Заметно было, что он нервничает. Сначала откинулся на спинку стула, затем, закинув ногу на ногу, вытащил сигареты, зажигалку, закурил.
Так я вас слушаю.
Нет, не вы, а я должен вас слушать, перебил я его. От ваших рук погиб человек, объясните почему?
Съежившись, он вытер рукой вспотевший лоб, тихо сказал:
Я здесь ни при чем, мое дело резать, а штопает сестра. Она допустила ляпсус, зашила пинцет.
За операцию отвечаете вы и обязаны были сами проверить. Вы же хирург, остановил я его.
Волошко помрачнел, развел руками.
Выходит, человек умер, а виновных нет?
Ясно, что нет. Ошибки по статистике допускаются. Он встал, потянулся и продолжил:А у меня тем более. Я еще молодой специалист.
Я вижу, у нас разные понятия. Врач должен служить человеку, а не губить его. Когда и какой вы окончили институт?
Тернопольский, буркнул он.
Дальше Волошко показал, что он и не стремился в медицинский. Бабушка заставила туда пойти. Конечно, без помощи родителей не обошлось, но как они отблагодарили шефов за прием в институт, он не знает. Учился так себе Было желание перевестись в другой институт, но осуществить это не представилось возможным.
Значит, не было желания учиться, нет желания и работать хирургом? перебил я его.
Ловите на словах? вспыхнул Волошко. Да, да, так и запишите. Не люблю свою профессию. Но это не значит, что я повинен в смерти мальчика.
Убедившись в том, что признавать свою вину Волошко не собирается, я отпустил его.
Листая книгу абитуриентов, нашел фамилию Волошко. Знакомлюсь. Проходной балл набран, оценки выставлены: по литературе«5», физике«5», химии«5», биологии«5».
А что в личном деле? Письменная работа. Тема: «Человекзвучит гордо». Читаю. Работа написана слабо. Одних только грамматических ошибокдвенадцать. В конце стоит оценка «5» и подпись экзаменатора. А нужно ставить двойку.
Выходит, главную скрипку в приеме играли экзаменаторы. Так я решил сразу. Куда же смотрела комиссия?
Вызвал Степанову. Это женщина средних лет, маленькая, курносая, с темно-карими глазами. Принимает экзамены не первый год. Опыт педагогической работы большой. Она подробно рассказала о порядке приема экзаменов, категорически утверждая, что ею все оценки выставлены абитуриентам заслуженно. Со стороны ректора и членов приемной комиссии давления не было.
Тогда я предъявил контрольную работу, выполненную Волошко.
Это я выставила оценку по литературе, и вполне заслуженно. Написано чисто, решительно ответила она.
Прочтите, предложил я, и ошибки не забудьте отметить.
По мере того, как Степанова читала, ее лицо изменилось, на лбу появились капли пота, а затем задрожали губы
Недосмотрела. Сознаю. Ночью сидела, тихо сказала она, краснея.
И сколько там всякого рода ошибок?
Шестнадцать.
Какая должна быть оценка?
Неудовлетворительная.
А выставили «пять» Точно так же вы поступили, проверяя и некоторые другие работы. Выходит, сделано с умыслом?
Падающий из окна яркий солнечный луч на мгновение осветил ее лицо, и оно словно загорелось, побагровело.
Наконец она тихо сказала:
Привлекайте за халатность. Эти слова были произнесены неискренне. Она опять опустила голову, замолчала.
Ну, ну, продолжайте.
Я взяток не брала, просто ошиблась, горько вздохнула Степанова.
Мария Ивановна, лучше расскажите правду, как все это произошло. Человек не хотел поступать в институт, а его волоком затащили. И все за так?
Степанова не ответила. Опустила голову вниз, будто рассматривая что-то на полу у своих ног.
Допросил я еще шесть человек по работам абитуриентов, оценки которых явно были завышены.
Все в один голос отвечали: ошиблись. Что здесь? Круговая порука: все за одного и один за всех? Или же экзаменаторы все решили сами и ректор Гий здесь ни при чем? Но многие вопросы остались не выясненными, были только предположения. Вывод напрашивался один: нужна постепенная, настойчивая и кропотливая работа.
В письме на имя прокурора республики говорилось о каком-то мужчине из Черновцов, имевшем доступ в институт. Кто этот мужчина?
