Рядом с ней вы впадали в такое бесстыдное обожание, что жаркое и ослепительное сияние этого чувства невольно высвечивало ваши собственные недостатки.
Правило общественного символа работает в обе стороны. Вы тоже должны стать для нее символом престижа. Поражение не прощается, потому что она приравнивает его к слабости. Тот, кому предназначено жить во дворце, не может находиться в хижине. Такие женщины приходят вместе с успехом и исчезают вместе с ним.
После того как на вас однажды упали капли этого золотого дождя, вы уже никогда не сможете вернуться к старой жизни, лишенной необъяснимого волшебства, и смириться с ней, не испытывая страданий. Отныне все в вас отравлено: ваши нервы, ваша плоть и кровь.
Все, что вы можете сделать, это постараться избегать сравнений, потому что они будут для вас слишком болезненны. Я пытался не думать о Джуди, когда был с Сис. Но однажды мысли о ней прорвались сквозь все мои заслоны, и тогда я вдруг обнаружил, что занимаюсь какой-то грубой, бессмысленной и одышливой чепухой с совершенно не интересной мне женщиной, и со следующим ударом моего сердца все во мне замерло. Мне пришлось сослаться на внезапное недомоганиея сказал, что отравился какой-то пищей, потому что не мог же я признаться, что у меня отравлено сердце. Я вышел в ночную тьму, стоял один на своем причале, смотрел на звезды и говорил улыбающемуся призраку Джуди, что с ее стороны нечестно отнимать у меня все. Похоже, она надо мной сжалилась, потому что, когда мы встретились с Сис в следующий раз, у нас все было как всегда.
~~~
Я закончил с какой-то только что разбитой развалюхой и вернулся домой в начале седьмого, когда уже спускался теплый августовский вечер. Чарли только что доел кусок окуня, пойманного мной сегодня утром. Он сказал, что проспал до шести, когда его поднял будильник. Кажется, никаких звонков больше не было, и никто не стучал к нему в дверь. Он заявил, что готов ехать, как только достаточно стемнеет.
Ты удивительно спокоен, Чарли.
Когда знаешь, что должен делать, волноваться не о чем. Беспокоиться начинаешь, когда что-нибудь не получается.
Насчет револьверанадеюсь, ты не собираешься просить меня, чтобы я одолжил тебе оружие.
Мне не нужно оружие, Сэм. Ты хочешь выведать, что я собираюсь делать?
Не думаю, что я хочу знать о твоих планах. У меня такое чувство, что я и без того знаю уже слишком много. Я знаю, что тебя арестовали, когда ты пытался вскрыть сейф в доме Уэбера на острове. Знаю, что ты испытываешь сложные чувства по отношению к Черити Уэбер. Я могу представить себе многое из того, что за этим стоит, и не хочу знать никаких дополнительных фактов.
Он открыл новую пачку сигарет, которую я ему купил, и сказал:
Похоже, ты вообще ни во что не хочешь вмешиваться, Сэм.
Что ты имеешь в виду?
Он пожал плечами:
Ты поступаешь так, как считаешь нужным. В этом нет ничего плохого. Как будто ты забрался на чердак по лестнице, а потом втянул ее за собой. Это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я знал, что ты живешь тихо и предпочитаешь ни во что не лезть. Я знал, что ты меня не выдашь, но и помогать мне тоже не станешь. Мне и не нужна ничья помощь. Я отлично вижу, что ты мечтаешь поскорее от меня избавиться и тут же забыть обо всем этом деле.
Ты хочешь сказать, что
Я не осуждаю тебя, Сэм. Это твоя жизнь и твой выбор. Возможно, для многих людей было бы гораздо лучше, если бы они просто сидели в стороне и ничего не делали. У тебя есть книги и пластинки, есть твоя маленькая лодка, привязанная к причалу, и работа, которая тебя не слишком обременяет. Честно говоря, я тебе завидую.
Он подошел к раковине и начал тереть использованную сковородку.
Я потом сам вымою, Чарли.
Не волнуйся. Рыба была отличная.
Я могу дать тебе двадцать долларов, если это тебе поможет.
Спасибо, Сэм. Это мне поможет. Даже если на самом деле они мне не понадобятся, с двадцатью долларами в кармане я буду чувствовать себя гораздо лучше.
