Покрытый каменистыми пустынями и богатый залежами металлов, Фааук принадлежал цивилизации, отстававшей в развитии от земной лет на триста-пятьсот, не больше. Планета была разделена несколькими государствами, пережила пару тотальных войн, и стояла на грани новой, но тут на нее наткнулись терранцы.
Первый контакт обитателей Фааука с человеческой расой был случайностью. На планету совершил посадку пиратский корвет. Флибустьеры едва оторвались от погони после неудачного рейда и надеялись сбить преследователей со следа, заглушив реакторы. Не встретив при свете дня ни одного живого существа, корсары решили, что планета пуста. Не произведя какой-либо разведки, они разбили лагерь вокруг корабля и перепились в хлам, не выставив сколь либо надежного охранения.
Фау пожаловали к незваным гостям с наступлением темноты. Первый терранец, на которого они наткнулись, отошел от корабля по нужде. Пират пребывал под двойной дозой химии и, столкнувшись с туземцами, принял их за диких приматов. Идея добыть синюю шкуру в качестве охотничьего трофея показалась ему удачной, но аборигены с ним не согласились. Горе-охотнику свернули шею, а затем двинулись к кораблю. Фау передавили большинство пришельцев во сне. Немногих, оказавших сопротивление, смяли и растерзали.
Единственного выжившего из команды корвета обнаружил военный крейсер, опустившийся на Фааук несколько часов спустя. Счастливчиком оказался кок. Он схоронился на камбузе, в мешке с картошкой, откуда его и вытащила на зеленый свет местного светила длинная рука терранского закона. Трясущимися от пережитого ужаса губами пират сообщил об открытии новой цивилизации.
Эволюция Фааука вознесла на вершину существ, не переносящих безопасного для человеческого глаза света в видимой части спектра, в общем, и излучение родной звезды в частности. Иными словами, фау вели ночной образ жизни. Днем, как и большая часть местной фауны, они прятались в норы и впадали в спячку, которая заканчивалась со световым днем. Но ночью дневные сони активно наверстывали упущенное.
Каким-то чудом с Фаауком удалось наладить более-менее успешную торговлю. Терра продавала безнадежно устаревшие технологии, получая в обмен ресурсы. Установить доверительные дипломатические отношения было куда сложней. Пришельцы казались фау такими же отвратительными, как терранцам кишечные паразиты. А сможете ли вы построить теплые отношения с гипертрофированным и дурно пахнущим цепнем? Будете ли ему доверять?
Землянам разрешалось покидать территорию посольств или торговых представительств только в сопровождении специально обученных военных фау, снаряженных специальными дыхательными фильтрами. После того, как толпа растерзала пару терранских дипработников, сунувшихся по глупости, без охраны, на местный блошиный рынок, это правило никем не нарушалось, покуда на Фааук не совершил аварийную посадку колониальный корабль, следовавший в другую систему. По закону подлости, транспорт рухнул аккурат посередине спорного участка, где уже несколько месяцев не затихал локальный конфликт между двумя крупными, по меркам Фааука, странами.
Колониальный корабль атаковали сразу обе стороны. Фау пробились на одну из палуб, и утопили ее в крови людей, спящих в анабиозе. Команда отбила атаку с большими потерями. Пересчитав бойцов, оставшихся в живых, капитан принял решение будить колонистов, способных держать в руках оружие. Иного способа отстоять корабль он уже не видел: ближайший терранский военный корабль находился в четырех неделях полета. Транспорт, на котором можно было бы эвакуировать всех людей с упавшего корабля, - и того дальше. На это время колонистам пришлось глубоко окопаться.
Терранский альянс безуспешно попытался вытащить людей по дипломатическим каналам. Обе страны объявили, что контроль над ситуацией на спорном участке утерян, и боевые действия против землян ведут отряды, правительствам не подчиняющиеся. Терранское посольство подозревало, что это отговорки. Соперничающим странам подвернулся уникальный случай завладеть инопланетным кораблем и найденными на нем технологиями, и ни одна из них не хотела упустить такую возможность. Дипломаты ошибались.
Корабль был нужен фау целым. Это спасло транспорт от артиллерии, бомбежек и танков, но не от нескончаемых и яростных атак аборигенов, косивших колонистов десятками. Подавляющее большинство пассажиров корабля до вынужденной посадки на Фаауке никогда не держали в руках оружия. Колониальный транспорт перевозил переселенцев на планету, которой в Альянсе прочили большое сельскохозяйственное будущее. Капитан закрывал все новые и новые бреши в обороне фермерами, агрономами, ветеринарами и зоотехниками.
