А есть маги Земли?
Их нет. Я не знаю, почему. Я вообще не знаю, что такоемагия Земли. Записей о ней нет в наших книгах. Некоторые из нас считали, что так захотели древние карлики, изначальные обитатели тверди. Другие полагали, будто такой стихии, как Твердь, не существует вовсе, что земляэто не стихия, это инертная субстанция. Я читал даже такие предположения, что существует лишь одна стихияСвет. Твердь, огонь, воздух и водаэто не стихии, а всего лишь формы, способ существования изначальной Силы. А поскольку твердьсамая инертная, самая невосприимчивая форма материи, то наполнять её Силой постоянно не имеет смысла.
Слова деда, каждое понятное в отдельности, слились в конце концов в ровный рокот-шум. Далёкий голос прибоя, чуть ближевалы, мерные волны слов
Я честно старался собраться и вникнуть. Но уже не мог. Я боялся, что дед спросит о чём-тоа я отвечу невпопад. И я решился прервать деда, спросив о том, что успел понять:
Значит, всех магов сделал Кристалл?
Да, Ми. Этосуть. Ты, видно, уже устал, но терпеливо слушаешь. И я скоро закончу. Самая главная тайнаэто тайна, доступная только нам, Хранителям. Только мы знаем, как были созданы первые маги стихий. Подробно это действо не описано, но суть такова: четверо из тщательно отобранных кандидатов «вошли» в Кристалл. В то время Кристалл был почти пустым, податливым мироми первые маги имели над ним почти абсолютную власть. Власть, которая исчерпывалась лишь силой их воли и воображением. Их собственным внутренним миром, их сознанием. Из Ничто они творили Нечто.
Затем Кристалл разъединился. Замысел его создателя в изначальном виде не удался. Мир Кристалла был нестабилен, он существовал столько, сколько его питали разумы вошедших в Кристалл людей. Но эти люди не могли жить вечно. Их тела старели, а когда они умирали здесьих души постепенно таяли и в Кристалле. Зато создатель Кристалла обнаружил важное свойствотот, кто побывал внутри, необратимо изменялся. Часть сознания оставалась там, в Кристалле. И если человек этот был слабКристалл растворял эту часть в себе, а сам человек, лишившийся какой-то важной части своего «я»погибал.
Но были и те, кому Кристалл, наоборот, давал силу. Внутри Кристалла, где сознание обретало власть над стихией, человек учился быть божеством. И когда он покидал Кристаллэта способность отчасти оставалась с ним. Отчастипотому что стихии нашего мира менее податливы. Маги Тверди так и не смогли управлять своей «стихией». Маги Водыя сказал уже о них. Маги Огня хотя и получили власть над этой основойно далеко не полную. Великий Огонь, всепожирающее пламя глубин так и не далось воле. Они мечтают о власти, они раз за разом предпринимают опасные попытки. Самые рискованные прикосновения к Огню возможны только тогда, когда маг частично находится в Кристалле. Это невероятно сложнодержать своё сознание тут и там, контролируя чудовищную мощь. Многие, очень многие погибают.
С магами Воздуха всё несколько проще. Ребёнку, предназначенному стать магом, достаточно лишь один раз увидеть, услышать Ветер, войти в него, дать унести себя в Кристалле.
Пока мы не вывели расу Ветряных, эти опыты, однако, тоже кончались неудачно. Дети, обретшие власть над Воздухом, быстро растворялись в стихииони сами становились ветрами. И даже истинные маги Воздуха постепенно перестают быть телесными существами. Они уходят в сны и видения ветров. Они слышат ветром, видят ветром, чувствуют
А теперь главное и последнее, Ми. Чтобы мир внутри Кристалла продолжал существовать, его необходимо питать. Маги, проходя через Кристалл, оказываются лишь гостями. Кристаллу нужны те, чьим разумом, памятью он будет полон. Их должно быть много. Это должны быть создания, полные воли к жизни, воображения, света. Чем больше их будет, тем сильнее станет мир Кристалла. И однажды случится так, что найдётся избранный, Некто, кто, войдя в Кристалл, обретёт над ним полную властьи обретёт власть над этим миром!
Дед замолчал. Он молчал долго. Его голос ещё гудел во мне так, как будто кто-то ударил в большой гонг.
