Говорит, что да. Не знаю, так ли это на самом деле.
Сколько времени он проживет с вами?
Понятия не имею. Мне неизвестны его планы.
Мы вышли на крыльцо. Снова начался дождь. Несколько секунд Лэрри Бринт молча смотрел на меня.
Все, что может сделать тюрьма с людьми вроде Макарана, это начинить их взрывчаткой, как бомбу. Никто не знает, где и когда эта бомба взорвется.
Остается только ждать и наблюдать.
Черт бы побрал этот дождь. Он шагнул из-под навеса и тут же вернулся. Фенн, постарайся убедить его по дороге домой убраться отсюда поскорее. Мэг будет только хуже, если он здесь застрянет.
По-твоему, Лэрри, это имеет для него значение?
Очевидно, нет. Он нахмурился. Его лицо приобрело несвойственное ему озадаченное выражение. Наверно, я старею. Слишком много думаю. Почти каждый человек, которого я знал, представлял собой смесь добра и зла. Только случайность толкала их в ту или другую сторону, поэтому справедливо, что закон дает им равные права. Но я могу припомнить семь человек, которые не соответствовали этой категории. Для таких нужны особые законы, Фенн. В случае чего их нужно убивать, как ядовитых змей. Дуайт Макаранпоследний из этих семерых. Дай бог, чтобы я больше никогда не встречал таких. Будь осторожен!
Лэрри снова посмотрел на меня своими суровыми голубыми глазами и шагнул под дождь.
Когда на следующее утро я вышел из дому перед восьмидесятимильной поездкой в Харперсберг, холодные капли еще падали с неба, покрытого серыми облаками, которые задевали вершины холмов. Брук-Сити расположен в центре вымирающей местностипросто он вымирает медленнее, чем окружающие его деревни. Люди пришли сюда давным-давно, выкачали из земли все, что можно, и ушли, бросив горы шлака, пустые шахты и ржавеющие рельсы. На холмах не осталось ничего, кроме редких ферм и их обитателей с пустыми обреченными лицами. Только вспышки насилия хоть как-то нарушают тоскливое однообразие их существования. Раз в месяц в деревни приезжают грузовики, привозя в основном сухую пищу, вызывающую у жителей плоские шутки. Все живое, казалось, покинуло эти места, перебравшись куда-то еще, живыми на холмах выглядят только вороны, кусты ягод и молодые девушки. Дуайт и Мэг пришли с холмов, из деревни Кипсейф, теперь она заброшена, а дорога туда смыта дождями. Я родился и вырос в Брук-Сити. С каждым годом моей жизни город уменьшается в размере, съеживаясь, как старуха, у которой все меньше времени, денег и надежд.
В пятнадцати милях от Брук-Сити я застрял из-за древнего грузовика, нагруженного краденым углем, и когда наконец обогнал его, то увидел сидящую за рулем толстуху в бейсбольной шапочке. Меня не беспокоила потеря времени. Честно говоря, я вообще был готов ехать под дождем всю оставшуюся жизнь и никогда не добраться до Харперсберга. Такое ощущение возникает всегда, если вам предстоит дело, которое наверняка обречено на провал. Это все равно что больному раком обращаться к врачу, когда уже слишком поздно.
В тюрьме меня проводили в отделанный фанерой кабинет заместителя начальника Бу Хадсона.
Черт возьми, да ведь это Фенн Хиллиер! воскликнул он, изображая радостное удивление.
Когда я еще носил униформу, Бу Хадсон был шерифом округа Брук и с тех пор ничуть не изменился. Если вы видели его двадцать минут назад, он приветствовал вас точно так же. Прошло чуть более года с тех пор, как я повстречал его в вестибюле отеля «Кристофер» во время какого-то политического мероприятия, и он выглядел таким же дряблым, неопрятным стариком с гнилыми зубами и редкими прядями волос, выкрашенными в угольно-черный цвет. Бу развалился на дубовом стуле, расточая улыбки и с трудом втягивая в легкие и выпуская назад застоявшийся воздух, пропитанный запахом его пота.
