Увидев меня, Ларри Браун сжал мою руку.
Проклятье, старина, даже не могу сказать, насколько я сожалею.
Пейсли похлопал меня по спине.
Томпсон, если мы можем что-то сделать...
Я покачал головой, из моих глаз потекли слезы. Ребята дали мне понять, как много я потерял. Вудс не присоединился к нам. Он знал, что если попытается выразить мне сочувствие, то после всего произошедшего я могу придушить его за лицемерие.
Джим умер на месте? спросил Браун.
Да. А у Хелен остался лишь один шанс из тысячи.
Она была здесь? хором спросили оба. Нам в клуб позвонили и передали, что Джим погиб, но о том, что она была с ним, мы не знали.
Они переглянулись друг с другом и покосились на Вудса, стоявшего в сторонке, у перевернутого автомобиля.
Ларри, лучше сразу скажи ему, пробормотал Пейсли.
Разве он не знает? спросил я.
Конечно, нет, ответил Браун. Он же был в клубе вместе с нами. Боюсь, это станет потрясением для него.
Он отошел к Вудсу, взял его за руку, и они ушли во тьму. Мы услышали сдавленный вскрик, и в следующее мгновение Вудс подбежал к нам. Его лицо было искажено от ужаса, а глаза чуть ли не вылезали из орбит.
Томпсон, скажи, что он лжет! Скажи, что он лжет! кричал он. Ведь Хелен не было в той машине?
Старое подозрение вернулось ко мне, и по мне пробежал холодок.
Это правда, ответил я. Миссис Фельдерсон на грани смерти, она в госпитале.
Со сдавленным стоном Вудс опустился на землю, закрыв лицо руками.
Глава VI. Улика и вердикт
Я в смятении поехал домой. Выражение лица Вудса и горячность его слов убедили меня в том, что он каким-то образом ответственен за смерть Джима. Я несколько часов ходил взад и вперед по комнате, пытаясь выстроить дело против него. Он поклялся убить Джима, если тот не позволит Хелен уйти от него, и он должен был знать, что Джим не только попытается удержать Хелен, но и добудет сведения, которые могут быть очень опасны. Фрэнк запланировал выяснить отношения с Джимом в загородном клубе, зная, что там будет немноголюдно, ведь ночь будет холодная и сырая. Он настоял, чтобы Джим прибыл туда один ровно в половину девятого. Все указывало на вину Фрэнка, и я чувствовал, что должен раздобыть доказательства этой версии.
Я знал, что должен выспаться, но конечно, не мог заснуть. Дважды я звонил в госпиталь, чтобы справиться о состоянии Хелен, но они ничего толком не ответили. Операция прошла успешно? Да, она перенесла ее. Хелен выздоровеет? Ну, об этом они не могут говорить. Они дадут мне знать, если появится шанс. Я отправил телеграмму дяде Джима, единственному родственнику, с которым он переписывался. Я попросил его сообщить о произошедшем всем, для кого это важно.
К пяти утра, когда рассвет задымился в окнах, я свалился на кровать. Внезапно я понял, что ужасно устал, хотя мой мозг все еще гудел, как мотор. В моем уме проносились события последних дней: мстительный взгляд Хелен после драки Джима и Вудса; кушетка со стонущим свертком в госпитале; опрокинутый автомобиль, выхваченный из тьмы светом фар других машин; и, наконец, лицо Фрэнка Вудса в тот момент, когда он услышал о том, что в машине была и Хелен. Осознавая, что нужно встать и закрыть окно, в котором утренний ветерок лениво колышет занавеску, я внезапно уснул.
Проснувшись, я обнаружил, что комнату заливает солнечный свет. Часы на каминной полке показывали, что уже за девять. Мое тело свело, и я почувствовал себя выдохшимся из-за того, что спал в одежде. Только после холодного душа я почувствовал прилив сил, достаточный для того, чтобы приняться за намеченное ночью.
Но, подобно внезапно разболевшемуся зубу, меня снова поразило осознание того, что Джим мертв. Вместе с этим осознанием пришла и тревога за Хелен, так что я вновь позвонил в госпиталь. Они сказали лишь, что она не пришла в сознание, но, кажется, спокойно спит.
Я пошел в офис и сказал стенографистам, что они могут взять отпуск до похорон, и скрылся в кабинете. В нем я обнаружил инспектора Робинсона, спокойно читавшего корреспонденцию из стола Джима. Он спокойно встретил мой сердитый взгляд.
