На кой черт мне тебя записывать?
Ты хочешь знать, кто убил Сис и Чарли Хейвуда?
Последовало глубокое молчание, после чего он пробормотал:
Подожди, сейчас я включу эту штуку.
После того как прозвучали предупредительные сигналы, я рассказал ему, кого он должен ловить, где их можно найти и как быстро это нужно сделать. Несколько раз он пытался меня перебить, но я начинал на него орать. Я во всех подробностях описал ему внешность каждого из преступников. Пегги стояла рядом и подсказывала мне детали, которые я упустил.
А что, если это будет арест без достаточных оснований? сказал он.
Черт тебя подери, Миллхоуз, у меня есть доказательства. И если они уйдут из-за того, что ты будешь слишком медленно шевелить своей толстой задницей, то я постараюсь, чтобы все газеты во Флориде запестрели заголовками, которые вряд ли придутся тебе по вкусу.
Не смей говорить со мной как
Я повесил трубку. Я знал, что теперь он будет действовать быстро, но боялся, что не так быстро, как это необходимо. Я подумал, не стоит ли нам взять напрокат автомобиль, чтобы выбраться отсюда. Потом я бросил в телефон еще десять центов, взятых взаймы у Ларри, и снова позвонил за счет принимающего абонента, на этот раз Д. Эку Бушу.
Дорогой мой мальчик, это не самое походящее время, чтобы обращаться к человеку
Эк, послушай
Да, Сэмюел.
Со мной сейчас девушка, гостившая в доме Уэберов. И у нас есть все ответы, Эк. Если ты обещаешь держать свой рот на замке на обратной дороге во Флоренс-Сити, то мы расскажем тебе обо всем раньше, чем тупоголовому шерифу.
Мальчик мой, ты сейчас в «Розовом слоне»?
Да.
Чтобы туда доехать, моей скромной маленькой машине понадобится примерно пятьдесят минут. И я смогу выехать отсюда ровно в десять.
У меня был час, чтобы рассказать Пегги о Д. Экли Буше и о той роли, которую он сыграл в моей жизни. Когда он с шумом подкатил к отелю на своем сером автомобиле, она уже готова была его обожать.
Садись за руль, Сэмюел. Если я буду одновременно слушать и вести машину, то свалюсь куда-нибудь в кювет. Бог мой, как я мог не знать о том, что рядом живет такая очаровательная леди! Вы на редкость красивы, дитя мое. И у вас обоих все написано на лицах. Подумайте как следует, прежде чем соединять свою судьбу с этим болваном, дорогуша. Его главный недостаток в том, что он хочет казаться всем бесхитростным и дружелюбным увальнем, тогда как мы, его старые друзья, отлично знаем, что на самом деле он на редкость непростой парень.
Я вел машину. Пегги сидела рядом со мной. На переднем сиденье не было места для троих. Эк находился сзади, но он был так поглощен тем, что мы ему рассказывали, так близко наклонился к нам, что его голова торчала между нами.
Рассказ занял больше времени, чем длилась поездка. Я свернул к своему дому. Мне пришлось забираться в него через окно. Пегги приготовила чай со льдом. Я нашел запасные ключи к своей машине и переоделся в более подходящую одежду. Мы сели на веранде вместе с Эком, и я закончил свою историю.
Он медленно покачал головой:
Скверное дело, дети мои. Грустная, грязная и страшная история. Рай на земле никогда не наступит, пока среди нас останутся такие двуногие животные. Не знаю, может быть, со временем человеческая раса станет немного лучше? Он взглянул на Пегги и мягко спросил:Наверное, вам тяжело думать, что все это случилось с вашей сводной сестрой?
Я мне не жаль ее. Она приглашала меня к себе в гости не потому, что действительно нуждалась в моем обществе, Эк, просто ей хотелось убедить себя, что она может иметь в своей жизни что-то такое, что сделает ее хоть немного похожей на нормальную жизнь других людей. Она лгала этому бедному Чарли Хейвуду. Она почти все время пила. А вчерашний день убил во мне последние теплые чувства, которые я к ней еще испытывала.
Почему? спросил Эк.
