Я бы очень хотел лично обсудить с Вами это дело, если оно Вас интересует. Поскольку я собираюсь снова посетить «Белла Висту» в следующем январе, хотел бы знать, не думаете ли и вы провести там свои зимние каникулы. В этом случае мы могли бы с глазу на глаз обсудить план, который у меня имеется.
Со всем почтением,
Генри молча изучил этот знаменательный документ, потом заключил:
Итак, вы приехали.
Роджер усмехнулся.
Конечно, приехал, старина. Что плохого в том, чтобы узнать, о чем речь?
Приехав сюда, вы не имели никакого представления о характере его делового предложения?
Ни малейшего.
Вас не насторожило, что все это сформулировано весьма сомнительно?
А что плохого в том, чтобы это выяснить?повторил Роджер.
Хорошо, согласен. Продолжайте.
Итак, я приехал.Теперь в голосе Роджера появилась нотка горечи.И узнал, что никакого делового предложения не существует. Просто грубая попытка шантажа. Я понимал, конечно, что записка поддельная, потому что никогда в жизни ничего подобного не писал: ту крысу Донати я впервые увидел в зале суда, в Риме. Но Хозер, несомненно, думал, что записка настоящая. Предполагаю, Лупо сам ее написал и продал Хозеру.
И что вы сделали?
Рассмеялся ему в лицо,ответил Роджер,и сказал, что, помимо того факта, что я полностью разорен и являю собой крайне сомнительный объект для шантажа, записка явно фальшивая, так что вперед, мол, делайте с ней что хотите.
Почему вы не заявили на шантажиста властям?
Дорогой мой, я на отдыхе,сказал Роджер.И кроме того, это означало бы снова разворошить то дело с «Нэнси Мод», о котором, признаться честно, я хотел бы забыть навсегда. Какой смысл копаться в старой грязи?
И какова была реакция Хозера, когда вы рассмеялись ему в лицо?
Впервые Роджер ответил после небольшой заминки:
Он не обрадовался, как вы можете догадаться. Попытался угрожать, но в конце концов до его тупой башки дошло, что я его ничуть не испугался. И тогда он сменил тон.
Вы, часом, не переворачивали столы, не грозили ему судебным преследованием?спросил Генри.
Роджер помолчал, закурил сигарету и наконец ответил:
Вчера вы посоветовали мне говорить правду, и я намерен последовать вашему совету. Надеюсь, вы понимаете, что все это сугубо конфиденциально.
Вы сами знаете, что я не могу вам этого обещать,возразил Генри.Единственное, что могу сказать: мы не станем упоминать об этом без крайней необходимости.
Ладно. Это честно.Роджер глубоко затянулся сигаретой.Я пригрозил ему, что обращусь в полицию,я чувствовал себя абсолютно уверенно и хотел, чтобы он это осознал. Но Хозер раскусил мой блеф и предложил подать на него в суд, указав при этом, чтокак в случае победы, так и в случае пораженияу сэра Чарлза Уиттакера могут возникнуть вполне понятные возражения против меня в качестве будущего зятя, если это дело просочится в газеты. Видите ли,с обезоруживающей прямотой сообщил он,я собираюсь жениться на Каро.
А Хозер это знал?
Он был на редкость хорошо информирован,сухо признал Роджер.Так или иначе, в конце концов мы пришли к соглашению: я не подаю в суд, а он уничтожает записку. Даже при том, что она была фальшивкой, я не хотел, чтобы такой человек, как Хозер, разгуливал с этой штукой в кармане. К сожалению, текст написан на странице из моего старого ежедневникатот оставался на борту «Нэнси Мод», когда посудину украли. Как видите, именная шапка на листке отчетливо читается, и я полагал, что Хозеростанься эта бумажка у негомог бы доставить мне еще массу неприятностей.
Генри выглядел погруженным в свои мысли.
Когда вы пришли к соглашению?спросил он.
Позавчера. Мы вместе пили чай в «Олимпии». Он достал записку из бумажника и поднес к ней спичку. Записка сгорела дотла. Я считал, что с этим покончено.
Тогда как получилось, что записка оказалась при нем, когда его убили?