Мы вышли из дома в двадцать минут восьмого. На исходе четвертой мили, когда мы подъезжали к черте города, у дороги стало появляться все больше дорогих неоновых реклам. Чарли скорчился на полу рядом со мной, засунув плечо под бардачок. Он попросил высадить его в городе рядом с каким-нибудь телефоном, где он сможет позвонить с минимальным риском, что кто-нибудь его увидит и узнает. Я подумал об уличном автомате на Уэст-Плаза, рядом с большим торговым центром, недалеко от материковой части Сити-Бридж. Кабинка телефона ярко освещена, но стоит в глубине парковочной площадки, далеко от уличного движения, так что вряд ли кто-нибудь окажется к нему ближе чем на сотню футов.
Чарли сказал, что это его устроит. Я поставил машину в самый дальний и темный угол, подальше от уличных огней. Магазин уже не работал, горели только лампы у подъезда. Неподалеку была открыта большая аптека, рядом с ней стояло полтора десятка машин. Не считая этого, вокруг была лишь пустыня темного голого асфальта. Он вылез на сиденье, вставил в рот вату и надвинул козырек кепки на самые глаза. Темные очки лежали в нагрудном кармане его рубашки вместе с пачкой сигарет, которую я для него купил.
Большое спасибо, Сэм, сказал он.
Мы пожали друг другу руки. Его рука была горячей и сухой, с жесткими мозолями.
Удачи тебе, Чарли.
Он вылез из фургона и направился к телефонной будке. В его походке не было никакой нервозности. Он ни разу не оглянулся по сторонам. Я увидел, как он вошел в кабинку, закрыл за собой дверь и взял телефонный справочник. Я сделал на стоянке широкий разворот и выехал на улицу.
Можно было возвращаться домой. Как раз этого мне сейчас больше всего хотелось. Я собирался приготовить себе ужин, сложить в бельевую корзину использованные им простыни и пижаму, убраться в комнатах, поставить пластинку Пегги Ли, потом сесть в темноте на своей веранде в широкое полотняное кресло, потягивая какую-нибудь выпивку, думать о разных случайных и незначительных вещах и слушать Пегги, начисто забыв о существовании Чарли Хейвуда. Сис собирается замуж, Джуди потеряна для меня навсегда. Чарли больше никогда не втянет меня в свои дела.
Я до сих пор не знаю, почему я так не поступил.
Именно это мне следовало сделать.
Наверное, было что-то действительно трогательное в той смелости, которую обрел новый Чарли Хейвуд. Он всегда был таким безобидным парнем. А теперь он превратился в настоящего мужчину. Может быть, я хотел ему помочь. Или просто посмотреть, что он будет делать. А может быть, меня немного задели его слова о том, что я забрался на чердак и втянул за собой лестницу. Я знал, что он прав. И я знал, почему я так живу. Но когда такие слова говорят тебе в лицо, они задевают твою гордость. Тяжелое колесо фортуны крутилось, на мой взгляд, слишком быстро, и, когда оно отшвырнуло меня в сторону, я уже не хотел карабкаться наверх.
Как бы там ни было, вместо того чтобы отправиться домой, я у первого же перекрестка нажал на тормоза, обогнул квартал и вернулся на стоянку с обратной стороны.
Я сказал себе, что вряд ли много потеряю, если потрачу еще десять минут на то, чтобы посмотреть, что Чарли станет делать дальше.
Глава 3
Я поставил фургон на дальнем конце стоянки, рядом с машинами, припаркованными возле аптеки. Я открыл дверцу, осторожно вылез на асфальт и бросил взгляд поверх автомобильного ряда в сторону телефонной будки. Он был все еще там и разговаривал по телефону. Я увидел, как он повесил трубку и вышел из кабинки. Сделав несколько шагов, он нерешительно остановился, потом направился вразвалку в сторону аптеки, очень правдоподобно изображая человека, который не знает, как убить время. Я догадывался, чего ему стоит эта небрежная походка.
Мысленно я убеждал его не подходить к аптеке. Рядом с ней был магазинчик сувениров. Его витрина была освещена, но не слишком ярко. Он остановился перед ней и постоял, засунув руки в карманы, разглядывая товары за стеклом.
Место было выбрано идеально. Он находился далеко от яркого света, падавшего от аптеки, но в то же время имел вид человека, который поджидает кого-то, кто должен оттуда выйти.
Я откинулся на своем кресле и убрал руки с руля. Я видел его сквозь окно соседней машиныхрупкую одинокую фигурку посреди влажной ночи.
