Я отвел глаза в сторону и сказал:
Выключи фонарь!
Кто вы такой и что вы здесь делаете?
Я родился и вырос во Флориде, и мне часто говорили, что у меня «во рту каша», хотя самому мне казалось, что я произношу слова точно так же, как все остальные. Но теперь я услышал самое настоящее флоридское произношение, напоминающее о наших местных песках и топях и глухое, как болотная трясина, полная ужей и аллигаторов. В интонации этого вопроса заключалась насмешливая вежливость пополам с невозмутимым высокомерием, основанным, очевидно, на абсолютной уверенности в собственной силе, которая, когда бы вы ни вздумали ее проверить, окажется непобедимой и устрашающей. После этого вопроса мне следовало, как послушному ребенку, назвать свое имя, адрес и род занятий и объяснить, что я вернулся сюда после работы, потому что мне показалось, что я забыл запереть в офисе заднюю дверь.
Но он продолжал светить мне фонарем в лицо, и я сказал:
Я тут грибы собираю. Потом я шагнул вперед и прибавил:А теперь убирайся с моей дороги.
Фонарь погас. Прошло полсекунды, за это время я успел усомниться, правильно ли я поступаю, и тут на голову мне обрушилась маленькая бомба, которая взорвалась у меня над правым ухом. На мгновение мне почудилось, что весь мир отскочил от меня на восемь дюймов в сторону. Упав на колени, я почувствовал, как внутри у меня что-то оборвалось, в ушах стоял грохот, который, затихая, отдавался эхом, как бы по спиральной лестнице скользил внутрь моего черепа.
Фонарик снова включился, и некто сказал мне тоном, в котором слышалось глухое одобрение:
А ты здоровый сукин сын. Ничего не скажешь, парень хоть куда.
Он подошел ко мне сбоку, и я услышал слабый свист. Вторая бомба взорвалась недалеко от макушки, и я мягко распластался на земле, лицом вниз. Я погружался в теплый и тихий океан, который покачивался вокруг меня. Откуда-то донесся смех девушки и ангельский голос Пегги Ли. Потом я почувствовал, что он отвел мне руки за спину, и ощутил на своих запястьях холод металла. Затем он вытащил из бокового кармана мой бумажник.
Я отдыхал. Я чувствовал себя невероятно усталым.
Он пнул меня ногой в ребра, скорее настойчиво, чем грубо.
Поднимайся, парень. Стой прямо перед мистером Лероем.
Я сделал первую попытку встать, и он, кажется, помог мне в этом. Оказавшись на ногах, я почувствовал себя непомерно длинным, хрупким и слабым, с легкой тошнотой где-то в животе. Он обошел меня сзади и слегка ударил под ребра резиновой дубинкой, чтобы подтолкнуть в нужном направлении. Я упал на переднее сиденье темно-синего седана с эмблемой округа на дверцах. Из-за наручников за спиной мне пришлось сидеть на самом краю кресла.
Когда он тронулся с места, я обнаружил, что снова могу говорить.
Вы делаете ошибку, произнес я миролюбиво.
Рано или поздно мы все их делаем.
У меня появилось чувство, что мы с Лероем никогда не станем большими друзьями. Он без особой спешки ехал по дамбе в сторону материка.
Вы новый помощник шерифа? спросил я.
Большую часть года. Имя у тебя есть?
Сэмюел Коллинз Брайс.
Значит, возможно, ты не украл этот бумажник?
Значит, возможно, я не украл этот бумажник.
Только теперь я смог разглядеть его при свете горевших на мосту фонарей. Под широкими полями ковбойской шляпы его лицо казалось маленьким и узким. Его шея была слишком тощей для широкого воротника форменной рубашки. По размерам он был похож на четырнадцатилетнего мальчика, который плохо питался и много болел. Он задирал подбородок, чтобы лучше видеть поверх капота машины, и твердо держал руль в своих маленьких смуглых руках.
А как ваше имя, сэр?
Помощник шерифа Лерой Лакси.
О вас писали в газетах. Вы поймали много преступников.
Когда человек занимается моим делом и при этом хорошо работает, такое случается время от времени.
Он миновал пустые улицы города и въехал через открытые железные ворота во двор окружного суда Флоренс-Сити. Золотистый свет из открытой двери падал на мощенную старым камнем мостовую. Когда он вывел меня из машины, я услышал за дверью чей-то смех. Я не знал, радоваться мне или огорчаться, когда по этому громкому лающему смеху узнал шерифа Пэта Миллхоуза.