Она знала, что они меня схватили, знала, что они меня мучают, и догадывалась, что они могут со мной сделать; поэтому она предпочла напиться, чтобы иметь хоть какое-то оправдание в собственных глазах. Сначала я была в главном крыле дома и слышала, как Морис повысил голосон крикнул, чтобы она пригласила Сэма в дом, когда он придет. Я умоляла ее сквозь закрытую дверь, орала изо всех сил: «Скажи Сэму, чтобы он бежал! Скажи, чтобы позвал на помощь!» Я знаю, что она меня слышала. Они все это слышали. Ко мне пришел Уэбер и заткнул мне рот, и они утащили меня в подсобное помещение. Она была ужасно пьяна, хотя на первый взгляд это было незаметно, потому что она нормально двигалась и говорила, пока не упала замертво; но все-таки она могла сказать Сэму, чтобы он бежал. А она пригласила его войти, и они его схватили.
Знаешь, я не советовал бы никому приставать к тебе в присутствии этой леди, сказал мне Эк. Шишка у тебя над ухом выглядит ужасно, Сэмюел. Как ты себя чувствуешь?
Так, словно я десять часов подряд пытался остановить Рика, Джимми Брауна и Аллана Жеребца.
Джентльмены! громко произнесла Пегги.
Мы посмотрели на нее.
У меня нет расчески, зубной щетки, губной помады, денег и кровати, на которой я могла бы выспаться. Нет также одежды и вообще ничего. Последнюю ночь я провела в песчаной яме. Я вся разбухла от воды. Если я начну зевать, то не смогу остановиться. Я совершенно не готова к процедуре официального допроса. Так что лучше поскорее сделайте что-нибудь со мной, иначе я начну хныкать и капризничать.
Я организовал душ и постель. Эк вызвался купить вещи по списку, составленному Пегги, и доставить их домой. Я отправился в городской окружной суд Флоренс-Сити.
Глава 11
Обычно в памяти застревают только самые сильные образы, яркие, необычные и полные драматизма.
Но я хорошо помню все подробности моего бесконечного допроса в суде. Большую его часть вел Т. С. Барли, окружной прокурор штата. Там были Пэт Миллхоуз, Лерой Лакси и еще один помощник шерифа. Банни Биско тоже каким-то образом туда пролез, вероятно, согласившись с тем, что ему нельзя будет ничего публиковать без согласия Барли и Миллхоуза. Я видел и Кела Макаллена, он сидел с оцепеневшим видом человека, которому недавно сообщили, что он неизлечимо болен. Была еще пара каких-то чиновников, которых я не знал, и судебная стенографистка, записывавшая каждое сказанное нами слово. Малеров нашли в Лодердейле и тоже привезли для дачи показаний.
Когда я явился на допрос в первый раз, Барли особенно заинтересовался моими первоначальными подозрениями и тем, как я начал свое расследование.
Вы приютили у себя сбежавшего преступника? спросил он, нахмурившись.
Да.
И если бы вы выдали его полиции, мисс Гэнтри осталась бы жива? Разумеется, я исхожу из предположения, что сейчас она мертва.
Да, наверное. Я не знал, что все так случится, выходитя виноват. И мне придется научиться с этим жить.
Мистер Брайс, я уже получил от вас удовлетворительные ответы, доказывающие, что у вас были все основания для подозрений. Вы собирали факты и слухи, которые могли представлять большой интерес для шерифа Миллхоуза, но не сделали никакой попытки сообщать ему о том, что вам известно. Почему?
Я взглянул на бесстрастное, как у индейца, лицо Пэта.
Я не отношусь к любимчикам нашего шерифа, мистер Барли. Он всегда ждал только повода, чтобы снять с меня скальп и отправить на принудительные работы в одну из своих тюрем. А мне не хотелось давать ему такой шанс.
Это гнусная ложь! взревел Пэт. Мое личное мнение не имеет никакого отношения к делу. На работе я ко всем отношусь одинаково, в рамках закона. Он мог бы ко мне прийти, если бы захотел. Я уверен, что он просто пытается от нас что-то скрыть.
Что скажете, мистер Брайс? спросил Т. С. Барли.
В наступившем молчании Лерой Лакси прочистил горло так многозначительно кашлянув, что все посмотрели на него. Он облизал губы и сглотнул слюну, словно застенчивый ребенок. Потом он скромно сказал:
Может быть, я не имею права говорить, потому что сам ударил этого человека дубинкой, но это было просто недоразумение, в котором он сам был виноват. Но он вытащил эту девушку из большой беды. И я считаю, что надо все говорить честно, не важно, чего тебе это будет стоить. Если бы этот Брайс пришел сюда со своими идеями, шериф вообще не стал бы его слушать. Шериф посадил бы его в тюрьму, имея малейший повод, потому что шериф ненавидит Брайса, он сам мне об этом говорил, он всегда мечтал о том, чтобы Брайс оказался за решеткой, а он мог снимать с него скальп по девять раз на дню. Извините, но это его собственные слова.
