«А если все потерпит крах? А если я опоздал?»судорожно думал Джоэл.
Странным пятнами возникали причудливые образы себя со стороны: вот он взбирается на кинжалах по стене темницы гарнизона, вот подпиливает решетки и освобождает свою принцессу из заточения злых драконов. А потом убегает с ней в горы, чтобы обрести вечное счастье. Вероятно, Уман понимал, что его подчиненный способен ныне и на такой шаг, готов бросить все. Значит, Верховный не совсем еще очерствел и закостенел среди бесконечной волокиты и интриг. Хватило бы только красноречия В этот день в борьбе правых с правыми сила ничего не решала.
Вскоре показалась пекарня, рикша остановился у начала короткой Королевской Улицы со словами:
Дальше не поеду, господа. Там военные. А мое дело маленькое, мне неприятности не нужны.
Вот, держи плату, не считая потраченных денег, ответил Джоэл. Сдачи не надо.
Слова срывались с пересохших губ измученным лаем. Джоэл спрыгнул с экипажа, едва не завыв, когда неудачно перенес нагрузку на правую ногу. Он и забыл! Забыл все на свете, когда увидел, как люди в форме вышибают дверь пекарни.
Всем на пол! На пол! Лицом вниз! Руки за голову! послышались грубые возгласы изнутри. Истошный женский визг подействовал, как зажженный фитиль пушки. Подобно разрывному ядру, Джоэл кинулся вперед. Да так, что за ним едва поспевали слегка уставшие от бега Ли и Мио. Мальчишка тяжело дышал, но, похоже, больше от нервов и непонимания происходящего. Он-то не присутствовал при разговоре с Уманом. Зато Джоэл с Ли четко знали, что успели вовремя.
Они ворвались в пекарню вскоре после грубого визита людей гарнизона. Свороченная с петель дверь тоскливо заскрипела от ветра, а внутри предстал в полумраке тлеющей печи настоящий хаос: сломанная мебель, рассыпанная мука на полу, смешанная с нанесенной грязью от сапог. Все говорило, что закончились мирные дни этого аккуратного болота.
Пекарь и его жена распластались на полу, как им и велели, но осыпали всех вокруг проклятьями. Двое солдат волокли с верхнего этажа отчаянно упиравшегося плачущего мальчишкувнука Зерефа Мара. И только одна Джолин молча выполняла все указания.
Вы арестованы! констатировал один из безликих солдат, намереваясь защелкнуть на белых запястьях Джолин наручники. Будто ей не хватало синяков еще и от этих металлических браслетов. Джоэл бешено взревел:
Оставьте ее!
Солдаты замерли и резко обернулись на сумасшедший голос. Джоэл смутно догадывался, что исход этого дня означал для него сохранение рассудка или утрату всякой нормальности в случае неудачи. И вот настал тот миг, которого он так боялся и который так ждал. Но все наспех отрепетированные заготовленные речи разом исчезли из головы. Остался только измусоленный листок от Умана.
Вы не имеете права! возмутился арестовывавший Джолин страж. Рыжие усы на молодом лице недовольно встопорщились, придавая ему сходство с тем соседским котом, который растерзал несчастную певчую птицу. На нее теперь слишком походила пленница проклятой пекарни. Губы ее безмолвно пошевелились, будто произнося имя Джоэла, хотя он не был в этом уверен. Только исступленно смотрел в ее окаймленные слезами испуга синие глаза. Она робко приподнялась, нарушая приказ лежать лицом в пол.
Имею! Предписание Верховного Охотника Умана Тенеба. Джолин Марважный свидетель Цитадели по делу Легендарного Сомна и «эпидемии превращений», скороговоркой отчеканил Джоэл.
Заученные фразы вырывались сами собой, годы службы и чтение приговоров помогали в критический момент не думать над формулировками. Обычно он докладывал, в чем обвиняется несчастный гражданин Вермело, за что посажен в подвал цитадели: скрыл сомна, спал днем, распространял контрабандные стимуляторы. И вот теперь представился случай спасти кого-то, а не отдать на верную погибель. Бесценный случай, искупление.
Джоэл заслонил собой Джолин, вырывая из рук конвоиров, не позволяя нацепить на нее наручники.
Она пособник революционеров, возмутился последний.
Онажертва Зерефа Мара, отрезал Джоэл. У нас есть множество доказательств, что ее принуждали. Для начала, приглядитесьЗереф бил ее, угрожал ей!
