На вид это был кроткий человек среднего роста с вьющимися темными волосами и нежными голубыми глазами, небольшими усами и длинным узким носом. На нем был коричневый халат, перехваченный в талии золотым поясом. Стоя в дверях своей квартиры на Каталина стрит, он вежливо осведомился:
Вы мистер Логан?
Верно, мистер Борден.
Входите, пожалуйста. Он посторонился и я прошел в комнату, где он показал мне на современное угловатое кресло, которое, когда я сел, оказалось поразительно удобным. Гостиная состояла из целой серии углов и ломаных линий, соединявшихся в приятное для глаза целое. Половину одной стены занимали два больших книжных шкафа, на полках которых стояло много книг в ярких бумажных обложках.
Борден сел в такое же кресло в нескольких футах от меня и весело спросил:
Чем могу быть полезен, мистер Логан?
Вы профессиональный гипнотизер, правильно?
Да. Он ждал, когда я продолжу.
Вы не будете возражать, если я попрошу вас в общих чертах рассказать о своей работе?
Конечно, нет. В основном я читаю лекции и выступаю с частными и публичными сеансами гипноза.
Вот поэтому я и здесь. Вы провели такой сеанс в прошлую субботу в доме мистера и миссис Уэвер.
Да, провел. И весьма успешно, надо сказать.
Он мило улыбнулся.
Когда вы гипнотизировали мистера Уэвера, галлюцинации являлись частью постгипнотического внушения?
Он широко раскрыл свои нежные голубые глаза.
Что вы, нет. Я не внушал никаких галлюцинаций. Единственный сеанс, который я провел с ним, состоял в том, что он должен был произнести речь как Гитлер, да еще в самом конце вечера я подверг его еще одному внушению. Когда я щелкал пальцами, он должен был сказать: «Пойдемте, выпьем по стаканчику на ночь». Борден мягко улыбнулся. Довольно интересный способ завершения сеанса.
Я кивнул.
Что потом?
Мистер Уэвер смешал несколько коктейлей, мы все выпили, и я ушел домой. Я никогда не позволяю себе пить во время сеанса. После короткой паузы он добавил. Конечно, я позаботился разбудить всех до моего ухода и снять все внушения.
Кто-нибудь был с мистером Уэвером, когда он готовил коктейли?
Он был настолько любезен, что пригласил меня посмотреть его кабинет, все остальные его видели. Он весьма гордится этой комнатой.
Ага. Мистер Борден, все эти вопросы я задаю вам потому, что после этого вечера у Джея Уэвера каждый день возникают галлюцинации. Он считает, что у него на плече появляется попугай. Черт побери, я твердо уверен, что это постгипнотическая суггестия?
Что, это? сказал он удивленно.
Я объяснил подробнее, и тогда он сказал:
Это действительно похоже на последствия гипноза, но уверяю вас мистер Логан, это совершенно не связано с субботним сеансом. Ни попугай, ни какие-либо другие галлюцинации даже не упоминались. Если бы об этом шла речь, то я, как весьма осторожный и компетентный гипнотизер, не оставил бы никаких внушений в разуме субъекта после сеанса. Он выглядел раздраженным.
Последнее, мистер Борден. Не могли бы вы вкратце описать сеанс, который вы дали в тот вечер?
Он кивнул.
Безусловно. Я выступил перед собравшимися, их было восемь человек, с короткой беседой об основах гипноза. Так сказать, проинструктировал их перед погружением в транс. Потом, после нескольких демонстраций, я попытался провести групповой гипноз.
Я прервал его.
Другими словами, вы попытались загипнотизировать их всех сразу? он кивнул и тогда я спросил. А если бы все восемь погрузились в транс?
С такой группой это никогда не получается, мистер Логан. Однако я смог погрузить в глубокий транс троих из них, используя метод обратной связи Эндрю Солтера. Он заключается в том, что гипнотизер спрашивает субъекта, как тот себя чувствует, и при следующей попытке внушает эти ощущения субъекту. Между прочим, я считаю это весьма значительным достижением. Он опустил голову. Так, это были мистер и миссис Уэвер и еще одна женщина со странным именем! Очень привлекательная девушка.
Эйла Вейчек?
Да, правильно. Во всяком случае я подверг эту троицу мгновенному гипнозу, потом разбудил их и проводил опыты с каждым по отдельности, так чтобы остальные семь человек могли наблюдать за трансом.
