Но вдруг Пегги посмотрела мне прямо в глаза, положила мне на руку свою ладонь и сказала:
Прости меня, милый. Я ушла куда-то далеко. Помоги мне вернуться обратно.
Как?
Давай уйдем отсюда.
Мы поплыли под лунным светом обратно в бухту, она стояла около моей правой руки, мягко прижавшись к моему телу и погрузившись в какие-то раздумья.
Я знаю, что меня тревожит, сказала она. Я считаю, что нечестно смеяться и быть вл
Быть что?
Черт! Вот черт! Неужели я не умею даже вовремя прикусить язык!
Быть что?
Перестань меня дразнить. Я слишком глубоко задумалась.
Я сама не знала, что скажу, а потом почти уже произнесла это, и ты прекрасно понял, что я имела в виду. Я краснею, и ты в этом виноват. Такие вещи первым должен говорить мужчина.
Может быть, ты хотела сказатьи быть влюбленной?
Сэм Брайс. Я собираюсь дать вам хорошего пинка.
Обычное дело между влюбленными. Они вечно ссорятся, об этом даже пишут в песнях
Она отодвинулась, чтобы освободить ногу, и с размаху стукнула меня по голени. Я немедленно сбавил ход, поставил нейтральную скорость, прижал ее к себе и крепко поцеловал. Подхватив ее за узкую талию, я приподнял ее и посадил на маленький выступ над приборной доской, прислонив спиной к выпуклому ветровому стеклу. Я держал ее ладони в своих руках и смотрел на ее лицо при лунном свете. Ее маленький подбородок находился на уровне моих глаз.
Хорошо, Пегги, сказал я. Это любовь. Я знаю. Я в этом уверен.
Я тоже в этом уверена. И я боюсь.
Чего ты боишься?
У меня уже была любовь. Ты можешь выслушать меня и не ревновать?
Конечно.
Когда я потеряла мужа, это было так больно, так ужасно, так тяжело, что я больше никогда не хотела снова оказаться в этой ситуации, любимый. Я не хотела, чтобы еще один мужчина стал смыслом моей жизни. Наверно, я была не против снова выйти замуж, но так, чтобы этот человек любил меня и не требовал слишком многого с моей стороны. Он должен был оставаться на периферии моей жизни, чтобы ничто уже не могло причинить мне такую боль.
Но ты такого не нашла.
Я искала.
Ведь ты не пошла бы на компромиссы, Пегги? Все или ничего.
Да. Я не умею играть своей жизнью.
Я тоже никогда этого не делал.
Я знаю.
Я предложил Джуди всего себя. Но принцесса решила, что это блюдо не столь уж интересно, и удалилась, едва притронувшись к еде. И тогда я сказал себе: к черту все это. Если они не хотят менябесценного, неповторимого меня, я хлопну дверью и уйду. Когда научишься не думать о вещах, которые задевают твою гордость, можно вполне сносно провести остаток жизни.
И впустую растратить себя.
Значит, я опять попал в список? И снова иду на битву с драконами?
Она быстро и легко поцеловала меня в губы.
Только не ради меня, Сэм. Все, что мне нужно, это любовь. Я хочу вести тихую и скромную жизнь. Не делай ничего больше или меньше того, чего ты хочешь сам, Сэм. Я хочу лишь крыши над головой. Я хочу тепла. Хочу еды. Хочу ходить босой и стать беременной. Мышиная возня годится для мышей, а не для людей. Я ужасно счастливаи все-таки испугана.
Я не заслуживаю такой удачи. Боюсь, что ты рассердишься, Пегги, но я должен сказать тебе еще одну вещь.
Ты можешь сказать мне все, что захочешь, милый.
В моей жизни были две женщины, которые для меня что-то значили. Это Джуди и Сис. И каким-то невероятным чудом ты оказалась лучше их обеих. Они были нужны мне, потому что я не знал, что встречу тебя.
Она обхватила мою голову и порывисто прижала ее к своей грудитеплой, мягкой, пахнущей духами под грубым хлопком.
Рассержусь? пошептала она. Я бы никогда не простила тебе, если бы не услышала от тебя этих слов. Ах Как хорошо, правда?
Я слышу, как оно стучит.
Милый?
Да?
Послушай. Что это там за шум, как будто что-то перемалывают?
А Это просто мы вышли из фарватера. И сели на мель.
Это плохо?
Людям такие вещи обычно не нравятся.
