Итак, Гамильтон отправил экспертов на исследование земель. Насколько я помню, они ответили, что там была нефть, но вероятность того, что ее хватит на окупаемость расходов на бурение невелика. Вопреки их и моему советам, он вложил около двенадцати тысяч долларов. Гамильтону принадлежал пятьдесят один процент акций, а Баджеру сорок девять. Растратив все деньги, но почти не получив нефти, Гамильтон покинул компанию.
А Баджер, тем временем, мечтал о миллионах. Полагаю, он почти сошел с ума. Он настаивал на том, что Гамильтон пытался завладеть всеми землями прежде, чем начать разработку. Нелепо, но Гамильтон так и не смог убедить его в том, что предприятие и в самом деле было убыточным. Баджер преследовал его все пятнадцать лет: он требовал вернуть ему земли и деньги. Но Гамильтон был щепетилен в деловых вопросах. Он наотрез отказался. Таков он был, и его нельзя в этом винить. Он сам инвестировал двенадцать тысяч долларов. Но, как бы то ни было, у Баджера появилась навязчивая идея, будто Гамильтон ограбил его, лишив богатства. Уверенность Баджера в этом росла и росла. Гамильтон пытался умиротворить его, но мания Баджера переросла в нелепые требования: недавно он заявил, будто Гамильтон должен заплатить ему двадцать пять тысяч долларов! Абсурдно, конечно.
Еще пару месяцев назад Гамильтон был снисходителен он одолжил ему денег, зная что не получит их назад, и пообещал встретиться с ним. Но дикая брань этого человека подействовала ему на нервы, и на какое-то время он отказался встречаться с ним. Могу привести дюжину свидетелей, в основном адвокатов, они подтвердят, что Баджер не слушал советов и в их присутствии угрожал жизни Гамильтона.
Он вошел в комнату, и Гамильтон отпустил Дональдсона. И, джентльмены, если я когда и видел блеск безумия в глазах, то это был блеск в глазах Баджера. Он бессвязно бормотал и дико жестикулировал. Он проклинал Гамильтона худшими ругательствами. И Гамильтон разозлился. Он приказал ему покинуть дом. Тогда Баджер замахал руками и завизжал: «Ты извинишься! Ты попросишь прощения за это, пиявка! Тебе лучше заплатить, не то я убью тебя!».
Гамильтон встал. «Выметайся. И быстро!» сказал он.
«Я убью тебя!»
«Выметайся!»
Баджер обернулся ко мне. «Вы слышали я предупредил его! Вы слышали это!» сказал он. «Баджер, не глупите» ответил я, желая смягчить ситуацию. «Навлечете на себя же неприятности».
Гамильтон обратился ко мне: «Денсон, это мое дело. Я сделал все, что было можно. Теперь я закончил с ним». Затем он вызвал Дональдсона, и Баджер ушел, причем достаточно смирно и не выкрикивая угрозы. Когда он вышел, Гамильтон рассмеялся. «Этим вечером он зашел слишком далеко. Я беспокоюсь за него», заметил он. Затем мы оба забыли об инциденте, посчитав Баджера безобидным сумасшедшим, которого не стоит бояться. Вот и весь мой рассказ. Я ушел через несколько минут, до того, как появился Харрельсон. Я пошел в его пансионат, рассчитывая застать его там и упросить не ходить в дом Гамильтона. Но когда я туда пришел, его уже не было, и я выбросил события вечера из головы, пока не услышал о смерти Гамильтона и просьбе мисс Дюваль увидеться со мной.
Адвокат умолк и наступила тишина. Через минуту Холл нарушил ее, сказав:
Рассказ совпадает с показаниями Баджера.
Да, согласился Кэролл. Практически полностью. Чем дальше, тем яснее: только трое из четверых могли убить Гамильтона. Несомненно, что неправдив либо рассказ мисс Дюваль, либо этого парня Харрельсона. Мы знаем, что лишь один из них мог сделать это.
Раздался осторожный стук в дверь, и в ответ на приглашение Холла в комнату вошел сержант Ларри ОБрайан. В руках он держал две утренние газеты.
Я решил взглянуть, что в газетах говорится об убийстве, сэр, он протянул их Холлу.
Спасибо, Ларри.
Мужчины столпились вокруг стола, на котором Холл разложил газету. Передовица в семь колонок гласила о сенсационном убийстве заголовок был набран сорок восьмым шрифтом. Сыщики быстро просмотрели статью, и Кэролл улыбнулся.