Доброе утро, мистер Томпсон. Я подумал, а вдруг что-то здесь имеет отношение к делу, он махнул рукой в сторону корзины для бумаг под столом Джима.
Вы нашли черный лимузин? спросил я.
Конечно, мой дорогой, конечно! Мы нашли не только автомобиль, но и людей, находившихся в нем, но они ничего не знают об аварии. Мое первое мнение было верным, и я знал, что оно подтвердится. Фельдерсон неосторожно вел машину, увидел мост, нажал на тормоза, его занесло, и он погиб.
Но отчего он затормозил?
Я подумал об этом, улыбнулся инспектор. Все логично. На мосту есть выпуклость, и он, конечно, не захотел, чтобы миссис Фельдерсон тряхнуло.
И он так лихо завернул, что она вместо этого вывалилась из машины, хмыкнул я. Все это чепуха. Я сотни раз проезжал по этому мосту, и меня совсем не трясло.
Как бы то ни было, это не важно, рявкнул на меня Робинсон. Вы не можете делать из этого дурацкую загадку. Мистер Фельдерсон внезапно ударил по тормозам может, из-за собаки или кролика, и в итоге его занесло в кювет.
Это важно! сердито выпалил я. У него была причина, по которой он начал тормозить. Он испугался столкновения с кем-то или чем-то. Кто был за рулем второй машины?
Сын великого человека, Карл Шрайбер.
Карл Шрайбер? Сын немецкого социалиста, арестованного за уклонение от призыва? я ухватился за руку инспектора. Живее! Кто еще был с ним в машине?
Робинсон, нахмурившись, взглянул на меня.
Два репортера из «Сан», парень по фамилии Педерсон, Отто Мецгер и тот вышедший из тюрьмы русский, Залнич.
Залнич! обрадовано вскрикнул я.
Залнич. Человек, поклявшийся отомстить за то, что Джим отправил его в тюрьму. Мецгер, бывший его соучастником. Шрайбер, ненавидевший как Джима, так и американизм, поборником которого Джим являлся. Я не знал Педерсона и двух репортеров, но было ясно, что все они того же поля ягоды. Великолепная компания бандюганов, мечтавших избавиться от Джима. Вероятно, они узнали его по фарам (они у Джима мощные) и решили, что представилась удобная возможность. Они двинулись на него, будто бы намереваясь врезаться, что заставило его съехать в кювет. Он внезапно затормозил и перевернулся. Все эти мысли пронеслись у меня в голове в тот момент, когда я услышал имена пассажиров черного лимузина.
Инспектор, я полностью убежден в том, что люди из черного лимузина ответственны за аварию, сказал я.
Почему вы так думаете? спросил тот, пристально посмотрев на меня.
Потому что у всех них были причины ненавидеть и бояться моего зятя. Выйдя из тюрьмы, Залнич успел поклясться, что хотел бы разобраться с теми, кто его туда посадил. С Мецгером то же самое. Что касается Шрайбера, то я уверен, что если бы у него была возможность устроить аварию для мистера Фельдерсона, то он бы ее не упустил.
Вы безумны, усмехнулся Робинсон. Все это ваши выдумки. Как бы они узнали, что это машина вашего зятя?
По ярким фарам. Только у одной машины в штате такие яркие фары. Машина мистера Фельдерсона до того быстра, что полиция иногда пользовалась ею, и он раздобыл разрешение установить эти фары, как вы вероятно, знаете. Также вечером было достаточно темно, чтобы использовать фары, а их свет выделял машину за сотню футов. Да и вне зависимости от того, были ли включены фары, такую большую машину трудно не узнать.
Инспектор был впечатлен. Я мог заметить это по его задумчивому взгляду. Мысленно он уже арестовывал их.
Но я не могу задержать этих людей, основываясь на таком незначительном свидетельстве, пояснил он.
Никто этого от вас и не требует, резко ответил я. Все, чего я хочу, это чтобы вы помогли мне выяснить, где все они находились во время аварии.
Предложение помогать явно не вдохновило Робинсона. Пока я говорил, я заметил свою ошибку надо было поменять наши роли местами.
Мистер Томпсон, вам лучше не вмешиваться, сказал он, подымаясь на ноги. Понимаю, что вы слишком взволнованы, чтобы признать, что эти люди никак не связаны с гибелью мистера Фельдерсона. Но не волнуйтесь дело в хороших руках. Мы, профессионалы, можем сделать намного больше, нежели любители. Оставьте это дело мне!