Я за все заплачу. Ты знаешь, у меня есть приданое. Целых три «штуки». Я их копила, только не знала для чего. Оказалось, они пойдут на запчасти для твоей лодки.
Как быстро ты можешь за ними съездить и вернуться назад с деньгами?
Ах ты, грубая жадная скотина!
Я наконец отнял голову от ее груди, спустил Пегги в кабину и проверил глубину осадки кормы с помощью багра. Потом я послал Пегги на корму, чтобы изменить распределение массы, осторожно снялся с мели и вывел лодку назад в фарватер.
Я привязал лодку к причалу, и мы рука об руку пошли в дом.
Я могу поехать с тобой, сказал я.
Я сама не хочу уходить от тебя дальше чем на пятьдесят футов, Сэм. Но будет лучше, если я сначала приеду одна и все подготовлю.
Сколько это займет времени?
Две или три недели, потому что я хочу, чтобы все выглядело прилично. Дядя Питера был так добр со мной.
Наверное, ты хочешь, чтобы мы поженились в Дейтоне?
Мы поднялись на веранду.
Мне бы очень этого хотелось, Сэм.
Сейчас в моем бизнесе мертвый сезон, поэтому, когда ты отсюда уедешь, я вполне могу отправиться с тобой в Дейтон. Я познакомлюсь с твоей родней и сделаю все, что нужно, чтобы получить лицензию в Огайо. Потом ты поедешь в Ричмонд, а я вернусь сюда. И как только ты свистнешь, примчусь к тебе в Дейтон.
Идет! сказала она весело. Она протянула мне руку. Похоже, мы обо всем договорились, мистер, так что по рукам.
Мы с серьезным видом пожали друг другу руки.
Твои волосы просто созданы для лунного света, сказал я.
Может быть, ты все-таки позволишь мне войти? Я чувствую себя как Яблочная Мэри. Пойдем в дом.
Мы вернулись в гостиную, и я, покопавшись у себя в буфете, нашел бутылку шабли. Наступило время для хорошего вина. Но охлаждать его было некогда, поэтому пришлось использовать лед. Пегги назвала это варварским способом пить вино.
Мы сдвинули на веранде два кресла и сидели рядом, взявшись за руки и глядя на лунный свет.
Все началось с енота, произнесла она мечтательно. С той белой благородной дамы. Именно в ту минуту я начала в тебя влюбляться.
А я куда более приземленный тип. У меня все началось, когда я делал тебе массаж ноги.
Мне было так больно, что я не успела подумать, что все это выглядит не совсем прилично.
Не надо ничего бояться, сказал я ей. Все будет хорошо. Мы прошли тернистый и нелегкий путь, но теперь все позади и жизнь только начинается.
Мы сидели, окруженные безмолвием темной ночи, которое на самом деле трудно было назвать безмолвием, потому что в нем раздавались и плеск морской кефали, и жаркое зудение ночных москитов, и сумасшедший хохот пересмешника.
Моя девушка вздохнула и сказала:
Из меня вышел бы прескверный менеджер.
В самом деле?
Я хотела придумать что-нибудь неожиданное и забавное. Вроде того, чтобы первой войти в спальню, а потом позвать тебя; ты нашел бы меня в своей постели, а я сказала бы тебе «ку-ку!» или еще какую-нибудь глупость. Это было бы знаком новой близости. Как если бы я сказала тебе: смотри, как я доверяю тебе и совсем не боюсь. Но события не должны развиваться слишком быстро. Господи, по-моему, все и так движется чересчур стремительно!
Пегги, ты перегружаешь мою нервную систему.
Поэтому, милый, ты должен убеждать меня в том, что все, что между нами происходит, совсем не грубо, не поспешно и не банально, говори мне, что мы околдованы, что любовь все оправдывает, что мы оба уже были женаты и все в таком роде.
Ладно, ты исполняй свою партию, а я буду свою.
Когда это случится, я не хочу быть такой взбудораженной и нервной, как сейчас.
А я буду краснеть и заикаться.
Но найди мне хороший мотель, Сэм.
Летом низкие цены.
Когда мы отправимся на север, чтобы начать новую жизнь, я не хочу, чтобы нам пришлось еще что-нибудь друг о друге узнавать. А пока прости меня, что я веду себя так благоразумно, вместо того чтобы отдаться своим чувствам. Хорошо?
Я отодвинул в сторону стакан, схватил ее за локоть и привлек к себе, и мы стали целоваться, а когда я ее выпустил, ее дыхание было частым и прерывистым.
