Плохо, когда вокруг мало болот и много еды. Мы не можем удержаться, едим их и жиреем, и сходим с ума. Город опасен. Большая Ха помолчала. Но ты всё равно пойдёшь туда, я знаю.
* * *
Случалось, что во сне начинался страх высоты. Или не знаю, как правильно его назвать. Может быть, страх падения или страх пространства? В какой-то миг я начинал чувствовать, как натянулись нити сил. Этот страх никогда не обнаруживался, пока я летал низко над холмами, кувыркался, скользил над откосами, сияющими от залитой солнцем травы. Но вот я взлетал выше, поднимался над крышами и чувствовал неуверенность. Легкость и беззаботность исчезали, а чтобы подниматься ещё и ещё, я должен был сжимать в себе какие-то пружины, иначе воздух переставал меня держать. Но желание продолжать полёт было сильнее, и крыши или холмы оказывались далеко-далеко внизу Иногда сил хватало подняться так высоко, что от бесконечности пространств я словно превращался в неудержимый комок энергии, в музыку, заполнявшую весь мир. Случалось, я так и не находил границ и исчезал за пределами.
* * *
Они летели ещё один день и ещё одну ночь, а наутро водяник увидел бескрайнюю равнину, зелёную от трав, белую от тумана, с синими жилками рек. Корабль висел неподвижнотак подумал Брэндли, пока не посмотрел вниз. Впереди и справа была только равнина и небо. А слева на горизонте виднелось что-то непонятное.
Вышел штурман с трубой, стал изучать это самое непонятноедалёкое, протяженное, скрытое дымкой. Брэндли робел в обществе взрослых человеков на корабле, как будто они в любой момент могли опомниться, заругаться: мол, как же так, кто позволил, откуда посторонние детишки на «Бабочке»?!
Штурман был высоченный, в чудном, долгополом сюртуке, на вид таком жестком и блестящем, что Брэндли казалосьесли ткнуть в него пальцем, раздастся жестяное звяканье. Лицо человекатоже длинное, худое, «лошадиное», заворожило водяника; он пялился, пока из-за ворота сюртука не высунул мордочку крысюк штурмана и не показал ему маленькую фигу.
Брэндли снова всмотрелся в дымчатую полосу и вздрогнул: ну, конечно же! Это были ещё горы. Они вырастали, почти отвесные, из зелени равнины, и вздымались на невероятную высоту. Ветер дул прямо оттуда.
Водяник увидел матросових сразу стало как-то много на вантах; водяник не разбирался в парусной премудрости, но ясно было, что корабль начинал какой-то маневр, часть парусов убиралась, кто-то отрывисто командовал. «Бабочка» сменила курс. Пойдёт против ветра, понял Брэндли.
Горы вырастали. Брэндли не мог оторвать взгляд от каменной стены впереди. «Бабочка» неслась прямо на неё, боцман сорванным голосом кричал на матросов Но он же знает, что делает, ошеломлённо уверял себя водяник
Вдруг «Бабочку» швырнуло ударом ветра, она почти легла на левый борт. Закричали разом несколько голосов, но водяник уже ничего не понималбесконечные минуты висел между небом и землёй, не зная, падает он уже или каким-то чудом остаётся на корабле.
«Раззява» прямо по курсу! холодно сказали почти над самым ухом.
Я понял. Чистый, почему-то весёлый голос Аля. И стало тихо. Тихо-тихо. Точно заложило уши. Водяник сжался, недоумевая, пока не увидел обвисшие парусаветер пропал, как будто корабль накрыли стеклянной банкой.
«Бабочка» двигалась по инерциимедленно, величественно, прямо в узкую щель между скалами.
Скалы по обе стороны разошлись, и Брэндли представился занавескогда-то, очень давно, ещё совсем маленьким был он на представлении человековского театра. Брэндли плохо запомнил представление, большеяркие костюмы актёров, их громкие голоса, звон каких-то блестящих инструментов и занавес. Очень долго маленький водяник считал, что занавес сделан из малахита. Такой зелёный камень лежал у деда на столе, Брэндли касался его пальцами и гадал, как человековские мастера сумели сделать огромную, движущуюся махину
Долго-долго было очень тихо. И посреди этой тишины вдруг заскрипели «крылья». Водяник перегнулся через леер, чтобы лучше рассмотреть: он знал о такой штуке, но первый раз видел, как корабль выпускает «крылья»небольшие деревянные лопасти выдвигались из бортов метра на два справа и слева. Их всегда делали только из «летучей» древесины, и кораблей, у которых имелись «крылья», было малотри или четыре.