Серое платье Джолин и впрямь расстегнулось на шее почти до груди. Несколько мелких пуговиц при аресте оказались выдраны с клоками ткани, левый рукав и вовсе оторвали по шву, как будто солдаты нарочно превращали опрятных граждан в оборванцев-преступников, облаченных в грязные лохмотья.
В открывшихся прорехах белела светлая кожа Джолин, сплошь покрытая старыми шрамами и свежими синяками. Вероятно, Зереф Мар раскрыл ее и готовился учинить расправу над предательницей, когда гарнизон ворвался в пекарню. Все они успели вовремя. Вовремя! Джолин осталась жива и почти невредима.
Теперь она робко стояла за спиной Джоэла, прижимаясь к его плечу. И он ощущал себя предельно счастливым. Какой-то части сосредоточенного разума чудилось, будто они вдвоем застыли на краю пропасти. Каменный уступ отчаянно крошится, но они ждут, что вот-вот перекинется чудесный мост на ту сторону.
Эта белобрысая сучка все врет! Я к ней не притрагивался! возмутился Зереф Мар, которому уже сковали руки за спиной и заставили подняться. Его перекошенное раскрасневшееся лицо полыхало от гнева. Джоэл опасался, что именно теперь проклятый пекарь выдаст ту тайну Джолин, из-за которой она так долго скрывалась и отнекивалась, отвергая помощь. Но, возможно, не было никакой особой тайны, кроме пособничества революционерам. Джоэл только на это и надеялся: слишком хотелось верить, что напряженный день избавит от паутины всех неразгаданных секретов и неразрешимых противоречий.
Лжец! выкрикнула Джолин так громко и пронзительно, что гомонящая толпа в пекарне внезапно притихла, подозреваемая продолжила глухо и беспощадно, низко опустив голову: Он долгие годы мучил меня. Семь лет. Держал как как рабыню! Все его клиентыопасные преступники. А я ничего не могла с ними сделать, потому что иначе они убили бы меня. И жена его лжет, все лжет! Она занималась подпольным избавлением женщин от нежеланных детей.
Неблагодарная тварь! Да как ты смеешь обвинять меня в этом! взвизгнула жена пекаря, едва держась на ногах. Белый чепец благостной старушки покрылся пылью и золой от горящей печи, словно обнажая истинную сущность хозяйки.
Если бы не Джолин, вы не смогли бы арестовать и десятой доли всех революционеров, продолжал Джоэл, замечая, что солдаты готовы слушать внезапные признания. Рыжеусый конвоир с наручниками перестал хищно коситься на Джолин, зато с ненавистью и презрением уставился на чету схваченных Маров.
Вы не понимаете! Мы не те революционеры, которые устраивали бунт в трущобах. Я к этому не имею отношения, заскулил Зереф, вероятно, понимая бессмысленность открытого сопротивления.
Тогда кто вы? удивился Джоэл.
Секта Дирижабля! Дирижабль принадлежит народу! И только народу! закатив глаза, благоговейно заголосил пекарь. И в его расширенных зрачках плясали отблески безумия. Впрочем, возможно, отразились искры в печи, где подгорала очередная партия булочек с секретами.
Изымите свежие вещдоки, кивнул на выпечку Ли. И солдаты с ним согласились.
Стачки на заводахваших рук дело? продолжил свой спонтанный допрос Джоэл. Он понимал, что это уже не дело охотников, и все же чувствовал, что расследование появлений Легендарного Сомна неуловимо связано с Зерефом. Но пекарь все равно не ответил. Джоэл силился понять, сколько групп революционеров орудует в Вермело. И не понимал.
«Как будто действует несколько враждующих лагерей. Если это Секта Дирижабля и они пытаются присвоить его, у кого же он тогда сейчас? И где? Где в трущобах можно спрятать дирижабль?»оставалось только недоумевать Джоэлу.
Люди должны услышать, люди должны прозреть! Послушайте вы, палачи, это вы губите Вермело! Вы, охотники! И ты, Джолин, неблагодарная тварь, спуталась с одним из них! закричал Зереф Мар. Для сохранения секретности пришлось замотать его широкий рот черным кляпом.
«Дирижабль Значит, тот тип возле Айгрежи был прав. Страж Вселенной был прав. Да какой Страж! одернул себя Джоэл, когда факты разрушали мистические теории. Наверняка их подельник, которого не взяли в долю и попытались от него избавиться. Надо было и его арестовать сразу. Значит, дирижабль. Они хотят улететь за стену? Но зачем? Там ведь только смерть и Разрушающие».