Минуточку, мистер Борден. Что значит мгновенный гипноз?
Общеизвестная процедура. Как только субъект впадает в транс, ему можно внушить, что он сразу же заснет, как только последует определенный сигнал или будет произнесено определенное слово или фраза. Например. Субъект А загипнотизирован. После этого я ему говорю, что он заснет глубокими, крепким сном, когда я щелкну пальцами и скажу ему: «Спать». Потом он просыпается и, когда я щелкаю пальцами и говорю: «Спать», он немедленно засыпает.
Я покачал головой.
Вы хотите сказать, что могли бы сейчас пойти к мистеру и миссис Уэвер или Эйле Вейчек и усыпить их?
Вовсе нет. Я же сказал вам мистер Логан, что перед тем, как покинуть Уэверов, я снял все внушения. Если помните, там было пять человек, которые вообще не подвергались гипнозу. Пять, кроме меня. Мне пришлось бы начать все сначала и с их согласия.
Ага. Я прокрутил все это в голове и потом сказалНу, что ж, спасибо за секретные сведения. Это, пожалуй, все, что я хотел, мистер Борден.
Я взглянул на часы. Шестнадцать минут десятого. Я посмотрел на Бордена, думая о странной власти, хотя бы временной, над тремя людьми в тот вечер. Я все еще размышлял над попугаем Джея.
Чем больше я узнаю о гипнотизме, сказал я, тем все больше интересного нахожу в нем. Просто так приказать людям спать и, бах, они отключаются.
Он рассмеялся.
Это не так просто, мистер Логан. Существует несколько методов Он сделал паузу и слегка нахмурился. Ну, например начал он, но не договорил.
Потом он пошел к углу комнаты и отодвинул от стены стол, на котором стоял большой переносной проигрыватель и еще какое-то устройство, доселе мне неизвестное. Это был картонный диск диаметром около шести дюймов, с черным пятном посередине и чередующимися черными и белыми кривыми полосами, нанесенными по всей его поверхности. Они начинались в центре тончайшими линиями, а у края диска их ширина уже достигала полдюйма.
Борден включил проигрыватель и произнес, указывая на черно-белый диск.
Есть много способов привлечения внимания с целью облегчения гипнозахрустальные шарики, пятно на стене, яркий предметно, по-моему, вот это очень, эффективное средство.
Он нажал на другую кнопку и диск начал вращаться, полосы слились, и образовавшаяся спираль просто притянула мои глаза к черному центру.
Обратите внимание, произнес Борден тоном приятного собеседника, есть какое-то очарование в этом диске, когда он начинает вращаться. Я часто им пользуюсь для того, чтобы привлечь внимание субъекта и уменьшить его сопротивление. Добавьте успокаивающей, приятной музыки и эффект усилится.
Он повернул ручку и из динамика полилась ритмичная мелодия. Эффект действительно был расслабляющим.
Видите, как это помогает, продолжал Борден. Глаза сосредоточенны на диске, а музыка на фоне моего голоса звучит успокаивающим контрапунктом. Это расслабляет вас, вы полностью расслабляетесь.
Насчет этого он был прав. Вращающийся диск в сочетании с музыкой обладали явным гипнотическим воздействием даже без голоса Бордена. Он продолжал говорить и мне вдруг показалось, что его голос слегка изменился, стал более звучным, глубоким и грудным.
Он произнес:
У вас очень тяжелые, тяжелые руки; ваши ноги тяжелеют, очень тяжелые. Его голос зазвучал еще громче, стал совсем низким.
И я все это чувствовал. Я ощущал тяжесть в руках и ногах, которой раньше не испытывал. Я ощущал черт побери, что здесь происходит? Я энергично потряс головой, оперся о ручки кресла и поднялся.
Чертовски интересно, сказал я.
Он улыбнулся.
Безусловно, мистер Логан. Как видите, гипноз это не только усыпление людей, в нем есть нечто большее.
Он повернул ручки и музыка внезапно прервалась. Диск стал вращаться с меньшей скоростью и потом остановился.
Я хотел убраться отсюда ко всем чертям.
Мы еще увидимся, бросил я и направился к двери.
Обязательно. Меня очень заинтересовал попугай, о котором вы говорили.