«Лунная бабочка» тихо поднималась вверх. Равнины остались далеко внизу, за скалами. Впереди, как в чаше, в кольце неприступных гор лежала потаённая страна, затерянный мир.
Без ветряного мага туда подняться нечего и думать, сообразил водяник. Холодный воздух с ледяных вершин всегда тёк вниз. Сейчас Аль остановил его движение, но давалось мальчишке это трудноАль стоял, вцепившись ладонями в фок-мачту, закрыв глаза и запрокинув лицо. Рот его был открыт, как будто Аль кричал беззвучно.
Водяник, пошатываясь на затёкших ногах, двинулся к нему.
Эй! окликнули справа. Наверное, боцман. Мелкий! Не лезь к мастеру!
Брэндли не послушался. Прижался лицом к локтю Аляледяному, в пупырышках.
* * *
И вот тогда Дзынь впервые поняла, что совершенно не знает, как одеваются человековские дети!
Если бы не Большая Ха, ведьмучка, не задумываясь, шагала бы по городу, пока не разыскала школу ветряных магов. А там уж И плевать на то, что думают и как смотрят на неё люди. Так ей казалось.
У Города-На-Холме она была до рассвета. Посмотрела на здания, утонувшие в сонном беззвучии От них тянуло спёртым человечьим теплом И поняла, что в город ей очень-очень не хочется.
Он был, наверное, красив. Башенки и мостики, высокие стрельчатые окна в деревянных и каменных домах. Сады. Причудливые флюгеры, черепица крыш, разноцветнаяДзынь видела это даже в полусвете конца ночи.
Дзынь всегда считала, что не зависит от людей. Они ей безразличны, она их не боится, не любит и не ненавидит. Иногда изучает или балуется с ними. Дзынь верила в это, пока людей было мало, и они приходили на её территориюпутниками, гостями.
Они мне ничего не могут сделать, подумала Дзыньи сердито пнула правой ногой левую. Потому что твердила это, как заклинание, уже в двадцатый, наверное, раз. И решила дождаться рассвета, вспомнив, что люди настороженно относятся к темноте, а заодно и к тем, кто не боится ночи.
Утром по дороге прошли самые разные люди. В город и из города. Некоторые обращали на ведьмучку внимание, но чаще её просто не замечали. Сперва Дзынь радовалась этому, потом ей сделалось почему-то неуютно. Кажется, люди считали странную девчонку слишком незначительным явлением. Да к тому же
Мам, сказал маленький мальчик на телеге, въезжавшей город. А вон дулочка!
Дзынь обернулась И ей стало холодно А потом она с бешенством втиснула кулак в дёрн между коленками. Я тебя высосу, мелкий какашник! прошипела она беззвучно, отворачиваясь. Большая Ха была правав городе ведьмучке придётся очень-очень трудно.
Раньше Дзынь почти не имела дел с детьми. По болотам и в лесу путешествовали взрослые, их она встречала на постоялых дворах и на дорогах, за кострами бородатых охотников украдкой наблюдала из тьмы подлеска. И считала, что детитакие же точно человечины, только вертлявые и мелкие.
Эй, ты! ухватила она за рукав конопатого пацана, раза в два её шире. Где тут у вас одёжой торгуют?
Пацан раскрыл в изумлении ротДзынь аж захотелось пальцем ширнуть: вдруг оттуда, как из дупла, птица какая выпорхнет!
Во! выдохнул он. Ты откуда такая взялась, кикимора?
Ведьмучка другой рукой защемила ему шею, подтянув лохматую голову поближе к себе.
Не ёрзай. Отвечай тихо, о чём спрошено, и скачи себе.
Парень перепугался, вспотел. Ещё бытакая хилая на вид мелюзговина
Нет у нас никакой школы ветряных магов, это легенда. Ну, подумай же, девочка, зачем устраивать школу, если всего-то кораблей три десятка, и на каждом из них давным-давно есть свой мастер ветров?
Но где-то же их учат!
Если кто и учит, то каждый маг своего ученика сам. Да и то, не слышал я, чтоб детишек в маги брали Девочка, ты про летучки-то знаешь? Доски такие особенные. А делают их из заморских деревьев, и детишки, пока не подрастут и не отяжелеют, прыгают с нимипро наш карнавал Августа ты тоже не слыхала? Откуда ж ты заявилась, такая В день карнавала детишки всей толпой идут соревноваться на мосты. Как будто даже поверье у них есть, что лучших прыгунов на корабли летучие берут. Только сказки всё это. Я помню, как лет пять назад Мурзук Брюходав, купивший у наследников старого Робита обломки «Голубой Ящерицы», и вправду заявился на конкурс и присматривал там себе способного ветряника. Да так и ушёл ни с чем
Почему ни с чем?