Баррет Роллинс умно поступил с репортерами, заметил он, взглянув на вторую газету. Ни слова ни о мисс Дюваль, ни о Харрельсоне.
Кэролл обернулся к ОБрайану:
Оставил ли шеф Роллинс какие-либо инструкции насчет того, что сообщать газетчикам?
Так точно, сэр. Он сказал, что никто не должен ничего говорить им про мисс Дюваль и про юного джентльмена, сэр. Хотя как по мне, так это все равно просочится в завтрашние вечерние газеты.
А что насчет остальных? Нет ли здесь их имен?
Только Хартигана, сэр. Имена остальных пока не известны широкой общественности.
Хорошо! Храните молчание так долго, сколько сможете.
Статьи в двух газетах сообщали об одних и тех же фактах, но различались по стилю. Обе рассказывали об убийстве, упоминая о Реде Хартигане как об убийце, описывали поиски улик и приложенные для этого усилия шефа Роллинса, и заканчивались фразой о том, что полицейское управление отказало им в интервью. Остальные задержанные в газетах не упоминались. В остальном статьи посвящались преступным деяниям Хартигана и жизнеописанию Эдварда Дж. Гамильтона.
Пока все хорошо, заключил Кэрролл, складывая газеты и засовывая их в карман пальто. Со стороны Роллинса это было мудро, хотя, боюсь, мы не сможем долго держать неопубликованным имя мисс Дюваль. Но, в любом случае, попытаемся. У вечерних газет будет больше времени на подготовку материалов. А сейчас, я думаю, немного сна нам не помешает. Что касается меня, устроюсь здесь, на раскладушке.
Я поступлю так же, заметил Холл.
А я пойду домой, сказал Денсон, но с ясным пониманием: если что, меня вызовут.
Хорошо!
Мужчины встали и пожали друг другу руки. Когда они направились к двери, та раскрылась, и внутрь заглянул сержант Ларри ОБрайан.
Прошу прощения, но Ред Хартиган настойчиво хочет увидеться с мистером Холлом. Он говорит, что хочет сделать признание.
Холл резко отвернулся. Денсон застыл в изумлении. И только Кэролл сохранял спокойствие. Он и приказал привести задержанного.
Ну и ну! прошептал Холл. Возможно ли, что он также заявит, что это он убил Гамильтона?
Надеюсь на это, быстро ответил Денсон. Я бы предпочел, чтобы убийцей оказался он.
ОБрайан привел Хартигана и получил приказ подождать за дверью, присматривая за тем, чтобы к ним никто не вошел. На лице Хартигана отражалась боль из-за раненной руки, и он вызывающе обратился к тройке сыщиков:
Я бы хотел сказать вам двоим он был явно сконфужен присутствием Денсона. Кэролл поспешил успокоить его:
Вы хотели сказать нам
Я тут подумал, и мне показалось, что я попал в передрягу. Я не убивал старого гуся, так помогите мне! Я этого не делал, но вдруг сообразил, что если вы узнаете, что я солгал в чем-то одном, то, значит, я вру во всем; так что я пришел чистосердечно сознаться.
Хотите сказать, что убили Гамильтона? буркнул Холл.
Не-а! Я не имею в виду ничего подобного. Мой рассказ правдив, но в нем был один момент, о котором я не упомянул.
Хартиган запнулся.
И что же это за момент? спросил Кэролл.
Вы помните, как я сказал, что перед тем, как я был ранен, погас свет?
Да.
Ну, так вот, я не упомянул об одной детали: это я был человеком, который выключил свет!
Глава IX
Дэвид Кэролл проявил удивление впервые с момента назначения на пост ведущего это расследование. И неудивительно: ведь все его теории касательно стрельбы учитывали внезапно погасший свет. И вот, грабитель Ред Хартиган выбивает фундамент из-под тщательно сконструированного дела.
И сыщик не скрывал удивления. Смущение на его лице заставило Холла нахмуриться.
А, значит, Кэролл, и ты человек. До сих пор только я так изумлялся новостям.
Это скорее сбивает с толку, после короткой паузы сказал Кэролл, пытаясь подбирать слова. Затем, восстановив равновесие, он резко обернулся к Хартигану.
Хартиган, вы общепризнанный жулик и лжец. Сейчас вы говорите правду, или кто-то надоумил вас?
Надоумил меня? озадаченно спросил громила. Как бы кто-нибудь смог? Я ведь под стражей, так? Все, что я говорю, истинная правда! Можете ее принимать или нет, но все ваши заумные прокуроры не смогут разрушить мою историю, ведь она правдива!
Расскажите поподробнее.