На новой планете Саву обещали выделить обширный участок земли. Он рисовал в мечтах как засеет ее пшеницей, и на деньги с первого урожая рассчитается за кредит, взятый для оплаты перелета на новую родину его семьи - жены и двух дочерей. Но после пробуждения ему всучили не фермерскую лицензию, а оружие, и, наспех ознакомив с его характеристиками, отправили на периметр. Там Сав узнал, что разбужен 798-ым, а его семью фау растерзали в анабиозных капсулах еще во время первой атаки на корабль.
Фааук убил в Саве мягкого и добродушного фермера. Он породил в нем ненависть, сдерживать которую не было сил. Возможно потом, когда кошмар кончится, и уцелевших колонистов заберут с треклятой планеты, он будет стыдиться подобных чувств. Но только не сейчас, когда Сав поймал в прицел фау, беспомощно трущего глаза в нескольких метрах перед ним. Судя по форме, ему попался офицер регулярной армии. Надо же, какая удача! Сав мстительно ухмыльнулся и закричал.
- Огонь!
Первые ряды нападавших срезало практически в упор. Атака захлебнулась. Потом фау пришли в себя, залегли и открыли ответный огонь. Идти в штыковую на позиции терранцев было для них равносильно самоубийству. Снова заговорил пулемет. Его расчет засел между камнями в сотне метров от окопов колонистов. Сав презрительно осклабился. Первый же бой с терранцами учил фау важной истине: долго оставаться на одном месте нельзя. Но пулеметчик явно не сталкивался с землянами раньше. Этот урок будет для него первым и последним.
Сав выпустил гранату. Пулемет захлебнулся. Сав еще несколько раз разрядил подствольный гранатомет и спрятался в окоп, чтобы вызвать корабль.
- База, я Периметр-1! Прошу огонь по площадям перед позициями.
- Принято, Периметр-1.
Земля задрожала. Корабль ударил мощными пучками жесткого излучения, выжигая и перемалывая поверхность с находившимися на ней фау. Когда все затихло, Сав осторожно высунул голову из укрытия. Поле перед ним дымилось. Удар, похоже, накрыл всех, кто попытался пробить брешь в обороне колонистов. Теперь фау не сунутся сюда до следующей ночи. Близился световой день, и противнику пора прятаться по норам. Сав сел, стянул с себя шлем и закурил, жадно глотая дым. Он жив. Жив!
- А-а-а-а...
Сав вздрогнул. Стонал Капрал. В пылу боя Сав совсем забыл о раненом товарище. Сав выплюнул сигарету и вызвал корабль.
- База, я Периметр-1, у нас тяжелый! Прошу эвакуации!
- Принято, Периметр-1. Ждите!
Капрал снова застонал. Сав засуетился вокруг изувеченного тела товарища, вкалывая ему препараты из индивидуальной аптечки. Капрал затих, опять потеряв сознание. Сав мысленно возблагодарил Бога. Слушать стоны Капрала было невыносимо.
Сав сел на корточки, прислонился спиной к холодной стене траншеи и закрыл глаза. Ассоциаций с маминым кухонным шкафом больше не возникало. Пряные ароматы Фааука смешались с запахом крови, пороховой гарью и вонью паленой шерсти от тлеющих тел вражеских солдат. Но было тихо, и Саву, еще ошарашенному грохотом недавнего боя, хотелось насладиться тишиной, выпить ее до дна. Тишина - это спокойствие. Тишина - это мир.
Погрузиться в нирвану Саву не позволил неожиданный звук. Сав резко поднялся. Где-то рядом всхлипывал ребенок. Сав сначала не поверил собственным ушам, но это он не мог перепутать ни с чем. Плакал малыш. Господи, откуда ему тут взяться?
Сав выбрался из окопа и осторожно двинулся на звук. Его источник скрывала каменная глыба, торчащая слева от огневой позиции. Сав быстро переместился к валуну и выглянул.
За камнем лежала женщина-фау. Она попала под залп корабельных излучателей. Удар задел ее вскользь, но и этого оказалось достаточно. Тело туземки пузырилось страшными ожогами. Женщина поджала ноги, словно поза эмбриона облегчала ее боль. Подле нее в пыли сидел крохотный детеныш. Руки женщины нежно гладили его по голубому пушку. Туземка пристально, будто прощаясь, вглядывалась в малыша, и что-то тихо ему шептала. Ребенок захлебывался в слезах, бегущих ручьем из больших антрацитовых глаз.
