Я сел у окна и начал вылавливать последние слова моей жены из дебрей безумия.
Я в последний раз обошла Мальвейль. Мне было приказано это сделать? Может быть. Я не знаю. Теперь я не знаю, какие из моих мыслей действительно мои.
Писать мелкими буквами. Эти слишком большие. Писать их вполовину меньше. Еще вполовину. Теперь так? Да. Ужать мысли насколько возможно. Может быть, тогда они будут моими.
Моими ради чего?
Мое наследие. Да. Оно еще есть у меня. Я все же нечто большее, чем лишь приток в реке проклятия Штроков.
Я ходила по Мальвейлю. Я видела. Я снова была в Старой Башне. О, я действительно видела.
Я хочу, чтобы ты прочитал это, Мейсон. Я надеюсь, что ты это прочитаешь. Я хочу кое-что рассказать тебе. Ты думаешь, что так много знаешь о долге. Ты считаешь, что есть разница между долгом и рабством? Я уверена, ты так считаешь. Может быть, и есть. Разница между рабом и дураком.
Что насчет судьбы? Ты любил говорить о предназначении Штроков. Их предназначениеих долг. Их долгих предназначение. Пустые слова и пустые мысли. Лишь жесты. Бессмысленно.
Все бессмысленно.
Нельзя было бросать меня там, где все пусты, где в действительности их нет, и меня нет тоже. Наша плоть скрывает пустоту, и то лишь ненадолго.
Вот что я скажу насчет судьбы, Мейсон. Я знаю, ты читаешь это. Судьба бессмысленна. В этом ее значение. Она уничтожает все надежды и мечты. Ибо онипроклятия, которым мы подвергаем себя, чтобы страдать, пока они горят.
Все бессмысленно. Все тщетно.
Все пусто.
Я ненавижу тебя, Мейсон. Это из-за тебя я узнала то, что узнала. Я проклинаю твою семью. Я проклинаю тебя. Я хочу, чтобы ты погиб. И я добьюсь этого.
Я здесь, с тобой, Мейсон, пока ты читаешь это.
Я вижу тебя. В библиотеке. У окна.
Я за твоей спиной.
Я вскочил с кресла и резко обернулся, дневник выпал из моей руки. Смеркалось. Время пролетело незаметно, пока я разбирал записи Элианы по одному слову. Библиотека погрузилась в сумрак. Но я видел Элиану вполне ясно. Она испускала некое дьявольское сияние. Ее волосы и платье развевались, словно на ветру. Она смотрела прямо на меня. Присутствие призрака ощущалось гораздо сильнее, чем когда-либо. Она ждала именно этого момента. Ждала, чтобы я прочитал все. Чтобы я понял.
Чтобы почувствовал проклятье.
Она протянула обе руки, словно собираясь обнять меня. Но ее руки оканчивались загнутыми когтями. Они собирались разорвать меня. Растерзать мое тело и разбросать клочья по ветру.
«Мейсссссон», прошипела Элиана. Ее губы разошлись в злобной усмешке. «Я здесь, Мейсон».
Мои колени подогнулись, когда я услышал те же слова, что она произносила во сне.
«Все хорошо? Нет, здесь никогда не будет все хорошо, Мейсон. Я здесь. Я ЗДЕСЬ. Я ЗДЕЕЕЕЕССССЬ!»
Последнее слово превратилось в вопль ярости и голода. Ее рот широко открылся, потом еще шире, еще шире. Рот открылся очень широко, но продолжал открываться. Верхняя челюсть откидывалась назад, словно на петлях, все дальше и дальше, череп сминался, пока челюсти не открылись на 180 градусов, ее острые зубы торчали вперед, длинный язык высунулся из горла, словно змея, извиваясь, превращаясь в щелкающую хитиновую тварь, искавшую жертвуменя.
«Это не»
Я не мог закончить мысль. Это была Элиана. Элиана, какой она никогда не была. Ужасное чудовище, преисполненное ненависти.
Чудовище, которое явилось, чтобы уничтожить меня.
Ее движение было внезапным. Она бросилась прямо на меня, пролетая сквозь препятствия, ее вопль звучал все громче и громче, оконные стекла задрожали от внезапного порыва ветра, поднявшегося вместе с яростью Элианы.
ГЛАВА 18
Я бросился бежать. Столкнувшись с книжной полкой, я отскочил от нее и споткнулся, с трудом устояв на ногах. Безглазый вопящий призрак преследовал меня. Я выскочил из библиотеки в вестибюль. Я не думал ни о чемтолько бежать, только оставить позади этот дом. Все мои клятвы были забыты.
Элиана оказалась права. Все было бессмысленно.
