Что ж коротко и ясно. А теперь, если вас не затруднит, расскажите об обитателях замка. Обо всех понемногу.
Ну, что сказать, с Фредди мне было и трудно и легко, но всегда интересно. С остальными отношения всегда были самыми дружелюбными. Штат замка весьма немногочислен. И половину его составляют люди, больше сорока лет работающие у лорда. Это семейство Джонсонов: Слуга Фил Джонсон обыкновенно убирает наши комнаты до второго завтрака, пока мы гуляем, потом занимается садом и помогает экономке, а около полуночи обходит паркэто очень древняя традиция. У лорда он с четырнадцати лет. Фил тихий и улыбчивый человек, он так приучен быть незаметным, что порой не вспомнишь, видел ты его сегодня или нет, в отличие от своего младшего брата Пита-конюха, ловкого малого, на все руки мастера, которого не заметить невозможно. Отец их, Сэм Джонсон, милейший старик, живет в пустующем лондонском доме лорда, исполняя обязанности сторожа и уборщика, а в замок наведывается раз в месяц повидаться с родней.
Кухарка Мэгги Миллем, сестра старика Сэма, тетка Филу и Питу. Рослая, поджарая, как все Джонсоны, и такая же тихая и услужливая. Ни конюх, ни кухарка дальше кухни не ходят, это не принято, у них свой боковой вход. Мэгги готовит обеды с четырех до шести и уходит к себе, там у нее свое небольшое хозяйство и оба племянника на попечении.
Вообще, если бы не резвый Фредди, можно было бы подумать, что дом просто необитаем.
Миссис Вайс, наша экономка, готовит нам завтраки и ужины. Она на редкость умелая и неутомимая, немного суховата в обращении, зато характера ровного и чувствуетсяглубокого. Правда, внутри у нее за семью замками какая-то тайна, что-то она бережет от чужих глаз и хорошо бережет. Но как бы то ни былонам она своя.
Теперь надо сказать о камердинере, хотя с него стоило бы начать с первого. Мистер Нортинг по виду человек замкнутый, даже несколько угрюмый и разговориться может разве только с Фредди. По поведениюджентльмен и, я не побоюсь сказатьбезукоризненный Роста высокого, как и сам лорд, сухощав и сутуловат, не красавец, но на редкость выразителен. Прямо конкистадор какой-то! Конечно, это наши с Фредди фантазии. Однажды Фредди спросил его с детской непосредственностью:
Скажи, Нортинг, откуда у тебя шрам?
Я ненароком наблюдал эту сцену. Камердинер провел рукой за левым ухом, там, где были две небольшие отметины, и с явной неохотой проговорил:
Да так, сэр, на ветку напоролся Похожий шрам я видел у лорда, только, кажется, с другой стороны.
Нет, ты говоришь неправду, неправду! горячо возразил Фредди.
Простите, сэр?
Это когти! Ты сражался с тигром! Да? Ведь с тигром?
Тогда мистер Нортинг, будто сдавшись, проговорил задумчиво:
Ну, коли на то пошло, скорее уж с бешеным шакалом, сэр.
И ты убил его?
Нет, сэр.
Нет???
К сожалению, нет, сэр.
Но в другой раз убьешь?
Непременно, сэр! Бешеных шакалов надобно убивать! сказал камердинер спокойно, но несколько побледнев, и мне тогда показалось, что за всем этим что-то стоит.
А так он и мухи не обидит. Я, признаться, всегда за ним наблюдаю и видел его в самых разных ситуациях. Это человек, на которого, безусловно, можно положиться, он сделает все как надо, хотя бы ему пришлось от этого всех хуже. Как-то я страшно его обидел, по недоразумению, потом не знал уж, как извиняться, а он мне:
Не имея злого намерения, обидеть невозможно, сэр, а и обидели быне велика шишка, и засмеялся.
А он редко смеется, но вот я его рассмешил. Надо сказать, мы с Фредди очень ему симпатизируем, и хоть камердинер об этом знает, не может не знать, дистанции не сокращает ни с кем, даже с ребенком, а дистанция эта изрядная. Такой вот нелюдим. Да, еще он фанатичный книгочей. Работы у него в доме не так много, делает он ее быстро и ловко, в чужие дела не вмешивается, а свободное время проводит за книгами. Вообще лорд хорошо разбирается в людях и обстановка у нас вполне домашняя. Ну, я, кажется, наболтал тут лишнего, спохватился вдруг мистер Торлин.
