Мы спустились уже так глубоко, как я не заходил раньше. Теперь мы спускались в башню с четкой целью. Пройдя мимо места, где я нашел головной убор Адрианны, мы продолжили спускаться. Вниз, вниз, вниз, мимо обломков личных историй моих предшественников. Теперь я понимал, почему тут было накоплено столько старых вещей. Понимал, почему и Элиана внесла вклад в это накопление. Прошлое было слишком чудовищным, чтобы позволить ему выйти на свет. Его надо было похоронить под массой другого прошлого. Поколения Штроков, когда их злой рок настигал их, делали то немногое, что оставалось в их силах, и жертвовали своим прошлым, своим наследием, своей историей и своей личностью в тщетных попытках обуздать сердце Мальвейля.
А Мальвейль выбрасывал их прошлое вверх. Этот вихрь хлама лишь казался неподвижным. На самом деле он, хоть и медленно, но вращался, и когда он чуял добычу, то вращался быстрее. Он вращался быстрее сейчас, когда мы спускались все дальше и дальше в глубины Мальвейля. Он стонал и потрескивал в своем вращении. Маленькие вещи опрокидывались, а более крупные выдавливались наверх. Края этой гигантской массы блестели в свете факела, освещавшем разные предметы, банальные и важные, все, что стало частью тщетных попыток сопротивления жертв проклятой династии. Я видел золотую астролябию, армиллярные сферы из бронзы, инкрустированной драгоценными камнями. Я видел большие солнечные часы, не менее пяти футов в диаметре, гномон, выполненный в виде одной железной руки скелета, сжимавшей другую, словно в борьбе. Я видел окно из цветного стекла, его облик напоминал глаз гигантской рептилии.
Солнечные часы и окно встревожили меня. Один их вид внушал беспокойство, они производили впечатление огромной, нечеловеческой древности. Они явно не относились к обычным вещам из жизней жертв Мальвейля. Они были чем-то иным. Я чувствовал, что они поднялись снизу, из глубины. Они были чем-то жутким, и могли принадлежать лишь этому дому, а не какому-либо разумному человеку.
Я задумался, сколько еще таких вещей могло быть в этом огромном вихре, медленно поднимавшемся из глубины.
Ривас продолжал непрерывно читать молитвы, эпиклезы и анафемы. Он ненадолго прервался лишь когда мы прошли мимо солнечных часов.
- Мы очень глубоко под землей, - сказал он.
- Да. Никакие подвалы не могут находиться так глубоко.
Ступени впереди продолжали спускаться во тьму, и конца им не было видно.
- Хорошо, - кивнул Ривас.Тогда мы продолжим.
Мы продолжили. Бесконечный спуск по огромной спирали лестницы Старой Башни, вниз, вниз и вниз. Я повторял за Ривасом его молитвы. Вихрь хлама вращался, кружась все быстрее по мере того, как мы спускались. Фундамент дома гулко стонал, словно гора. Других нечестивых проявлений не было. Мальвейль пока не наносил удары.
Мне было страшно думать, какими мощными они окажутся, когда наконец обрушатся на нас.
Сначала я не заметил сияния. Оно было еще слабым. Я лишь обратил внимание, что некоторые предметы вокруг нас видны более ясно. В то же время моя тревога все росла. Странные фрагменты мыслей мелькали в моем разуме, скользя, словно ртуть, но не сливаясь вместе. Когда я заметил, что света стало больше, я также увидел, что с ним было что-то не так. Этот свет был хуже, чем тьма. Он вел себя не так, как должен свет. Он, казалось, стекал и лился словно вода. Его цвета были безымянными. Неестественное свечение лилось к нам ручейками из глубин. Оно мигало, рассыпаясь каплями, потом сливалось вместе, превращаясь в пленку слизи безумных оттенков.
Я взял Риваса за руку, остановив его. Он не сопротивлялся. Его молитвы замерли на устах, когда он посмотрел на жуткое свечение, ползущее по стенам и ступеням.
- Это энергия варпа, - сказал я.
Мне везло в моих путешествиях по Имматериуму. Поля Геллера на каждом корабле, на котором мне довелось бывать, исправно держались. Но однажды они начали поддаваться под ударами варп-шторма. Буря в варпе была достаточно сильной, чтобы сбить нас с курса, и мы вышли в реальное пространство в сотне световых лет от цели полета и спустя восемь месяцев после перехода в варп. В самый опасный момент бури, хотя все иллюминаторы были плотно задраены, потоки энергии варпа просочились в некоторые отсеки внешнего корпуса. Мы немедленно задраили их, но зрелище этого света, который не был светом, цветов, которые не были цветами, мигающего и пляшущего пламени безумия осталось в моей памяти. Теперь ужасы этих воспоминаний ожили снова.