Несмотря на ужас, летевший за мной, я внезапно остановился, выбежав в вестибюль. Парадные двери были открыты, и на пороге стояла Адрианна Вейсс, глядя внутрь дома с растерянным выражением лица. Ее силуэт мигал, как на поврежденном пикт-экране, словно она была лишь пикт-снимком из прошлого. Когда она вошла в дом, в воздухе над ней материализовалось что-то. Это было ужасное скопление частей тел, тварь, состоявшая из конечностей разных существ, будто сшитых в одно чудовищное целое.
Ощетинившись когтями и копытами, тварь рухнула с потолка. Из ее бледного мясистого тела росли две огромные руки с клешнями. Хвост был словно у гигантского скорпиона, и оканчивался жалом таким огромным, что оно могло быть когтем.
Таким, какие я видел у тиранидов на Клоструме.
Чудовище свалилось с потолка, ударило хвостом и размозжило череп Адрианны. Его длинные челюсти напевали и свистели песню чувственного удовольствия и ужасаи я начал отвечать на эту песню, хотя застыл от страха. Лоснящаяся розовая масса поднялась с пола. Тварь схватила головной убор с трупа Адрианны и помчалась в направлении Старой Башни с невероятной для такого размера скоростью. Чудовище, собранное из кусков разных тел, протиснулось в двери, труп Адрианны свисал с его хвоста.
Вопль Элианы раздался прямо позади меня. Ее рука коснулась меня, рука, которую я так хорошо знал, но ледяная, ледяная, и пытавшаяся схватить меня когтями. Я вырвался из охватившего меня паралича и бросился к двери.
Снаружи повсюду мелькало странное движение. Призрачные твари пытались выбраться из стен. Силуэты бродили среди деревьев и плясали на фронтонах Мальвейля. Это были пока еще лишь тени демонов, пытавшихся прорвать в мир. То чудовище, что я видел в доме, физически не присутствовало там. Это была своего рода реконструкция, воспоминание о прошедших событиях. Существа среди деревьев и на крыше Мальвейля являли собой нечто едва ли большее, чем мысленные проекции, но они были нечисты. Болезнь и наслаждение, ярость и обещание бесконечных перемен сменялись в моей душе, когда я переводил взгляд на мерцающие силуэтыбагровые и зеленые, фиолетовые и синие. Тучи мух вырывались из земли, словно гейзеры, и некоторые из этих роев пели.
Добежав до подъездной аллеи, я оглянулся через плечо. Элиана исчезла. Ее страшный вопль прекратился. Мгновение спустя я снова услышал, как она кричит. Но на этот раз вопль был другойочень человеческий крик ужаса. Он доносился с востока, с направления башни, в которой находилась моя спальня. Эта комната раньше была ее. Башня, у подножия которой лежало ее изломанное тело.
Хотя мир вокруг дрожал от явления непроизносимых ужасов, я замедлил бег и повернул головутуда, куда приказывал Мальвейльчтобы увидеть другое воспоминание из прошлого.
Увидеть, как моя жена умерла.
Я подумал, что увижу, как она падает с башни. Но она была на земле, еще живаяи в когтях другого чудовища. Существо, которое убило Адрианну, было похоже на ужасное животное. Это же было созданием глубокогои злогоразума. Оно было рогатым, его длинное одеяние скрывало мускулистую плоть ярко-розового цвета. В одной из трех своих рук чудовище держало огромную книгу. Страницы книги шептали на языке, которого я не понимал, но мои уши начали кровоточить от их шепота. Его звуки говорили со мной намеками о судьбе, предопределенной тысячелетия назад, или об ужасах, еще не рожденных, но чье появлениеэпохи спустябыло неминуемо предопределено событиями этого дня.
Держа свою книгу судьбы, чудовище положило тело Элианы на землю, и наступило на ее спину, ломая ее. Посмотрев на меня, ужасная тварь улыбнулась, словно услышав аплодисменты благодарных зрителей. Потом, что-то шепча, чудовище стало ломать кости и конечности Элианы, создавая из пытки и убийства картину суицида. Элиана до самого конца издавала придушенные захлебывающиеся стоны.
Видение померкло.
Был все еще день, но свет казался потускневшим и слабым.
Огромная тень Люктуса надвигалась на солнце, превращая день в сумерки. Затмение началось. Стремительно наступала ночь.
Свет исчезал за диском Люктуса.
Движение страшных теней вокруг началось снова. Они замерли, пока я наблюдал последние мгновения Элианы и ее долгие предсмертные страдания. Теперь они снова стали двигаться, и их движения были одновременно яростными и игривыми, свирепыми и танцующими. Они пытались пробиться сквозь завесу, отделявшую их от реальности. Существа, куда более реальные, чем эхо воспоминаний, угрожали прийти за мной.
