Сурьма указал на ближайший склон, похожий на каменные соты. Впервые за всё время Вансен пожалел, что они взяли с собой коралловые лампы: если им предстояло столкнуться с кем-либо, кто долго прожил здесь без света, или одним из многочисленных видов детей сумерек, для которых тьма была домом, фонари, какими бы они ни были тусклыми, превратят их отряд в лёгкие мишени.
Вансен теперь двигался во главе группы, огибая тёмные места на полу, которые, как он подозревал, могли оказаться колодцами: провалишьсятак и долетишь до центра земли. Приблизившись, он разглядел, что ближайшая келья не пустаеё владелец лежал наполовину снаружи, раскинув неестественно вывернутые руки. В слабом свете кораллов убитый казался совсем юнцом. Вансен подался вперёд и дотронулся до кожи фандерлинга-послушника. Она была тёплой, но тело оказалось податливым, как тряпичная кукла, глаза юноши были полуоткрыты. Солдат приложил ухо к груди монаха, но ничего не услышал. Мёртв, значит, но как долго?
Как и говорил Сурьма, неподвижные тела обнаружились в нескольких скудно обставленных кельях нижнего ярусаодно из них такое маленькое, что даже зачерствевшее сердце Вансена болезненно сжалось. Пока Яшма и другие фандерлинги, склонившись над малышом Пьютером, бормотали проклятия, Феррас двинулся по краю выхода породы, размышляя о том, сколько ещё келий могут скрывать в себе мертвецов и как они умерли, что на них не осталось ни единой царапины. Монахи лежали каждый в своей кельепохоже было, что беда настигла их всех одновременно, или же нападавшие подобрались стремительно и бесшумно.
Первая келья в следующем каменном склоне была пуста, и Вансен уже собирался перейти дальше, как вдруг лампа высветила нечто, чего в других пещерках он не заметилдыру в задней стене комнатушки, ведущую вглубь скалы. Он наклонился ближе и присмотрелся: пол, в других виденных им кельях тщательно выметенный, здесь был засыпан каменным крошевом и пылью. Дыру в задней стене, кажется, спешно продолбили колотушкой и долотом. Но зачем?
И внезапно Вансен понял, на что смотрит. Тихо-тихо, как только мог, выбрался он из кельи и вернулся туда, где ждали его остальные; большинство из них теперь, когда злость их иссякла, выглядели испуганными.
Думаю, я нашёл место, откуда они проникли сюда, прошептал мужчина спутникам. Идите за мной.
Яшма первым последовал за ним, позади него шёл Сурьма, но остальные, замешкавшись, поотстали. Беспокойство вновь всколыхнулось в душе Вансена. Эти необученные фандерлинги не были солдатами, надежды на них не было никакойи об этом следовало помнить.
Молот Яшма обернулся и грозно уставился на своих стражейи в свете их ламп лицо его напоминало гротескную маску. Парни повскакали на ноги, но видно было, что они колеблются.
Это нора, прокопана с другой стороны, уверенно заявил Сурьма, вглядевшись в отверстие на задней стене пустой кельи.
И не фандерлингскими инструментами, тихо прорычал Яшма. И не с фандерлингским умением. Очень скверная работа. Смотрите, края обтёсаны кое-как.
Те туннели, о которых говорит Сланецдороги Шторм-камня, спросил Вансен у Сурьмы. Мы к ним близко?
Не знаю. Дайте подумать Сурьма прекратил разглядывать дыру и выпрямился. Да, полагаю, что так, хотя мы никогда не ходим к ним через Скважиныесть другой переход, намного ближе к храму. Но да, одна проходит прямо за этой каменной стенкой.
Тогда это могли сделать квары, заключил Феррас. Возможно, их вторжение уже началось. Мы должны пробраться сквозь него до другого конца и посмотреть, что там, обратился он к стражам. Мы не можем возвратиться к Киновари и остальным с докладом, пока не выясним всю правду. Следуйте за мной. Держитесь вместе. И помнитетихо!