Бу Хадсон прослужил шерифом двадцать два года, пока из-за какой-то накладки его вовремя не предупредили о федеральном рейде на один из притонов, в котором он был заинтересован финансово. Обнаружились кое-какие красноречивые бумаги, о чем сразу же начали сплетничать, но Бу был так тесно связан с администрацией нашего штата и так много о ней знал, что его смогли лишь заставить не выдвигать снова после оставшихся нескольких месяцев службы свою кандидатуру на пост шерифа. Это было почти семь лет назад, и спустя два дня после выборов комиссия по тюрьмам назначила его заместителем начальника тюрьмы Харперсберг. Как мы все знали, дело было не в том, что Бу Хадсон нуждался в деньгах. За время пребывания на посту шерифа он подбирал все, что плохо лежало, в том числе сдавая в аренду складские помещения и торгуя лицензиями на льготную продажу пива, поэтому мы не сомневались, что толстые пачки денег, недосягаемые для налоговой инспекции, припрятаны у него где-то в погребе в запечатанных банках из-под фруктов, что вошло в обычай у наших избираемых чиновников.
Садись и расскажи, как поживаешь, сказал Бу.
Я сел на стул подальше того, на который он мне указал:
У меня все по-прежнему.
Я слышал, что Лэрри Бринт все еще не прикрыл заведение на Дивижн-стрит и женщины до сих пор на него жалуются. Очевидно, Брук-Сити никогда не изменится, Фенн.
Иначе мы не можем работать, Бу. У нас двести копов на весь город при бюджете на сто двадцать, поэтому мы предпочитаем, чтобы все неприятности происходили в одном месте, а не расползались по углам. Как только Лэрри дадут еще восемьдесят копов и двадцать машин, мы тут же прикроем этот гадючник.
Бу смачно рыгнул:
Понятно. Мы рады видеть тебя здесь и рады избавиться от Макарана. Начальник Уоли говорит, что за двадцать восемь лет работы в пени пенитенциарной системе он впервые встречает заключенного, к которому нельзя найти подход. На многих можно как-то воздействовать с помощью пищи, работы, одиночной камеры или каких-нибудь привилегий, а остальных достаточно просто прижать как следует, чтобы они поняли, что к чему. Но парень вроде Макарана в тюрьме делается героемэто вбивает в голову другим заключенным ненужные мысли, и контролировать их становится все труднее. Хадсон усмехнулся. Лучше бы ты остановил машину по дороге домой, Фенн, и снес ему полбашки, а потом отвез в Брук-Сити то, что осталось, от души советую.
Когда я могу его забрать?
Я распорядился, чтобы его привели, как только ты приедешь, так что он с минуты на минуту будет здесь.
Хадсон только начал говорить о делах округа, как охранник привел Макарана.
Он бросил на меня быстрый взгляд и уставился на стену позади Бу Хадсона с выражением тупого терпения рабочей скотины. Я не видел его со времени первого визита в тюрьму. Былое ребячество давно исчезло, лицо огрубело, на посеревшей коже белели шрамы, совсем коротко подстриженные рыжие волосы поредели на макушке и поседели на висках.
Макаран был одет в тот же дорогой костюм, в котором его отправили в тюрьму, но теперь он выглядел на нем абсолютно неуместно. Пиджак был слишком узок в плечах и слишком широк в талии. Большие, покрытые мозолями руки чернорабочего неуклюже торчали из рукавов.
Он получил все свои вещи и расписался за них, Джоуи? спросил Хадсон.
Да, Бу, и наличныечетырнадцать долларов с небольшим, ответил охранник.
А он забрал какие-нибудь личные вещи из камеры?
Нет, он отдал соседям то немногое, что у него было.
Спасибо, Джоуи. Можешь идти.
Джоуи удалился. Бу Хадсон положил конверт на край стола, куда мог дотянуться Дуайт:
Здесь твой пропуск, Макаран, двадцать долларов, которые мы обязаны выдать тебе по закону штата, а также три доллара и шесть центовстоимость автобусного билета из Харперсберга в Брук-Сити. Распишись в получении.
Макаран взял конверт и с оскорбительной тщательностью пересчитал содержавшиеся в нем деньги, потом спрятал банкноты в бумажник из крокодиловой кожи с золотыми краями, а мелочь выбросил в мусорную корзину. При этом его лицо сохраняло отсутствующее выражение.
Бу Хадсон побагровел:
Вот из-за таких штучек, Макаран, ты не вышел отсюда ни на один день раньше срока. Если бы ты вел себя как следует, то тебя бы освободили полтора года назад, а сегодня сняли бы все условия досрочного освобождения.
Дуайт повернулся ко мне и заговорил хриплым голосом, почти не шевеля губами:
Теперь срок истек и я могу уйти?