Тварь, в которую превратилась Элиана, снова завопила, появившись в дверях Мальвейля. Мне было приказано наблюдать, и на это время я был отпущен. Я был игрушкой Мальвейля.
Я бежал. Я не мог сражаться. На каком-то уровне я знал, что не смогу и сбежать. Но все равно я бежал. Я бросился вниз по холму, в сгущавшийся мрак, пока Люктус пожирал солнце. Я бежал, а на землях Мальвейля вокруг меня пробуждалась нечестивая жизнь. Внутри заброшенных шахт визжали и пели призрачные твари. Ветер завывал в мертвых деревьях и ржавых стрелах кранов. Призрачные твари летели на крыльях ветра и плясали на железе мертвых машин.
Я пытался не смотреть на них. Я наполовину ослеп от ужаса и едва видел, куда я бегу, но продолжал бежать по дороге вниз с холма. Вопль Элианы преследовал меня. Потом я услышал звук, из-за которого едва не расплакался от радости. Я услышал звук мотора, такой обычный, банальный, и поэтому столь чуждый кошмарам. Когда я добежал до поворота, мне пришлось броситься на обочину, чтобы меня не сбила машина Риваса. Я упал, перекатился и ударился о гору металлолома с такой силой, что меня оглушило.
Водитель резко затормозил. Ривас выскочил из машины и, подбежав ко мне, помог подняться. Он был в полном облачении кардинала Экклезиархии. Тяжелые одеяния придавали его движениям торжественную, благочестивую медлительность.
- Ты в порядке?спросил он.
Я указал на холм, ожидая, что сейчас призрак Элианы настигнет нас. Но, хотя ярость ветра не уменьшалась, на землях Мальвейля воцарилась тишина. Всякое движение прекратилось. Ужасы прекратили свои попытки прорваться в реальность.
Я рассказал Ривасу, что произошло, насколько возможно кратко. Я не сомневался, что он поверит мне, и он поверил. Вернувшись к машине, Ривас взял свой кардинальский посох и тяжелую книгу, выглядевшую настолько священной, насколько книга чудовища была нечестивой.
- Поезжай обратно, - сказал он водителю.Возвращайся в собор и молись непрерывно, пока я не свяжусь с тобой снова.
Когда мы остались одни, Ривас сказал:
- Это будет трудный бой. И тем более важный для нас.
Он глубоко вздохнул, готовясь к предстоящему бою, и направился вверх по склону холма.
- Ты знаешь, с чем нам предстоит сражаться?спросил я, шагая за ним. Я не мог представить, как можно бороться с тем, что я видел. Если с чудовищем Мальвейля можно было сражаться, мне нужно было знать как. Мне нужна была надежда, которая приходит вместе с планом действий.
- Я знаю кое-что о его природе, и о том, что мы должны делать, - Ривас едва заметно улыбнулся.У меня есть кое-какие связи в Инквизиции.
- Инквизиция знает о таких вещах?
- Ордо Маллеус знает.
Я только покачал головой. Как и все остальные, я мало что знал об Инквизиции, кроме того, что не стоит вызывать ее неудовольствие. Об Ордо Маллеус я никогда не слышал.
- Они сражаются с демонами, - пояснил Ривас.
Демоны. Это слово заполнило мой разум. Казалось, оно поднялось из некоей атавистической бездны безумия, и я хотел спрятаться от него, выжечь это слово, и то, что оно представляло, из моего разума.
- Многое все еще скрыто от меня, - продолжал Ривас.Это была нелегкая задачазнать, где искать, и с кем говорить. И что именно говорить, чтобы не принести погибель тем, кто ее не заслуживает. Но я кое-что теперь знаю. Знаю достаточно. Мальвейльсущность величайшего зла, Мейсон.
- Теперь это и мне ясно. Я должен был прислушаться к тебе раньше, и не возвращаться сюда. Мальвейль обманул меня.
Он положил руку мне на плечо.
- В действительности я не знаю, насколько твои действия до сих пор могли бы изменить ситуацию. История твоих предшественниковвоистину мрачный урок.
- Ты имеешь в виду отсутствие этой истории.
- Да.
Когда Мальвейль снова вырос перед нами, затмение достигло полной фазы. Ночь окружала нас. Люктус торжествовал, свет дня был поглощен его громадной тенью. Дом словно взирал на нас, тоже готовясь к бою. Его молчание было угрозой. Он оценивал нового врага.
- Он знает, кто ты, - сказал я.
- Я не сомневаюсь, - кивнул Ривас.
