Да, это я ее вела, уверенно ответила.
Скажите, что значит слова «дуб в квадрате», «дуб в кубе», «никс»? задал я вопрос.
Она блеснула глазами и улыбнулась:
Это значитни в зуб ногой. А яснееабитуриент ничего не знал.
Интересно, почему же в данном случае вы выставили ему оценку отлично?
Ну что ж, скажу, снова улыбнулась Лиза Семеновна, потому, что оценки выставлялись еще до сдачи экзаменов. Сам Гий это решал.
Непонятно.
Что тут непонятного? Перед началом экзаменов нам Гий давал ведомости абитуриентов, а в середине лежала полоска бумаги, на которой указывались регистрационный номер абитуриента и оценка. Эту оценку, независимо от знаний абитуриента, экзаменаторы должны были указать в ведомости.
Но ведь это же преступление! не выдержал я.
Конечно. Мы возражали. Гий объяснял это тем, что так планировалось свыше, дабы выдержать проценты приема в институт сельского и городского населения.
Какую оценку получил по физике Волошко?
Лиза Семеновна нашла соответствующую запись в тетради и сказала:
Я ему выставила по всем трем вопросам двойку. Но Гий заранее выставил ему отлично, поэтому я и продублировала его оценку.
Аналогичные показания дал и второй экзаменатор. Для изобличения остальных членов приемных комиссий пришлось делать очные ставки.
Улики, добытые нами за последние дни, являлись еще недостаточными для обвинения Гия и его посредника Басса. Добыто было лишь маленькое звено в длинной цепи, найден лишь первый след. Нужно было помешать преступникам замести следы, сбить следствие с верного пути. Нужны были веские, бесспорные доказательства. В первую очередь предстояло найти взяткодателей. Это куда труднее, чем опросы экзаменаторов.
И я решил начать с Волошко.
Денис Игнатьевичмужчина средних лет, низенький, полный, круглолицый, шатен. Брови широкие, вьющиеся. Они торчали во все стороны, прикрывая маленькие, глубоко посаженные зеленые глаза. Долго не упирался, не было смысла. Снятые со сберкнижки четыре тысячи рублей, продажа кабанов в канун приемных экзаменов явились серьезными, неопровержимыми уликами, изобличающими Волошко-старшего в даче взятки.
Деньги я давал не ректору, а мужчине по имени Борис. Кому он их дал, мне неведомо, категорически заявил Волошко. Договор был таков: я даю деньги, и сын будет зачислен в институт.
Передачу денег Бассу подтвердила и жена ВолошкоКлавдия Федоровна.
Когда я предъявил Станиславу Волошко его заявление о приеме в институт, он категорически отрицал свою подпись и сам текст. Но заявление мог составить от имени Волошко сам Басс. Так оно и было.
Я вынес постановление о задержании Басса. Дома его не оказалось. Уехал в Москву пробивать вопросы снабжения колхоза лесом. Ехать за ним в Москву не было смысла. Мы предупредили руководство колхозао появлении его немедленно сообщить нам.
Задержали Басса у его любовницы в Черновцах. Приметы этого человека я знал из показаний свидетелей, и если бы он встретился на улице, я бы узнал его: плотный, среднего роста, лет за пятьдесят.
Разрешите сесть, смело, с широкой улыбкой спросил Басс.
Садитесь.
Товарищ следователь, произошло какое-то недоразумение, смущенно произнес он. Меня задержали по вашему постановлению. Я думаюошибка.
Никаких ошибок. Все законно.
Я в Москве, в Госснабе был Выбивал запчасти для автомашин, начал Басс, переменив тему разговора.
Ну и как?
Хо, там, где я берусь, во! улыбнулся Басс, показывая большой палец.
По нарядам достали? уточнил я.
По нарядам?! раскрыл широко глаза Басс.
Дружки помогли?
Да, лучше имей сто друзей, чем сто рублей Как сказал нам дорогой Аркадий
Ладно. Хватит. Ближе к делу, перебил я его.
Басс насторожился, притих, в глазах мелькнуло беспокойство, но он, стараясь скрыть его, улыбнулся:
Может, анекдотик?.. Московский, свежий?
Анекдоты потом. В камере будете рассказывать, парировал я.