Низкий туннель за кельей оказался неровным ходом, с полом, усыпанным щебёнкой и большими отколотыми кусками камня, кое-где узкий настолько, что Вансену приходилось ползти на четвереньках, постоянно опасаясь застрятьчто было более чем оправданно! Один раз его коралловый светильник замигал, начал тускнеть и совсем потух, на несколько минут оставив мужчину в почти полной темноте, пока один из идущих позади фандерлингов не передал ему запасной коралл. В конце концов проход расширился и солдат смог подняться на ноги; прошёл, спотыкаясь, несколько сотен шагов, пролез в очередную грубо обработанную дыру в камне и на другой стороне снова выпрямился во весь рост.
Здесь было куда просторнее; свет фонарей подошедших фандерлингов высветил ход шириной в полдюжины шагов, чьи потолок, стены и пол (исключая дыру над кучей каменного крошева, из которой они только что выбрались) были всюду гладко отшлифованынастоящий памятник аккуратной работе и выдающемуся мастерству.
Дорога Шторм-камня, почти благоговейно проговорил Сурьма. Эту я никогда не видел, она слишком далеко даже от храма.
С этого момента Гильдии придётся лучше приглядывать за ними, откликнулся Вансен. Кто-то несомненно пробил ход отсюда до Скважин. Мы должны вернуться к Киновари и остальным и сообщить об этом.
Он повернулся и повёл их обратно в новый туннель, который теперь, когда капитан увидел добрую фандерлингскую работу, ещё сильнее напоминал ему звериную нору. Они успели пройти совсем немного, когда внимание капитана привлёк отблеск света. На мгновение он подумал, что это кто-то из фандерлингов неведомым образом опередил его, но та часть туннеля, где он стоял, была едва шире его плеч.
Секундой позже то, что двигалось им навстречу, встало во весь рост, загородив собою свет, и Вансен невольно отшатнулся: существо внешне напоминало человекано лишь очертаниями, будучи гораздо массивнее и покрыто жёсткой чешуйчатой шкурой. Глаза его сидели так глубоко под сильно выступающими надбровными дугами, что едва отражали свет Вансенова светильника. Капитан только и успел заметить, что в морде твари было что-то от гориллоподобных рабов Глубин, а через миг здоровенный, с лопату могильщика, тяжёлый кулак уже летел ему в голову. Вансен в последний момент вскинул топор, но, не сумев сдержать сокрушительный удар, получил обухом своего же оружия по лбу и рухнул навзничь, оглушённый, частью прямо на фандерлингов, орущих позади в ужасе и смятении.
А-а-а, кряазел! завопил кто-то. Не может быть!
Глубинный эттин! выкрикнул Сурьма. Бегите, капитан, это эттин!
Но бежать было некуда. Существо перед ним заворчалогулкий звук отозвался дрожью у Ферраса в груди. Он ещё раз поднял свой топор, но в то же время из-за плеча твари высунулась длинная трубка, чей конец раскачивался угрожающей змеёй. Из отверстия вырвалось облачко не то дыма, не то пыли, и внезапно Вансену стало нечем дышать. Капитан уронил оружие и схватился за горло, пытаясь нащупать душившие его руки, но их не былолишь только в лёгких всё разрасталась красная пустота. Беспомощно сползая на землю, Феррас Вансен почувствовал, как мысли его мечутся и гаснут, словно пламя брошенной в колодец свечи.
Глава 10 Cпящие
Согласно Каспару Дайелосу, существует несколько разновидностей гоблинов. Самые маленькие зовутся мьянмои, или мышиный народец, средних по величине называют обманниками, а ещё есть несколько таких, которые достигают роста ребёнка и могут прожить очень долго.
Сначала все силы Баррик тратил лишь на то, чтобы оставаться на ногах. Склон был неровным, между деревьями беспорядочно плелись лозы и побеги куманики, и через каждые несколько шагов путь ему преграждали большие бледно-жёлтые камни, торчащие из зелени, словно обломки костей. Шелкины, однако, вроде бы начали отставать: он всё ещё видел их среди оставленных позади деревьевбелые призрачные фигуры, по-обезьяньи прыгавшие с ветки на ветку, но уже без прежней яростной спешки.
А птица была права, подумал принц. Шелкины боятся этого места не меньше прочих обитателей Страны Тени.
Впрочем, и самому Баррику, похоже, пребывание здесь не сулило ничего хорошего, кроме разве что возможности отдохнуть и подумать. Эти твари будут выжидать, когда он спустится обратнопо-прежнему без оружия, способного дать им отпор, с одним своим обломком копья. И куда подевался Скарн? Неужели ворон в конце концов бросил его одного насовсем?
