Я начертал фамилию «Слейден», но проставил другие инициалы. Если Хуан в часы досуга почитывает «Мир преступлений», ему не обязательно знать, что я один из его сотрудников.
С вас десять долларов, сказала молодая особа.
Верзила стоял позади меня и дышал мне в затылок.
Десять что? удивленно переспросил я.
Десять долларов, мистер Слейден, плата за временное членство, коротко объяснил Хуан.
Вспомнив, что мне отведена роль денежного мешка из Нью-Йорка, я вовремя подавил протест и заплатил. В обмен мне вручили изящную карточку, дававшую право пользоваться гостеприимством клуба один вечер. Месяц подобного гостеприимства, и я превращусь в безнадежного банкрота, подумалось мне.
Отдав шляпу девушке-гардеробщице и избавившись наконец от присутствия Хуана, устремившегося навстречу очередному визитеру, я вслед за Сузи прошел в барсамое вместительное и роскошное питейное заведение, в котором мне когда-либо приходилось бывать. Изрядно потратившись на коктейль с шампанским, я приготовился к приятной и непринужденной беседе со своей хорошенькой спутницей, но в это время появился лощеный субъект во фраке.
Субъект, оказавшийся официантом, учтиво поинтересовался, будут ли господа ужинать.
Сердце мое болезненно сжималось, когда Сузи деловито заказывала блюда. Устрицы, с которых она вознамерилась начать пиршество, стоили по доллару за штуку. О цене форели, жаркого из фазанов и салата по-французски я не рискнул даже строить догадки. Сказав, чтобы мне принесли то же, что и ей, я безучастно смотрел на официанта, который, сделав пометки в записной книжке, степенно удалился.
У тебя отличный аппетит, заметил я. Как тебе удается сохранять фигуру?
Тебе нравится моя фигура? томно отозвалась она.
Очень. И твой аппетит тоже. Все-таки ты, наверное, постишься время от времени?
Иногда, ответила она. Тема ее не интересовала. Выпьем еще? предложила она, приподнимая пустой бокал.
Мы сидели в баре около получаса, и я начал беспокоиться, достаточно ли захватил с собой денег. К счастью, внезапно Сузи переменила решение, заявив, что пора ужинать. Мы встали и прошли в ресторан.
На ярко освещенной эстраде танцевали две полуголые артистки. Их выступление, как и музыка, было высоко профессиональным.
Я трудился над жарким из фазанов, когда метрдотель подвел к соседнему столику двух мужчин и двух женщин. По подобострастному поведению метра я заключил, что это важные персоны. Он пятился, извиваясь как червь и размахивая руками. Догадайся кто-нибудь вложить ему в руку американский флаг, и картина стала бы восхитительной по своей нелепости.
Женщина, шедшая первой, привлекла мое внимание. Лет двадцати шести, невысокая, с гибким, удивительно пропорциональным телом.
Стройность фигуры подчеркивало огненно-красное вечернее платье, сидевшее на ней, словно вторая кожа. Лицо, классически строгое, как у греческой богини, излучало холодную надменность. И все же, взглянув на нее, каждый интуитивно чувствовал, что в ней полыхал скрытый огонь. Это делало ее живой, женственной и желанной, какой в свое время была, вероятно, Елена Троянская.
На мужчин она действовала, как магнит на железо. Я не заметил никого, включая музыкантов и официантов, чья голова не повернулась бы в ее сторону. В их глазах читалось неприкрытое вожделение, и я с содроганием подумал, что, видимо, мало чем отличаюсь от сидящих в зале плотоядных скотов.
Второй была миловидная толстушка, тоже, конечно, лопавшаяся от денег. С ней Елена Троянская могла быть спокойнав соперницы толстушка не годилась.
Мужчины из эскорта представляли собой обычные человеческие экземпляры, подобных которым можно наблюдать ежедневно после половины одиннадцатого утра в креслах управляющих синдикатами, банками и универсальными магазинами. Когда они, с темно-багровыми лицами цвета доброго портвейна, медленно приближались к столику, я почти физически ощущал, как мерно, в такт каждому шагу колышутся язвы в их желудках.
Ты не придумал ничего остроумнее, чем пялить глаза? раздраженно спросила Сузи.
Разве я один? ухмыльнулся я.
Сузи презрительно поджала губы:
Не понимаю, что находят в ней мужчины. На мой взгляд, она просто самканечистоплотное, омерзительное животное.