И что теперь? спросил я себя. Сэм Брайс, частный детектив. Меня не приняли бы ни в один телевизионный сериал. Может быть, в свои двадцать девять лет, которые вот-вот должны были превратиться в тридцать, я бы еще и сегодня сгодился на роль крутого героя, если бы не было этих одиннадцати футбольных сезонов. Четыре в высшей молодежной лиге штата, в качестве защитника. Четыре в полупрофессиональной команде колледжа, центральным и правым полузащитником. Три сезонапочти три сезонав Национальной футбольной лиге, 215-фунтовый блокирующий полузащитник, недостаточно тяжелый для своей роли, зато очень маневренный и быстрый.
Одиннадцать сезонов мордобоя, рукопашной, плевков кровью, падений на мерзлый грунт, кулачных ударовпосле этого вы можете выставлять свое лицо на конкурс самых страшных образин. Выбитые зубы, сломанная челюсть, распухший нос, всевозможные ссадины и шишки поверх старых шрамов и швов.
Это называется в спорте непосредственным физическим контактом. Если бы я набирал актеров для детективного телесериала, то взял бы себе роль большого, тупого и уродливого помощника главного героя, который комически оттеняет все его достоинства, человека, способного выполнять только простые приказы, но выходящего из любых передряг благодаря стальным мышцам и мертвой хватке. Я все еще весил 215 фунтов, но мускулы требуют от мужчины постоянной практики и тренировки, и я часто спрашивал себя, почему меня вообще должно это волновать. Наверно, это был какой-то автоматический рефлекс самоуважения, не более того.
Минута шла за минутой. Из аптеки вышли несколько подростков и уехали на машине. На ее место встала другая.
Потом произошла удивительная вещь. На улицу повернул маленький невзрачный черный «рено» и, громко тарахтя, выехал на пустынную автостоянку. Он издал один нетерпеливый гудок. Чарли уже направлялся в его сторону. Машина остановилась в тридцати футах от телефонной будки.
Я не мог поверить своим глазам до той минуты, пока он не сел в маленький автомобиль и тот не тронулся с места. Она купила его еще в то время, когда мы с ней встречались. Сколько раз она подъезжала на нем к моему дому.
Хотел бы я спросить, какое право Чарли имеет ввязывать Сис в свою историю. Я уж не знаю, почему она позволила себя в нее втянуть. Любая птица со сломанным крылом могла рассчитывать на ее сочувственную помощь.
Внезапно я понял, что это была моя вина. Я рассказал Чарли о том, что она безоговорочно верит в его невиновность. Ему нужен был человек, чтобы выполнить какое-то поручение, которое я не мог или не стал бы делать. Он перебрал в памяти всех своих знакомых, не зная, к кому можно обратиться. И тут я сам поднес ему на блюдечке Сис.
«Черт бы тебя побрал, Чарли», пробормотал я и поехал вслед за ними, не слишком умело изображая детективную слежку. В любой августовский вечер улицы Флоренс-Сити почти пустынны. Я знал, что Чарли встревожится, если заметит, что за ними едет какая-нибудь машина. Кроме того, они оба знали мой фургон, особенно Сис.
К счастью для меня, они поехали прямо по дамбе и дальше через городской мост. Островок Хорсшоу имеет пять миль в длину и на всем протяжении редко бывает шире четверти мили. Оранжевое шоссеэто мощеная дорога, которая проходит через весь остров. С материка она приводит прямо в середину острова, в его коммерческую зону, которая включает часть Оранжевого пляжа. Повернув направо, вы поедете на север в старые торговые районы, которые потом сменятся пляжными домиками и коттеджами, слишком тесно поставленными друг к другу, и дорога в конце концов закончится на Северном публичном пляже. Если вы повернете на юг, ваш путь будет пролегать между магазинов, баров, ресторанов, затем начнутся претенциозные мотели с вычурными названиями, и внезапно вы окажетесь в царстве Больших денег, посреди дорогих особняков, которые не видны с дороги, и многочисленных запрещающих знаков«Нет проезда», «Остановка запрещена» и «Соблюдайте тишину». Путь заканчивается дорожным ограждением и разворотом. Летом вы можете рискнуть оставить здесь машину и пройти на узкую песчаную косу, выходящую к проливу Хорсшоу, там хорошее место для ловли скумбрии и макрели. Но если вы попробуете сделать это во время зимнего сезона, вашу машину сразу облепят разорительными штрафами.