Войдя в дверь, мы попали в коридор, который казался особенно узким из-за низкой стойки, расположенной с правой стороны. Пэт Миллхоуз в голубой футболке, потемневшей под мышками от пота и обтягивавшей его большой живот, вразвалку сидел позади стойки с погасшей сигарой, зажатой в уголке рта. Он разговаривал с неизвестным мне человеком, стоявшим по другую сторону, старым джентльменом в белом парусиновом костюме, который от времени приобрел желтоватый оттенок слоновой кости.
Пэт уставился на меня, округлив маленькие черные глазки, и в следующее мгновение они превратились в узкие щелочки на его мясистом хохочущем лице. Он смеялся немного дольше, чем было нужно.
Когда он остановился, чтобы перевести дыхание, Лерой Лакси мягко спросил:
Вы, случайно, не надо мной смеетесь, шериф?
В этом спокойном и сдержанном вопросе слышалась холодная пугающая ярость. Пэт наполовину приручил этого дикого зверя и научился использовать его в своих целях, но с ним следовало обращаться очень осторожно. Я почувствовалтак же, как и сам Пэт Миллхоуз, что если он сейчас ответит «да», то этот маленький жилистый человечек в одно мгновение превратится в слепой и безумный автомат, одержимый одной маниакальной цельюубить своего старшего офицера. Внутреннее устройство этого существа не допускало никаких компромиссов.
Шериф сразу отрезвел и процедил:
Я смеюсь над этим чертовым болваном, которого ты к нам притащил. Я его знаю лет уже одиннадцать, наверное. Что он натворил, Лерой?
Я осматривал, как вы велели, участок пригородного пляжа и увидел, как этот Брайс крадется на задах мебельного магазина «Галфвей». Я посветил на него фонарем и спросил, что он здесь делает, но он начал умничать и полез на меня, поэтому мне пришлось его немного успокоить и привезти сюда. Вот бумажник, который я у него забрал, а ножа или пистолета у него не было, шериф.
Он начал умничать, Лерой, потому что все время забывает, что он уже давно не та важная персона, о которой пишут в газетах. Расскажи, что ты там делал, Сэм?
Мне показалось, что я забыл закрыть заднюю дверь в офисе Тома Эрла. Я поставил машину у заведения Гаса Герки и пошел к конторе, чтобы проверить, все ли там в порядке. Я собирался вернуться к Гасу, выпить пива и отправиться домой, но тут меня остановил твой не в меру ретивый маленький помощник.
Надеюсь, ты не такой идиот и не думаешь, что сможешь призвать его к ответу за незаконное нападение и необоснованный арест?
По крайней мере, я хочу знать, за что меня арестовали, Пэт.
Мы тебя выпустим, как только ты заполнишь соответствующую форму. Сними с него наручники, Лерой.
Как только мне освободили руки, я ощупал свою голову, чтобы оценить причиненный мне ущерб. Над левым ухом у меня вздулась шишка размером со сливу. Кожа вокруг нее натянулась, а в волосах запеклась кровь. Вторая шишка была поменьше.
Давай мне эту форму, сказал я.
Думаю, нам надо бы сперва посидеть и поболтать, усмехнулся Пэт. С тех пор как ты вернулся в город, у нас так и не было случая поговорить по душам.
Я не особенно к этому стремился, ответил я. И сейчас тоже не особенно стремлюсь.
Может быть, стукнуть его еще раз по голове, чтобы он говорил повежливей? серьезно спросил Лерой.
Думаю, тебе лучше вернуться к своим обязанностям, Лерой, ответил Пэт. За этим человеком ничего нетпо крайней мере, в этом городе. Просто он привык считать, что он немного лучше, чем остальные люди.
Старый джентльмен, смотревший на меня с нескрываемым любопытством, попрощался с Пэтом и ушел. Пэт вывел меня в коридор и проводил мимо узла связи в свой кабинет. Он пригласил меня сесть на прямой стул, стоящий посредине комнаты лицом к его столу. Сам он сел за стол, откинулся в большом зеленом кожаном кресле и стал разглядывать меня с откровенным удовольствием. Если не считать слишком короткой стрижки черных волос, обнажавшей его коричневый череп, он здорово походил на тех толстых индейских вождей, которые на старых картинках восседают во главе военного совета, обсуждая свою следующую вылазку.