Подключили оперативников милиции и общественность, нужно было во что бы то ни стало найти его.
Помог нам шофер ректора институтаНиколай. Он вспомнил один эпизод, который и пролил свет на наше дело.
Еще в 1959 году ректор института Гий ездил во Львов на совещание. Потом обедали в ресторане. Машина стояла тут же, на привокзальной площади. Николая, конечно, в ресторан не пригласили, и он обедал всухомятку в кабине автомобиля.
Во втором часу дня к машине подошел мужчина около пятидесяти лет, плотный, среднего роста, блондин, с длинной седеющей шевелюрой, зачесанной назад. Лицо овальное, густые нависшие брови, прикрывающие маленькие, как у крысы, серые глаза.
Шефа привез? спросил Николая.
Ректора института, ответил шофер.
В Тернополь поедете? улыбнулся незнакомый мужчина.
Шофер сразу не ответил. Вылез из кабины, протер переднее стекло и тогда только сказал:
Да, милый, скоро должны отчаливать.
Мне тоже по пути. Возьмете?
Как Петр Емельянович распорядится. Его дело.
Петр Емельянович? обрадовался незнакомый. Давненько не видел, знаю его. Может, бутылочку коньячку прихватить?
Мне-то какое дело, буркнул шофер.
Мужчина на некоторое время исчез и вернулся со свертком. Ждать Гия пришлось еще долго. Его привели двое мужчин, усадили в машину и, попрощавшись, ушли. В это время неизвестный стоял в стороне и наблюдал. Когда мужчины ушли, он подошел к машине и громко сказал:
О, Петр Емельянович! Как я рад видеть вас!
Кто это? Гий вопросительно посмотрел на Николая.
Ваш знакомый, в Тернополь просится.
Знакомый? Садись. Мне не жалко. Гий махнул рукой. Машина не конь, овса не попросит.
Ехали молча. После выпитого Гий дремал. Его попутчик раз за разом поднимался на заднем сиденье, посматривая на Гия и ожидая удобного момента для разговора.
Это был некий Бассаферист, шулер и мошенник с очень широкими связями. Главное его оружиенахальство, девиз«Я тебе, тымене». Ранее судимый. Выдавая себя за администратора одного из московских театров, удачно провел несколько афер, посредничал во взяточничестве. Собеседников ловил на дешевом остроумии, лез в душу и Добивался своего. Знал множество анекдотов. Умел их рассказывать.
Последнее время Басс значился экспедитором в одном из колхозов Черновицкой области. На деле эта должность была для него ширмой, которой он пользовался для прикрытия своих махинаций.
Связи с Гием он искал давно: знал его темные делишки.
Ректор сладко потянулся, зевнул и, обращаясь к шоферу, выдавил:
Духота. Малость разморило.
На совещании были? улыбнулся Басс. Правила приема в институт не изменились?
Ах, это вы? привстал Гий, будто увидев его впервые. Все остается так же.
А как у вас с ремонтом здания? задал Басс больной для Гия вопрос.
Туговато. Материалов нет. Бьюсь, бьюсь, как рыба об лед, а воз и ныне там.
Материалов?! горячо вскрикнул Басс. Могу помочь. Это пустяки. Цемент, белила, кирпич, лес, плитку
На половине пути остановились возле ресторана в одном из райцентров, где Басс для закрепления деловой дружбы угощал коньяком. Дальше уже ехали вместе на заднем сиденье, Басс рассказывал анекдоты, а Гий громко смеялся. В пути они еще дважды останавливались «подкрепиться», из ресторана выходили, взявшись за руки.
Гий себе цену знал. Простых и честных людей к себе не подпускал. Что от них взять?
Ремонт института, ремонт собственной квартиры Потомзаменить всю мебель, и на такую, какую хочет Гий: импортную, в Тернополе такой не достать. Басс обещал помочь. Однако главноене это
Подъезжая к Тернополю, Басс будто невзначай бросил:
У вас такая должность, а моя племянница хочет быть врачом, сделал паузу, обнял ректора и уже со смешком продолжил:Я ее и так и сяк. А она на своем: «Хочу, и все!»
Поможем! отозвался Гий, хлопая собеседника по плечу.
Расставшись с ректором, Басс вернулся в Черновцы, зашел к своему знакомому, мяснику Синько.