На Островах мы не можем этого добиться. Во-первых, если мы потребуем больше детей для Кристалла, люди просто взбунтуются. Во-вторых, народ Островов, давший нам магов Воды, Огня и Воздуха оказались неспособны дать того, единственного
Наш Орден, Ми, Орден Хранителей решил предпринять эту экспедицию на материк, землю, о которой мы почти ничего не знали. Вернеезабыли. Землю, существовавшую только в легендах, потому что когда-то давным-давно мы посчитали нужным отстраниться. А тебе, Ми, выпала судьба стать главным Хранителем. Кристалл, чью суть или душу ты видел там, в Храмевыбрал тебя. Ты оказался самым восприимчивым и, одновременно, устойчивым.
И мне сделалось страшно. Я знал, что этонеизбежность. И в голосе моём не было протеста:
Значит, мне нужно уйти туда, в Кристалл?
Дед неожиданно засмеялся. Я почти не знал его смехаи замер, растерялся.
Нет, Ми, не бойся. Тыхороший Хранитель точнее, будешь им. Ты будешь самым лучшим из Хранителей за много веков. Так полагаем мы, так определил Кристалл. Однако, от Хранителя не требуется уходить внутрь того мира. Мы надеемся на иное. Ты дашь начало другому существу. Тому, кто соединит мощь всех стихий. Тому, кто оседлает Дракона. Наезднику
* * *
Уже начинался вечер. Он подступал медленно, таяло небо над редколесьем, в распадке между грядами холмов неподвижный воздух пах пряной октябрьской листвой, свежей сыростью, грибами, крепким грушевым взварома порою набегала волна миндального ароматаот старых яблоневых деревьев.
Уже, казалось, наступили сумерки, всё стало серыми вдруг лес вспыхнул, засиял золотом. Светилась листвана ветвях, на траве, медовая, рдяная, бордовая; светилась траваещё почти по-летнему свежая, налившаяся соком и зеленью от осенних дождей. Как за распахнутыми дверями залов-сокровищниц горели рубинами ветки калины, гнущиеся от тяжести гроздей.
Ивен сам не помнил, как шёл. Ноги ступали мягко. Он как будто плыл над травой, ветки раздвигались, тихо шурша коготками о куртку, прохладно, чуть влажно трогали разгорячённые щёки.
Гроздь калины закачалась у самого лица. Ивен вытянулся на носочках, расставив руки, взял губами несколько ягодок. В середине октября калина ещё не совсем поспела, самая вкусной она будет после первых морозов, когда горечь уже почти растворится в странном, чуть кисловатом вкусекак будто сама память о лете. Уже совсем не летняя, ничего похожего в ней нет ни на душистую сладость земляники, ни на медовое, горячее дыхание июньских трав.
Ивен давно проглотил и кровяной сок, и кисловатую кожицуа косточки всё держал на языке, посасывая. И всё касался ладонями то гладких, то шершавых, то обомшелых стволовсловно надеялся, что продолжится чудо, и деревья потеплеют, оживут, солнечный свет окажется по-настоящему горячим
А на небе, опомнившись, захлопнули закатное окно. Лес в распадке погас. Стало почти темно. Ивен заторопился, зашагал, расталкивая глухие сумерки. Всего ничего времени прошло, косточки калины ещё кислили языка из оврагов надвигался туман, сделались ночными звуки, идти пришлось уже почти наугад.
Заблудиться Ивен не боялся. Хотелось выбраться из зарослей до темноты.
На самом краю заросших ивняком луков Ивен как будто толкнуло, как ветряной клубок в сумеречной тишине налетел, страхом обдало, погорячело в голове и упало к ногамволки! Ивен видел только мелькнувшую теньи она, может быть, померещилась. Почему подумал на волков, зачем бы им тут появиться, вблизи от людского жилья? Никто никогда их тут не видел, только лисы подбегают к самым дворам.
А кто ещё такой большой и быстрой тенью?..
Привиделось. Или бешеный. Но такой бы наверно напал.
А сердце всё колотилось. Ивен шагал и шагал.
Дома ждал его чужой. Человек, стоять к нему близко Ивен не могкак будто начинали ныть зубы. И сделалось внутри пусто и тоскливо.
Отчим встал.
Я не должен был возвращаться, подумал Ивен. Солнце недаром так тянуло. Уйти бы сразу. Но я не знал.
Долго шлялся, сказал отчим. Иди, собирайся, утром едешь с господином Оро.
Господин Оро закрыл и открыл глаза.
Вещей брать не нужно, бесцветно произнёс он. Поедем быстро налегке.
Ивен едва не крикнул, что никуда не поедет. Успел сжать зубы. Только отчим, наверно, догадался.
Иди. Не вздумай дурить.