От карабканья по крутому склону у юноши разболелись ноги и закололо в лёгких. Когда преследователи исчезли из виду, принц остановился передохнуть, но мысли его всё время возвращались к их лишённым всяких черт обмотанным паутиной лицам, смоляно-чёрным глазам и к тому, что, возможно, прямо сейчас шелкины, неслышно крадучись меж деревьев, окружают его, так что после короткой остановки он заставил себя подняться на ноги и вновь полез вверх в поисках открытого места, более выгодного тактически.
А склон становился всё круче. Баррику часто приходилось хвататься руками за ветки и каменные выступы, чтобы подтянуться повыше, из-за чего изувеченная рука пульсировала и горела ещё сильнее лёгких, и от боли принц чуть не плакал. Безнадёжность собственного положения начинала угнетать его. Он оказался в чуждой странестране жуткой, незнакомой, полной демонов и кошмарных созданийда к тому же совершенно один. Сколько ещё ему удастся продержаться вот такзная, что никто не придёт на выручку, без еды и оружия, и даже без карты? Одно неудачное падениеи ему останется только беспомощно лежать, ожидая смерти.
Внезапно Баррик оступился и тяжело упал на четвереньки, так сильно при этом ударившись, что даже вскрикнул от боли. Он опустился на локти и уставился на землю, маячившую в нескольких дюймах от носа, невидящими от слёз и пота глазами. Что-то странное было в этой земле, понял он несколько мгновений спустячто-то очень, очень странное.
На ней была надпись.
Принц выпрямился: коленями он упирался в светло-охристую каменную плиту. Глубокие царапины на её поверхности складывались в знаки, распознать которые ему не удалось, и хотя символы почти стёрлись от дождей и ветра, они, без всяких сомнений, были вычерчены разумной рукой. Баррик торопливо поднялся на ноги. Посмотрев вверх, он заметил, что гребень холма уже вовсе не так далеко, как ему казалосьможет быть, даже он сумеет доковылять меньше чем за час. Юноша глубоко вздохнул и огляделся, высматривая шелкинов, но никого не увиделлишь ветер шуршал в ветвях деревьев, и возобновил подъём. Даже если на Проклятом Холме он найдёт свою смерть, то неплохо будет сперва увидеть вершину. Может статься, серое небо там покажется светлееэто было бы здорово. Баррику Эддону уже до смерти надоели туман и полумрак.
С трудом преодолевая последний подъём, он заметил, что те, кто жил здесь и кто приходил сюда, оставили больше, чем просто резные знаки на жёлтых камнях: кое-где полукруглые выступы скал были приспособлены под крыши для убогих хижин, сложенных под ними, хотя от построек уже мало что осталось, кроме редких случайно сохранившихся стенок из стасканных в кучу и тщательно скреплённых булыжников. Чем ближе он подходил к верхушке холма, тем больше встречалось ему желтоватых скал: огромных глыб и изогнутых каменных хребтов, торчащих из-под плотного одеяла цепляющейся за них зелени. Примитивные конструкции также стали сменяться более сложными, изъеденные ветром и водой выступы оголившейся гладкой каменной основы холма продолжались и объединялись уложенными друг на друга валунами и даже кое-где грубыми деревянными стенами и крышамино все они пустовали, давным-давно покинутые прежними обитателями, которые, кем бы они ни были, не оставили никаких следов своего пребывания, кроме изредка встречающихся на поверхности камней знаков, похожих на муравьиные ходы.
Здесь, на вечнозелёных холмах, туман был едва ли не плотнее, и столь же обманчив, как и у подножий, но тишину этих мест не нарушали даже редкие птичьи голоса, которые Баррику случалось услышать внизу. И хотя вот уже час, а то и больше, принц не замечал никаких признаков присутствия шелкинов, окружавшее его гнетущее молчание начинало действовать на нервы, и намерение отсидеться здесь стало казаться юноше всё более нелепым. Всё, что ему оставалосьпродолжать карабкаться на самый высокий гребень, до которого теперь было рукой подать, и за которым уже не видать было ничего, кроме жемчужно-серого сумеречного неба.