Слыхал, твоя дочь хочет в медицинский? Помогу, всего пять тысяч рубчиков без сдачи. Ну? По рукам?
Ого! вскричал мясник. За такие деньги машину можно купить
Хм! Машинагруда металла, широко улыбнулся Басс. Образование не валяется и не заржавеет. Впрочем, как хочешь. Твоя дочь, твои деньги.
Многовато, стал торговаться мясник.
Эх, Синько, стоит ли об этом. У тебя денег Ну ладно, ты же сам меня просил. Соглашайся, пока вакантное место имеется.
Сразу всю сумму не дам, продолжал торговаться Синько. Авансдва с половиной куска. Остальноепосле зачисления. Договорились?
Скупердяй же ты. Несолидно! Чужие деньги жалеешь. Я же знаю, они ворованные, улыбнулся Басс.
Ворованные или не ворованные, а они мои. Вот здесь, сказал тот, хлопая по карманам.
Выклянчить всю сумму Бассу так и не удалось. Получил половину.
На следующий день Басс зашел в приемную ректора, низко поклонился полногрудой блондинке-секретарю Зое и тут же выложил ей на стол коробку дорогих конфет.
К ректору? засияла Зоя.
К нему, кивнул Басс.
Обождите, я доложу, блеснула карими глазами.
Находясь в приемной, Басс наскоро заполнил бланк заявления о приеме в институт от имени дочери Синько и расписался за нее.
Гий принял Басса с широко распростертыми объятиями.
О, дружище! Привет тебе в моих хоромах. Заходи, рад видеть!
Беседовали они долго. Басс обещал достать для института строительные материалы и попросил Гия сейчас же составить их перечень. Когда все было готово, проситель напомнил о племяннице.
Да, да, я не забыл.
Глаза их встретилисьзавистливые и жгучие. Гий не спешил с решением, вышел из-за стола, прошелся по кабинету, широко шагая по добротному, мягкому ковру, остановился у окна, постоял, возвратился к столу.
«Задаром не хочет», догадался Басс.
Я привез двевроде аванса Остальное потом.
Их глаза снова встретились. Гий раздумывал, не врет ли его новый друг. Басс ругал себя за поспешность. Зачем назвал две тысячи, можно было бы назвать и полторы.
Схватка двух дельцов продолжалась недолго. Басс положил на стол Гию конверт с деньгами. В нем было тысяча восемьсот рублей. Гий дрожащей рукой схватил конверт, не считая деньги, убрал его со стола в ящик и закрыл на замок ключом.
Гонорар, улыбнулся.
Взятка, поправил Басс, хихикнул и положил на стол заявление.
Ректор, не читая его, написал резолюцию: «Принять документы». Расписался и подчеркнул свою подпись. Это был его шифр. Вскоре дочь мясника была зачислена в институт.
А дальше все шло как по писаному. Басс искал клиентов, брал у них деньги, часть оставлял себе, остальные передавал Гию
Я посетил школу, где учился Волошко. Познакомился с учителями, директором, нашел его соучеников. Почти все они рассказывали одно и то же: Волошко учился плохо, постоянно тянул класс по успеваемости вниз. Вызывали родителей, обсуждали его успеваемость на педсовете. И вдругпоступил в институт. Это было неожиданностью для всех. Его же сосед Заремба учился на хорошо и отлично, горел желанием поступить в медицинский, но не набрал проходного балла. Особенно возмущалась классный руководительНаталия Степановна.
Непонятно, по каким правилам принимают сейчас в институт. Подали документы двоеодин двоечник, а второй отличник. Двоечника зачислили Почему? Он же не хотел туда поступать!
Наталия Степановна задумалась, как бы взвешивая что-то, а затем подняла голову и с грустью сказала:
Получилось то, что мы и ожидали. Умер ни в чем не повинный ребенок. Потому что жизнь его доверили тому, кого нужно было гнать из института.
Беседую с Зарембой. Скромный, застенчивый парень, очень огорчен неудачей.