В своей комнате Ивен первым делом выглянул из окна. Оно выходило в сад, мама нарочно так выбрала комнату Но сейчас в трёх шагах от окна в саду расположился незнакомый человек, наверно, спутник Оро, в куртке из многослойной, прочной кожи, какие носили солдаты.
Знали, понял Ивен. А лошадь этого вонючего ублюдка потоптала все мои кусты
Мама, зачем ты взяла к нам в дом этого урода?!
Так приказал король, мой Ивушка Но ты потерпи совсем немного, я с ним договорюсь. Им ведь всего и нужно, чтобы род Сочинителей не прерывался. А ты один у меня оказался, Ивка моя
А если не договоришься? Мам
Тогда
Она вдруг стала другой. Страшной. Ивен не боялся её даже такойзато дух захватывало.
Тогда, Ивка, он умрёт.
Может, он подслушал? Нет, он точно был далеко. Он просто знал давно. Догадывался. Пока была жива мама, он был никем в этом доме. Временный муж для мамы, избранный королём.
Ивен знал, что у мамы всё должно было пройти хорошо. Врач, королевский, добрый и честныйИвен видел его глаза до самого днасказал, что сестричка лежит идеально, а мама здорова. Он бы и не пытался совратькоролевскому врачу положено знать, что Сочинителям нельзя врать. Даже мама не утаивала от Ивен ничего и никогда.
Когда она умерла, королевский врач был с нею. Ивен знал, что врач не виноват. Если бы у Ивен были доказательства, что смерть подстроил отчим
Никаких ядов. Никаких повреждений, тихо сказал врач. Кровь просто не желала останавливаться. Так бывает. Я принимал тебя, и всё проходило хорошо. Но теперь
Сестрица оказалась живой и здоровой. Через неделю её увезли в столицутак распорядился король.
Если бы Ивен очень сильно захотел, он тоже мог бы уехать. Но в то время отчим казался бледной тенью, а Ивен знал, что человек, не принадлежавший роду Сочинителей, теперь, после смерти мамы, здесь должен подчиняться только ему, наследнику. Он передал с врачом письмо в королевскую канцелярию, чтобы там подтвердили его, Ивен, исключительные права на замок и землю.
Что он задумал? Он ведь знает, что если и со мною тоже что-нибудь случится, король не станет собирать доказательстваотчима просто казнят. Значит, моё наследство тут ни при чём.
Всё дело в этом человеке, Оро. Он не от короля. И он нашёл, что предложить отчимутакое, что королевский гнев уже не имеет значения.
Из моего окна не убежать. Но есть комната мамы. То окно, наверно, тоже охраняют. А в маминой комнате за ковром есть дверка. Вряд ли мама сказала отчиму про эту дверь
Мальчик наверняка попытается убежать, сказал Оро. Мы его напугали. Надо было всё рассказать.
Он упрямый, как баран. Ему надо сказать, что выот короля, и дело с концом. Этот болван думает, будто я хочу присвоить его драгоценный замок, и ждёт письмо от канцлера.
Солгать Сочинителю я, конечно, сумею. Но не хочу. В столице знают о его подозрениях?
Нет, конечно. Его писульку я подменил нейтральной верноподданнической белибердой.
Надо было мне раньше посмотреть на этого мальчика. Возможно, мы избежали бы интриг и жертв А теперь он озлоблен. Но Ивен мне нравится. В нём особенная сила.
Сила Этот Ивенпросто баба. В свои двенадцатьвсё нюхает цветочки и целуется с травкой. Даже верхом ездить толком не научился. О том, чтобы меч в руках держать, я и не говорю.
А твоё раздражение происходит от страха перед ним, Сип.
Ты
Сядь.
Не знаю, чего вы там задумали А только Ивен ваш он даже не настоящий пацан, чтоб ты знал!
Я-то знаю. Оро странно и тяжело посмотрел на Сипа.
Нечего дырявить меня глазами! Я ничего такого не делал
Очень на это надеюсь, Сип. Очень. Потому что мы умеем устраивать смерть человека такой страшной и долгой, какой даже ваши священники не в состоянии придумать.
Оро положил ладонь на стол.
Что-то горит? Сип опустил взглядрука гостя была чёрной. Потом она покрылась тонкими трещинками, сквозь которые просвечивал жар. Столешница под нею обугливалась и таяла.
Если бы он знал, куда бежать! Золотой свет среди деревьевкак будто приглашение. Знак. Или прощание?
Мне некуда идти.
Тьма была почти абсолютной. Из замка Ивен выбрался на удивление легко, два силуэта в саду не шелохнулись, крохотная калитка распахнулась без звука. А дальше Куда дальше?
