока музыка не пропала, тогда я пошел к столу и достал бутылку. На этот раз я выпил.
У меня ушло полдня, чтобы выяснить то, что я хотел. Я отправился в док и разыскал кассира, который заполнял карточку Уильяма Деккера. Это был маленький человечек лет под шестьдесят, с огромным носом на лице, испещренном тонкими красными сосудами.
Он заставил меня подождать, пока не закончит работать над отчетом, затем повесил табель на гвоздь в стене и развернулся на стуле.
- Что тебе надо, сынок?
Я предложил ему закурить, но он отмахнулся, предпочитая жевать жалкую сигару.
- Вы помните парня по имени Деккер?
Он пробормотал нечто утвердительное и застыл в ожидании.
- У него в доке есть друзья?
- Возможно. Зачем вам это знать?
- Я слыхал, что он умер. Я задолжал ему несколько долларов и хотел отдать их родственникам.
Человечек с минуту кряхтел и пощелкивал языком. Потом открыл ящик стола и пролистал картотеку, пока не нашел нужную карточку.
- Вот его адрес. У него есть ребенок. Записано два иждивенца, но его жена, по-моему, недавно умерла.
- Это я уже выяснил. Если я смогу найти его приятеля, может быть, он скажет что-то еще.
- По-моему, он всегда крутился с неким Хукером. Мэл Хукер. Высокий худой парень со шрамом на лице. Сегодня у них получка, и они все в пивнушках через дорогу, пропивают свои деньги. Не пойти ли вам туда попытать счастья?
Я ткнул окурком в пепельницу на столе.
- Именно это я и сделаю. Дайте мне адрес на случай, если я не найду его.
Он нацарапал что-то на листочке бумаги и вручил мне. Я поблагодарил и вышел.
Это оказалось не так просто. Казалось, я обошел все пивнушки на улице, пока один парень не сказал мне еще о двух, которые я не заметил; там-то я и разыскал Хукера. Это была настоящая крысоловка, где приветствовали пьяниц, которых вышибли из других мест, и вытряхивали из них последний доллар. Чтобы войти туда, надо было спуститься на пару ступеней, и, даже не дойдя до двери, по запаху можно было определить, куда ты попал.
Помещение было гораздо больше, чем я ожидал. Люди толпились у бара в два ряда, а когда не могли уже стоять, садились на скамью у стены.
Один парень отключился, и его прислонили к перегородке, с вывернутыми наружу карманами.
Мэл Хукер сидел у задней стены. Он уже был пьян. Желтый свет лампы высвечивал шрам, который, четко выделяясь, сбегал от его лба к подбородку. Я подошел к нему, взял стул и сел рядом.
Он мельком взглянул на меня:
- Пошел вон!
- Ты Мэл Хукер?
- А кому это надо знать? - В его голосе звучало мерзкое пьяное брюзжание. Он выронил стакан и попытался встать со стула.
Я без труда усадил его обратно.
- Сиди, Мэл. Мне надо поговорить с тобой.
- А я не хочу говорить с тобой, - заявил он.
- Важное дело, Мэл. Это касается твоего друга. Он мертв. Его звали Уильям Деккер.
Кожа вокруг шрама побелела. Что-то изменилось в его взгляде, и он слегка повернул голову. Мэл разогнулся и кивнул на пустой столик в углу:
- Пошли туда. И побыстрее.
Я встал, отошел к бару за парой порций и вернулся со стаканами к столу. Когда Мэл взял свой стакан, рука его дрожала. Я дал ему проглотить залпом половину порции и спросил:
- Мэл, кому он был должен?
Он опять чуть не выронил стакан, вовремя подхватил его и очень старательно поставил на стол.
- Ты легавый?
- Я частный детектив.
- Ты будешь дохлым детективом, если не уберешься отсюда к черту.
- Я задал тебе вопрос.
Он высунул язык и провел им по губам.
- Запомни, я не знаю ничего и ни о чем. Билл был моим другом, но его дела касались только его. Теперь отвяжись от меня.
- Ему нужны были три тысячи, У кого-то он их занял. И он достал их где-то здесь.
- Ты спятил.
- Ты чертов друг, - сказал я.
Хукер опустил голову и уставился на свои руки. Когда он поднял голову, рот его был оскален, Голос звучал почти шепотом:
- Слушай, легавый, лучше кончай задавать вопросы. Билл был моим другом, и я помог бы ему, если бы мог. Но он мертв, и все. Ты видишь этот шрам. Я предпочитаю получить еще один такой, чем умереть. Теперь дуй отсюда и оставь меня в покое.