В камере? За что? Это недоразумение! удивленно, наигранно произнес Басс, но увидев, что я заполняю протокол о допросе его в качестве подозреваемого, сразу замолчал и насупился, стал рыться в карманах. Вскоре вытащил валидол, дрожащими руками, тоже наигранно, отломил полтаблетки, положил под язык, скривился.
Можно? спросил он, показывая на графин с водой.
Да-да, пожалуйста.
Он встал, потянулся к графину.
В последнее время что-то пошаливает. А сейчас
Может, доктора пригласить?
Упаси бог! махнул рукой Басс. Есть тут у меня сосед. Коновал. Мою жену залечил. Запив таблетку водой, Басс продолжал стоять.
Садитесь, велел я ему.
Ничего, я постою. Может, отпустите, слукавил Басс. Пожалеете больного человека. Сердечника!
Нет, Борис Михайлович, разговор у нас будет неприятным и долгим. Сегодня выясним общие вопросы, а завтра начнем по эпизодам
Эпизодам? Да что же это такое? Я ничего не делал, ничего не знаю, а меня камерой запугивают, эпизодами
Вы же сами когда-то говорили: «Если рисковать, так на большую сумму!»
Товарищ, я удивляюсь, Басс решил сыграть на моих чувствах. Вы, кажись, следователь по важнейшим делам. О! Это большой человек! Знаем, ошибаются и по важнейшим. Меня уже раз так заграбастали. За что вы думаете? За простые анекдоты, маленькие шедевры народного творчества, так сказать.
Нет, вас судили заантисоветскую агитацию и пропагандуза государственное преступление. В деле есть справка о вашей судимости, вот она.
Басс задумался, обмяк, побледнел. Улыбка с его лица сошла, он опустил голову.
В кабинете воцарилась тишина.
Я в это время стал записывать в протокол анкетные данные подозреваемого.
Ваша профессия?
Я все могу, для себя и для других, пытался улыбнуться Басс.
Образование?
Не высшее и не среднее. Ушел со второго курса мукомольного техникума.
Соцпроисхождение?
Из ремесленников. Отец в период нэпа держал сапожную мастерскую.
Семейное положение?
Имею жену и двух дочерейБеллу и Эмму.
Последнее место работы?
Экспедитор колхоза. До этого работал в связи и много сделал для Черновиц. Телебашню достал и к ней начинку. Басс улыбнулся. Без меня они бы до сих пор на дохлых кошек смотрели.
В действительности, как было установлено позже, Басс и здесь нагрел руки, принимая самое непосредственное участие в приобретении за взятки аппаратуры для телевидения.
Расскажите подробно, когда и какие суммы денег вам давали родители за содействие в приеме их детей в медицинские институты?
Это ложь, буркнул Басс. Другое дело телебашня. Там пришлось раскошелиться.
Но и здесь вы платили не свои деньги, а государственные?
Правильно. Представил акт на закупку агрегатов на рынке, и мне вернули все сполна. Еще бы, вышка-то стоит. Как памятник мне.
Не рисуйтесь, Басс. Вы оставили после себя память другую, черную, перебил я его.
Ошибаетесь, товарищ по важнейшим, недовольно буркнул Басс. Я ведь достал
Документы подделывали. Чужие деньги получали.
Подумаешь! Мелочь!
За эту мелочь вас и уволили?
Ну кого я надул?! Ну было такое, исправлял дату в билетах. Иголкой лишнюю дырочку проколол. Так это же ради общего дела. Все на телебашню шло, выпрямился, гордо поднял голову. Я им и художественную самодеятельность организовал Мастером слова прозвали меня Грамоты и денежную премию получал. А это какая память?
Рассыпалась ваша самодеятельность. Кончились и ваши похождения.
Связи с Гием Басс категорически отрицал:
К науке я не успел добраться.
Вскоре мы установили, что Басс организовал Гию пошив костюмов, платьев жене и дочерям у закройщика Замялова. Деньги за материал и пошив, как показал закройщик, платил лично Басс.
Было также установлено, что Басс для семьи Гия приобрел у спекулянтки по фамилии Машева импортные товары: кожаное пальто, каракулевую шубу, костюмы, и для примерки возил туда Гия, его жену и детей. И тут за все товары деньги платил Басс.
Помимо этого, Басс неоднократно снабжал Гия и его семью билетами на концерты московских артистов и в цирк.