Да потому что, детка, всё это полная ерунданасчёт детишек-магов, вот что я тебе скажу! Наука управления ветрами слишком сложна для малолетнего шалопая. Мурзук потом нашёл мага настоящего; из тех, что учились не один десяток лет, да не в школахзабудь ты эту чепуху!
* * *
Не знаю, спал я этой ночью? То казалосьлежу, и в комнату дышит чуть прохладный, душистый ночной воздух, просеянный через сито лунных лучей. Но вот лучи вздрагивают, а с ними вздрагивает всё пространство, и я начинаю падать. Падаю А потом снова оказываюсь на своей постели. И вдруг чудится, словно кроватьне моя. И комната Всё очень похоже, но совсем другое. А как я тут очутился? начинаю вспоминать. И вспоминается многое.
Будто убегал из дому, зажав летучку локтем, и через пару мгновений я уже на мостике, «Осеннем». Лунные лучи делали летучку почти живойот неё к серебристому диску в вышине тянулись тугие нити. Нити дрожали, дрожала доска, а ещёона чуть светилась. Светилось таинственное клеймотеперь оно было другим, и нельзя понять, отчего это я решил, будто печать на пергаменте чудного чужака и на моей летучкеодинаковые? Сейчас кажется, это была коронатри тонких луча, будто мечи
На мостике я останавливался, вытягивал перед собой руки и отпускал летучку. Она повисала в воздухе, чуть покачиваясь. Я взбирался на перила, потом осторожно ставил одну ногу на летучку, замирал так Наверное, я даже не боялсяскорее, хотел растянуть мгновения, когда ещё не знаешь: неужели всё взаправду случилось?!
Потом я вставал на летучку обеими ногами. Сердце холоделолетучка теперь не упадёт, но сумею ли устоять на ней я?
Но я не падал. Что-то изменялосьво мне или в окружающем. Если говорить словами из учебникаисчезал мой вес, инерция.
Ночной полёт над Городомэто совсем другое. Днём меня уносил ветер, я опирался на тугие тёплые или холодные течения; так, наверное, делают и птицы. А ночью меня поднимали и тянули лунные лучи.
Я думаю, если бы расслабился, забылся, улёгшись грудью на летучку, то не упал бы, а поднимался выше и выше, пока луна не слизнула бы, как искорку-пылинку. Несколько раз я закрывал глазаи всегда оказывалось, что Город ушёл вниз. Чтобы опуститься, приходилось цепляться взглядомза башни Мастеров или за огоньки в Дозорной каланче. Если забудусь, и Город растает внизу, опуститься уже не получится, подумалось. Но почему-то я не испугался. То есть страх был, только какой-то ненастоящий, отстранённый.
Потом я летал совсем низко, над мостовыми; мелькали надо мной тёмные пятна окон, мостики, своды аркад, ветви древних деревьев. Светилось одно окно в ратуше, и я нахально заглянул тудатучный краснолицый человек перекладывал какие-то листки, что-то записывал в книгу. Вдруг он поднял лицо и я обмер. Я решил, что он видит! А самое ужасноея был совершенно голый!
Секунда, двеи я нёсся в небесную черноту. Отдышавшись, стал вспоминать, зачем и когда снял одежду. Может быть, решил искупаться в крошечном пруду у фонтана, посреди красивого сада? Или хотел лучше чувствовать ветер и луну?
Хуже то, что я не помнил, где оставил одежду. Бабушка станет расспрашивать, но это ладно. А вот если мои шорты и рубашку в самом деле обнаружат в саду у господина городского судьи Между прочим, Инья, его дочь, учится со мной в одном классе, она вполне могла их запомнить. Правда, Инья совсем не вредная, но всё же
Я решил слетать и проверить.
Теперь я не стоял на доске, но вцепился в неё пальцами, вытянул ладони вперёд, превратившись в стрелуи воздух засвистел, а лунные лучи, точно жёсткие травинки, щекотали и кололи мне кожу.
Почти у самой цели меня накрыл страхчто, если Инья тоже не спит? Она выйдет зачем-нибудь в сад Ну и пускай, озорно подумал я. Нефиг бродить по ночам! А то и не такое можно увидеть.
Но до пруда я так и не долетел. Вспомнил о старом Мастере, о странном разговоре в его саду, о Нимо
Я, конечно, знал, что ночью всё выглядит иначе. Можно не угадать полузнакомую улицу или дом. Но не найти башню Тогородора!