Да.
А что со мной произойдет, если я слегка порву этот толстый мешок с дерьмом? Он пренебрежительно указал на Хадсона.
Эй, полегче! Голос Бу перешел в визг.
Очевидно, он прикажет своим людям вздуть тебя как следует и вышвырнуть за ворота.
Дуайт посмотрел на Хадсона.
Не стоит руки марать, сказал он. Почему бы тебе не околеть побыстрее, Хадсон, вместо того чтобы продолжать гнить заживо и отравлять воздух? Перестань цепляться за жизнь, и ты подохнешь через месяц.
Ты еще вернешься сюда, заорал Хадсон, и я тебя в бараний рог согну! Будешь хныкать, как девчонка! Я всем здесь скажу, как с тобой поступить, ты, паршивый
Пошли, прервал его Дуайт Макаран, и я последовал за ним из кабинета.
Нас проводили под моросящим дождем к воротам. Охранник позвонил по телефону и подал сигнал на башню поднять наружные ворота. Мы перешли дорогу к автомобильной стоянке. Внезапно я понял, что Дуайта нет рядом со мной. Оглянувшись, я увидел, что он стоит под вязом, упершись кулаками в бока и уставившись на мокрые листья. Мимо проехал мальчик на велосипеде. Макаран проследил за ним взглядом, потом расправил массивные плечи, словно стряхивая с себя вес проведенных в тюрьме лет. Во всяком случае, когда он повернулся и зашагал ко мне, его походка слегка изменилась, а одежда стала казаться более подходящей.
Глава 2
Садясь со мной в автомобиль, Макаран выглядел так, словно я подвозил его от дома до бакалейной лавки.
Для машины шестилетнего возраста она прошла не слишком много миль, заметил он, как только мы отъехали от стоянки.
Когда мы ее купили, она была почти новая. Мы совершили на ней только одно путешествие. А так, если не считать ежемесячных визитов в тюрьму, мы ездили только по городув основном Мэг.
Она приезжала сюда лишних шестнадцать раз, когда не могла меня видеть. Хадсону следовало предупредить ее.
По крайней мере, Мэг оставляла для тебя передачу. Ей это было приятно, даже если она тебя не видела.
Останови там, где можно купить сигареты, ладно?
Я затормозил у заправочной станции. Когда мы снова выехали на шоссе, я время от времени бросал взгляд на Дуайта. Неловкое молчание может возникать, только когда люди осознают присутствие друг друга. Но Макаран был настолько равнодушен к производимому им впечатлению, словно сидел в машине один. Высокий лоб, светло-голубые глаза, складка рта отдаленно напоминали мне черты лица моей жены. Это выглядело нелепым парадоксомкак будто кто-то осквернил портрет Мэг.
Дуайт принадлежал к тем мужчинам, которые не кажутся особенно крупными, если не обращать внимания на некоторые деталивроде необычайно плотных запястий. Тогда начинаешь осознавать, что все остальное пропорционально им, и они начинают выглядеть массивными и несокрушимыми. Наши холмы прочесывают в поисках таких крутых ребят, их учат играть в футбол, тренируя до тех пор, пока не передадут в профессиональную лигу. Макаран был защитником в сборной университета штата. Когда травма колена отразилась на его скорости, университет перевел его в полузащиту. Он играл один профессиональный сезон у «Медведей», прежде чем убил Милдред Хейнамен.
Ты хотел, чтобы я приехал за тобой один, заговорил я.
Чтобы ты смог описать мне, что меня ожидает, прежде чем я окажусь в городе. Может, ты не все сумел бы сказать в присутствии Мэг.
Почему ты хочешь вернуться в Брук-Сити?
Чтобы нанести приятный визит, моей любящей сестре.
Ты намерен остаться у нас надолго?
Я еще не решил.
Дуайт, я постараюсь забыть о Мэг и взглянуть на ситуацию с точки зрения копа, продолжал я, надеясь, что моя речь не выглядит продуманной заранее. Ты не был особенно популярен в городе и до того, как убил единственную дочь Пола Хейнамена. Это ведь не то же самое, что прикончить дочку работника с мельницы.
Да ну? Вы пытаетесь убедить меня, лейтенант Хиллиер, что не все равны в глазах закона?