Ты уволен! заорал Пэт на маленького Лакси.
Барли выглядел немного удивленным.
Мистер Лакси, сказал он, сдайте свой значок. Я как раз набираю в штат новых людей. И я хочу иметь у себя человека, который считает, что надо быть честным, чего бы это ни стоило.
Лакси ткнул пальцем в Миллхоуза:
Мне придется иметь дело с ним, мистер Барли. Как мы сможем сработаться?
Мистер Лакси, отныне, имея дело с этим человеком, вы будете представлять меня. И если вы работаете в этом округе, то работаете вместе со мной, а не на меня.
Такой расклад меня устраивает, усмехнулся Лерой.
В тот момент, когда казалось, что покрасневший до макушки Пэт вот-вот лопнет от злости, зазвонил телефон. Мы знали, что это должен был быть очень важный звонок, иначе бы его не пропустили. Миллхоуз некоторое время слушал, бросая отрывистые междометия, и наконец произнес:
Ждем вас с распростертыми объятиями. Спасибо, Эд.
Он повесил трубку.
Взяли! сказал он. Я боялся, что они разбегутся по одному, и тогда их будет трудно проследить, но Эд Хоу и его ребята взяли всех троих в аэропорту Тампы, когда они собирались сесть на самолет в Нью-Йорк. Багаж уже улетел, но мы арестуем его, когда самолет приземлится, и доставим обратно. Все трое говорят, что все это какое-то недоразумение, которое скоро прояснится. Наверное, они были уверены, что Брайс и эта девушка утонули, и поэтому решили спокойно улететь втроем.
Он улыбнулся мне теплой и дружелюбной улыбкой, которая меня подбодрила.
Я очень ясно помню то, что было вечером того же дня в офисе Пэта Миллхоуза. К этому времени Пегги уже отдохнула, дала свои показания и переоделась в один из очаровательных летних нарядов, который купил ей Эк. (Он сильно расширил ее маленький список, включив туда свои предсвадебные подарки.)
Т. С. Барли усадил нас в ряд на длинный кожаный диван у стены, где нас не могли видеть вводимые в комнату преступники. К этому времени здание суда уже облепили толпы газетчиков, которые сновали по коридорам или пили пиво на лужайке в теплых сумерках, наступивших после дневного дождя.
Первым ввели Бенаего полное имя было Бенджамин Келли, большого, грубого, невозмутимого веснушчатого парня, который вошел в комнату с видом человека, уже не раз бывавшего в тюрьме.
Вы знаете этих людей? спросил Барли, указывая на диван.
Он повернулся и посмотрел на нас. Он остался совершенно спокоен. Я не заметил, чтобы выражение его лица хоть как-то изменилось.
Нет, сэр, произнес он. Я с ними незнаком.
Он застрелил капитана Чейза, сказала Пегги тихим, но твердым голосом. Он перенес меня на борт «Королевы моря». Потом он уехал на арендованной машине в Неаполь, чтобы встретиться там с двумя другими.
Я не понимаю, о чем говорит эта леди, буркнул он.
Его увели, и вместо него в комнате появился Марти. На самом деле его звали Рафаэль Мартино. Без своей сигары он выглядел как будто не совсем одетым.
Когда ему показали на нас, сидящих на диване, он повел себя не так невозмутимо, как Бен Келли. Выражение его лица не изменилось, но кожа из бледной стала мертвенно-серой, а на лбу выступил пот.
Никогда в жизни не видел этих людей, произнес он хриплым голосом.
Он и мистер Уэбер прижигали мне руку, сказала Пегги. Его могут опознать Малеры, и другого тоже. Он пытался изнасиловать меня на яхте.
Она спятила, процедил Марти, но прозвучало это не слишком убедительно. Я вспомнил, как он говорил, что все это плохо кончится, и с презрением отзывался о дилетантской работе Уэбера. Он оказался правдля него все обернулось как нельзя хуже.
Последним вошел Морис. Он вел себя не как профи. Он вошел в комнату с заносчивым видом:
Настало время объяснить мне, что здесь происходит, заявил он.
Вы знаете сидящих здесь людей?
Он быстро повернул голову и посмотрел на нас.
Привет, Морис, сказала Пегги.
Вид у него был такой, словно его изо всей силы ударили в живот. У него отвисла челюсть и округлились глаза. Он отпрянул назад, и мне показалось, что он сейчас упадет, но в последний момент ему удалось удержаться на ногах.
Ты не хочешь со мной поздороваться? мягко спросила Пегги.
В наступившем молчании ясно чувствовалось, как его мысли лихорадочно мечутся по кругу в поисках какой-нибудь спасительной щели, через которую можно выскочить наружу.
Здравствуй, Пегги, ответил он наконец осипшим голосом.
Он не мог отрицать, что знаком с ней.
Пегги кивнула Т. С. Барли.
Это он разработал весь план, как утопить нас в море. Наверное, его идеей было и утопить тех других.
Но вы неважно с этим справились, мистер Уэбер, или как вас там зовут, сказал Барли.
Мне показалось, что еще секунда, и он сломается, превратится в дрожащего беспомощного идиота. Но он с трудом собрал немногие оставшиеся у него силы и выговорил:
Насколько я знаю, у меня должен быть адвокат?
Да, пока присяжные не вынесут решения о вашей виновности.
На свои деньги я смогу нанять хорошего адвоката.
Он вам очень пригодится, сказал Пэт Миллхоуз с едкой усмешкой.
Лерой Лакси сильно облегчил работу следствия. Изучив наши с Пегги показания и сличив их с информацией, полученной от Малеров, он решил проявить собственную инициативу. Без санкции властей он провел с Мартино одну частную беседу. Нашлись люди, которые утверждали, что после этого небольшого интервью у Мартино навсегда что-то повредилось в психике. Если говорить о фактах, то в течение нескольких дней он действительно вскрикивал при каждом резком звуке. Но нельзя отрицать и того, что Лакси в каком-то смысле оказал ему услугу, потому что именно благодаря особому рвению, которое Марти после их разговора выказывал на суде, он получил всего тридцать лет, в то время как Уэбер и Келли были приговорены к казни на электрическом стуле.
Лу Лиман с помощью некоторых влиятельных людей выследил «Старр дивелопмент» и вышел на подставных лиц и фальшивые адреса в одном крупном городе в штате Мичиган, но на этом месте его расследование безнадежно застопорилось. Когда стало ясно, что Уэбера казнят, Лу ожидал, что последует серия разоблачений, которая сметет всю правящую верхушку в этом городе. Но ничего подобного не произошло. Все было тихо. Если не считать пары любопытных происшествий, которые показывали, что у людей, прижатых Уэбером, была вторая линия защиты.
В офисе одного из самых уважаемых адвокатов города, о котором говорили, что его невозможно ни купить, ни запугать, был взломан сейф. Работа была сделана совершенно топорно, потому что взломщик заложил так много взрывчатки, что она не только разнесла в щепки все четыре стенки сейфа, но и превратила в пыль его содержимое, обрушила перекрытие и выбила стекла в трех соседних домах. Никто не пострадал, но самому преступнику или преступникам чудом удалось уйти живыми.
Десять дней спустя в одном из банков того же города прогремел новый взрыв. Взрывное устройство было заложено в депозитный сейф. Молодая женщина, которой он принадлежал, поведала, что накануне она получила по почте стодолларовый банкнот, а потом ей позвонили по телефону и сказали, что если она откажется от аренды этого сейфа в такой-то день и в такое-то время, то получит вторую сотню. Банковские служащие, заведовавшие депозитными ячейками, сообщили, что через десять минут после того, как женщина отказалась от аренды сейфа, его сдали другому человеку, оставившему фальшивый адрес и имевшему столь заурядную внешность, что никто не смог его как следует описать. Эксперты по взрывчатке сделали заключение, что это была довольно мощная бомба, оборудованная часовым механизмом и устроенная так, чтобы основная сила взрыва пришлась на соседнюю ячейку, находившуюся слева от той, где заложили сюрприз. Соседний сейф был арендован молодым подрядчиком, человеком с безупречной репутацией. Все, что лежало в его сейфе, превратилось в горстку черного конфетти.
Руководствуясь той особой интуицией, которая отличает крупных журналистов от толпы их безымянных собратьев, Лу взял интервью у адвоката и подрядчика и узнал, что несколько лет назад каждый из них согласился взять на хранение толстый конверт, который передал им человек по имени Морис Бергаманн, работавший в городском управлении. Четыре раза в год они получали по почтовой открытке, в которой всегда стояла одна и та же фраза: «Все в порядке, М. Б.». Если бы однажды такая открытка не пришла, им следовало передать пакеты в руки ФБР. По их словам, у этого человека был такой достойный и внушающий доверие вид, что они оба крайне удивились, узнав, что он использовал их в придуманной им схеме шантажа. Особенно их возмутило то, что взрывы, уничтожившие документы Бергаманна, нанесли большой ущерб всем остальным бумагам, которые представляли для них большую ценность.