Я с детства люблю животных, ответил я. -
Как-то я спас тонувшую собаку, и меня наградили медалью. Кто она? Не та с пышным бюстом, а темноволосая, небольшого роста.
Я думала, ее знают все. Боже! Постеснялась бы так бесстыдно затягиваться. Странно, что Пьер не ползет на четвереньках, провожая ее к столику. В остальном он ведет себя не как метрдотель, а как последний холуй.
Подавшись вперед и пытаясь не кричать, что мне плохо удавалась, я повторил свой вопрос:
Кто Она?
Я не глухая, отпрянув назад, зло огрызнулась Сузи. Корнелия ван Блейк, если тебе не терпится узнать. Она презрительно подернула своими изящными плечиками:Я полагала, в Нью-Йорке известно ее имя.
Корнелия ван Блейк? Нахмурив лоб, я смотрел на Сузи. Где-то я уже слышал это имя. Но где и когда? Она живет в Тампа-Сити?
Где же еще? У нее дом на Уэст Саммит и там же усадьба в десять акров. Даже такой деревенщина, как ты, должен знать, что Уэст Саммитрайон самых богатых особняков. Там живут все наши миллионеры.
Миллионеры
Я почувствовал, как внезапно у меня похолодела спина. Конечно же! Я вспомнил теперь, что Корнелия ван Блейкжена миллионера, с которой Джоун Николс встречалась в Париже. Мне пришли на память слова, сказанные Дженнет Шелли: «У нее была удивительная способность завязывать дружбу с богатыми дамами. В Париже, например, она познакомилась с настоящей миллионершейКорнелией ван Блейк. Не знаю, как ей это удалось. Она обедала с ней и дважды побывала у нее в гостях».
Я еще раз взглянул на темноволосую красавицу. Она внимательно изучала меню, которое услужливо держал перед ней метрдотель.
Не верилось, что эта высокомерная, изысканно одетая дама могла состоять в приятельских отношениях с простой танцовщицей из кабаре.
Кто из этих красномордых типов ее супруг? спросил я.
Ты поражаешь меня своей неосведомленностью. Она вдова. Ее муж скончался больше года назад.
Не повезло бедняге, заметил я, с усилием отводя глаза от миссис Корнелии ван Блейк.
Вернувшись к жаркому из фазанов, я с удивлением обнаружил, что у меня начисто пропал аппетит.
Глава девятая
I
Мне не хотелось заострять внимание Сузи на госпоже миллионерше. Поэтому только после того, как мы возвратились в бар промочить глотки, я вновь, как бы невзначай, упомянул имя ван Блейк.
Сузи сделала приятное для себя открытие, что я неплохой танцор. Хотя среди немногих моих талантов умение состряпать занимательное чтиво стоит безусловно на первом месте, моей прирожденной способности к танцам могли позавидовать иные профессионалы. Я отдавал должное и Сузипартнершей она была великолепной. Поэтому я не особенно удивился, когда, основательно поработав ногами, она снизошла до комплимента в мой адрес. Больше того, она стала походить на живого человека, когда я поклонился ей после особенно темпераментного танго.
Пойдем выпьем еще по коктейлю, предложил я, а потом покажем этим тупицам, как танцуют по-настоящему.
Где ты учился танцевать, Чет? нежно проворковала Сузи, беря меня под руку.
Чет. Так-то. Чтобы сломать лед, недостаточно иметь голову на плечах, пара лихих ног приносит не меньше пользы. Интересно, покорили бы мои чары Корнелию ван Блейк?
Танцам не учатсяс ними человек уже лежит в колыбели! гордо ответил я.
Сузи хихикнула:
Поделом мне! Признаюсь, Чет, я вела себя несносно. Но ты должен понять меняпо милости Хартли я нарываюсь иногда на таких мерзких типов, что едва не тошнит. Раньше я даже представить не могла, что на свете встречаются такие нахалы.
Стоит ли вспоминать о них, дорогая? Уверен, ты сохранила свое достоинство, даже если растеряла все остальное.
Нежный взгляд, которым наградила меня Сузи, был по-старомодному застенчив.
Взгромоздившись на табурет-вертушку, я хлопнул в ладоши, подзывая бармена. Сузи устроилась рядом.
Две порции виски, сказал я, оглядываясь по сторонам.
Я надеялся увидеть миссис ван Блейк, но ее в баре не было.
Ты никогда не мечтала стать миллионершей? спросил я Сузи, заплатив бармену за виски втрое больше его стоимости. Наверное, чертовски приятно ворочать такими деньгами? Не награди меня природа беспробудной ленью, я наверняка придумал бы что-нибудь необыкновенное, чтобы попасть в их число. Взять хотя бы ту же ван Блейк. Сколько, ты сказала, она стоит?