Все было, как я вам уже говорил. Я собирался сбежать с плохо лежавшим добром: ну, там, с серебром из столовой, из нее-то я и вошел в ту комнату. В ней было светло, и я услышал из соседней комнаты шум борьбы, так что спрятался за ширмой. Там была тень, и я знал, что меня не заметят, а сам я мог наблюдать сквозь ширму, хотя, конечно, видно было, как в тумане.
Я был уверен, что те люди дерутся, и вдруг внезапно появилась девушка: она вышла из-за портьеры за большим окном, что на другой стороне комнаты у двери на крыльцо. А дверь в соседнюю комнату открылась, и из нее вывалились дерущиеся: здоровяк и коротышка. Коротышка швырнул в здоровяка пресс-папье или что-то в этом роде, но тот увернулся. Тогда я подумал: а вот и шанс улизнуть под шумок. Конечно, я приметил выключатель возле ширмы и сказал себе: «А почему бы не вырубить свет?», ведь можно было выскочить в полуоткрытое окно. Понимаете, они ведь не знали, что я там, и ничего не подозревали. Мой приятель ждал в саду, а второй парень вышел через парадную дверь. Двое из нас работали в доме, а один снаружи.
Я смотрел за дракой, а она разгоралась! Протягивая руку к выключателю, я видел, как коротышка выхватил из ящика стола пистолет, а здоровяк выбил его у него из рук. Все они бросились к нему: коротышка, здоровяк и девушка. Я выключил свет фьюх!
Затем раздались два выстрела, не знаю, откудова. Я почувствовал боль в руке как огнем жгло! Я знал: пуля попала в меня. Но я знал и то, что никто в меня не стрелял. Мне стало дурно, и я почувствовал, что свалюсь. Ну, думаю, сейчас упаду, а как все пойдут включать свет, так сразу увидят меня. Так что я поднапрягся и включил свет обратно, а затем прилег. Следующее, что я помню, это что Роллинс доставил меня в больницу. Вот и все.
Нет, это еще не все.
Хотите, верьте, хотите нет, но это все.
Хартиган, прислушайтесь к здравому смыслу. Вы так же хорошо, как и я, знаете: мы взяли вас с поличным, и улик хватит на то, чтобы повесить вас. Давайте начистоту, может, мы и сможем обвинить вас только в ограблении, без упоминания убийства. Кто ваши подельники?
В глазах грабителя промелькнуло странное выражение.
Вы же не штатный шпик, так ведь, босс?
Нет. А в чем дело?
В том, что будь вы им, то знали бы, что Ред Хартиган корешей не заложит!
Кэролл задумался. На этом месте ход расследования упирался в тупик воровской чести. Этот человек мог лгать и воровать, но упорно отказывался нарушить неизменный принцип своего ремесла: не сдавать подельников. Кэролл коротко кивнул:
Это все. Можете возвращаться в камеру.
Хартиган шагнул вперед.
Я хочу, чтобы вы поверили мне, шеф. Это дело чести, клянусь! И
Я сомневаюсь в словах, исходящих даже от людей намного лучших, чем вы, Хартиган, Кэролл открыл дверь. ОБрайан!
Да, сэр, сержант появился перед ним, словно по взмаху волшебной палочки.
Отведите этого человека обратно в камеру и присматривайте, чтобы с ним никто не говорил. Конечно, кроме шефа Роллинса.
А что насчет репортеров, сэр?
Ни слова никому из них. Историю для прессы мы подготовим позже. А когда утром окончится ваша смена, передайте Райаллу, это ведь он дневной сержант?
Да, сэр, это он.
Расскажите ему все, что вы знаете о деле. И передайте ему те же указания, что я дал вам. Это все.
В дверях Хартиган обернулся.
Не привык я к вашим сыщицким причудам, выпалил он. Штатный шпик знал бы, когда я говорю правду! Я сказал то, что был должен, и будь вы прокляты!
За сержантом и задержанным закрылась дверь. Первый вопрос Кэроллу задал Денсон:
Вы верите в его рассказ?
Так же, как и во все, о чем я слышал до сих пор. Довольно опасно верить каждому слову такого типа. Притворяться они умеют, а ничего больше не зная об этом деле, он чувствует, как вокруг шеи сжимается петля. И он просто должен изобрести толковую историю.
И не забывайте, в его кармане найден револьвер с одной выпущенной пулей, напомнил Холл.
Денсон покачал головой.
Для меня это не по зубам. Лучше я пойду домой. Но в случае развития событий помните: вы обещали мне позвонить.