Брось, Дуайт. Пол Хейнамен все еще издатель «Брук-Сити дейли пресс» и директор коммерческого банка. Он по-прежнему занимает видное положение в своей партии. В этом отношении ничего не изменилось. Ни он, ни Пол-младший не хотят, чтобы ты торчал в городе, напоминая им о том, что произошло с Милдред. Учитывая их влияние, как ты надеешься получить работу?
Пока что мне не нужна работа, зятек. Я приберег кое-какие денежки.
Я подавил желание накричать на него и продолжал тем же рассудительным тоном:
Не порицаю тебя за желание сделать подобный жест.
Жест? Брук-Сити кое-что взял у меня, и я хочу это вернуть.
Ты не можешь вернуть потерянные пять лет.
У меня отобрали свободу, способ, которым я зарабатывал на жизнь, и тысячу восемьсот двадцать шесть ночей.
Местьне очень хороший выход
Месть? Кому, лейтенант? Я убил Милдред, не так ли? Она была дрянной девчонкой со скверным характером, согласен, но нельзя же убивать людей только потому, что у них дурные манеры. Это антисоциально.
Очевидно, мне не удастся выставить тебя из города.
Законным путемнет. А ты уважаешь закон.
Но я предупреждаю тебя: постарайся не особенно бросаться в глаза. Вчера в «Пресс» появилась редакционная статья в черной рамке под названием «Реабилитация в современном стиле». Выглядела она не слишком приятно.
Я должен подать в суд за клевету?
Слишком много людей не желают твоего возвращения. Если они поймут, что не в состоянии выгнать тебя из города, то постараются, чтобы ты снова оказался в Харперсберге.
Примерно это я и предполагал.
Так что тебе не стоит торчать здесь слишком долго.
Но все складывается именно так, как я хотел, Фенн. Кто может меня тронуть? Моя дорогая сестра замужем за полицейским. Она мне все уши прожужжала о том, какой ты добросовестный офицер.
Но я не смогу тебе помочь
Ты имеешь в виду, что в Брук-Сити есть скверные люди, которые могут манипулировать законом в своих интересах? Ну, если они в состоянии это делать, лейтенант, то чего стоит ваша добросовестность? Бесплатных яблок и бесплатного кофе?
Есть практические соображения, которые нельзя не учитывать
Внезапно в его речи появились гнусавый акцент и невнятная дикция жителя холмов.
Полицейский не может защитить своего родственника? Возможно, за тобой наблюдают, чтобы ты не защищал меня слишком усердно? «Бедный лейтенант Хиллиер, сочувствуют они. Заполучил шурина-головореза. Но он достаточно смышленый, чтобы придумать для себя какое-нибудь поручение в соседнем округе, покуда мы втопчем этого убийцу лицом в грязь». Дуайт усмехнулся и заговорил без всякого акцента:Ты разрываешься между Мэг и чувством долга.
Я на это не напрашивался.
Хорошо, что Мэг не вышла за молочника. Может, в доме было бы побольше денег, но это не было бы так полезно для меня.
Должно быть, это чертовски легкий и приятный образ жизни, Дуайт, думать о людях только с той точки зрения, с какой ты можешь их использовать. Ты использовал Мэг всю жизнь, как, впрочем, и всех, кто был в пределах твоей досягаемости.
Это моя величайшая беда, Фенн, и я благодарен тебе за то, что ты сорвал повязку с моих глаз. Теперь я понимаюмне следует сосредоточиться на том, что я могу дать, а не что могу взять. Истинное счастье заключено именно в этом. Самоотверженность, преданность, смирение. Да, сэр, смиренные унаследуют землю.
Я посмотрел на него и увидел знакомую сатанинскую усмешку.
Ты не изменился.
Как ты можешь быть в этом уверен? Может, мое величайшее желаниестать таким, как ты? Должно быть, здорово стать Фенном Хиллиером, борцом за справедливость! Если человек знает, что поступает правильно, то для него не имеет значения, что любой член муниципального совета, начиная от мэра, может плюнуть ему в лицо и отойти как ни в чем не бывало. Ему не важно, что он никогда не покупал и не купит новую машину, что он может позволить себе пару шнурков для ботинок только в год, оканчивающийся нечетным числом. Не важно, что он навсегда застрял в грязном городишке, раз ему позволяют носить оружие и звезду и защищать человеческие права. Но теперь, малыш, ты со мной в одной лодке, поэтому держи голову пониже, так как ты не знаешь, что я выкину в следующую минуту и как это отразится на Мэг, на тебе и на детях.