Он проводил меня до двери и, когда я уже выходил, сказал:
Между прочим, мистер Логан. По-моему, из вас получился бы прекрасный объект для проведения гипноза. Ну, дайте знать, как пойдут дела, хорошо?
Конечно, ответил я и дверь за мною закрылась.
Я вышел на улицу и сел в свой бьюик. Поддавшись внезапному порыву, я взглянул на часы. Только двадцать одна минута десятого, а перед этим, когда я последний раз смотрел на часы, было шестнадцать минут десятого. Я посмеялся над собой из-за того, что он довел себя до такого нервного состояния, но все же испытал чувство облегчения, так как мог отчитаться за время, проведенное в квартире Бордена.
Было еще рано. Я решил нанести еще один визит, а потом ехать домой и посмотрел на список, который Энн передала мне. Я еще не беседовал с Артуром, приятелем Энн, не говорил ни с Робертом Ганнибалом, адвокатом Джея, ни с мисс Стюарт. Не встречался ни с Питером Солтом, ни с Эйлой Вейчек. Эта встреча обещала быть более интересной. Особенно с Эйлой. Энн Уэвер довела меня до довольно печального состояния, и как бы там Эйла не выглядела, она все же была женщиной.
Тут я обратил внимание на адреса и предстоящая встреча с Питером и Эйлой стала еще более интересной. Питер Солт жил в доме 1458 на Марафонской улице, в квартире номер семь. Эйла Вейчек жила в доме 1458 на Марафонской улице, в квартире номер восемь.
Я поехал на Марафонскую улицу.
Через дверь квартиры номер семь струился свет. Я постучал и через минуту услышал шаги. Дверь открыл высокий, худощавый человек лет тридцати. Его подбородок был в краске, в руках он держал длинную кисть.
Привет, жизнерадостно сказал он. Давайте, заходите. Осторожнее.
Я вошел, соблюдая осторожность, сделал шаг, чтобы не споткнуться о высокий сапог, и наткнулся на лежащую рядом с ним книгу. Я обошел остальные препятствия и остановился посередине комнаты. Порядка в ней не было, но если хозяин не был против этого, то и я не возражал.
Я Питер Солт, сказал он. А вы кто?
Марк Логан, мистер Солт. Я показал ему удостоверение. Я частный детектив.
Он ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы.
Кроме шуток? Что случилось?
Просто проверяю кое-что в связи с вечеринкой в доме Джея Уэвера в прошлую субботу, на которой вы были с Эйлой Вейчек.
А, да. Он ухмыльнулся. Настоящий бал. Потом посерьезнел и нахмурился. А почему вы проверяете? Что-нибудь случилось?
Ага. Правда, ничего существенного. Просто хотел переговорить кое с кем из присутствовавших, чтобы выяснить, что там происходило.
Сзади меня открылась дверь и в комнату вошла высокая, черноволосая женщина, порочного вида. Ее волосы были убраны со лба и туго стянуты на затылке, ниспадая на плечи. Она была в легком черном халате, и выглядела именно такой, какой ее описала Эннсладострастной и, пожалуй, прелестной. Энн была права и еще насчет кое-чего. Я бы назвал ее сексуальной. У нее длинные-предлинные ногти, кровавого цвета рот, черные брови, как крылья, разлетались от переносицы. И это было не все, что разлеталось.
Она сказала.
Хелло. Вечеринка?
Никаких вечеринок, Эйла, ответил Питер. Пока, по крайней мере. Это Марк Логан, частный детектив. Хочет получить секретные сведения об этом бале с шаманом.
Она взглянула на меня, ничего не сказала, прошла к стоящему в углу комнаты обитому креслу и плюхнулась на него, перебросив ноги через ручку. Она ужасно небрежно относилась к своим длинным, красивым ногам. Кроме Эйлы под халатом, видно, ничего не было.
Я объяснил им причину своего визита, и мы минут десять обсуждали вечеринку у Уэверов. Ничего для меня нового из этого не выплыло. Оба посмотрели на меня непонимающе, когда я рассказал им о попугае. Они подтвердили все, что рассказал мне Джозеф Борден. Я уже собирался уходить, когда вспомнил про картины Питера, о которых мне рассказывала Энн, и небрежно бросил, что «занимаюсь» живописью.
Правда? просиял Питер. Ну, тогда пошли назад. Я как раз заканчиваю одну работу. Может вас заинтересовать.