Уходя, он не оглянулся. Шатаясь, прошел к бару, протолкался сквозь толпу к двери и исчез на лестнице. Я допил свою порцию и махнул рукой официанту, заказывая еще одну. Он окинул меня ледяным взором и выхватил доллар из моей руки.
В пивной все затихло. У всех, казалось, проснулся внезапный интерес к телевизору, стоящему на стойке. Я уселся, ожидая сдачу, но выпил, так и не увидев ее.
Это мне понравилось. Этим глупым ублюдкам можно было бы быть и поумнее. Боже, неужели я был похож на какого-нибудь неудачника из захолустья, или у этих умников совсем отшибло память?
Я отодвинул стакан и поднялся. Туалет я нашел по запаху, сделал то, что надо, и стал мыть руки. Это было все, что они мне отпустили.
Парень в двубортном костюме на пороге заговорил, почти не разжимая губ, с кем-то позади себя. По его поросячьим глазкам было видно, как ему хочется поразвлечься.
- Большой мальчик, правда?
- Ага. - Другой парень шагнул на порог и, казалось, загородил весь проем.
Рука коротышки выскользнула из кармана, держа дубинку с фут длиной; он помахивал ею у колена, ожидая моей реакции. Верзила успел приготовить кастет. Телевизор снаружи зазвучал так громко, что было слышно и здесь.
Я бросил бумажное полотенце и стал пятиться, пока не уперся спиной в дверь кабинки. Коротышка крадучись шел ко мне. Он что-то жевал, и слюна текла по его подбородку; плечо подалось назад - он заносил дубинку. Верзила заходил сбоку, в его глазах сквозь абсолютно идиотское выражение лица просвечивало некое подобие интеллекта.
Чертовы ублюдки шли прямо мне в руки. Они думали, что я попался со всеми потрохами, но, как раз когда они вознамерились превратить меня в месиво, я вытащил револьвер и дал им заглянуть в отверстие дула, чтобы они поняли, откуда приходит внезапная смерть.
Это был единственный язык, который они понимали. Коротышка глазел слишком долго. Ему следовало следить за моим лицом. Я ударил его стволом пистолета по челюсти и рассек ее до самой кости. Он уронил дубинку и налетел на верзилу с застрявшим в горле криком, который я оборвал, вогнав ему зубы в рот концом ствола. Верзила попытался отпихнуть его с дороги. Он так рассвирепел, что бросился прямо на меня, пригнув голову, а я не спеша вмазал ему по физиономии. Он врезался в дверь и свалился, издавая булькающие звуки. Я еще раз ударил его, и он перестал булькать. Я стянул у него с руки кастет, подобрал дубинку. Он блевал, лежа на полу и пытаясь выбраться из-под раковины. Я угостил его ударом дубинки по тыльной стороне ладони и почувствовал, как треснули кости. Теперь он долго не воспользуется никаким оружием.
Типы в баре отошли в сторону, пропустив меня к стойке. Они отошли так далеко, как будто я был заразным. Я бросил дубинку и кастет на стойку и поманил бармена пальцем.
- Мне полагается сдача, - сказал я.
Он повернулся и вручил мне пятьдесят пять центов.
Если кто-то и дышал, пока я шел к выходу, я этого не слышал. Я вышел, опять чувствуя себя в своей тарелке, и вернулся к машине. Теперь, перед тем как увидеть Пэта, мне осталось сделать только одно. Я сверился с бумажкой, которую мне дал кассир, и обнаружил, что Мэл Хукер живет не очень далеко от дома Деккера. На полпути я застрял в пробке и разыскал нужный адрес, когда было уже темно.
Это были меблированные комнаты с обычным объявлением о единственном свободном месте и хозяйкой на первом этаже, приспособившей свое окно под караульную будку. Она оказалась у двери прежде, чем я поднялся по ступеням, готовая улыбнуться, если бы я оказался квартирантом, или свирепо глянуть, если я просто посетитель.
Когда я спросил, дома ли Мэл Хукер, она посмотрела волком и ткнула пальцем в сторону лестницы:
- Явился десять минут назад, пьяный. Смотрите, без шума, а то вылетите вон оба.
Будь она поприветливее, я успокоил бы ее банкнотой. Но все, что она получила, было короткое «спасибо», и я поднялся по лестнице. Я слышал, как он, шаркая, ходит по комнате. Когда я постучал, все звуки стихли.
Я постучал еще раз, и он прошаркал через комнату и распахнул дверь. Не знаю, кого он ожидал увидеть. Явно не меня.