Сэм, прошептала она, в следующий раз я просто задохнусь.
Мы оба рассмеялись и встали с кресла. Опустив руку пониже ее спины, я слегка подтолкнул ее сзади ладонью, и она со смехом сбежала с веранды и села в машину. Мы поехали к Уэберам.
Глава 9
В воскресенье я проснулся поздно и увидел, что стоит прекрасный день. Я приготовил себе самый роскошный завтрак и несколько раз ловил себя на том, что напеваю под нос, насвистываю и глупо улыбаюсь. Уже около полудня я отправился выуживать сведения из Джей-Би и, прихватив его из холостяцкой лачуги, стоявшей посреди сосновой рощи, повез к Джимсонам. Он не знал, что у меня на уме, но согласился оказать мне помощь после того, как продемонстрировал достаточную, с его точки зрения, степень раздражения.
Когда мы приехали на место, нам понадобилось двадцать минут, чтобы найти остатки перил с «Королевы моря».
Как выглядели повреждения, когда ты увидел яхту, Джей-Би?
Я все тщательно осмотрел, Сэмми, и думаю, что она могла получить такие повреждения одним-единственным способом. Корма застряла под навесом дока, потом ее подняло на волне, и тот, кто управлял лодкой, попытался вытащить ее обратно, но корму зажало, и навесом сорвало часть перил.
Значит, перила были выломаны во внешнюю сторону?
Посмотри на этот кусок, Сэм. Это одна из вертикальных трубок, и она выгнута вперед, вот так, как будто ее давили изнутри.
Я внимательно рассмотрел кусок искореженного металла при ярком свете солнца. Я нашел место, где труба была поцарапана, и увидел на ней следы черной краски.
Я хочу взять этот фрагмент с собой, Джей-Би.
Не думаю, что старый Джимсон хватится одного куска металлолома. А на кой черт он тебе нужен, Сэмми?
Послушай, Джей-Би, если понадобится, ты сможешь засвидетельствовать, что это часть перил с «Королевы моря»?
Надеюсь, что мне не придется этого делать, потому что я терпеть не могу судебных разбирательств. Это как-то связано с твоим страховым бизнесом, Сэмми?
Более или менее.
Я положил фрагмент трубы в свою машину. У меня больше не осталось никаких сомнений, теперь я был уверен, что при желании в полиции установят идентичность краски, найденной на погнутых перилах, и той, что была на маленьком «рено». Но я все-таки старался смотреть на ситуацию беспристрастным взглядом. Я знал, что, если дам волю своему гневу, мне будет очень трудно сохранять спокойствие.
Я отвез Джей-Би домой и отправился в бар «Мария» в Бейсайде. Это захудалое заведение, существующее в основном на деньги профессиональных рыбаков. Трудно найти людей более вспыльчивых, более замкнутых в своем кругу и столь безжалостно эксплуатируемых. Время приближалось к двум часам дня, бар начал заполняться воскресными посетителями. Некоторых из этих людей я знал всю свою жизнь. И хотя еще ребенком я испытал на собственной шкуре, что такое тяжелая работа на сетевой ловле, я до сих пор оставался для них чужаком и должен был вести себя здесь тихо и осторожно. У меня не было никаких шансов первым начать разговор.
Когда я допивал вторую кружку пива, к стойке подошел человек по имени Джейми Франс и остановился рядом со мной. Я знал его, когда еще учился в школе. Мы немного поговорили, и я незаметно для себя вернулся к нашей прежней манере неспешной и основательной беседы.
Ты знаешь «Королеву моря»? спросил я его. Большая яхта с южного конца Хорсшоу.
Знаю. Больше пятидесяти футов. Ею заправляет парень по имени Чейз.
Джейми, нельзя ли как-нибудь узнать, не выходила ли она в прошлый понедельник вечером в пролив?
Он помолчал, ожидая, что я объясню ему причины своего вопроса, и, когда я этого не сделал, он не стал ни о чем спрашивать. Это было одним из правил, принятых в их среде.
В котором часу? спросил он.
Примерно в десять, может быть, чуть раньше или позже.
Все зависит от того, был ли в это время кто-нибудь из наших в море, Сэм. Подожди, я попробую разузнать.
Он ушел и через десять минут вернулся к стойке бара с высоким жилистым стариком, чье обветренное лицо было мне знакомо, хотя я не мог припомнить его имени.