Но, похоже, Холмс так не считал, потому задал еще вопросы.
А давно ли мистер Нортинг у лорда камердинером?
Да лет шесть.
А где чьи комнаты, можете сказать, ведь замок ваш большой, как я понял?
Огромный! Одна лестница чего стоит. Потолки высоченные, а коридор не многим уже Олд-Бонд-стрит. Честное слово! Могу набросать вам план.
Отлично.
Все апартаменты в доме располагаются по обе стороны коридора на всех этажах одинаково. Входа два: парадный и с торца, но лестница наверх одна в углу между двумя входами. Планировка, может, не самая удобная, но это оттого, что часть замка обращена к пропасти. Мы с Фреддина втором этаже, миссис Вайс тожетолько в дальнем от нас конце. У Фредди четыре комнаты: спальня, диванная, библиотека, она же классная, и большая гостиная. У менятри: спальня, кабинет и малая гардеробная с сундуком. Мне предложили занять еще две смежные комнаты. Но я и в этих-то теряюсь. Привык, знаете ли, жить компактно, чтобы все было в пределах вытянутой руки, а все эти хождения туда-сюда только добавляют суеты и убивают время. Лорд живет на первом этаже в правом восточном крыле. Камердинертам же, только по другую сторону коридора, хотя у него и на третьем есть апартаменты, но в связи с болезнью лорда он чаще при нем. Четвертый этаж вовсе нежилой, туда исстари складывали все ненужное, и теперь для нас с Фредди это настоящий исторический музей. Прислуга обретается в отдельном домике на задах парка в бывшей сторожевой казарме, где прежде находились все службы: прачечная, пекарня, конюшня, каретная и прочие. Там хозяйничает Мэгги и живут все Джонсоны.
А камердинера сегодня вы не видели? неожиданно спросил Холмс.
Нет. Мы с ним вообще-то не часто видимся. Он много времени проводит у лорда или ездит по хозяйственным делам, и о его передвижениях лучше знает экономка.
Значит, когда он приехал, вы не знаете?
Не знаю. Да и для чего бы я стал этим интересоваться.
А если бы что-нибудь произошло?
Тогда, я думаю, миссис Вайс первая обратилась бы ко мне за помощью. От нее только я и узнаю о том, что происходит в доме. А проявлять излишний интерес к частной жизни лорда или кого бы то ни было не в моих привычках. Да и сейчас пришел к вам не так просто, до последнего момента все сомневался. Знаете как бывает вечно боишься сделать что-то не то и не так и попасть в дурацкое положение.
Да, Ватсон, боязнь попасть в дурацкое положениеэто поистине ужас всех англичан!
Увы, это так, Холмс.
Мистер Торлин, если нам придется осмотреть место э-э происшествия, как это лучше сделать? Незаметно, разумеется.
Знаете, мистер Холмс, у нас все просто. Случается, путешественники, заплутав в лесу, попадают в наш парк или специально приходят полюбоваться замком, никто их не гонит.
В любом случае, мистер Торлин, договоримся, что бы там ни было, мы вас знать не знаем, вы нас тоже любое расследование легче проводить, соблюдая инкогнито.
На это мистер Торлин как-то растерянно улыбнулся и пробормотал, будто извиняясь:
Боюсь, этого как раз и не получится.
Не получится чего? не понял Холмс.
Соблюсти инкогнито. Я не сомневаюсь, что как я вас узнал с первого взгляда, так и все вас узнают.
Все?
Думаю, да. Понимаете ли моим альбомом, вернее, вашим альбомом, у нас интересуются абсолютно все и портреты ваши давно и хорошо известны.
Ну, значит, я сделаю вид, что путешествую инкогнито, а они в свою очередь сделают вид, что меня не знают. По крайней мере, все будут сдержаннее в проявлении любопытства. Ну, а лично с вами мы не знакомы. Так будет естественней и в меньшей степени обеспокоит того, кто настороже.
Тут уж я не знаю, как лучше быть
Что ж, я и сам никогда ничего наперед не знаю.
С уходом учителя Холмс долго сидел задумавшись.
Я также пребывал под впечатлением услышанного и все пытался угадать, что же именно в рассказе учителя больше всего заинтересовало моего умного друга. А то, что он заинтересован, было очевидно. И меня самого поразила какая-то мысль, какая-то таинственная догадка, которая то возникала, то исчезала в дебрях памяти. И оттого я никак не мог освободиться от ее гипнотического действия. Наконец Холмс встал и оживленно потер руки.