- Я думаю, неужели до этого никто не осмеливался противостоять ему открыто?
- Не осталось никаких сведений о том, что кто-то пытался, - ответил Ривас.По крайней мере, я не смог их найти.
- Вот почему он стирает историю, - сказал я.Он скрывает свою угрозу, пока не станет слишком поздно для тех, кто чувствует ее.
Мы остановились у дверей в дом. Во мраке затмения вход в Мальвейль казался зияющей пастью, ожидавшей нас. Черные окна безмолвно взирали на свою добычу, их тьма была преисполнена ужасного знания.
Я поднял взгляд на небо. Стали видны звезды, и их присутствие лишь подчеркивало гигантский круг тьмы посреди них. Око пустоты отверзлось в небосводе, и я чувствовал родство между ним и той бездной мрака, что ожидала нас в Мальвейле.
- Император хранит, - прошептал Ривас.
- Император хранит, - повторил я.
Кардинал поднял посох в знак вызова силам зла, овладевшим домом.
- Я иду с Императором, и Он со мной. Я ничто, но я всё, ибо Он являет волю Свою через меня. Страшитесь меня, нечестивые, так же, как вы страшитесь Его.
Он опустил посох и кивнул мне.
- Император хранит, - снова произнес я.
- Воистину так. Ныне и присно, и во веки веков.
Мы вошли в открытую дверь.
Тьма в доме была абсолютной. Я шел на ощупь вдоль стены, пока не нашел фонарь. Он включился словно с большой неохотой. Его свет был слабым. Силуэты у дверей казались искаженными, словно их тени были чем-то большим, и вцепились бы в нас, если бы мы коснулись их.
- Мы должны нанести удар чудовищу в его сердце, - сказал Ривас.Очищение, если оно вообще возможно, должно начаться с источника скверны.
- Там, где Деврис заключил свой пакт
- Да.
- Старая Башня, - сказал я.Сердце зла там. В этом я уверен.
Путь по залам и коридорам был долгим. Затмение так глубоко проникло в недра Мальвейля, что казалось, будто сам дом является настоящим источником ночи. Я изо всех сил старался осветить нам путь, но не слишком преуспел в этом. Ни один из люменов больше не работал. Фонари и факелы были лишь искрами в пустоте. Мы могли разглядеть, куда нам нужно идти, но не более того.
Тишина скользила по Мальвейлю, словно живое существо. Она будто обвивалась вокруг шороха наших шагов и скрипов и потрескиваний дома. В другом доме это были бы всего лишь звуки осадки конструкций. Здесь это было глухое рычание Мальвейля, готовившегося к бою.
Дом испытывал наслаждение, мучая меня. Мои страдания были для него удовольствием, игрой. Ривас был иным. Он пришел сюда, вооружившись.
- Император хранит, - читал Ривас.Пред взором Его нечестивые обратятся в прах. Ибо свет Его и сила Его. Услышь меня, Мальвейль. Я именую тебя, дабы знал ты, что Император взирает на тебя и судит тебя. Ужасен гнев Его. И обрушится он на тебя и развеет силы твои, словно солому по ветру.
Окна задребезжали в ответ. Ветер снаружи гневно взвыл.
Дверь в Старую Башню была открыта перед нами.
Ривас заметил мое удивление.
- Что такое?спросил он.
- Я запирал эту дверь. Это похоже на приглашение. Мальвейль хочет, чтобы мы пошли туда.
- Чудовище преисполнено гордыни, - сказал Ривас.И это станет его погибелью. Куда нам идти сейчас? Вверх или вниз?
- Вниз.
Застывший вихрь хлама поднимался снизу.
- Вниз, - повторил Ривас. Кивнув, он открыл книгу, ее страницы, казалось, сами раскрылись на часто читаемом месте. Было слишком темно, чтобы читать слова на страницах, но Ривас все равно смотрел на них, тихо шепча молитву, которую хорошо знал. Поцеловав книгу, кардинал оставил ее открытой. После этого он шагнул вперед и ударил посохом по первой из ступеней, ведущих вниз.
- Мы здесь!объявил он.Нечистая сила, мы противостоим твоей гордыне нашим смирением и верой в Бога-Императора. Услышь шаги Его!
Он стучал посохом по каждой ступени, эхо громко разносилось в башне.
- Император идет с нами! Это звук шагов Его! Это звук твоей гибели!
Я следовал за Ривасом, схватив по пути факел из настенной подставки у входа в башню. Его слабый свет отталкивал тьму, но тьма надвигалась снова, непроглядная и глубокая, как океан. Как только Ривас начал молиться, сквозняк из глубины башни превратился в ветер, постоянный и враждебный.