Я не сказала об этом ровно ничего. Сколько ей оставил муж, никто толком не знает. Ходили слухи о пяти миллионах, но все считают, что у нее в несколько раз больше. Ван Блейк огреб кучу денег на каком-то изобретении для нефтяных скважин. С этого он начал, а потом доллары потекли к нему рекой. У его вдовушки миллионов больше, чем блох у бродячей собаки. Между прочим, клуб, в котором ты сейчас развлекаешься, тоже построен на деньги ван Блейка. Он владел контрольным пакетом акций, а после его смерти Корнелия продала клуб Ройсу.
И сколько он ей заплатил? поинтересовался я, обведя глазами роскошный бар.
Много. Она не продешевит.
Ты сказала, ван Блейк отправился в лучший мир в прошлом году?
Да. Кому-то он пришелся не по душе.
Бокал, который я держал возле рта, чуть не выскользнул из моей руки.
Он умер насильственной смертью?
Она удивленно подняла брови:
О его смерти кричали все газеты. Ты разве их не читаешь?
В нью-йоркских газетах о смерти ван Блейка не говорилось ни слова. А впрочем, не знаю. Может, что-нибудь и писали, но у меня нет времени читать эту дрянь. Так кто его убил?
Браконьер. Ван Блейк, говорят, попортил им крови, вот один из них с ним и рассчитался. У него возле дома огромная усадьба с рощей и лугомнастоящее поместье. Каждое утро ван Блейк объезжал его верхом и, если ему удавалось поймать браконьера, избивал его плетью. В общем, старикашка хватил через край. Тот, кто его застрелил, правильно сделал.
Настоящий средневековый феодал. Что сталось с браконьером?
Сузи безразлично глянула на меня. Разговор о ван Блейках ей наскучил.
Не знаю. Кажется, удрал. Полиция его не нашла. Она допила бокал и сползла с табурета. Потанцуем еще немного. Сегодня мне надо уйти пораньшеутром я позирую для Харта. Если я не высплюсь, завтра буду выглядеть, как живой труп.
Этому, мадам, я никогда не поверю! галантно возразил я, следуя за ней в ресторан.
Мы танцевали до часа ночи, пока Сузи не заявила, что пора домой. Я все время искал глазами Гамильтона Ройса, но ни один мужчина даже отдаленно не напоминал стройного высокого красавца, каким он рисовался в моем воображении.
Уже выходя из ресторана, я поинтересовался:
Ройса сегодня не было? Мне хотелось посмотреть, что он собой представляет.
Я его не видела. Он. редко снисходит до своих гостей, равнодушно отозвалась Сузи, останавливаясь возле двери с табличкой «Для дам». Подожди меня, я скоро приду.
Было поздно, и в вестибюле клуба толпились разъезжавшиеся по домам гости. Я отошел в сторону и с интересом разглядывал пестрое сборище, именитых граждан Тампа-Сити. Справа от меня начинался широкий коридор, упиравшийся в массивную дубовую дверь. Украшенная аляповатой резьбой с претензией на монументальность, она вполне соответствовала кричащей безвкусице всего здания.
Не вела ли эта дверь в апартаменты владельца клуба? Я явился сюда с единственной целью повидать Гамильтона Ройса, но пока не достиг ее.
Мне несвойственны долгие колебания, и через две секунды решение было принято. В конце концов, я всегда мог сказать, что вошел по ошибке, разыскивая комнату для джентльменов.
Клерк за конторкой сосредоточенно подсчитывал выручку, гардеробщицу отгораживала от меня стена мужских спин. Хуан, сверкавший холодной сталью глаз, угодливо сгибался перед жирным субъектом, чья самодовольная физиономия выдавала высокопоставленного чинушу не ниже сенатора. Три лакея суетились у выхода, свистком подзывая машины. До меня никому не было дела.
Стараясь не привлекать внимания, я бочком протиснулся в коридор и быстро и невозмутимо зашагал вперед. Дверь оказалась незапертой. Когда я слегка надавил на ручку, она распахнулась так же плавно и бесшумно, как падает на землю осенний лист.
Просунув голову в образовавшуюся щель, я заглянул внутрь. Осмотр не занял и доли секунды. Я увидел жилище богатого холостяка, заботящегося о комфорте. Я увидел еще, как в дальнем углу возле камина молча боролись мужчина и женщина.