Они проводили его и вернулись в комнату отдыха там стояли две собранные раскладушки. Оставив ОБрайану инструкцию в случае чего вызвать их, они ушли спать.
Холл проснулся первым. С минуту он рассматривал непривычное окружение, а затем постепенно вспомнил весь калейдоскоп событий прошлой ночи. В холодном утреннем свете события, последовавшие за убийством Гамильтона, казались ночным кошмаром, от которого нужно просто проснуться.
Он лежал на раскладушке и смотрел в темный потолок комнаты отдыха. Он услышал, как кто-то дернул за ручку, и как голос полисмена предупредил потенциального вторженца, что тот будет повешен, как Аман, если ненароком потревожит комиссара полиции.
Он мог слышать отзвуки разговоров в холле, тяжелый топот множества ног на лестнице, лающий голос сержанта, обращавшегося к новоприбывшему дневному патрульному, резкие команды и, наконец, открывшуюся дверь на улицу, и торжественное отбытие стражей городского порядка. Вся их работа это трагедии вроде той, что произошла ночью. Возможно, последнюю полицейский департамент принял ближе к сердцу, так как она была более сенсационной. Но убийства и ограбления привычны для полицейских, и они не должны терять из-за них голову.
Холл перевернулся на другой бок, и его взгляд остановился на фигуре Дэвида Кэролла. Сначала он моргнул, не веря своим глазам. Было странно видеть на соседней койке мальчишеское лицо одного из лучших детективов страны; человека с мягкими манерами и умеренными привычками; справедливого с кодексом чести, столь же непоколебимым, как Гибралтарская скала; человека, способного противостоять наихудшему риску; человека, хранившего рассудок, когда другие теряли голову; человека, всегда взвешивавшего и разделявшего факты и обстоятельства.
Во сне Кэролл мягко улыбался. Его лицо походило на лицо мечтателя, жесткие линии которого были аскетичны, а мягкие поэтичны. Этот человек вчера был суров, властен и отдавал распоряжения. И в то же время он был терпелив, тактичен и спокоен.
Внезапно Кэролл проснулся. Протер глаза костяшками пальцев, сел в постели и весело улыбнулся Холлу. В его поведении ничто не показывало ни тени недоумения при пробуждении.
Как ты это делаешь? спросил Холл.
Что?
Вспоминаешь все это, так, сразу?
Это моя профессия, просто ответил Кэролл.
Он проворно выскользнул из постели, прошел по комнате отдыха и отворил дверь, и жестом пригласил Холла последовать за ним в душевую. Комиссар полиции удовлетворился теплой струей воды, но Кэролл полностью проигнорировал ручку с надписью «Горячая вода» и шагнул прямо под поток ледяной воды.
В утреннем свете его кожа казалась розовой, а игравшие под плотью мышцы создавали впечатление физической мощи, скрываемой под одеждой. Наконец, сыщики оделись и приступили к грубому завтраку. Закончив, они закурили сигары, устроившись поудобнее в комнате отдыха. Кэролл перешел прямо к делу:
Трое лучших детективов, которых я знаю, уже этим утром будут здесь для того, чтобы помочь мне. Один из них займется мисс Дюваль, другой Харрельсоном, а третий Баджером. Хартигана я оставлю на съедение полицейскому департаменту. Привет, Денсон, вы ранняя пташка!
Денсон пожал руку сыщикам.
Не знал, что у меня есть нервы, но прошлая ночь мне показалась жуткой. Увы, не смог заснуть. Сполоснулся и вернулся. Есть ли какие новости?
Никаких. Вы завтракали?
Кофе и булочки больше мне ничего не требуется. Что у нас первое в программе на сегодня?
Дом и Баджер, Кэролл выглянул в окно. А вот и мои люди, хорошо!
Троица Кэролла оказалась кроткими молодыми гигантами с безмятежными лицами. Он коротко представил их: Робертс, Смит и Джонсон, и коротко пояснил, что работает с ними над сложными расследованиями. Этим людям можно доверять: они будут хранить в секрете то, что они узнают, и не станут задавать лишних вопросов. Он раздал им задания: Робертсу он доверил Фредерика Баджера, Джонсону Юнис Дюваль, а Смиту Харрельсона. Он сообщил им, что никто не должен говорить с заключенными, в особенности Баррет Роллинс. Затем он обратился к Холлу как к владельцу комиссарского автомобиля его фаэтон был подан вместо родстера, все еще стоявшего у дверей полицейского управления, и уже через пять минут машина, в которой находились Кэролл, Робертс, Баджер, Холл и Денсон, мчалась к дому Гамильтона.