- Значит, вот что совершил Деврис Штрок, - сказал Ривас.Он открыл портал в эмпиреи в этих глубинах.
- Это отсюда приходят ужасы?
- Да.
«И наши богатства тоже».
Внезапное появление такого изобилия полезных ископаемых в недрах Мальвейля не могло иметь рационального объяснения. Но могло иметь объяснение иррациональное.
Ручейки света становились все сильнее по мере того, как мы спускались. Вихрь хлама вращался еще быстрее, и теперь явно поднимался. Я представил, как он вырывается из крыши Старой Башни, разбрасывая по округе оскверненные вещи, как Мальвейль распространяет свою скверну дальше и дальше
- Мы не можем спускаться дальше, - предупредил я.
Я уже не надеялся, что у этой лестницы будет конец. Старая Башня уходила все дальше и дальше вниз, ее основание было где-то в варпе.
- Я знаю, - сказал Ривас.Еще немного. У нас будет только один шанс. Мы должны использовать его.
Я согласился. Мы продолжали идти, и спустя несколько минут, были вознаграждены за наши усилия. Ступени выходили на широкую площадку. За ней они продолжали спускаться вниз, но здесь мы могли обороняться.
Камнебетонные конструкции, из которых состояла наземная часть Мальвейля, остались далеко позади. На этой глубине ступени и стены были из черного гранита. Они являли собой единое целое, кирпичей и блоков не было. Ступени казались не высеченными, а выглядели так, словно они выросли из стен. На полу площадки было заметно изображение восьмиконечной звезды. Глубокие борозды в камне, казалось, не были вырезаны никаким режущим инструментом.
«Здесь он сделал это. Здесь Деврис заключил пакт и проклял наш род навсегда».
Ривас старался не наступать на изображение звезды.
- Мы не будем касаться этого нечестивого знака, - сказал он.
Мы встали вместе, и Ривас снова открыл свою книгу, поцеловал страницы, и, воздев посох, с силой ударил им о камень.
- Император повелевает!воскликнул он.Кто смеет отрицать Его?
- Никто не смеет отрицать Его, - ответил я.
- Нет света кроме света Императора. Нет бога кроме Императора. В свете Его да сгорит вся ложь. Горите, создания лжи и тьмы! Горите, чудовища! Горите!
Он произносил слова анафемы с пылом святости. Я раньше часто говорил, что Ривас святой, а теперь подумал, может быть, он действительно был святым. Его голос гремел в стенах Старой Башни, поднимаясь до самой крыши, невидимой отсюда. Он был воодушевлен. Словно сама сила святости явилась сюда свести счеты с нечестивостью Мальвейля.
- Император не позволит нечестивому жить! Император судит тебя, нечестивая тварь! И по суду Его тебе должно погибнуть!
- Погибнуть!повторил я.
- Нет пощады демонам в свете Императора!
- Нет пощады!воскликнул я.
Ривас воздел руки, книга и посох были его орудием казни против демона Мальвейля.
- Да очистит свет Императора этот дом!
И явился свет. Истинный свет. Ривас был его средоточием, и свет исходил от него. Ореол света превратился в сферу, и сфера стала расширяться, оттесняя тьму Старой Башни. Вращение вихря снова начало замедляться. Стоны дома, казалось, стали утихать.
Я снова почувствовал надежду, настоящую надежду, освященную верой. Император был могуществен, и являл волю Свою через Своего благочестивого кардинала. Император был с нами, и волей Его тьма уходила. Мы победим врага в Мальвейле. Мы узнаем, что есть Мальвейль.
Я почувствовал нечто большее, чем надежду. Я ощутил экстаз.
«Мы увидим истину. Мы увидим твою слабость. Мы узнаем, что за ужасы ты прячешь здесь. Узнаем, каким богам они служат.
Мы увидим, что скрывается в варпе. Мы познаем бесконечное и ужасное.
Мы познаем перемены, и гнев, и излишества, и чуму. Мы увидим Трон, и Лабиринт, и Дворец, и Сад.
Мы познаем имена»
Я вскрикнул и, отшатнувшись от Риваса, вцепился в череп, пытаясь вырвать чудовищное свечение, проникавшее в мое сознание, а оттудав мою душу.