Столица далеко, его сто раз догонят. Нечего и думать сейчас о ней. Попытаться спрятаться в лесу. Вырыть пещерку в склоне оврага
Безветрие и тишина. Не кричат птицы. Даже в деревне за лугом молчат собаки. Если бы я знал людей, я попробовал бы укрыться в деревне. Но я их не знаю. Я их не люблю. Они выдадут меня отчимучтобы угодить тому, кто сейчас сильнее.
По земле потёк туман. Как плотная паутина, подумал Ивен. Жутко ступать, когда не знаешь, что под ним. Сейчас туман поднялся до щиколоток, но подрагивал и вспухал, как живой. Как тестоа я в нём начинка.
Тишина треснулавдалеке каркнул крик. Команда. Хватились. Но я уже далеко Почему они так кричатразве опытные ловцы не стараются делать всё как можно тише?
Уверены, что не уйдёшь далеко, будто прошептал кто-то. Чтобы знал, что охота началась. Чтобы страх догнал и сделал половину дела.
Ивен вдруг сразу и очень сильно стало холодно.
Они меня не найдут. Чтобы прочесать окрестности, нужны люди, много. У меня почти вся ночь впереди.
Они пустят по следу волков, шелестел туман. Золотому Оро послушны два чёрных волка. Ива Ива, позволь, я съем их!
Съешь их! Съешь их всехи людей! Особеннолюдей!
Я не могу съесть человека с Огненным Мечом, Ива Он сушит меня, жалит
Спрятаться. Куда спрятаться?! Холодно
Чёрная тень. Огромная волчица вынырнула первой. Она встала напротив Ивен, а тот прижался спиною к вязу. Туман доходил Ивен до груди. Из тумана поднималась голова волчицы. Чёрные зрачки её помутнели. Она упала, и снова поднялась. И шагнула ближе. Ткнулась огромной, тяжёлой, как земля, мордой Ивен в бок. Она была горячей.
Ивен потерял сознаниене от страха, исчезла сила, державшая его. Взамен пришло тепло, надёжное тепло зверя.
Прохладные и мокрые ветки хлестнули по щекам. А Ивен думал, что спит. Он лежал на спине Волчицы, стискивая в горсти её густую шерсть. Пахло влажным лесом и кровью. Она убила. Она защищала меня. Куда теперь она уносит меня?
Пошёл дождь. Ровный шум воды отдалил все иные звукии скоро их не стало. Ивен промок насквозь. Глубоко внутри заворочался озноб, застучала в висках боль. Тепло зверя не спасало. Внизу, под лапами хлюпала вода. Ивен решил, что это дождь лил так долго, но в нос ударил запах гнилой воды и прели. Болото.
Волчица выбралась на небольшой холмик. И вдруг упала. Ивен разжал пальцы нет, не смогони не слушались. Со второго раза. Я сейчас умру только бы не так холодно
Туман, укрывавший болото, стал опадать. Утих и дождь, небо оставалось пасмурным, но лунный свет как будто обманул тучи и пропитал туман. Теперь чуть сияющее паутинное покрывало совершенно истончилось, и сквозь него повсюду виднелись кусты, клочки болотной травы, кочки. Всё было неподвижными когда серебристый холмик чуть приподнялсяневысокий, Ивен до плечаИвен решил, что это Волчицу причудливым коконом облепил туман
* * *
Просыпаясь, я думал, что умираю.
Мы летели в какую-то запредельную вышину, и вокруг звучали голоса, а потом они все угасли, осталась одна, дрожащая нота. Я опомнился и посмотрел вниз. Стало невыносимо страшноно я не боялся, что упаду. Просто земли не было. Я не знал, что пустота небаэто так страшно. Страшнее, чем падать. А Нимо летел и летел вверх. Я хотел в него вцепиться и задержатьно это было всё равно как взобраться по отвесной ледяной стене. Я кричал ему, но он не слышал.
Нимо больше нет! пела голубая пустота. Онмой. Он вернулся в бесконечность!
И я стал умирать от боли, искать землю. Я вдруг представил, как вернусь, и станет всё, как раньше, только Нимо не вернётся. И надо выбирать. И я подумал, что земли всё равно уже нет. Но она была.
Я вспоминал, что лежу на палубе «Бабочки» и должен очнуться. Очнуться, чтобы спасти Нимо. Только я не верил, что у меня получится. Уже было всё равно, и я хотел снова в ту бесконечность, где всё синее и ничего нет.