Ты знаешь Сэма Брайса, Люк? спросил Джейми.
Я знал его отца, ответил старик.
Это Люк Джонсон, сказал Джейми.
Я пожал ему руку, которая на ощупь напоминала обтянутый кожей камень.
Не возражаете, если я угощу вас выпивкой, мистер Джонсон?
Не откажусь.
Когда принесли заказ, старик сказал:
Я и мои парни были в четверти мили от пролива, к югу от острова, и мы не торопясь шли вокруг той большой отмели и искали стаю макрели, достаточно крупную и недалеко от поверхности. И тут мой младший мне говорит: «Как ты думаешь, какого черта он здесь делает, па?» Мы все посмотрели в ту сторону и увидели большую лодку, которая шла со стороны залива без единого огня на борту и по самому краю фарватера. Ты знаешь, там проход раздваивается, можно идти прямо или повернуть вдоль отмели, но если отклонишься хоть на три фута, то удара не миновать. Так вот, все выглядело так, точно он шел прямиком на эту мель. Мы стояли и смотрели, что он делает, и глядеть на это было довольно скверно, потому что мы ждали, что он вот-вот напорется на дно, но тогда как раз был большой прилив, и этому парню чертовски повезло, потому что в том месте, где он прошел, у него оставалось не больше дюйма воды под корпусом.
Мы с ребятами обсудили между собой, кто это мог быть, и решили, что это та самая «Королева моря», о которой ты спрашивал у Джейми, но мы подумали, что все это странно, потому что Чейз, ее капитан, хорошо знает здешние воды. Мой средний сказал, что когда он увидел силуэт яхты при лунном свете, то ему показалось, что на палубе было что-то не так, а глаза у него острые.
А он не объяснил вам, что там было не так, мистер Джонсон?
Он сказал, что на палубе как будто торчала лишняя будка.
Что было дальше?
Он прошел прямо и исчез из виду. Мы двинулись дальше на север и примерно через милю нашли стаю макрели. Потом мы начали работать, а минут через сорок мой старший заметил, что какая-то лодка возвращается в пролив, и похоже, это была та же яхта, но уже с огнями на борту, и шла она куда медленней, чем раньше.
Больше он ничего не мог мне рассказать. Я его поблагодарил, в ответ он важно и с достоинством поблагодарил меня за угощение и вернулся к своим друзьям.
Как-то раз, сказал Джейми, одна компания из Бока напилась вместе с капитаном и вышла ночью на яхте, и они въехали прямиком в мангровые заросли на острове Лакоста, при этом чуть не убили одну парочку, которая в то время занималась любовью на баке.
Я не клюнул на эту наживку и вскоре покинул бар, пробыв там достаточно долго, чтобы не обидеть Джейми Франса своим быстрым уходом.
Когда я возвращался на машине в город, я знал, что у меня уже достаточно фактов, чтобы обратиться к помощи закона. Все детали слишком точно подходили друг к другу. Как бы не относился Пэт Миллхоуз ко мне лично, он должен дать ход делу на основании представленных мною улик. Но сначала я хотел заехать за своей девушкой.
Я собирался забрать ее, отвезти в «Капитанскую пещеру» и снять там для нее достаточно уединенный домик. Думая о ней, я чувствовал сладкий прилив желания, и мне это очень нравилось. Но я желал не только того, что подсказывала мне взбудораженная плоть, не одного лишь физического наслаждения, о котором мечтали оба наших тела. Хотя и этого, конечно, тоже. Я представлял, как прекрасно у нас все это получится, и знал, что мы оба хотим этого как можно скорее. Но это было лишь десертом для основного блюда. Я знал, что она станет мне спутником на прогулкахс ней хорошо будет бродить по горячим пляжам и дождливым улицам; девушкой для бесед, с которой можно будет вести долгие разговоры в каких-нибудь уютных местах или дома по вечерам; милой женушкой, которой будет приятно оказывать разные знаки внимания, получая в ответ маленькие смешные сюрпризы; крепкой и здоровой матерью, чье тело будет радо выносить моего ребенка.
Я остановил машину на подъезде к дому Уэберов, просигналил один раз, вылез и подошел к передней двери. Я нажал кнопку звонка и посмотрел на свои часы. Двадцать минут шестого. В доме не было слышно ни звука. Я снова нажал на звонок.
Черити Уэбер наполовину приоткрыла дверь.
А, это вы! произнесла она своим хриплым голосом. Рада вас видеть.