Тесные связи Гия и Басса подтвердили, кроме Замялова, Машева и другие свидетели.
Клубок преступлений начал разматываться. Но Басс все отрицал. По всему видно былоза спиной у него большой груз преступлений. Как потом показало следствие, так оно и было.
Особое внимание мы по-прежнему уделяли выявлению взяткодателей. Проверялись в первую очередь лица, у которых оценки в контрольных работах были явно завышены.
Допросы Басса мы умышленно прекратили. Пусть побудет в неведении.
Прошла неделя. Басс не выдержал, написал мне заявление и попросил о встрече. Я поехал в тюрьму. За это время он осунулся. Подолгу молчал. Пытался разузнать, чем располагает следствие. Под конец попросил у меня чистый лист бумаги. На вопрос, зачем ему бумага, ответил:
Представлю повинную, дабы ускорить расследование и заслужить снисхождение.
Прошло несколько дней, и Басс направил прокурору республики заявление, в котором признался, что дважды передавал Гию взятки, в первый разот Волошко, во второйот зубного техника Гробмана.
Встал вопрос о привлечении к уголовной ответственности Гия. Было принято решение перед задержанием произвести у него дома и на работе обыск, который я проводил совместно со следователем по особо важным делам Слесарем. Мы изъяли у Гия три ружья, из них одноТОЗ-34 с инкрустацией золотом и серебром стоимостью свыше тысячи рублей, три кинокамеры, фотоаппарат японской фирмы «Сопоп», транзисторные радиоприемники иностранной марки, серебряный вьетнамский сервиз и много изделий из золота, всего на сумму свыше десяти тысяч рублей.
Кроме того, было изъято наличных денег и облигаций трехпроцентного займа на сумму свыше пяти тысяч рублей, сберегательные книжки на имя Гия с остатком вкладов свыше пятидесяти восьми тысяч рублей и на имя женыГий Лидии Ивановны с остатком вклада свыше семнадцати тысяч рублей. Описано имущество на сумму около тридцати тысяч рублей, в том числе: автомашина «Волга», кооперативный гараж, моторная лодка, румынский гарнитур стоимостью пять тысяч семьсот рублей и многое другое.
Изъятые ценности, наличие большого количества дорогого имущества говорили сами за себя. Семья Гия жила явно не по средствам. Помимо этого, Гий приобрел для дочерей две кооперативные квартиры: одну в Тернополе, вторую в Киеве. А для получения многокомнатной квартиры в городе Киеве Гий записал в состав своей семьи дочерей, зятя и даже внуков, которые проживали в Тернополе.
Самого хозяина в тот день дома не оказалось, он поправлял свое «пошатнувшееся» здоровье в одном из лучших санаториев Советского Союза.
И вот пришел час, когда ко мне в кабинет ввели задержанного Гия. Выглядел он лет на пятьдесят пять, был выше среднего роста, с темно-коричневым припухшим лицом, со следами крымского загара, тупым коротким носом, маленькими, как у барсука, глазами, оттопыренными губами, подчеркивавшими надменность и высокомерие.
Войдя в кабинет, Гий не поздоровался, злобно заскрипел зубами:
Я взяток не брал. За незаконное задержание вы ответите по всей строгости закона.
Здравствуйте, Петр Емельянович, перебил я его. Культурные люди должны прежде всего здороваться.
Не желаю из-за вас продолжал Гий.
Садитесь. Успокойтесь.
Но он кричал, продолжая размахивать руками.
Понадобилось немало усилий, чтобы остановить его.
Наконец-то он сел, злобно уколов меня зеленоватыми, бегающими глазами.
«Откуда у него столько злобы? подумал я. Неужели он надеется выкрутиться, как уходил от ответственности добрый десяток лет?»
Первым делом я решил убедить его в том, что утаивание правды бесполезно, что только раскаяниеверный путь защиты.
Что ему было надо? Ведь у него было все: хорошая должность, приличная зарплата (получал он до восьмисот рублей в месяц), прекрасная квартира, обставленная по последней моде, обеспеченная семья, автомашина, гараж От государства взял все, а чем ему отблагодарил?
Поначалу я решил не вступать в полемику с Гием, дать ему высказаться до конца, выслушать весь арсенал его возражений. Допросне простое следственное действие, это состязание двух сторон процесса. И при допросе один пропущенный вопрос, поспешность, неверный тон могут сбить с пути, завести в тупик. Потом придется терять уйму времени, чтобы восполнить упущенное.