Судя по всему, Хозер меня провел,сердито ответил Роджер.Он показал мне записку в вытянутой руке, но когда я попытался ее взять, отдернул руку, и записка упала на пол. Наверняка именно в тот момент он и подменил ее чистым листком бумаги. Только когда вы вчера вечером в баре намекнули, я понял, что, должно быть, произошло.
К собственной досаде, Генри почувствовал, что краснеет, и горячо понадеялся на слабое знание английского языка капитаном Спецци.
Я тогда ничего не знал о записке. Всего лишь посоветовал вам говорить правду.
Ну вот я и сказал. Теперь вы знаете.
Вы понимаете, что нам придется отдать записку вместе с образцом вашего почерка на графологическую экспертизу?
Роджер улыбнулся.
Разумеется. Валяйте. Я не боюсь.
Да,задумчиво ответил Генри,вижу, что не боитесь.
В прекрасном расположении духа Роджер вручил ему свой паспорт с образцом подписи, без колебаний согласился переписать текст записки в блокнот Спецци и вывернул карманы в поисках описи багажа, заполненной тем же размашистым решительным почерком.
После его ухода Генри долго и пристально изучал записку из бумажника Хозера, держа ее рядом с текстом, только что переписанным Роджером. Почерки были внешне схожи, но даже на непрофессиональный взгляд инспектора записка шантажиста казалась фальсификацией. Он сообщил об этом Спецци, на которого его слова не произвели особого впечатления.
Наверняка он старался изменить почерк, когда писал ее в Танжере,высказался капитан.Нужно отправить ее экспертам. Лично мне кажется, что записка подлинная.
Могу ли я поинтересоваться, что еще вы нашли в карманах Хозера?не без подковырки осведомился Генри.
Спецци принял вид оскорбленной невинности.
Ничего сколько-нибудь интересного, мой друг. Лишь то, о чем я вам уже говорил.Он сделал паузу.А будет ли мне позволено поинтересоваться, кого еще из британских свидетелей вы проинструктировали о том, что им говорить на допросе?
Он с напускным смирением посмотрел на Тиббета, и оба разразились смехом.
Touché,признал Генри.Виноват. Но имейте в виду: я бы не сказал ему ни слова, если бы знал о записке.
Это послужит уроком нам обоим,согласился Спецци.Но уверен, что мы не причинили никакого вреда следствию. Я отошлю это,он указал на записки, багажную квитанцию и паспорт,в Рим сегодня вечером. Давайте теперь послушаем вашего доблестного соотечественникаполковника.
Полковник Бакфаст, судя по всему, придерживался того мнения, что о мертвых либо хорошо, либо ничего, и это побуждало его подходить к вопросу о личности Хозера с деликатностью бегемота, передвигающегося на цыпочках.
Бедняга,пробормотал он в усы.Приятный во многих отношениях малый. Немец, конечно. Но он не виноват.
Вообще-то он был итальянцем,уточнил Генри.
Итальянцем? В самом деле? Какое невезение!воскликнул полковник, хотя было непонятно, относится ли его восклицание к трагедии, случившейся с Хозером, или к его национальности.
Да, он хорошо помнил Хозера по прошлому году и по позапрошлому, если на то пошло.
Когда мы только приехали сюда,сказал Генри,у меня создалось впечатление, что он вам не очень нравится.
Мне?багровея, переспросил полковник.Нет-нет. Я ничего не имел против него. Мы ведь были едва знакомы.
Он никогда не рассказывал вам о себе или о своей работе?
Боже милостивый, нет!Полковник произнес это так, будто Генри предположил нечто в высшей степени оскорбительное.С какой стати он стал бы это делать? Мы лишь время от времени перебрасывались несколькими словами.
Полковник заметно оживился, когда разговор коснулся его вчерашних спортивных занятий.
Первоклассный маршрут,заявил он.Первоклассный! Разумеется, никакой лыжни: все засыпано снегомпросто превосходно. Мы спускались весьма медленно и достигли Имменфельда к двум часам. Там устроили себе поздний ленч, после чего я опробовал несколько местных спусков, пока Стейнз ходил по магазинам. Потом мы вернулись в Санта-Кьяру на поезде и присоединились ко всем вам в «Олимпии».
А что вы можете сказать о поездке на подъемнике? Вы заметили Хозера, направлявшегося вниз?