На все вопросы я ответил, стал рассказывать, те, что сидели за столом в приемной комиссии, замечаний не сделали. Думаюпрошел. Вдруг экзаменатор задает мне дополнительный вопрос: «Скажи, где у муравья сердце?» Члены комиссии переглянулись. Мне стало не по себе: «Где же оно?»стучало в голове. «Не проходили мы этого», ответил я. Она впилась в меня своими серыми глазами. Такими мутными, на всю жизнь запомнил их. И сказала: «Плохо, юноша, надо знать». Как обидно. Готовился, готовилсяи напрасно. Печально и другое. Волошко вообще ни на один вопрос не ответил, в школе баклуши бил, а ему поставили «пять». Почему? Все в школе возмущены.
Видно было, как переживал Заремба, я ему сочувствовал. Что значит потерять веру в свои силы. И как остро калечит души молодых людей проявленная несправедливость.
На следующий год поеду поступать в другую область и добьюсь своего, честно, без подкупа и подачек, сказал Заремба.
Что значит без подкупа и подачек? перебил я его.
А то, что отец Волошко отвез ректору пять тысяч рублей, вспыхнул он.
Откуда тебе известно?
Известно. Все село говорит.
В тот же день я запросил сберкассу. Пришел ответ. Накануне сдачи сыном экзаменов в институт Волошко снял со сберкнижки четыре тысячи рублей. Заремба был прав.
Закончив проверять личные дела абитуриентов, их письменные работы, я назначил экспертизу. Эксперты Черновицкого государственного университета пришли к выводу, что по всем мною представленным письменным работам оценки значительно завышены.
Но это еще не был конец дела. Следствие только начиналось. Нужно было найти ниточку и распутать до конца клубок преступлений Гия, разоблачить его соучастников.
В это время Гий уже не работал в институте, переехал в Киев и там возглавлял один из научно-исследовательских институтов.
Допросы членов приемной комиссии ничего не дали. Многие из них только числились в списках, на экзаменах не присутствовали.
Бывший председатель приемной комиссии Барбара ничего вразумительного не сказал. Видно было по всему: все они защищают Гия. Согласно правилам приема экзаменаторы обязаны были вести дневники и фиксировать знания абитуриентов, чтобы затем сообщать в школы для последующего устранения недостатков учебного процесса на местах. Мы взялись за архивы приемных комиссий. Эти документы без всякой системы лежали на чердаке.
Несколько дней я и Сарапин разбирали пухлые папки и перечитывали накопленные в них черновые записи. Потратили на эти раскопки около двух недель, но упомянутых тетрадей не нашли. Правда, в папках обнаружили отдельные письма и заявления абитуриентов, положенные туда без всяких проверок. В письмах приводились факты злоупотреблений со стороны приемных комиссий, подтасовки экзаменационных билетов, завышения оценок отдельным абитуриентам и тому подобное.
Все эти письма и заявления были изъяты и приобщены к уголовному делу.
Поиски черновых тетрадей мы продолжали. Все экзаменаторы категорически утверждали, что тетради они сдали секретарю приемной комиссии Немцевой.
Вызвал ее на допрос. Это была блондинка лет сорока пяти. Несмотря на свой возраст, выглядела молодо. Вела себя непринужденно. На вопросы отвечала четко и уверенно. По всему было видночестный человек.
Да, да, черновые тетради были. Я их лично после экзаменов складывала в тумбочку письменного стола Барбары. Вы не думайте, что я причастна к безобразиям, которые обычно творятся на экзаменах. Я человек маленький. Написала Гию докладную, но тот вызвал меня и сказал: «Не твоего ума дело. Суешь свой нос куда не надо. Смотри мне».
И вы испугались?
Я-то не испугалась. На партийных собраниях критиковала Гия.
Татьяна Николаевна, помогите найти черновые тетради. Для нас это очень важно.
Свое обещание Татьяна Николаевна сдержала. Нашла две тетради и с сопроводительным письмом направила их в прокуратуру. Они оказались ценными для следствия. Особенно тетрадь экзаменатора Пастушок Лизы Семеновны. Велась она четко. Например, в ней имелись такие записи: «дуб в квадрате», «дуб в кубе», «никс». Абитуриентам она ставила оценки за каждый ответ. Имелись и такие случаи, когда против вопросов стояли двойки, а итоговая оценка была отличной.
Лиза Семеновна входит ко мне в кабинет. Стройная, молодая, красивая женщина. На щеках ямочки, яркий румянец по всему лицу. Глаза голубые, схожие с синевой утреннего моря. Я показал ей присланную Немцевой тетрадь.