Пусть так и будет, уступил я. Принимайтесь за работу, и дайте знать, если что-то выясните.
С минуту Робинсон стоял, вертя в руках свой котелок. Я знал, о чем он думает.
Кстати, я оплачу все расходы, добавил я.
Ну, мистер Томпсон, с вашей стороны это очень любезно. Я не собирался предлагать ничего такого, но это очень поможет.
Я протянул ему несколько банкнот, и он с удовлетворением спрятал их в карман.
Мистер Томпсон, ни капли не беспокойтесь. Мы еще поймаем этих пташек. Все это время я был совершенно уверен, что они имеют к произошедшему какое-то отношение. На вас работает лучший человек в отделе.
С этими словами он лихо надел шляпу и выскочил за дверь. Я вспомнил о своем обещании увидеться с Мэри, и о том, что я отослал стенографистов. Было прекрасное утро, наполненное всеми пряными ароматами бабьего лета. Синее небо было исполнено белоснежными облаками. Капли вчерашнего дождя все еще покрывали траву и деревья, придавая воздуху освежающе-бодрящий аромат.
Найдя возможную разгадку трагедии, я был переполнен энтузиазмом. Я чувствовал, что если убийцы Джима попадут в суд, то я смогу составить против них такое дело, что они угодят за решетку на всю оставшуюся жизнь. Они смогли выполнить свои угрозы, но я смогу заставить их поплатиться за это.
Я притормозил у дома Мэри и просигналил. Она открыла дверь и быстро вышла к машине. Трагические новости вчерашнего вечера смыли веселье с ее глаз и жизнерадостность ее походки.
Я выплакала все глаза, сказала она, забираясь в машину.
Не начинай, иначе я к тебе присоединюсь, ответил я, сглатывая ком в горле.
Что произошло? спросила она, когда мы тронулись. В газетах много всего, но там говорится, что это была авария.
Мэри, это сделал Залнич. Я почти наверняка уверен, что это он.
Я пересказал ей все, что узнал, и в конце упомянул странные слова Фрэнка Вудса.
Баппс, выходит, ты не думаешь, что он с этим связан?
Нет, ответил я. Раньше я так считал, но к утру я переменил мнение. Полагаю, он так странно вел себя из-за горя.
Он любит Хелен, Баппс, пробормотала Мэри. Хелен секретничала со мной, пока жила у меня, и то, что она рассказывала о Вудсе, убедило меня в том, что он по-настоящему любит ее.
Да, думаю, он любит ее, признал я, но он не имел права уводить ее от Джима.
Человек, который забирает женщину, остается в выигрыше, не зависимо от того, имел он на это право или нет.
Я взглянул на нее, задумавшись, нет ли здесь чего-то личного. Она невесело смотрела прямо вперед. Когда я посмотрел на нее, ветер развивал ее золотистые волосы, и меня охватило какое-то безумие.
Мэри... начал я.
Смотри на дорогу, Баппс!
Я посмотрел вперед, но лишь на мгновение. После того, как Джим ушел, ко мне пришла боязнь одиночества. Я снова взглянул на свою спутницу.
Мэри, я знаю, что это не то время и место, но...
Давай отправимся прямо в госпиталь и узнаем о состоянии Хелен, быстро предложила она, хотя и так знала, что мы едем как раз туда. Упоминание о Хелен спустило меня с небес на землю и принесло осознание того, что в такое время я не имел права на разговоры о любви. Хотя никогда в жизни я не чувствовал такого желания рассказать Мэри о том, насколько я ее люблю.
Едва мы вошли в прохладный холл госпиталя, как ко мне подошел маленький интерн, с которым я говорил накануне.
Мистер Томпсон, мы как раз пытаемся до вас дозвониться и не можем вас нигде застать.
Мое сердце подпрыгнуло до горла.
Миссис Фельдерсон?..
Нет, ответил он.Миссис Фельдерсон все так же без сознания. Это относительно мистера Фельдерсона. Коронер обнаружил что-то важное.
Я жестом велел Мэри оставаться на месте, а сам поспешил вниз, туда, где лежало тело Джима. До коронерского дознания его оставили там же. В комнате было темно, несколько человек собралось вокруг коронерского стола. Когда я вошел, все они обернулись на меня. От группы отделился представительный человек. Он подошел ко мне.
Мистер Томпсон?
Да.
Я коронер. В ходе дознания я выяснил, что смерть вызвана не аварией. Мистер Фельдерсон был застрелен выстрелом в голову. Мы вынесли вердикт об убийстве.