Кажется, пора на рыбалку.
А где же наши удочки? пробормотал я рассеянно, так как эта прекрасная идея в данный момент не вызывала во мне должного сочувствия.
Боюсь, на удочку такую зубастую рыбку не поймать, но если повезет, поймаем и голыми руками.
В тот момент я не понял метафоры, но с готовностью встал, хотя сразу забыл зачем и по началу не заметил, что Холмс меня пристально рассматривает.
Ватсон, друг мой Что с вами?
А что такое? я мельком взглянул в зеркало над камином. Оттуда на меня смотрел человек с наморщенным лбом, закушенной нижней губой, сощуренным правым глазом и вдобавок в перекрученном галстуке.
Ох, Ватсон, вы теперь представляете собой законченную аллегорию таинственности. Эдак не пойдет, мы с вами люди, как-никак, известные, и нам давно пора научиться делать хорошую мину при плохой игре, иначе скоро вся округа будет знать, что этот чертов Холмс со своим не в меру ретивым Ватсоном опять гоняют по Лондону какого-то несчастного Джека-Потрошителя.
Ха-ха-ха, покатился я со смеху, ох, Холмс, вы меня когда-нибудь доконаете своими шуточками.
Но Холмс уже смотрел на меня без тени улыбки.
Если бы не вы, Ватсон, это дело могло бы и не начаться, а я предчувствую, что оно будет необыкновенное.
Как так, я?
Вам, друг мой, отчего-то пришло в голову попросить описать человека, с которым боролся во сне наш учитель. Почему вдруг?
Вовсе не вдруг, Холмс. Так принято поступать с душевнобольными. По-другому и не подобраться к истоку их помешательства. Это так сказать, необходимый сбор материала, а дальше анализ и выводы. Психология довольно молодая наука, но подробный опрос больного, на который она опирается, вовсе не нов.
Да, да, Ватсон, мне это хорошо известно, опрос свидетелей, анализ, выводыи преступник найден!
А болезнь и есть настоящий преступник, ведь она преступает закон естества, отнимает у человека здоровье, а порой и саму жизнь, точь-в-точь как грабитель отнимает все самое ценное. Да и маскируется иная болезнь не хуже вашего злоумышленника.
Верно! Вы молодец, дружище! Прекрасная метафора.
Я был польщен этим мимолетным одобрением Холмса, как мальчишка, которого похвалил взрослый. Мой друг был явно в приподнятом настроении.
Так вот, на ваш вопрос, Ватсон, как выглядел его враг, мистер Торлин дал очень интересный ответ.
Интересный? Помилуйте, Холмс!
А что? По-моему, он довольно ярко описал своего врага?
Я бы сказал, слишком ярко: «Красавец-шатен с улыбкой анаконды и черной повязкой на глазу», да еще и в треуголке. Театральный злодей! Персонаж Стивенсона, да и только! Как вы, Холмс, с вашим умом и опытом клюнули на такое?
Интуиция, Ватсон.
А я думал дедукция, попробовал я сыронизировать, но Холмс, заметив это, ответил мне в своей полушутливой менторской манере.
Интуиция, Ватсон, это когда вы знать знаете, а почему знаете, не знаете; а дедукцияэто когда вы знаете и знаете, почему знаете.
Я невольно рассмеялся.
Ладно, Холмс, готов поверить в наличие здесь интересного психологического случая, но уж никак не более
Нет, Ватсон! Гораздо более! Учитель явно напуган, а такого молодца не скоро напугаешь. Мальчишка он хоть и нервный, но крепкий и то, что за ним наблюдаютэто, скорее всего, факт, нервные люди очень чутки к такого рода вещам. Кроме того, он сбит с толку, поэтому едет в такую даль за советом, и, конечно, заставить его обратиться к нам могла только исключительная причина, а сочинять небылицы и уверять в них серьезных людей, таких как мы с вами Нет, не думаю, мистер Торлин не производит впечатления подобного чудака. Да и почему именно Нельсон? Этого он объяснить не мог. Но вот приснился же благородный герой негодяем, а это с психологической стороны весьма необычный момент и мне представляется, что и ключевой во всем этом деле. Как хотите, а имеется таинственная подоплека всему этому: реальное столкновение с реальным Нельсоном.
С реальным Нельсоном? Полноте, Холмс! Дедукция дедукцией, но это уже слишком!