Полковник прочистил горло и ответил:
Там было чрезвычайно холодно и неуютно, как вы знаете. Пока ждали эту проклятую штуковину, мы продрогли до мозга костей. Неэффективность, вот как это называется. В Швейцарии ничего подобного не потерпели бы. Но когда имеешь дело с итальяшками
Он вдруг заметил пристальный взгляд Спецци и сконфуженно запнулся. Потом нарочито поспешно продолжил:
Сев в кресло, я укутался одеялом и, честно признаться, потерял всякий интерес к окружающему до того момента, как оказался наверху. Поэтому я вообще не заметил, что бедняга едет вниз.
Полагаю, вы не слышали выстрела?
Полковник покачал головой.
Я вообще ничего не слышал, кроме чертова скрежетапрошу прощения, миссис Тиббет, я забыл о вашем присутствиискрежета, который производит кресло, проезжая мимо пилона. Но если на пистолете был глушитель, а я предполагаю, что он был, то не думаю, что кто бы то ни было услышал выстрел. Расстояние между креслами довольно большое, как вы знаете. Вы когда-нибудь пытались докричаться до того, кто едет впереди или сзади?
Да-да, это мне известно,подтвердил Генри.Кстати, вы знали, что у Хозера есть пистолет?
Думаю, здесь все это знали, он выставлял его напоказ,раздраженно ответил полковник.Для моей жены было шоком, когда тем вечером он бросил свой пистолет на пол в баре. Дурная манера, учитывая присутствие дам.
Бросил?
Ну почти. Во всяком случае, он сделал это нарочнои дураку все было ясно. Мою жену это просто потрясло.
Возвратившись к подъему по канатной дороге, полковник сумел вспомнить лишь то, что ехал позади Джимми и Роджера, но перед Каро, хотя и в этом уверен не был. Во всяком случае, повторил Бакфаст, он не заметил никакого движения в кресле, располагавшемся перед ним; было ведь очень темно, ив конце концов признался он«я почти заснул».
На этом вклад полковника в расследование исчерпал себя. Поскольку было уже пять часов, Генри предложил сделать перерыв на чай.
А потом,предложил Спецци,я поговорю с этими Книпферами, после чего хотел бы изучить все, что мы услышали, и подготовить доклад.
А как же миссис Бакфаст?спросил Генри.Мы ведь с ней еще не поговорили.
Не думаю, что она может сообщить нам что-нибудь важное,ответил капитан.На подъемнике ее не было, так что она никак не может иметь отношения ко всему этому. Но если желаете, поговорите с ней сами, а потом сообщите мне, если всплывет что-нибудь интересное.
Догадываюсь, что вы по-прежнему ставите на фройляйн Герду,сказал Генри.
Спецци медленно кивнул.
Взрывоопасный мистер Стейнз заслуживает дальнейшего расследования,заговорил он,но я не представляю себе его в роли убийцы. Нет, это она, девушка,такая красивая и такая опасная. Она из тех, кто ни перед чем не остановится, я уверен.
И мужественный капитан тяжело вздохнул.
Глава 10
Герр Книпфер решительным шагом вошел в кабинет, щелкнул каблуками, коротко кивнув, поприветствовал Эмми, Генри и Спецци и опустился на стул резким и точным движением. Не успел капитан произнести и слова, как он начал сам:
Боюсь, я не смогу быть вам полезен. Больше всего на свете я желаю, чтобы это преступление было раскрыто, поскольку Хозер был нашим другом; но, как вы знаете, я не катаюсь на лыжах, и вчера мы с женой выходили из отеля только для того, чтобы совершить короткую прогулку. Так что мне нечего вам сказать.
Это мне решать, герр Книпфер,спокойно ответил Спецци,можете вы быть нам полезны или нет.
На миг во взгляде Книпфера вспыхнул гнев.
Тогда задавайте вопросы, капитан. Сами увидите.
Он неохотно подтвердил, что его зовут Зигфрид Книпфер, что он владеет в Гамбурге фирмой, занимающейся импортом-экспортом, и приехал в Санта-Кьяру на отдых. Герр Книпфер умудрился сообщить эти сведения таким тоном, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что он считает подобные распросы большой наглостью.
Похоже, герр Хозер был особенно дружен с вашей дочерью,вставил Генри.
Книпфер повернулся к нему с ледяной улыбкой.