Допросы шли изо дня в день. За пять дней было исписано свыше восьмидесяти листов бумаги. Но Гий по-прежнему все упорно отрицал, стараясь все запутать и ускользнуть от прямых ответов. На многие вопросы отвечал поверхностно, умышленно упуская из виду детали сделок, жалуясь на головные боли и провалы в памяти.
Протоколы его допросов пестрели противоречиями, которых Гий не замечал, делая вид, что из-под его пера выходит одна только правда. Но то была одна ложь.
Вы меня не учите, я сам грамотен и умею постоять за себя. Будьте спокойны, отвечал Гий на мои дополнительные вопросы.
По поводу кинокамер, фотоаппаратов, магнитофонов, радиоприемников отвечал, что он их купил в Москве, прямо на улицах, у неизвестных лиц.
А на вопросзачем купил три одинаковые кинокамерыничего не ответил.
Связи с Бассом категорически отрицал:
Вы уничтожили меня как ученого, как хирурга и как человека!
Зря вы на меня в обиде. Я выполняю свой служебный долг. За преступление нужно отвечать. Пришло время. Наберитесь мужества и начните рассказывать.
Ни за что!.. Я не виновен, кричал Гий. Вы, вы меня уничтожили!..
Гий, вы сами себя уже давно уничтожили, встав на путь преступления.
Прошло еще несколько дней напряженной работы, и я решил перейти в наступление.
Начал я с того, что упрекнул Гия в нетактичном поведении на допросах, в невыдержанности, лжи и тут же зачитал некоторые выдержки из его показаний, а также свидетелей, подтвердивших его знакомство с Бассом. Напомнил о том, что Басс заказывал для Гия и его семьи костюмы в ателье 32 в Черновцах, куда ездили в одной машине Басс, Гий и его жена. Доказал, что кинокамеры, фотоаппарат японской фирмы он не покупал, а вручены они ему жителями Тернополя Гримблатом и Кабанцом как взятки.
Гий замахал руками.
Нет, нет, только не это.
Но я продолжал дальше:
Малогабаритный японский телевизор вручил вам Хомчук, магнитофон «Телефункен»Сорокин.
Он вскочил, прошелся по кабинету, затем понял, что запираться нет смысла, я располагаю неопровержимыми фактами, уликами, документами, так называемыми «немыми» свидетелями, и решил сдаться.
Ладно, пишите. Было всего два случаягонорара! выдавил, тяжело вздыхая.
Всего два? А может, двадцать два?
Что вы, что вы, господь с вами, замахал руками.
Господь не поможет, придется рассказывать.
Гий попросил воды. Я подал ему полный стакан. Он выпил, сел, расстегнул ворот рубашки, глубоко дыша, уставился на меня жалобными глазами. Нужен был еще небольшой толчок с тем, чтобы окончательно убедить его в бессмысленности запирательства.
Сегодня вам будет предъявлено обвинение, постановление уже составлено, спокойно сказал я ему.
Обвинение? встревожился Гий. Без моего признания?
Конечно.
Тогда пишите, все расскажу начистоту.
Вот бумага, пишите сами. Только правду.
Я дал ему чистые листы бумаги, а сам подошел к окну.
Было воскресенье. Солнечный день. Тишина. Не шелохнется ни один лист на деревьях. Люди толпами сновали по улице. Их разноцветная одежда, сливаясь в едином потоке, напоминала огромный движущийся ковер. Люди отдыхали, веселились. А я томился в душном кабинете. Я умышленно не подходил к Гию. Пусть сам пишет. Заговорила ли совесть? Правду говорят: совесть не едят, с ней живут. Есть ли она вообще у него?
Сидел он молча. Несколько раз брался за ручку, вертел ее в руках и снова ложил на стол.
Сегодня не могу. Завтра, наконец произнес он, повернувшись ко мне.
Я по опыту знал, если он сегодня не напишет, то завтра не жди. Уже будет поздно. Отпускать его было нельзя. И я стал ему объяснять:
Дело ваше, когда писать. Промедление не в вашу пользу. Так или иначеписать придется, так что лучше сегодня.
Наконец Гий взялся за ручку. Писал долго, обдумывая каждое слово, каждое предложение.
На первом листе он написал: