Если бы Герда достала из кармана ручную гранату и положила ее на стол, это не произвело бы большего впечатления, чем ее слова. Девушка бесстрастно наблюдала, как Спецци вскочил, помянул черта, попросил ее повторить то, что она сказала,Герда повторила,и наконец рухнул обратно на стул, промокая пот, выступивший на лбу.
Вы осознаете, какой опасности подвергаете себя, говоря такие слова, фройляйн?воскликнул он почти с болью.Почему вы это сказали? Зачем?
Герда бросила на него быстрый испепеляющий взгляд и обратилась к Генри:
Вы бы все равно узнали,сказала она.Так лучше уж я сама скажу. Я ненавидела Фрица Хозера. Он убил моих родителей.
Это признание снова повергло Спецци в состояние лихорадочного возбуждения.
Спокойствие!выкрикнул он.
Герда не обратила на него ни малейшего внимания.
Фамилия моего отца Браун,объяснила она Генри,но у моей матери была другая фамилияРозенберг. Она была еврейкой. Вы могли слышать имя моего отцаГотфрид Браун.
Актер,сказал Генри.
Да.
Он был бесподобен. Я видел все его фильмы. Он работал с Дженнингсом и Рейнхардом
Да.
И он, кажетсяГенри смущенно запнулся.
Он покончил с собой,ровным голосом подтвердила Герда,после того как гестапо арестовало мою мать. Мама умерла в Равенсбрюке.
А какое отношение к этому имеет Хозер?Спецци отчаянно пытался вернуть себе бразды правления. Герда холодно взглянула на итальянца.
Не думаю, чтобы вы что-нибудь знали о моем отце,сказала она.Он был великим актером и хорошим человеком, но слабым. Он ненавидел нацистский режим, но не имел храбрости открыто противостоять ему. У него случился нервный срыв, и он пошел на консультацию к Хозеру, который в то время практиковал в Берлине. Думаю, именно тогда он впервые начал принимать наркотики.
Повисла неловкая пауза.
Жизнь в Берлине между войнами была трудной,продолжала Герда.Во всяком случае, так мне рассказывали. Я была тогда маленькой, и моя мать делала все, чтобы я ничего не узнала оОна помолчала.Мне жизнь казалась прекрасной.
Генри живо представил себе эту картину: маленькая темноволосая девочка, защищенная материнской любовью, укрытая от жестокости и морального разложения окружающего мира за хрупкими стенами прелестной детской комнаты,и то, что должно было случиться, когда эти стены рухнули.
Я, конечно, знала Хозера, он был нашим семейным доктором. Маме он никогда не нравился, а отец не желал и слышать ни о каком другом враче. Теперь и я подозреваю то, что моя мать подозревала тогда,Хозер снабжал моего отца кокаином.
Продолжайте,тихо сказал Генри.
Когда ситуация стала совсем плохой для евреев и положение моего отца больше не могло служить охранной грамотой, мы с мамой уехали к моим тете и дяде, которые жили в деревне. Теперь я понимаю, что мы прятались там, но тогда я этого не знала. Мне то время представлялось каникулами, которые длились и длились. Отец навещал нас время от времени. Мне было всего семь лет, но даже я видела, как плохо он стал выглядеть и в каком отчаянии пребывал. Однажды, гуляя в саду, я услышала, что отец плачет. Мой отец плакал.Единственной эмоцией, окрасившей в этот момент голос Герды, было удивление, вызванное воспоминанием.Я прислушалась и разобрала, как он сказал: «Они не дадут мне работать все слишком запуганы». А мама ответила: «Это из-за меня». А потом спросила: «Почему мы не можем уехать, все втроем? Это рискованно, но в данном случае риск оправдан. Мы могли бы поехать в Америкутебя там хорошо знают»
Разговор продолжался еще долго
Герда бросила взгляд на Спецци.
Однажды, вскоре после этого, отец приехал очень взволнованный, с горящими глазами. Он велел маме быстро собираться, потому что мы уезжаем в Америку. «Но как?»спросила мама, и отец ответил: «Хозер все устроил». Тогда мама сказала: «Ох, ты глупец! Что ты натворил?!» Но отец ее не слушал. «Это, конечно, дорого,говорил он,но оно того стоит. Я продал вседом, машину Его друзья заедут за нами сюда сегодня ночью»
Герда помолчала.
Помню, мама начала плакать. Я подбежала к ней, и она меня поцеловала. Именно в этот момент мы услышали, как подъехала машина и раздался стук в дверь. Конечно, это было гестапо. Они арестовали маму и забрали бы меня тоже, но моя тетя сказала им, что яее дочь. Не знаю уж почему, но ей поверили. Порой они бывали на удивление глупы. Потом гестаповцы похвалили моего отца за лояльность отечествуза то, что он сообщил о местонахождении моей мамы «в соответствующие органы». В ту ночь тетя с дядей увезли меня на машине. Отец ехать с нами отказался. Он выждал, пока мы уедем, и выстрелил себе в голову.
Повисла тишина. Потрясенный и растроганный, Спецци громко высморкался.
А вы?спросил Генри.
Мы с тетей и дядей скрывались некоторое время, пока гестаповцы не потеряли к нам интерес. Потом вернулись на ферму, и я жила с ними как их дочь. После войны я выучилась на гувернантку, а три года назад поступила на службу к баронессе.
Когда вы снова встретились с Хозером?
Когда первый раз приехала сюда с детьми три года тому назад. Я сразу его узнала. У меня очень хорошая память,добавила Герда.
Он знал, кто вы?
Нет, уверена, что не знал. Брауночень распространенная фамилия в Германии.
Почему после войны вы не довели свою историю до сведения властей?вклинился Спецци.
Герда едва заметно улыбнулась.
Историю?переспросила она.Разговор, подслушанный семилетней девочкой? Разве это доказательство?
И вы задумали свой план мести.Теперь голос капитана звучал спокойно, невозмутимо, как-то обреченно.
Как я могла отомстить? Я просто ненавидела его, вот и все.
Спецци, судя по всему, собрался с силами, чтобы сделать то, что самому ему было чрезвычайно неприятно. Он наклонился вперед над столом и спросил:
Когда вы забрали у него пистолет?
В первый раз Герда по-настоящему удивилась.
Пистолет? Какой пистолет?
Вы знали, что Хозер носит с собой пистолет?
Нет, не знала.
И это все, что вы можете сказать?
Да, капитан. Я избавила вас от кучи лишней работы, но больше ничем помочь не могу.Герда встала.Я его не убивала. Хотела бы, но не убивала.
Спецци бросил на нее отчаянный взгляд и сказал:
Можете идти, но не пытайтесь покинуть отель.
Благодарю, капитан.На короткий миг взгляд Герды задержался на красивом смуглом лице капитана, и Генри показалось, что была в них какая-то тоска; затем девушка развернулась и выскользнула бесшумно и быстро, как тень.
Ну,сказал Генри, когда за ней закрылась дверь,откровенностьлучшее оружие. Она была совершенно права, сказав, что вы рано или поздно это узнали бы. Вопрос в том, на самом ли деле мисс Браун обезоруживающе честна или чрезвычайно умна?
Онакак ангел смерти,мрачно проговорил Спецци.Я думаю боюсь, что нам незачем ждать сообщений из Рима. Вот вам мотив. Вот вам возможность. Вот вам убийца.
Капитан тяжело вздохнул.
Я бы на вашем месте не торопился с выводами,сочувственно произнес Генри.Возможно, вы ошибаетесь.
Кто-то деликатно, но твердо постучал в дверь.
Войдите!резко крикнул Спецци. Он ничуть не растерялся, снова увидев на пороге как всегда невозмутимую Герду.
Спецци встал.
Вы решили сообщить нам что-то еще?спросил он.
Герда опустила взгляд и покачала головой.
Я рассказала вам все, что знаю, капитан,ответила она.Я пришла лишь для того, чтобы передать вам сообщение моей хозяйки. Баронесса встала и с удовольствием поговорит с вами. Но предпочитает, чтобы беседа состоялась в ее комнате.
С этими словами Герда повернулась и вышла.
Генри вопросительно приподнял брови.
Ну что, пойдем наверх или все же попросим леди спуститься сюда?
Спецци с хмурым видом пожал плечами.
Ее отецграф Понтемаджоре, а мужбарон фон Вюртбург. Идемте наверх.
Глава 9
Когда они вышли, Герда ждала в холле. Следуя впереди, девушка повела их по лестнице, восхитительно пахнувшей лаком и сосновым деревом, и остановилась у двери на втором этаже. В ответ на ее деликатный стук послышался голос барона. Герда открыла дверь.
Полиция,коротко сообщила она и отступила назад, пропуская мужчин.
Синьор Россати явно расстарался как мог, чтобы создать удобства, достойные таких важных гостей. Две лучшие комнаты отеля, соединенные внутренней дверью, были превращены в номер люкс. Та, в которую вошли Тиббет и Спецци, представляла собой гостиную: вместо кровати здесь были диван и два кресла; кофейный столик с сомнительной помощью пресс-папье, чернильницы и цикламена в горшке мужественно изображал письменный стол. За ширмой из вощеного ситца в углу, скорее всего, скрывался умывальник. Через открытую внутреннюю дверь Генри заметил смятые простыни на кровати и туалетный столик, заставленный флаконами с духами и косметикой. Обе комнаты выходили на балкон, опоясывавший дом на уровне второго этажа, сквозь высокие окна внутрь струился солнечный свет. За окнами вдали вырисовывались розовые вершины гор, парившие в воздухе и пронзавшие синее небо, а темные, богатого, насыщенного цвета оконные рамы соснового дерева обрамляли искрящийся снег. Видневшаяся далеко внизу Санта-Кьяра напоминала поселение, состоявшее из кукольных домиков, а кресла подъемника, медленно проплывавшие между деревьями,заводную игрушку.
На первый взгляд комната казалась пустой. Потом Генри увидел барона. Тот стоял на балконе спиной к окну, опершись о деревянные перила цвета меда, и смотрел на расстилавшуюся внизу долину. Затем медленно выпрямился, обернулся и вошел в комнату.
Без шляпы его лицо казалось еще более длинным и угловатым. Он курил турецкую сигарету, ароматный дым которой клубился и зависал в морозном воздухе; вид у него был чрезвычайно сердитый и встревоженный. Спецци вежливо щелкнул каблуками и чуть склонил голову.
Капитан Спецци, полиция Монтелунги,официально представился он.
Барон слегка кивнул в подтверждение знакомства. Потом на секунду перевел взгляд своих бледно-голубых глаз на Генри и, обращаясь к Спецци, спросил по-немецки:
Кто этот человек?
Спецци заметно вздрогнул и робко проговорил:
Он офицер высокого ранга британской полиции, герр барон, принимающий участие в этом расследовании
Барон нахмурился. Генри, начинающий сердиться, перебил Спецци:
Моя фамилия Тиббет. Я направлен сюда Скотленд-Ярдом. А вы, должно быть, барон фон Вюртбург.
Он достал из портмоне визитную карточку и протянул барону.
Барон даже не взглянул на нее. По-прежнему обращаясь к Спецци, он сказал:
Не вижу, какой интерес это дело может представлять для британской полиции.
Это весьма запутанное дело, герр баронначал Спецци, немного вспотев.Некоторые аспекты деятельности покойного
Генри прервал его:
Боюсь, я имею прямое отношение к этому расследованию, герр барон. Мне происходящее не нравится так же, как и вам, однако, к счастью, у нас нет необходимости беспокоить вас лично. Помочь нам, ответив на несколько вопросов, может ваша супруга.
Взгляд барона стал угрожающе холодным.
Никто не будет задавать вопросы моей жене без моего присутствия,отрезал он.
Ответы Генри и Спецци прозвучали одновременно.
Боюсь, об этом не может быть и речи,сказал Тиббет.
Естественно, герр барон. Как пожелаете,сказал капитан.
Воцарилось неловкое молчание. Потом Генри обратился к Спецци:
Простите, капитан. Это ваше расследование, и вы, разумеется, вправе вести его так, как считаете нужным.
Барон лишь взглянул на инспектора с ледяной неприязнью, после чего подошел к двери, которая вела в спальню, и спросил:
Ты готова, дорогая?
Мария Пиа, явно слышавшая все до последнего слова, появилась незамедлительно. Женщина была очень бледна, и Генри показалось, что она плакала. Хрупкость ее фигуры скрывал просторный белый свитер из чистой шерсти, надетый поверх небесно-голубых брюк-форлагеров. Она сокрушенно улыбнулась инспектору, словно извиняясь за поведение мужа и умоляя не думать сурово о ней самой. Генри ободряюще улыбнулся ей в ответ.
Грациозно пройдя через комнату, баронесса опустилась в кресло. Барон тут же устроился на его подлокотнике, приняв вид одновременно защитника и лица второстепенного. Тиббет сел в другое кресло, Спецци плюхнулся на диван и разложил свои записи на сиденье. Стенограф был счастлив расположиться вне поля зрения барона, за псевдописьменным столом.
Спецци начал на заискивающей ноте:
Сожалею, что вынужден причинить вам неудобство, баронесса
Прошу говорить по-немецки,перебил его барон.
Покраснев, Спецци начал заново:
Я был бы рад избавить вас от этой неприятной беседы, баронесса, но тот факт, что вы находились на подъемнике в критический момент, заставляет меня
Понимаю, понимаю. Перейдем к вопросам,предложила Мария Пиа по-итальянски. Спецци промокнул лоб платком и продолжил тем не менее по-немецки. Напряжение повисло в воздухе между ними, словно дрожащая струна.
Вы сели в кресло подъемника во сколько?Капитан уставился в свои записи, чтобы не встречаться взглядом с бароном.
Не могу сказать вам это совершенно точно. Около четверти седьмого, полагаю.
Как я понимаю, вы ехали следом за синьором ди Санти и перед детьми и их няней.
При упоминании имени скульптора Мария Пиа немного напряглась. Но голос ее звучал безупречно ровно, когда она ответилаупорно по-итальянски:
Да, верно.
Я бы хотел,продолжил Спецци, теперь немного более уверенно, хотя по-прежнему осознавая абсурдность беседы, ведущейся на двух языках,я бы попросил вас точно описать, как выглядел Хозер, когда проезжал вниз мимо вас.
Мария Пиа нахмурилась.
Я едва обратила на него внимание,сказала она.Было темно, очень холодно, и шел снег. Я лишь мысленно отметила, что это он,на нем были эти ужасные ботинки. Он съежился в кресле, но это казалось совершенно естественным при такой погоде.
Вы знаете, что у Хозера был пистолет?
Марию Пиа вопрос, казалось, испугал.
Пистолет?переспросила она.Да да, я знала.
В тот же миг вмешался барон:
Чушь! Откуда моя жена могла знать такие вещи?
Маря Пиа, проигнорировав его, серьезно продолжила объяснять Спецци:
Об этом знали, полагаю, все. Однажды вечеромдумаю, это была средаон сидел в баре, а его портфель лежал на столе. Хозер сдвинул его на край, чтобы освободить место для бокала, и пистолет выпал на пол. У меня было странное ощущение
Она помолчала, потом быстро закончила:
У меня было странное ощущение, что он сделал это нарочно.
Кто еще был в баре?спросил Спецци.
Почти все.Мария Пиа сморщила свой хорошенький носик и задумалась.
Не было Генри и Эмми,наконец проговорила она,а все остальные, думаю, были. Помню, миссис Бакфаст еще отпустила колкое замечание по этому поводу.Баронесса улыбнулась.
Вы удивились, увидев пистолет?спросил Спецци.
Да, удивилась. Очень. Я не знала, что в наши времена люди носят с собой оружие.
Это не имеет отношения к делу,жестко перебил барон.Пожалуйста, переходите к более существенным вопросам.
Спецци поворошил свои бумаги.
Возвращаясь к событиям вчерашнего дня, баронесса,сказал он,видели ли вы Хозера до того?
Кажется, я мимолетно пересеклась с ним после завтрака. Но я собиралась кататься на лыжах и спешила.
Ясно.Спецци сделал паузу.А теперь, баронесса, я обязан задать вам несколько вопросов, касающихся другого человека. Я не хотел бы расстраивать вас, но
Белое лицо Марии Пиа сделалось бледно-зеленым, рука вцепилась в подлокотник кресла. Барон в страшном напряжении наклонился вперед.
Это касается фройляйн Герды Браун,продолжил Спецци.
Рука баронессы, ковырявшая окантовку подлокотника, обмякла, как мертвая птица. Барон, однако, сохранял напряжение.
Герды?уточнила баронесса. В ее голосе слышалось неподдельное удивление.Что вы хотите о ней узнать?
Она была в баре, когда Хозер выронил свой пистолет?
Нет. Разумеется, нет. Герда укладывала детей спать.
Что она за человек?поинтересовался Спецци, и Генри показалось, что голос капитана дрогнул.
Милейший человек,твердо ответила Мария Пиа.Она очень спокойная, сдержанная и в высшей степени профессиональная. Дети ее любят и в то же время уважают, а детей, как вы знаете, обмануть трудно.