Пэт Миллхоуз был хорошим политиком и довольно сносным полицейским.
Он когда-то играл в футбол за «Западную Флориду». Во времена, когда я был в команде Флоренс-Сити, он работал помощником шерифа и одновременно, благодаря перестановкам в своем служебном расписании, успевал тренировать нашу команду в качестве бесплатного тренера. Я долго не мог понять, почему он выделил меня среди остальных. Потом я понял, что из всего состава команды я был единственным, кто мог играть лучше, чем это когда-нибудь получалось у него. Он здорово погонял меня за эти два года. Наша последняя игра в старшем классе состоялась поздно вечером. Мы выиграли. Когда я принял душ и переоделся, Миллхоуз повел меня на пустой стадион, залитый ярким лунным светом. Мне было девятнадцать лет, и я весил сто девяносто фунтов. Ему было двадцать шесть, и он весил двести двадцать. Я был выше его ростом и быстрее, но позади у меня была тяжелая игра.
Мы дрались с ним больше часа. Мы избивали друг друга в кровь. Иногда я переставал понимать, с кем я дерусь и почему. Время от времени мы отдыхали, со свистом переводя дыхание и свесив руки, как две тяжелые сосиски, потом начинали снова. Я не знаю, сколько раз я поднимался с мокрой травы на подгибавшихся ногах и думал, что больше никогда не смогу этого сделать. Не помню, сколько раз я видел, как он тяжело встает с земли, и молил Бога о том, чтобы он больше не поднялся.
Эта драка так ничем и не кончилась. Потом нам потребовалась медицинская и даже хирургическая помощь. На пару недель мы полностью вывели друг друга из строя.
Почему-то принято считать, что после таких драк люди становятся закадычными друзьями. В нашем случае она не ослабила и не усилила нашу взаимную ненависть.
~~~
Как грустно видеть, Сэм, когда такому знаменитому парню, как ты, можно сказать, гордости Америки, кто-то вроде Лероя едва не проламывает голову.
Он слишком быстро пускает в ход свою дубинку.
Жаль, что ты не можешь созвать пресс-конференцию.
Кончай это, Миллхоуз.
Он печально покачал своей большой головой:
В этом ты весь, до самого кончика своей разбитой макушки. Тебя называли лучшим полузащитником в лиге. Игроком с блестящим будущим. К тому же ты был женат на красавице блондинке, которая могла заставить взмокнуть любого парня, даже когда шла в двух кварталах от него.
Ты долго ждал этого момента, Пэт. Получаешь удовольствие?
Но ты всегда думал, что ты настолько выше других, что можешь диктовать свои собственные правила. Ты умничал до тех пор, пока тебя не вышвырнули из профессионального спорта. Конечно, в газетах ничего об этом не писали. В газетах сообщили, что ты получил травму колена, которой на самом деле у тебя не было. Но им пришлось избавиться от тебя, Брайс, потому что они больше не хотели рисковать своими деньгами.
Давай, развлекайся.
И когда тебя оттуда вышибли, у тебя не осталось ничего, что могло бы представлять интерес для твоей привередливой женушки. И тогда она решила, что раз уж ты впал в немилость, лучше тебе будет жить с этим одному.
Ты сукин сын.
Он удовлетворенно улыбнулся:
Я не просто «сукин сын», Сэм, я шериф сукин сын. А тыбывший футболист сукин сын. И я буду рад, если ты невзначай влипнешь в какую-нибудь крупную неприятность, чтобы испытать на себе, как я веду свои дела. И если тебе покажется, что с тобой обращаются не слишком справедливо, то кого это обеспокоит? С тех пор как умер твой последний дядюшка, у тебя не осталось никакой родни. И друзей у тебя тоже нет. Люди знаютты считаешь себя слишком хорошим для них. Ты одиночка, Сэм. Он наклонился ко мне поближе. Во всем этом мире не найдется ни одной живой души, которой будет хоть какое-нибудь дело до того, что я с тобой сделаю, когда ты окажешься у меня в руках.
Забавно видеть, Пэт, как ты мечтаешь обрушить на меня все свое служебное рвение, вместо того чтобы пытаться поймать сбежавшего Чарли.
Я увидел, как в его темных глазах на мгновение вспыхнул опасный огонек. Потом он откинулся обратно в кожаное кресло, и огонек потух.