Увести этого безумца! прорычал вслед новым арестантам тип с рыжими усами, затем пригладил их и благосклонно ухмыльнулся: Так и быть, Джоэл, пока что ваша подопечная остается как свидетель. Но вы понесете ответственность по всей строгости как соучастник, если она продолжит свою революционную деятельность, подрывающую покой Вермело.
Джолин теснее прижалась к спине Джоэла. Доносилось ее прерывистое нервное дыхание, мнилось, что слышны частые удары сердца загнанного в угол маленького зверька. Хотя она оказалась не беспомощной, теперь ее судьба зависела только от милости охотников. Джоэл надеялся, что она не посчитает его новым Зерефом Маром, ее охранником и мучителем в одном лице.
За пекарней будет вестись круглосуточное наблюдение со стороны Цитадели. Письменное подтверждение вам вскоре передадут. Джолин даст все требуемые показания, заверил Джоэл.
Вы поручаетесь за нее лично?
Да, по приказу Верховного Охотника.
Хорошо. Она ваша, крайне двусмысленно хмыкнул конвоир, но добавил: Ваша ответственность.
Зереф Мар, вы обвиняетесь в пособничестве революционерам. А ваша женав оказании подпольных медицинских услуг без соответствующего разрешения, кратко зачитывал предварительный приговор один из солдат. Вы имеете право просить о замене смертной казни пожизненным заключением. Права хранить молчание у вас нет, как и права на адвоката.
Запрет на молчание разрешал побои и пытки до тех пор, пока подозреваемый не даст признательных показаний. Суровый закон Вермело не предполагал защиту тех, кто покушался на спокойствие и целостность города. У последних остатков человечества не хватало ресурсов и сил на ложное милосердие: любая ошибка в отлаженной системе выстроенного общества грозила уничтожением, исчезновением самого людского племени. Другое дело, что не всегда признательные показания означали безукоризненную правду, не всегда хватали тех, кто действительно совершал преступление. К счастью, в виновности Зерефа Мара не оставалось сомнений, и Джоэл без колебаний сам бы пересчитал гадкому пособнику революционеров все его гнилые зубы.
Что? Каких медицинских услуг? Ничего не понимаю! все еще верещала жена пекаря, прикидываясь доброй слабой старушкой, незаконно оклеветанной беспутной работницей.
Вы и сами все знаете. Вы делали аборты проституткам, рыкнул на нее Ли, выступая вперед. Я сам видел разрезанного младенца в Ловце Снов!
Такое зрелище им обоим предстояло еще нескоро забыть. Но, как не догадывался Ли, тот воплотившийся кошмар не доказывал, кому именно принадлежит сон. Жене пекаря, а возможно, одной из впавших в беспамятство ее клиенток. А возможно, и Джолин Об этом думать не хотелось. Ох, как не хотелось даже предполагать такой вариант.
Вы ничего не знаете! возмущалась старуха, осклабившись. Теперь она, растрепанная, в порванном платье, закономерно напоминала злобную ведьму из сказок.
У нас есть два свидетеля и одна потерпевшая, отрапортовал конвоир и обратился к Ли: Благодарим, господин охотник, за ценные сведения.
«Интересно, откуда сведения? Мартина и Лулу помогли? Или кто-то из их знакомых? Все-то Ли разузнал! довольно подумал Джоэл, но в который раз ужаснулся: Подпольные аборты Разрезанные младенцы в сетях Не была ли одной из «потерпевших» Джолин? Надеюсь, что нет. Только бы нет! Это было бы слишком ужасно! Но она же, как обычно, не расскажет. Ничего, сейчас главное отмазать ее от обвинений. А я готов принять ее со всеми тайнами».
Джолин крепко вцепилась тонкими пальцами в рукав его плаща и испуганно спрятала лицо в его воротнике, когда солдаты провозгласили:
Увести их!
Пекаря, его жену и их внука с кляпами и в наручниках утащили наружу, закидывая в закрытую повозку, запряженную двумя специальными рикшами. В тюремных экипажах едва ли хватало места для одного, а их как-то запихнули втроем. Наверняка, старые кости и суставы пекаря отозвались не меньшей болью, чем гудящая нога Джоэла. Но он ни на миг не устыдился, что не испытывает к арестованным и капли сочувствия. Он радовался, будто сумел отразить атаку еще одного Вестника Змея. Над черной пропастью неизвестности воздвигся спасительный мост.