А вы весьма наблюдательны, герр Тиббет. От вас ничто не укроется. Да, Фриц Хозер был сильно увлечен Труди. Более того, могу вам сообщить, он хотел жениться на ней.
Брови Спецци поползли вверх.
В самом деле? И вы одобряли этот брак?
Книпфер ответил осторожно:
Разумеется, я намеревался хорошенько обдумать его предложение. В конце концов, мне было очень мало известно об этом человеке. Мы никогда прежде с ним не встречались. Похоже, он был состоятелен, и это хорошо, но я и сам не беден, так что Труди нет никакой нужды выходить замуж ради денег. С другой стороны, я должен был удостовериться, что будущий муж в состоянии достойно обеспечить ее. Лично я был скорее за этот этот союз. Моя дочь, увы, не красавица, и другого шанса у нее могло не оказаться.
Он помолчал.
К сожалению, моя жена придерживалась иного мнения. Без какой бы то ни было внятной причины она относилась к Хозеру с неприязнью. Женщины в таких вопросах склонны к сентиментальности.Немец смущенно посмотрел на Генри.Откровенно признаться, она с излишней горячностью возражала и, когда разговор заходил об этом браке, просто впадала в истерику. Боюсь, именно поэтому ее первой реакцией на новость о смерти Хозера было чувство облегчения. Излишне говорить, что теперь супруга сожалеет об этом.
Понятно,кивнул Спецци.Мне было бы интересно узнать, проводили ли вы какие-нибудь изыскания по поводу личности Хозера, и если да, то каковы их результаты?
Книпфер взглянул на него с холодным презрением.
На будущего зятя детективов не натравливают,заметил он.Весной мы посетили Хозера в Риме. Я верил ему на слово, и мне этого было достаточно.
Он вам нравился?
Разумеется. Иначе я бы и обдумывать не стал его предложение.
Обратимся к вчерашним событиям,продолжил Спецци.Поскольку вы весь день провели в отеле, вероятно, сможете сообщить нам что-нибудь о передвижениях Хозера.
Книпфер задумался.
Мы завтракали, когда он заявил хозяину, что уезжает. Мы это уже знали. Хозер сказал нам позавчера вечером, что должен вернуться в Рим.
Он объяснилзачем?
Только сказал, что, желая подольше побыть в обществе Труди, уже отложил свое возвращение, но больше не может пренебрегать интересами дела.
Он уточнил, что за дело?
Нет. Полагаю, это дело финансового свойства. Хозер был врачом, как вам, должно быть, известно, но, насколько я понимаю, медицинские исследования являлись для него чем-то вроде хобби. Деньги он делал на фондовой бирже, а подобные операции требуют неусыпного внимания и личного участия.
Итак, вы виделись с ним во время завтрака. Что потом?
Мы с женой, как обычно, пошли посидеть на террасе. Хозер присоединился к нам около половины одиннадцатого, сообщил, что собирает вещи. Мы вместе выпили кофе, потом он сказал, что должен сделать какой-то звонок, после чего отправится в Санта-Кьяру на ленч. Незадолго до полудня он прошел мимо нас по дороге к подъемнику, помахал нам на прощание, но сказал, что еще увидимся, так как он изменил свое решение и еще вернется в отель после ленча.
Вы видели его по возвращении?
Мы с женой после ленча немного погуляли, а потом отдыхали у себя в комнате. В шесть часов Хозер постучал к нам, чтобы попрощаться.
Вы точно запомнили время?
Да. Мы оба спали, его стук нас разбудил. Я еще сказал жене, что уже шесть и пора одеваться к обеду. Хозер повторил свое приглашение погостить у него в Риме, и мы обещали написать ему. Потом он ушел. Он уже был в куртке и шляпе, так что, полагаю, отправился прямо к подъемнику.
И последний вопрос, герр Книпфер.Спецци в некотором замешательстве вертел в руке карандаш.Как относилась к этому брачному предложению ваша дочь?
Труди?холодно улыбнулся Книпфер.Она, разумеется, была рада и польщена. А уж решать, принимать его или нет,было моим делом.
После герра Книпфера в кабинет вошла его жена. Она осторожно пристроила свое тучное тело на маленький стул и нервно сцепила руки. Подтвердив показания мужа о том, как они провели предыдущий день, вдруг повернулась к Генри.