Женщину я узнал сразуКорнелия ван Блейк. Мужчина был высокий, загорелый, стройный и красивый, с тонкой полоской усов на верхней губе.
Он держал ее так, как обнимали своих дам кавалеры в любовных сценах немого кино. Ухватив Корнелию одной рукой за оба запястья, он другой обвил ее талию, пытаясь дотянуться губами до ее рта.
Ему было нелегкоона отчаянно вырывалась, и ее гибкое тело было, видимо, намного сильнее, чем казалось с первого взгляда.
Если мужчина в отношениях с представительницами прекрасного пола рассчитывает лишь на силу, он зачастую становится жертвой собственной грубости. К такому выводу я пришел в результате жизненных наблюдений. Сам я слишком ленив, чтобы прибегать к силе. Только во время войны, угодив в морскую пехоту, я регулярно махал кулаками, и то лишь потому, что не пожелал уступить в финале чемпиону части по боксу. После этого командир батальонафанатик кулачных поединковпрочно оседлал меня, заставляя выступать во всех побоищах армейских боксеров.
О том, что надлежит предпринять сейчас, у меня не было двух мнений. Не задумываясь о последствиях, я быстро вошел в комнату. Смуглый красавчик отпустил Корнелию и недоуменно уставился на меня. В его взгляде я прочитал злобную ярость. Чтобы не терзать его понапрасну сомнениями, что за незваный гость к нему пожаловал, я решил испытать прочность его челюсти. Экзамена он не выдержал и, отлетев назад, с грохотом рухнул на пол.
Извините, что не догадался явиться раньше, вежливо обратился я к Корнелии, приводившей в порядок помятое платье.
Она не удостоила меня благодарности.
Я видел немало разгневанных женщин, но таких, как она, мне еще не доводилось встречать. В одном из романов доброй старой викторианской эпохи я прочитал как-то запомнившуюся мне фразу: «На ее бледном, как свежевыпавший снег лице, гневно сверкали глаза, напоминавшие раскаленные угли». Автор будто видел перед собой Корнелию, рисуя портрет героини.
Корнелия смотрела мимо меня на распростертое возле ее ног тело. На меня она обращала до обидного мало внимания. Когда незадачливый соблазнитель затряс головой, пытаясь сообразить, что же с ним произошло, она резко повернулась и выбежала из комнаты.
Воспользовавшись временным затишьем, я решил угоститься сигаретой из лежащего на столе золотого портсигара. Табак благотворно действует на мою память. Затягиваясь сигаретой «Абдулла» египетского производства, я вспомнил, как Берни описывал загадочного Генри Ратленда: высокий, худощавый, смуглый, с тонкой полоской усов. Я еще раз глянул на сигарету, чтобы исключить ошибку, потом перевел взгляд на своего поверженного противника. На его левом запястье сверкал золотой браслет, на правомзолотые часы. Приметы совпадали. Они укладывались в описание Берни как рука в перчатку.
Естественно, сейчас я не мог подойти к нему и, пожав руку, спросить: «Полагаю, я имею честь беседовать с Генри Ратлендом?» Сейчас мне следовало как можно быстрее удалиться и, обмозговав на досуге свое открытие, разработать план дальнейших действий.
Ройс начал подниматься, и я решил не задерживаться. Я был почти у выхода, когда дверь внезапно отворилась и на пороге появился Хуан.
При виде меня на его отталкивающем лице не дрогнул ни один мускул. Быстрым движением он выхватил пистолет и прицелился мне в живот.
II
Несколько секунд мы неподвижно смотрели друг на друга. Потом, прикрыв за собой дверь, он неслышно ступил в комнату.
Ройс, тяжело опустился за письменный стол. Кончиками пальцев он потрогал вспухшую челюсть.
Кто это? услышал я его голос.
Хуан протянул руку:
Бумажник, живо!
Не каждый раскроет бумажник одной рукой. Чтобы ознакомиться с его содержимым, Хуан опустил пистолет. На долю секунды он оторвал от меня взгляд. Это мгновение оказалось для него роковым. Не утруждая себя вопросом, кто онсамоуверенный бандит или просто ротозей, я обрушил на него молниеносный удар правой. Ни разу в жизни моя рука не совершала еще столь стремительного и мощного движения. Я ощутил острую боль в плече, когда мой кулак коснулся его скулы. Хуан очутился на полу раньше, чем осознал происходящее. Быстро нагнувшись, я выхватил пистолет из его ослабевшей руки и направил его на Ройса. Ко мне вернулась былая уверенность.