Джолин, ну, что ты? Не плачь! Теперь все будет хорошо, успокаивал Джоэл, когда затворялась дверь. Джолин тихо плакала в его объятьях, а он гладил ее по голове, перебирал растрепанные светлые кудри, целовал дрожащие руки, согревая их своим дыханием.
Да-да, я верю Верю тебе, Джо, только тебе в этом городе и верю, шептала она, растирая слезы по покрытому мукой и пылью лицу. Джоэл, не сдерживая чувств, еще крепче обнял ее.
Ну, что, Джо, похоже, бумага от Уманаэто твой пропуск в новую жизнь, заметил Ли, неуверенно подходя. Мио, ты, наверное, можешь идти. Проверь там, не шпионит ли кто.
Их всех схватили? Всех? вскинулась Джолин при словах о слежке. Они могут быть с арбалетами!
Джолин, все хорошо. Вокруг никого нет. Я тебя уверяю, улыбнулся ей Джоэл и усадил на уцелевший табурет. Солдаты как будто намеренно ломали мебель в процессе недолгого стремительного обыска.
Что теперь будет с их внуком? Зачем его увели? встревожилась Джолин, какое-то время просидев безучастным изваянием. Джоэл встал перед ней на колено, будто делая предложение руки и сердца. Хотел бы он, если бы не запрет охотников. В какие сети цитадели они оба попались, предстояло еще осмыслить. Но пока их лица оказались на одном уровнехватало и этого. Джолин умоляюще смотрела на Джоэла, точно верила, что в его власти избавить от любых бед, преодолеть любое проявление несправедливости. Но он не любил врать друзьям, потому с легким смущением ответил:
Сначала проверят его причастность к революционерам. Потом определят в специальный приют при Цитадели.
Из-за несчастного мальчонки, который потерял родителей, что-то кольнуло в груди, будто провернули нож в старой ране: ведь внук пекаря стал сиротой почти так же, как он сам. С той лишь страшной разницей, что его мать в облике монстра убил обезумевший отец. И теперь мальчика самого утащили вместе с опальными дедом и бабкой в казематы гарнизона, будто он в свои годы что-то понимал в подрывной или пропагандистской деятельности революционеров, Сектах Дирижабля и прочей гадкой кутерьме жестокого мира взрослых.
То есть, тоже в тюрьму? обреченно отозвалась Джолин, сжав руки на коленях. Их долгожданную радость неслабо омрачал этот несвоевременный разговор. Перепуганная Джолин стиснула кулаки, не позволяя себе поверить, что все позади. Будто ее борьба только начиналась.
Не совсем, но к сожалению, здесь мы бессильны. Дети неблагонадежных граждан Вермело считаются такими же неблагонадежными, подавленно ответил Джоэл. Ли отвернулся к окну, скрипнув зубами. Знал ли он об этом законе? Или теперь, как и Джолин, ужаснулся? Похоже, один Джоэл за свои тридцать восемь лет в достаточной мере осознал, насколько город не терпит полумер. И насколько перенаселенный улей ста народов не ценит случайно сломанные жизни.
Но это же несправедливо! воскликнула Джолин. Все верноеще утром она возмутилась бесчестности Секты Дирижабля, еще утром согласилась помочь, надеясь на мифическую справедливость. А он, потрепанный службой охотник, просто желал спасти любимую женщину. И, если повезет, раскрыть заговор. С последним пока не срасталось, наваливались все новые вопросы и противоречия, но с живой и невредимой Джолин решение их казалось не такой уж невыполнимой задачей. Без неепропасть сумрачного безумия и скорое обращение в подвалах психушки от чувства вины и бессилия. Но теперь-то все налаживалось. Разве что о справедливости речи совсем не шло.
Джолин, только не говори это в присутствии следователей. Мы все сейчас висим на волоске, призывая к трезвому взгляду на вещи, мягко напомнил Джоэл.
Я не соглашалась на такую жестокость, когда делилась сведениями, посетовала Джолин, закрыв лицо руками.
Таков Вермело. Неужели тебе жаль Зерефа и его ведьму?
Нет. Не совсем
Для их внука я попытаюсь что-нибудь сделать. Вроде как можно добиться усыновления в «благонадежную семью» для «перевоспитания». Но не сейчас, придется подождать, пока все уляжется.