Холмс посмотрел на меня с плохо скрытым сожалением, но ничего не сказал, и я вынужден был сам исправлять последствия своего скептицизма, но, похоже, только подлил масла в огонь, когда задал риторический вопрос:
И как это, Холмс, уживаются в вашей трезвой голове и логика и откровенная мистика?
Дорогой мой, вы называете мистикой все то, что для вас недостаточно очевидно, и тем самым превращаете меня в какого-то колдуна.
Но разве, Холмс, глаза и здравый смысл не стоят на страже очевидного?
Всегда ли, друг мой? Как часто нас подводит и то и другое. Вот лунной ночью в темном углу Что там? Солдат в карауле или жираф на стуле? А чиркнули спичкой и ни того ни другоготолько брошенный на спинку кресла шлафрок, да фикус на этажерке, да позабытая прислугой швабра, то есть ничего, кроме голых фактов. Где же в это время были наши глаза и наш хваленый здравый смысл?
Ну, это другое, Холмс, тут ночные страхи оттого и фантазии.
Фантазии могут быть не только от ночных страхов, но и от нежелания думать и анализировать. Кем это сказано, что «Сон разума порождает чудищ»?
Согласен, Холмс, с этим никто не спорит, но при чем же тут все-таки адмирал Нельсон?
А это, быть может, ответ на нашу головоломку. Почему тот, кто толкнул учителя под экипаж, не стал медлить? Представим, что это и был тот самый одноглазый злодей из сна! Понятно, без треуголки. Тогда все сразу становится на свои места. Та самая примета которой мы с вами доискивались.
Ну, знаете ли, Холмс, такие допущения чреваты
Только представим, Ватсон. И это сразу даст ответ на наш вопрос. Хотя неизбежно встают другие вопросы. Если одноглазый боится быть опознанным по черной повязке, почему не заменит ее темными очками, которые повсеместно сейчас в употреблении и особой приметой уж никак не являются?
Я отрешенно пожал плечамиподобная мозговая гимнастика меня не увлекала. Вообще логика всегда представлялась мне чем-то, с чем в повседневной жизни можно было не считаться, как с мнением гениального архитектора при строительстве собачьей будки. Мне больше импонировала интуиция. Ведь интуиция то и дело приходила мне на помощь, логиканикогда.
Конечно, Логикаважная дама, но Интуиция мне милей, подвел я неожиданный итог своим размышлениям.
Обе хороши, разсеянно бросил Холмс, точно речь шла о двух провинившихся служанках.
Я хмыкнул и собрался было переодеваться, когда Холмс, доставая из ящика с перчатками револьвер, проговорил с расстановкой:
Знаете, Ватсон, за нашей зубастой рыбкой я, пожалуй, отправлюсь один.
Один?!
Да, я думаю, так будет лучше. Логика мне подсказывает
Ах, логика? Не слишком ли много эта леди на себя берет?
Холмс, похоже, всерьез задумался над этим вопросом, тяжело вздохнул, но прочитав на моем лице бесповоротную решимость, произнес ласково:
Поймите, друг мой, любое дело можно начинать, лишь веря в него. У вас же пока такой веры нет
Зато есть интуиция и она мне подсказывает, что эта вера есть у вас коль скоро вы взялись за револьвер!
Холмс невольно рассмеялся и сдался. И хорошо сделал. Страшно подумать, чем бы все для него закончилось, пойди он тогда один.
Взяв кеб, мы быстро добрались до вокзала.
Обычные здесь суета и неразбериха на этот раз, казалось, достигли своего апогея. И о причине этого долго гадать не пришлось. Рослый подросток в замызганной черной паре, линялом котелке, жеваной манишке и при бархатной бабочке размахивал над головой пачкой газет, зычно взывая:
Покупайте! Покупайте! Не пропустите событие века! Свежие новости! «Кровавое чудовище в гостях у Скотленд-Ярда!», «Оборотень из Блумсбери ищет адвоката!», «Хромой лекарь и его жутчайшие откровения!»
Мы с Холмсом переглянулись, и я купил «Морнинг пост», где напечатали наконец отчет о тех леденящих душу зверствах, что наполнили ужасом и негодованием душу каждого нормального лондонца.
Как я теперь знал, это необычайно трудное дело Холмс расследовал в очень сложном гриме, чего требовали исключительные обстоятельства. Все держалось в строжайшей тайне, потому о его расследовании не подозревали не только вездесущие газетчики и полицейские, но, увы, даже его ближайшие друзья. Лишь на самом последнем этапе Холмс привлек к сотрудничеству инспектора Лестрейда, который едва всего не испортил.