Я вернулся вместе с ним в студию. Впереди нас шла Эйла, и шла она прекрасно. Во мне крепла уверенность, что под халатом на ней ничего не было. Он облегал ее талию, обтягивал выпуклую линию ее бедер. Упругое тело мягко колыхалось под тонкой тканью.
В середине комнаты на мольберте было натянуто большое полотно. Перед мольбертом стоял низкий, задрапированный диван. Эйла подошла к нему и прислонилась, придерживая полы халата так, что они едва сходились. Если так можно было сказать. Я с усилием отвел глаза в сторону и посмотрел на полотно, яркое, как черт знает что. На нем были кривые линии, точки, пятна. Я стоял, как дурак.
Питер озабоченно посмотрел на меня и спросил:
Нравится?
Я пожевал ртом. Очевидно, это было современное искусство, «модерн». «Симфония обманщика», может. Или «Рассвет над критиком». Я просто не знал, что и сказать, боясь наврать.
Гм. Да, действительно, сказал я.
Конечно, надо кое-что еще доделать, чтобы замысел стал по-настоящему понятен. Это моя последняя работа«Диана после охоты», я так ее назвал. Должен чистосердечно признаться, что ни с какой другой натурщицей я бы такого эффекта не добился. Только Эйла смогла обеспечить нужное вдохновение, драму, пламя
Эйла? Я взглянул на пестрое полотно. Это Эйла?
Питер Солт хмуро посмотрел на меня.
Ну и болван же я!
Конечно, грубо ответил он. Это же очевидно. Видите, он ткнул кистью в полотно. Лейтмотив, он прервался и повернулся к порочной девушке. Эйла.
Она кивнула и пожала плечами, отпустив полы халата. Он распахнулся. Я был прав, на ней ничего не было. С полным безразличием она подняла руки и сбросила халат с плеч. На это должно быть ушло секунды две, но мне эта сцена с раздеванием показалась вечностью. Каждое движение выполнялось как бы с рассчитанной, возбуждающей медлительностью.
Ткань упала с плеч, обнажив ее высокую, вызывающую грудь. Казалось, Эйла почти не обращала внимания на свою наготу, однако пристальный взгляд ее темных глаз не отрывался от меня. Она придержала халат у талии, и теперь он прикрывал только внешнюю сторону ее бедер. Она стояла слегка расставив ноги, ее черные брови разлетались в стороны, грудь выступала вперед и ее белая кожа ярко блестела на фоне черной ткани. Она выглядела почти неприлично голой. Глядя на нее я подумал о похотливой, чувственной женщине, которая нашла бы себе усладу и в аду.
Халат упал на пол. Эйла повернулась, шагнула к дивану и легла, не двигаясь.
Питер продолжал говорить, но я едва его слышал. Он что-то сказал о «светотенях символических элементах о сложных тональных сочетаниях» и еще о многих непонятных вещах, а я все смотрел на Эйлу. Насколько я понимал, она была единственным произведением искусства в этой комнате, и все необходимые элементы были при ней, символические и какие угодно.
Питер ни на секунду не отрывался от полотна и продолжал болтать. Я тоже, не отрывая глаз от Эйлы, через соответствующие промежутки вставлял замечания, полные безудержных похвал. Эйла повернула голову и смотрела на меня, коварно улыбаясь.
Питер обратился ко мне, и я, ради разнообразия, посмотрел на него.
Спасибо, сказал он, довольно улыбаясь. Приходите посмотреть, когда она будет закончена.
Да, действительно, ответил я. Конечно, приду.
Питер повернулся к полотну и начал работать. На мой взгляд, там нечего было добавлять, но он продолжал тыкать кистью то тут, то там. Я стоял, не шевелясь. У меня уже больше не было вопросов к Питеру, но я хотел задать пару вопросов Эйле.
Питер вдруг разразился воплем.
Черт возьми, где этот желтый крон?
Я вздрогнул.
Что?
Желтый крон. Его как раз не хватает! Он рылся в большом ящике со сплющенными тюбиками краски. Эйла, черт побери, где этот желтый крон?
Она пожала плечами. Потом приподнялась на локте, и ее длинные волосы упали волной на белое плечо.
Проклятье, выругался Питер и выскочил из комнаты. Откуда-то издали послышался стук хлопнувшей двери.
Эйла посмотрела на меня.