Их четыре, башни Мастеров. Две стоят пустые, третья принадлежит Мастеру Воды. Четвёртая, башня Мастера Тогородора, была самой высокой.
Но это днём. Сейчас все башни казались одинаковыми. Я растерялся, но только на пару секунд. Опустившись у самой ближней, сразу понял, что это не она. В крошечном дворике царило запустение
Как здорово, подумал я, что можно прилетать сюда, если захочется побыть одному или поиграть в магов, в заброшенный замок. А ещё если бы у меня был друг, такой, от которого не бывает тайн, с которым интересно всегда! Мы бы придумали такое!..
Снова вспомнился Нимо. Впрочем, зачем я ему? Он, наверное, внук самого Высшего Мастера. Или ученик. Таких, как он, запросто пропускают к королю.
Как он открывал тогда калитку в стене! Я вспомнил! Не было в том месте никакой калитки, то есть она была, только рядом, а Нимо почему-то прошёл по траве мимо. И стена расступилась перед ним. А у меня в те минуты вид, наверное, был одурелый.
Но что за чертовщина! Я облетел уже четыре башни, и ни одна из них не была той самой. Сами башни похожи, вот только ни сад, ни пруд, у которого днём я увидел Мастера, не находились. Всё оказалось брошенным, другим.
Позже я долго бродил без цели, перелетал через ограды или чересчур длинные дома. Ощущение пустоты высосало силы, не хотелось ни скользить над улочками, ни подниматься в высоту. Даже то, что на мне не было одежды, казалось скорее забавнымесли кто-нибудь увидит, пусть думает что угодно, почему я должен бояться?
Проснувшись, я, конечно, не понимал, что было взаправду. Летучка лежала на стуле, я мог дотянуться рукой. Под солнечным лучом блеснула на ней тонюсенькая паутинкаи вспомнилось свечение клейма-короны. Одежда моя была на месте, но всё равно я верил, что половину ночи провёл, летая и бродяжничая.
* * *
Брэндли думал, что Долина Цветовэто такое огромное поле, всё покрытое цветами. По полю бесконечной цепочкой идут девушки и собирают лепестки цветов. Красные бутоныв красные мешочки, синиев синие, жёлтыев жёлтые. У каждой девушки к поясу привязано несколько таких мешочков, и, сорвав цветок, она сравнивает его с цветом мешкаведь у каждого цвета бывает множество оттенков.
Когда мешочек наполняется, девушка свистит в дудочку, которая висит у неё на шее на цепочке, и тут же с края поля несётся мальчишка. Он должен быстропока лепестки не испортились, доставить их в сушильню. Там из цветов струями горячего воздуха удаляется влага. Другие лепестки, наоборот, закладывают в прессы давилен и сразу выжимают сок. Иногда сок высушивают, а иногдаоставляют дозревать в чанах. В некоторые чаны добавляют специальные порошки, щелочи или кислоты, чтобы улучшить или изменить цвет. Иные варят, а некоторые цветочные порошки ещё и прожаривают на противнях в печи. Чего только не делают в Долине Цветов с нежными лепестками
Так было написано в увлекательных книгах о путешествиях в библиотеке отца, Сидоруса Водохлёба.
Долина Цветов казалась накрытой туманом. Или это были облака?.. Когда «Лунная бабочка» коснулась плоской вершины небольшого холма, Брэндли понял, что с земли туман не выглядит плотнымтолько в распадках над самой травой протянулись кое-где белые, густые, как молочный кисель, клочки. Холмы и низина пестрели цветамисамыми разными, но водянику представлялось, что цветов должно быть ещё больше. Трава зеленела ярчесвежая, чистая, она как будто торопилась вырасти после обильного дождя. Там, где дымка над долиной рассеивалась, солнце прорывалось всей силой, изумрудное сияние трав прямо слепило. А ещёводяник тихо ахнул, там и тут висели кусочки радугпобольше и совсем крохотные. Отовсюду доносилось журчание: ручьи, множество ручьёводни стекали с гор, другие пробивались из-под земли. Порой сила воды оказывалась такою, что родники превращались в фонтанчики.
Тоненькая черноволосая девочка и старичоккрохотный, просто карлик, оказались единственными, кто пришёл встретить корабль.
Пойдёшь со мной или останешься? окликнул Аль.
А куда? А где цветы?
Цветочные поля там, за теми холмами, махнула рукой девчонка. Старичок рассеянно улыбался и будто бы витал мыслями в своём далёком мире, а девочка то и дело останавливала взгляд на водяникевидно, ей ужасно хотелось понять, что это за странный гость такой?..