Я не стал спрашивать, можно ли войти, толкнул дверь, и он отступил. Лицо его утратило напряженность и было просто хмурым, челюсть отвисла. В центре комнаты стоял стол, и я уселся на него, наблюдая, как он закрывает дверь, потом поворачивается
- Боже! - воскликнул он.
Я зажег сигарету и смотрел на него сквозь дым.
- А ты сволочь, - сказал я. - Могу спорить, ты знал, что эти ребята пойдут за мной, и не хотел оставаться, чтобы не видеть крови.
- Что случилось?
Я усмехнулся:
- Я имею дело с такими ублюдками уже давно. Могли бы меня и запомнить. Теперь пусть постараются вспомнить, как сами раньше выглядели. Ты то же самое сделал со своим другом Деккером, Мэл? Сбежал, когда они вышли на него?
Он наткнулся на стул и рухнул на него.
- Я не знаю не знаю, о чем ты говоришь.
Я облокотился на стол и сказал, как будто выплевывая слова:
- Я говорю о ростовщиках-вымогателях. Я говорю о парне по имени Уильям Деккер, который был твоим другом и страшно нуждался в деньгах. Он не мог достать их законным путем, вот и нашел ростовщика. Когда он не смог выплатить долг, на него надавили, шантажируя ребенком, и заставили выгрести деньги из сейфа богача. Он надул их с этим делом, и они убили его. Теперь ты знаешь, о чем я говорю?
Хукер опять произнес:
- Боже! - и ухватился за ручки кресла. - Слушай, дружище, иди отсюда, оставь меня в покое!
- В чем дело, Мэл? Ты был крутой мужик, когда я познакомился с тобой сегодня. С чего ты так размяк?
На мгновение лицо его озарило яростное безумие, затем он выдохнул и закрыл голову руками.
- Черт побери, убирайся отсюда!
- Я уйду. Как только ты скажешь мне, кто ссужает деньгами алкоголиков в доках, я уйду.
- Я я не могу. О Боже, оставь меня в покое.
- Они крутые ребята? - Он что-то услышал в моих словах и медленно поднял глаза, пока не встретился со мной взглядом. - Круче тех ребят, которых ты натравил на меня?
Мэл с усилием сглотнул.
- Я не натравливал
- Хватит чушь молоть, приятель. Эти типы были там не случайно. Правда, они были там не только из-за меня. Что, кто-то добрался до тебя?
Он не ответил.
- Они пришли из-за тебя, - сказал я. - Только ты нашел хороший способ спихнуть их мне. И что ты выиграл?
Его палец невольно потянулся к шраму, пересекавшему челюсть.
- Видишь, однажды меня порезали. Я не хочу больше иметь дела с этими типами. Честно. Я ничего не делал! Я не знаю, почему они были там, но они были!
- Ты тоже в ловушке, - сказал я.
- Нет, не в ловушке! - он выкрикнул это. Лицо его было мертвенно-бледным, и он несколько сгорбился. - Я чист, и я не знаю, почему они крутятся вокруг меня. Какого черта ты вмешиваешься?
- Потому что я хочу знать, зачем твоему приятелю Деккеру нужны были деньги.
- О Боже! Его жена была при смерти. Он должен был достать их. Откуда мне знать, что он не смог их вернуть!
- Вернуть кому?
Он провел языком по губам и промолчал.
- У вас ведь есть профсоюз и благотворительный фонд, да?
На этот раз он сплюнул на пол.
- К кому ты направил его, Мэл?
Он не ответил. Я встал со стола и рывком поднял его на ноги.
- Кто это был, Мэл? Хочешь знать, что случилось с теми крутыми ребятами в баре?
Он обмяк у меня в руках. Он даже не пытался вырваться, просто повис на моей руке, с безжизненными глазами. Слова его прозвучали медленно и глухо:
- Ему нужны были деньги. Мы решили, что у нас надежные сведения о лошадках, и поставили вместе наши деньги.
- И что?
- Выиграли. Этого не хватало, и мы поставили еще раз, только Билл взял у ростовщика несколько сотен, чтобы поставить больше.
Мы и на этот раз выиграли, и я вышел из игры со своей долей. Билл решил еще раз сорвать банк и, вернув долг, взял у того еще тысячу, чтобы увеличить свою ставку, но на этот раз проиграл.
- Значит, он был должен тысячу долларов?
Мэл печально покачал головой.
- Больше. За каждую неделю платишь один к пяти. Очень скоро это выросло в кругленькую сумму.
Я отпустил его, и он опять рухнул на стул.