Не такой уж он страшный зверь, этот Чарли Хейвуд.
Кто знает.
Сейчас он сидит где-нибудь в болоте и кормит насекомых. Когда он достаточно проголодается и выдохнется, то придет к нам сам, смирный, как овечка. А чтобы ты не отсвечивал тут, беспокоясь о моих проблемах, вот тебе бумага, подпиши ее и ступай по своим делам.
Он заполнил стандартный бланк, я его подписал, и еще двое засвидетельствовали документ своими подписями. Я был задержан и приведен в участок для добровольной дачи показаний, после чего отпущен без предъявления обвинений.
Как мне вернуться назад к своей машине?
Обратись к тому парню, который зарабатывает себе на жизнь тем, что бьет людей по голове. Он для тебя что-нибудь придумает.
Я прошел пешком три квартала до автобусной остановки и вызвал по телефону такси, которое отвезло меня к машине. На меня периодически накатывали приступы тошноты, и я выбросил из головы мысль об ужине. Я вернулся домой, принял душ и сразу лег в постель. Несмотря на сильную головную боль, я заснул через несколько минут. Ночью я проснулся от того, что повернулся на левый бок и слишком сильно нажал на ребра.
Глава 4
На следующее утро, в двадцать минут десятого, я подъехал к офису и увидел, что у подъезда в утренней тени стоят Дженни Бенджамин, Элис Джессап и Винс Эйвери. Вид у всех троих был довольно раздраженный.
Я слышу, как внутри звонит телефон, сказала Элис. Что подумают наши клиенты?
У тебя нет ключа, старина? с надеждой спросил Винс. Я свой куда-то затерял. Дженниоставила дома, а у Элис никогда не было ключа.
Сис еще не появилась? кивнул я, направляясь к двери и выбирая из связки нужный ключ.
Прокол в ее обычной пунктуальности, усмехнулся Винс. И чертовски некстати.
Я звонила из телефона на той стороне улицы, сказала Элис, но ее нет дома.
Открыв им дверь, я перешел через улицу и заказал большой завтрак. Я думал, что опухоль уже достаточно спала и ее никто не заметит, но старина Сай осклабился:
Вижу, одна из твоих женщин решила тебя вздуть, Сэмбо?
Это была всего лишь любовная ласка.
Если так она проявляет свою любовь, лучше никогда не сердить эту женщину. Оказывается, отшельники вроде тебя ведут интересную жизнь.
Да, мы времени зря не теряем, Сай. Я приметил тут неподалеку одно местечко. Каждый вечер я иду туда, выбираю себе новую пару и наутро привожу ее обратно.
А соседей, живущих возле этого местечка, они не беспокоят?
Нет, если только их не собирается слишком много сразу, знаешь, когда стоит полная луна. Тогда они поднимают такой шум, что трудно расслышать собственный голос.
Он снова наполнил мою чашку кофе и сказал:
Что тебе следовало сделать, Сэмюел, так это обеими руками ухватиться за Сис Гэнтри, пока у тебя еще был шанс.
Все дают мне советы.
Мне шестьдесят четыре года, и я выгляжу на все семьдесят, но я обратил внимание на эту молодую особу и изучил ее достаточно, чтобы сказать тебе следующее: она могла бы дать тебе больше, чем целая толпа этих девушек, которые собираются под луной, вопят и тому подобное. Я бы даже сказал, что ее хватило бы на целую толпу таких парней, как ты.
Заведение у тебя чистенькое, Сай, а вот мысли грязные.
В наши дни люди без стеснения говорят о законах природы, а некоторые типы называют это грязью. Если честно, Сэм, кто поставил тебе эту шишку?
У меня было небольшое недоразумение с одним помощником шерифа, которого я раньше никогда не видел.
Ставлю доллар, что ты говоришь о Лерое Лакси.
Ты выиграл.
Характер у этого парня хуже, чем у морского дьявола. Его перевели этой весной из округа Колье после того, как он чуть не убил там нескольких парней, которые пришлись ему не по вкусу. У его папочки есть связи, и он надавил на Пэта Миллхоуза. Это произошло вчера вечером?
Да.
Немного найдется людей, которые смогут утром встать и проглотить плотный завтрак после того, как накануне повздорили с Лероем Лакси.
У меня все мозги находятся в области желудка, Сай. А голова состоит сплошь из монолитной кости. Таковы требования в профессиональном спорте.