Подтянувшись, Баррик влез на выступ и увидел, что между ним и его целью осталась лишь одна груда камней среди зелени и грязи, и что там возвышается самая странная постройка из всех им здесь увиденных: из купы деревьев и густых зарослей выпирал под необычным углом круглый каменный купол с огромным продолговатым окном, разверстым среди зелени подлеска. Каменистая тропка, извиваясь, уходила вверх по последнему отрезку склона, выползая из мешанины ползучих стеблей, в которой он стоял, и убегая к тёмному навесу прямо под длинным окном. Частокол обломанных камней, виденный им издалека, тот, что походил на раскрошившиеся зубы, торчал над лесистым пиком чуть выше диковинного жилища.
Мгла и туман окутывали это странное место как венок из нарциссов, какие дети носят на праздник онира Заккаса. Здесь испарения не только сгущались сильнее, чем у подножия холма, но, кажется, отличались и цветом, и плотностью. Баррик довольно долго глядел на них, прежде чем сообразил, что к туману подмешивается дымок, поднимающийся из-за деревьев у самого гребня.
Дым. Дымоходы. Кто-то живёт в этом богом забытом месте. На вершине Проклятого Холма.
С бьющимся сильнее, чем даже во время изматывающего подъёма, сердцем, он повернулся, чтобы спуститься, но не успел сделать и шагу вниз по склону, как ниоткуда и отовсюду, мягко отдаваясь эхом и в завываниях несущегося по холму ветра, и в его голове, принца позвал голос.
Приди, шептал он. Мы ждём тебя!
Вдруг оказалось, что руки и ноги Баррика больше не подчиняются емуво всяком случае, не желают унести прочь от странного дома на вершине, дома, который ожидал его подобно заброшенному колодцу, куда юноша мог упасть и утонуть.
Приди, приди к нам. Мы ждём тебя!
И принц с изумлением обнаружил, что в своём собственном теле онвсего лишь беспомощный наблюдатель. Оно развернулось и принялось карабкаться на выступ, пока не встало на каменистую тропу, а затем зашагало к каменному жилищу, как облако, подталкиваемое ветром, а Баррик просто смотрел изнутри, не в силах ничего поделать. Вытянутое окно и тенистый навес всё приближались и приближались. Высокая верхушка холма проплыла над ним, а в следующий миг он шагнул в проём и вошёл под тёмные своды дома.
Вскоре темнота уступила место рассеянному красноватому свету. К Баррику частично вернулась способность управлять своими конечностями, но её хватило лишь на секундную передышкусердце его колотилось втрое быстрее обычногопрежде чем то, что лежало впереди, вновь неумолимо потянуло его к себе.
Приди. Мы ждали долго, о дитя человеческое. Мы начали опасаться, что неправильно истолковали то, что было явлено нам.
Каменная комната наверху закруглялась куполомстранное, белёсое, похожее на пещеру помещение, около пяти или шести барриковых ростов в высоту, чей потолок покрывал бессистемный резной орнамент из корявых завитушек, едва видимый сквозь чёрную вуаль дыма. И красный свет, и дым источал маленький костерок в кольце камней на полу, засыпанном щебнем и грязью. Позади него на низкой каменной платформе сидели три сгорбленные фигуры примерно одного с Барриком роста.
Ты устал, сказал голос.
Кто это говорил? Фигуры перед ним не шелохнулись.
Ты можешь присесть, если от этого тебе станет лучше. Мы сожалеем, что не можем предложить тебе ни еды, ни питья, но наши и твои пути в этом мире разнятся.
Мы даём ему много, грубо прервал его другой голос. Он почти не отличался от первого и был так же бесплотен, но по резковатым ноткам в нём Баррик понял, что говорит кто-то другой. Мы даём ему больше, чем кому бы то ни было ещё за всё время.
Потому что это и есть та цель, с которой мы были призваны. И то, что мы даём ему, не принесёт ему добра, возразил первый голос.
Баррик хотел убежать, очень хотел, но едва мог двигаться. Ворон оказался правдурак он, что полез сюда. В конце концов принц совладал с собственным голосом:
Кто кто вы такие?
Мы? переспросил второй, более резкий, голос. Нет такого истинного имени для нас, что мы могли бы назвать и ты бы знал его или понял.
Скажи ему, вмешался третий голос, похожий на первые два, но, кажется, более старый и слабый. Скажи ему правду. МыСпящие. Мыотвергнутые, нежеланные. Мы те, кто видит, и не может не видеть.