Женщины с детьми на Фаауке не принимали участие в войнах, но терранцы не раз замечали вблизи своих позиций гражданских аборигенов. Очевидно, здешних обитателей, бежавших от ужасов войны, свалившейся на их несчастные головы. Мирные туземцы пытались выбраться из зоны конфликта в редкие часы затишья. Но этой фау не повезло - ее исход совпал с началом очередного штурма.
Увидев терранца, женщина вскрикнула и судорожно дернулась, пытаясь придвинуться к ребенку. Это отняло у нее последние силы. Сав еще успел поймать взгляд беженки, полный ужаса и муки, а потом глаза туземки будто заволокло туманом, и она затихла. Ребенок, всхлипывая, гладил бессильно упавшие руки мертвой матери.
Сав встал и опустил оружие. Ненависть, которую он испытывал к фау, куда-то испарилась. На смену ей пришло чувство раскаяния. Мать малыша убил корабельный залп, вызванный Савом. Сав закусил губу, несколько секунд колебался, но затем присел возле малыша и осторожно протянул к нему руку. Тот смешно скривил носик и заплакал еще сильнее.
- Что ты, маленький, я не причиню тебе зла, - зашептал Сав. - Я вонючий, но очень добрый дядька. Я знаю место, где много-много бананов, или чем вы там лакомитесь? Давай отнесу?
Ребенок на мгновенье затих, прислушиваясь к звукам диковинной для него человеческой речи, но, принюхавшись, зашелся в крике. Сав с досады выругался. Глупейшая ситуация! Что он будет делать с детенышем враждебной расы, который от него даже нос воротит? Что он вообще тут делает? Уж фау с человеческими детьми не церемонились.
Сав резко поднялся и... время вдруг стало вязким и тягучим. Сав будто в замедленной съемке увидел, как в ребенка ударила пуля и, прошив насквозь, выбила брызги фиолетовой крови.
Где-то там, у края зоны поражения все еще работал снайпер.
Граах утробно зарычал. Он с полминуты пытался поймать пришельца в прицел, который дергался и скакал, а в самый последний момент, когда Граах уже потянул спусковой крючок, оптику вдруг залило кровью. Граах потер окуляр пальцем, и понял, что тот чист. Кровью заливало глаза. Снайпер осторожно провел ладонью по лбу и почувствовал, как под ней сползает, оголяя череп, вспузырившаяся кожа.
С минуту назад Граах понял, что умирает. Но смерть отчего-то нерешительно мялась на пороге, словно испугалась жуткого вида обожженного бойца. Граах видел, как в лучах с корабля Внешних сгорали его товарищи, и предпочел бы погибнуть вместе с ними, чтобы не платить страданием за каждую секунду сверх отмеренного судьбой. Почему он все еще жив? Граах нашел свой ответ на этот вопрос. Он знал, что боги уготовили ему особую миссию. Он не уйдет с поля боя. Он будет уничтожать врага. До последнего вздоха. Он погибнет с первыми лучами Испепеляющей звезды, до восхода которой оставалось совсем ничего.
Ветер гнал по полю смрад, от которого свербело в носу. Граах стонал и морщился, от чего, впрочем, становилось только хуже - каждое движение приносило невыносимые муки. Собрав силы, Граах прильнул к оптике верной винтовки. То, что он увидел, заставило его содрогнуться и забыть о боли. У самых позиций смердящих плакал ребенок, к которому медленно подбирался ненавистный враг!
Первая пуля не нашла врага. Граах зарычал и вновь поймал противника в перекрестье прицела.
Время для Сава вернулось в прежний ритм.
- М-мать! - вскрикнул Сав и, упав на живот, стал быстро отползать к спасительному валуну. Вторая пуля ударила в землю у самой его головы. Третья вышибла мелкую крошку из камня, за который едва успел нырнуть Сав.
Несколько мгновений Сав часто и глубоко дышал, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Потом он неожиданно для самого себя расхохотался.
- Не достал?! По бананам стреляй, обезьяна!
Снайпер, будто сдавшись, затих. А Сав, справившись с приступом истеричного смеха, принялся лихорадочно соображать, что теперь делать. Противник вряд ли позволит ему уйти. На ребят, оставшихся в окопах, надежды мало - никто под огонь снайпера и нос не высунет. Помочь мог бы борт поддержки, который должен прибыть за Капралом. Бронированная машина прикрыла бы отступление Сава к позициям. Но кто ее направит сюда?