Глава VII. Я становлюсь сыщиком
Убийцы! Сперва открытие доктора меня ошарашило, но затем, когда он начал описывать траекторию пули и прочие технические аспекты, на меня нахлынуло чувство благодарности. Позвольте объяснить. Коронер вынес вердикт об убийстве неустановленным лицом или лицами. Когда я впервые услышал об аварии, я был уверен, что с ней связано что-то зловещее, хоть у меня и не было никакого фундамента для таких предположений. Вердикт коронера дал основание моим подозрениям и возможность работать в открытую над тем, чтобы довести моих подозреваемых до скамьи подсудимых.
Убийство совершено неустановленным лицом или лицами? Я знал этих лиц: Залнич, Мецгер, Шрайбер. Они должны были узнать машину Джима, и они могли выстрелить, догнав ее. Мои раздумья прервал что-то неожиданно спросивший коронер. До этого я отвлекся от его речи, но сейчас вновь внимательно его слушал.
Конечно, нельзя быть совершенно уверенным в траектории пули, но, кажется, стреляли сзади и сверху. И пока не доказано обратное, я исхожу из того, что убийца выстрелил с заднего сиденья.
Но это невозможно, возразил я, ведь, в таком случае, убийца бы так же попал в аварию.
Я думал так же, медленно ответил коронер, окинув меня пытливым взглядом.
Хелен!
Внезапно мне сделалось плохо. Я нуждался в воздухе и солнечном свете; мне нужно было сбежать из этой мрачной комнаты, от этих пронзительных глаз, которые, казалось, читали мои мысли. Я поблагодарил коронера за то, что он дал мне знать о своем открытии, и спешно откланялся.
Хелен! Кровь стучала в висках.
Боже! Нет!
Своевольная, испорченная женщина, готовая уйти от мужа к другому мужчине. Но совершить предумышленное убийство? Тысячу раз нет!
Я чувствовал, что не стоит встречаться с Мэри, вертя в уме столь недостойные подозрения, так что я подождал у подножия лестницы, прежде чем подняться. Нужно ответить на два вопроса. Когда накануне машина отъезжала от дома Мэри, находилась ли Хелен на заднем сиденье? Что Джим рассказал ей про добытые им свидетельства против Вудса? Вероятно, Мэри присутствовала при отъезде Хелен и Джима, так что она могла ответить на оба вопроса.
Я вытер испарину со лба, и, насколько это возможно, успокоившись, поднялся по лестнице. Мэри болтала с низеньким интерном, но, едва увидев мое лицо, обратилась ко мне.
Баппс, ты выглядишь так, как будто призрака увидел! Что случилось?
Не здесь! предупредил я. Подожди, пока мы не выйдем!
Мы спустились с залитого солнцем крыльца и прошли в машину. Я чувствовал бы себя предателем, догадайся Мэри о моих подозрениях относительно Хелен, но на вопросы нужно было ответить.
Мэри, позавтракаешь со мной?
Конечно. Давай пойдем к Луиджи. Там мы сможем спокойно поговорить.
Направляясь в центр, я не спускал глаз с дороги, в то же время, опасаясь облечь свои вопросы в слова.
Так что там, Баппс? спросила Мэри.
Я решил задать вопросы до того, как расскажу ей о вердикте коронера.
Ты видела, как Хелен с Джимом отъезжали от дома?
Да. Я выглянула в окно, когда они трогались. А что?
Я собрался с силами, чтобы продолжить.
Хелен... она села впереди, рядом с Джимом? промямлил я.
Нет. Она села сзади. Перед тем, как уйти, они о чем-то спорили. Джим был возбужден, а Хелен раздражена. Конечно, я не слышала всего сказанного между ними я старалась не подслушивать, но они говорили очень громко, так что было слышно из соседней комнаты.
И что ты слышала? с замиранием сердца спросил я.
Как Джим смеялся, таким жестким смехом, и как Хелен крикнула: «Ты лжешь! Ты знаешь, что это ложь! Он опровергнет все твои слова!». В другой раз я услышала восклицание Хелен: «Отдай мне пистолет! Ты не должен угрожать ему в моем присутствии!» Конечно, я знаю, что они говорили о Фрэнке Вудсе, но я не знаю, что к чему. Баппс, почему ты расспрашиваешь меня об этом?
Мэри, сказал я, не осмеливаясь взглянуть на нее, коронер вынес вердикт об убийстве.