- Теперь имена, Мэл. Кто ростовщик?
Я с трудом расслышал его:
- Дикси Купер. Он торчит в «Стеклянном баре» на Восьмой авеню.
Я вышел, не закрыв за собой дверь, и спустился вниз, пройдя мимо хозяйки, все еще стоявшей на посту в вестибюле. Мэл проковылял к двери и, взглянув вниз, закрыл ее. Тогда старая грымза хмыкнула и выпустила меня на улицу.
Небо опять затянулось тучами, закрыв звезды; в воздухе висела сырая дымка. Я позвонил Пэту домой из кондитерской за углом, но никто не ответил, и я набрал номер конторы. Он был там. Я велел ему ждать и сел в машину.
Когда я приехал, здание управления походило на улей без пчел. Одинокая патрульная машина стояла у тротуара, а лифтер читал газету. У ребят, приступивших к ночному дежурству, уже был скучающий вид, и половина из них занималась пустяками, пытаясь убить время.
Я вошел в лифт и поднялся на этаж Пэта. Пэт рылся в ящиках своей картотеки. Когда я толкнул дверь, он сказал:
- Сейчас, Майк.
Я уселся и минут пять наблюдал за ним. - Когда он закончил, я спросил:
- С чего это ты работаешь ночью?
- Ты что, газет не читаешь?
- Я не слыхал ни о каких убийствах.
- Какие, к черту, убийства! Прокурор запустил меня и всех, кого мог наскрести, в дело об игорном бизнесе.
- С чего он так старается, это же не год выборов? К тому же играть все равно будут.
Пэт отодвинул свой стул и уселся.
- Его мучают угрызения совести. Он охотится за Эдом Тином и его подручными.
- Тина он не поймает, - сказал я.
- Он пытается.
- А при чем здесь ты?
Пэт пожал плечами и достал сигарету.
- Окружной прокурор попытался уничтожить организованный игорный бизнес много лет назад. Его постигла неудача, так же, как все другие расследования из-за недостатка улик. С тех пор как он занялся этим делом, у него не было ни одной удачной операции.
- Что, в лодке дыра?
- Что?
- Утечка информации?
- Конечно. У Эда Тина есть выход прямо на контору прокурора. Поэтому прокурор и охотится за его шкурой. Для него это личное оскорбление, и он его терпеть не будет. Поскольку ему не на чем поймать Тина, он решил выяснить, что у него есть в прошлом. Мы прекрасно знаем, что Тин и Гриндл брались за грязные дела, и, если сможем повесить на них убийство, их можно будет взять голыми руками.
- Естественно. Почему он не залатает эту брешь?
Пэт смешно пожевал губами:
- Вокруг него люди, которым он доверяет и которым я доверяю, и мы не можем найти ни одного человека, который способен проболтаться. Всех уже проверяли, даже искали диктофоны. Это кажется невероятным, но тем не менее утечка есть. Черт побери, окружной прокурор устраивает неожиданные рейды, которые объявляются за час до проведения, но, когда полиция приезжает на место, там нет ни души. Это сверхъестественно.
- Не болтай мне про сверхъестественное. Прокурор имеет дело с такими же умными ребятами, как и он. Они работают еще дольше, чем он. Слушай, нет возможности уйти сегодня пораньше?
- И бросить все? - Он указал на кипу бумаг на столе. - Их надо разобрать, систематизировать и занести в картотеку. Нет, не сегодня, Майк. Я пробуду здесь еще часа три.
Стрекот пишущей машинки за дверью стих, и в кабинет вошла приземистая брюнетка, неся проволочную корзинку с письмами. За ней шла другая брюнетка, но отнюдь не приземистая. Всего, чего не хватало первой, у этой было в избытке, и она несла все это, как флаг.
Пэт заметил мою глуповатую ухмылку и, когда приземистая вышла, сказал:
- Мисс Скоби, вы знакомы с Майком Хаммером?
Я был награжден беглым взглядом с намеком на улыбку.
- Нет, но я слышала, как окружной прокурор отзывался о нем несколько раз.
- Надеюсь, ничего хорошего, - сказал я.
- Да, ничего хорошего, - она засмеялась и закончила сортировку бумаг на столе у Пэта.
- Мисс Скоби - одна из секретарш окружного прокурора, - сказал Пэт. - Для разнообразия я попросил его помочь мне. Он прислал трех девушек проделать кое-какую черновую работу.
- Я сам с такой работой справляюсь. - Мне кажется, я смотрел с вожделением.
Детка Скоби включила сбои ярко-синие глаза на полную мощность.