Малыш зашелся в крике. Сав, выглянув на миг из-за камня, увидел, как ребенок медленно ползет к телу матери, оставляя за собой в пыли фиолетовый след. Если малыш вскоре не умрет от потери крови, то меньше чем через час его добьет солнце. Без помощи детеныш фау был обречен. Сав спрятался за укрытие, и в следующую секунду рядом ударила пуля.
- Тварь! - заорал Сав невидимому снайперу. - Забери ребенка! Даю слово, не буду стрелять! Или... отдай его мне! Он же умрет, если его не забрать отсюда!
Граах прислушался к выкрикам пришельца. Омерзительно! Враг, наверняка, осыпал его оскорблениями. Что еще может издать рот смердящего? Чужаки противны самой природе, и, конечно же, испытывают к ней и ее детям те же чувства - это знают даже новобранцы, а Граах принял присягу целую неделю назад.
Смердящие заверяли, что выпали из внешней Тьмы случайно, но Граах твердо знал, что пришельцы лгут. Они пришли в мир фау, чтобы испоганить, обезобразить его своим присутствием, а затем, когда дорогой сердцу Фааук умрет, присоединить к своим поганым землям. Допустить этого никак нельзя!
Граах вспомнил о матери и младших братьях, оставшихся дома, о прекрасной Тлуух и ее мягкой, шелковистой шерстке, прикосновение которой он почувствовал, когда Тлуух гордо поправляла на нем солдатский бант. В тот сладостный момент он почувствовал себя способным свернуть горы ради любимой, родных, родины. Граах мечтал, как вернется домой в наградах, перед блеском которых не устоял бы даже строгий отец Тлуух, прочивший в женихи единственной дочери старого богатого соседа. Но разве он отказал бы отдать ее руку герою освободительной войны?
Граах представлял, как пришел бы на побывку в родную деревню, а за ним бежала б чумазая малышня, готовая на все, чтобы хоть разок дотронуться до красивых блестящих пуговиц мундира. Граах судорожно вздохнул. Ему было очень жаль новенькую форму, которую он получил вчера, выменяв ее у коптерщика на трофейный шлем, содранный с убитого смердящего. Как жаль, что Тлуух не успела увидеть его в красивом мундире.
Сознание предательски меркло. Перед глазами плыли кровавые круги. Граах, борясь с собой, чтобы не впасть в беспамятство, нашел в прицел глыбу, за которым прятался смердящий.
Он не мог позволить смердящему спокойно, по-хозяйски, топтать землю его мира!
Пуля вышибла очередную порцию каменной крошки. Сав с шумом выдохнул воздух. Синяя обезьяна загнала его в ловушку. Дождаться восхода, и тогда никакой снайпер был бы ему не страшен. Но там, за камнем, продолжал жалобно плакать малыш, а небо медленно, но верно светлело.
В течение нескольких минут Сав глядел на небо, но не видел гаснувших звезд. Он сидел и гадал, какое оно над планетой, где его должны были разбудить вместе с семьей? Скорее всего, такое же красивое, но наверное более ласковое. Под ним бы никогда не гремели выстрелы, а ветер не гнал дым, а ласкал тучные поля вокруг большого, красивого дома. Его, Сава, дома, где бы ждала улыбка жены, поцелуи дочек и добрый ужин.
Но ничего этого у него уже не будет. Все самое дорогое, что было у Сава, отнял проклятый Фааук, и теперь он хотел забрать самое последнее - частичку души, в которой еще сохранились жалость и человечность.
Вжимаясь в землю, Сав выполз из-за укрытия, и двинулся к малышу, ожидая пули. Но снайпер молчал. С каждым сантиметром, на который сокращалось расстояние до ребенка, в Саве росла надежда, что, быть может, противник все-таки бросил свою позицию. Он наверняка должен был уйти. О камикадзе на Фаауке отродясь не слыхивали.
Сав подполз к малышу и активировал свою аптечку. Прибор недоуменно помигал огоньками, анализируя чуждый метаболизм, но затем все же выбросил в ладонь человека ампулы с нужными препаратами. Когда Сав вколол последнюю, маленький фау уже спал, смешно причмокивая губами. Это заставило Сава улыбнуться.
Вселенная полна чудес. И самое высшее чудо - разум. Однако Вселенная имеет свойство расширяться, и с каждым мигом растет не только ее объем, но и число творимых ею чудес. Их настолько много, что многие из них непонятны, а порой и вовсе чужды друг другу. Поэтому вылетающим за пределы человеческой Ойкумены советуют не улыбаться на чужих планетах, ибо не исключено, что какой-нибудь абориген воспримет это как оскорбление, а, возможно, как прямую угрозу.