Я старался держаться подальше и не давил на газ, пока не увидел, как «рено» свернул налево. Через минуту я сделал тот же поворот, но дорога впереди была уже пуста. Красные огоньки подфарников исчезли. Дорога здесь была совершенно прямой, и я понимал, что они куда-то свернули, но мне потребовалось бы много времени, чтобы определить, куда именно, если бы я не заметил свет в конторе Тома Эрла.
Я сбавил ход и, проезжая мимо, увидел их обоихони шагали от входной двери к кабинету Тома. Очевидно, они только что вошли внутрь, и она включила свет за секунду до того, как я его заметил. «Рено» приткнулся к самой стене дома, фары у него были погашены. Я развернулся на площадке перед мотелем и снова проехал мимо, но в офисе никого уже не было. Я свернул на маленькую стоянку рядом с «Лучшим пляжным баром», выключил фары и двигатель и спросил себя, что мне делать дальше. Все происходившее не имело ко мне никакого отношения, я должен был немедленно вернуться домой. Если у Сис будут какие-нибудь неприятности, это проблема Кела Макаллена, а не моя. Но я не мог найти ни одного объяснения тому, что Сис привела Чарли прямо в контору Тома. Это меня беспокоило.
Я вылез из машины и поскреб щеку, которую обдувал вечерний ветерок. Мне хотелось на мою темную веранду, к бокалу с виски и голосу мисс Ли.
Потом я вспомнил, что в кабинете Тома есть два окнаони выходят на другую сторону. Я обогнул здание и сразу наступил на что-то, громко треснувшее у меня под ногой, потом случайно пнул ногой пустую банку, которая отлетела на несколько шагов, шуму я издавал не меньше, чем пьяный артист, рухнувший в оркестр на ударные инструменты. Невидимый кот раздраженно мяукнул в мою сторону. Над ухом назойливо зудел комар.
Фрамуги были закрыты, и жалюзи опущены, но между планками оставались достаточно большие щели. В первом окне я разглядел часть закрытой двери, угол кожаного дивана и фрагмент висевшей на стене фотографии Тома, на которой он был изображен получающим награду за какие-то гражданские заслуги. С другим окном мне повезло больше. Я увидел кусок футболки, которую недавно отдал Чарли, и крупный план его уханастолько крупный, что, заметив его, я невольно отступил на шаг назад. За его плечом виднелся абрис лица Сисона сидела за столом и звонила по красному телефону Тома. Том был помешан на красном цвете, все вокруг него было таким, начиная с моторной лодки и кончая волосами его жены. Правда, те красные предметы, которым он себя окружал, делали его похожим скорее на серую морковину.
Окна были наглухо закрыты, я видел движения ее губ, но не слышал ни звука. Чарли вышел из поля моего зрения и снова появился рядом с Сис. Он наклонился, чтобы прошептать что-то ей на ухо, и она мгновенно прикрыла ладонью трубку.
У меня в голове вдруг все стало на свои места. Чарли с радостью пожертвовал своей свободой, чтобы оказать какую-то услугу Черити Уэбер. Но в тюрьме он изменил свое мнение. Теперь он должен добраться до Черити. Она единственная, кто может снять с него обвинение. Однако звонить ей самому было бы слишком рискованно. Вместо него это могла сделать Сис, чтобы заманить Черити Уэбер в какое-нибудь укромное место, где Чарли мог с ней встретиться и поговорить. Когда это произойдет, он больше не будет нуждаться в услугах Сис. Внезапно я вспомнил, каким спокойным стал Чарли после того, как ему удалось отдохнуть. В этом спокойствии было что-то неестественное. Возможно, он хочет использовать Сис, чтобы заманить женщину в ловушку и затем ее убить. Голыми руками. Он сказал, что оружие ему не нужно. Вот это будет здорово. Просто здорово, ничего не скажешь!
Значит, мне следует последить за ними немного дольше.
Я решил вернуться в машину, чтобы быть наготове. Я направился в сторону фургона. Мне снова надо было пройти мимо нового мебельного магазина, расположенного между «Лучшим пляжным баром» и зданием офиса.
Я прошел футов сорок, когда мне в лицо ударил свет электрического фонарика. Он был футах в десяти от меня, ручной фонарь с новыми и сильными батарейками. Неожиданная вспышка вывела меня из себя. Я терпеть не могу, когда мне светят в лицо фонарем.