Свет был ловушкой. Это была атака Мальвейля. На нас обрушилось откровение, откровение, которое ни один человек не мог перенести.
Ривасу понадобилось еще несколько секунд, чтобы понять, что происходит с ним. Он был окутан сияющим светом, ярким и белым, словно кость. Он перестал молиться. Его рот и глаза были широко открыты при виде чудовищной истины, открывшейся ему. Какая-то часть его осознала опасность, и он застонал от ужаса. Из его глаз потекли кровавые слезы. Его священная книга вдруг вспыхнула, и навершие его посоха тоже было охвачено огнем. Багровые, фиолетовые, зеленые и синие языки пламени переплетались, и, казалось, боролись друг с другом.
Резко дернувшись, Ривас бросил книгу и посох в центр восьмиконечной звезды. Огонь, охвативший их, слился вместе, и посох обвился вокруг книги, словно змея.
Грохот голоса Мальвейля раздался снова, скрежет двигавшихся камней, в котором формировались ужасные слова. Стены словно вспухли. Из их камней стали раздуваться огромные пузыри, они становились прозрачными, и внутри них нетерпеливо бились страшные твари. Потом пузыри лопались, и ликующие чудовища вырывались на свободу. Они спускались по стенам и бросались к нам, бесконечный поток ужасов. Были среди них существа пугающей чувственности, с огромными клешнями, которыми они могли перекусить человека надвое. Были рогатые монстры с багровой кожей, ревущие в ярости. Были смеющиеся массивные розовые чудовища, подобные тому, которое я видел раньше. Были гниющие, покрытые опухолями твари, бормотавшие благодарственные молитвы. Стены Мальвейля расцветились всеми оттенками безумия. Чудовища, которые раньше не появлялись даже в худших моих кошмарах, были здесь, в башне, и они были ответом Мальвейля на молитвы Риваса.
- Император, помоги нам, - прошептал Ривас.
Никто его не слышал.
Демоны дрались друг с другом, чтобы первыми попасть на площадку. Некоторые из них срывались со ступеней и падали в глубины Старой Башни. Демон в длинном одеянии, изувечивший тело Элианы, воздел руки, издевательски передразнивая жест Риваса. Его ужасный смех словно пронзил мой разум осколками разбитого зеркала. Спустя несколько секунд мы были окружены на площадке, и из стен вылезали все новые и новые чудовища.
Окружив нас, демоны на секунду замерли, наслаждаясь мгновением, прежде чем наброситься на добычу. Я заметил, что их глаза устремлены только на Риваса.
Он тоже это осознал, и повернулся ко мне, на лице его отразилась смесь страха, отчаяния и решимости.
- Мальвейль еще не покончил с тобой, - сказал он.Заставь его заплатить.
- Заставлю, - пообещал я.
«Я не знаю как». Но я не мог признаться в этом моему другу на грани смерти.
Потом я бросил взгляд на факел в моих руках. Я вспомнил о призрачном поджигателе, которого я выгнал из дома, и которого видел каждый из моих предшественников.
- Император осветит мой путь, - произнес я.
Ривас улыбнулся.
Демоны рванулись вперед. Я бросился бежать, оставляя моего друга на верную смерть. Демоны расступались передо мной, словно вода. Я мчался мимо них, вверх по ступеням. Успев бросить взгляд назад, я увидел, что они схватили Риваса и дрались за удовольствие разорвать его. Он боролся, осыпая их проклятиями, хотя его голос дрожал от ужаса.
Я видел своего друга в последний раз. Изгиб лестницы вел меня вокруг вихря из хлама, и Ривас скрылся из вида. Потом он начал кричать и хрипеть, раздались влажные рвущиеся звуки и громкий хруст.
Ривас не прекращал кричать. Старая Башня содрогалась от ревущего хохота демонов и воплей моего друга. Когда его крики зазвучали по-другому, я побежал еще быстрее. Мне нужно было уйти прочь от этого звука, потому что это был голос святого, потерявшего свою веру.
ГЛАВА 19
Я бежал, перескакивая по две ступени сразу, и ожидая, что дом сбросит меня в бездну Старой Башни. Мальвейль посмеялся надо мной и украл у меня все, ради чего мне стоило жить. Он изуродовал всю мою жизнь, как и жизнь всех Штроков со времен великого греха Девриса. Он забрал свет, который Ривас принес во тьму, и использовал его против нас. Мальвейль никогда не устанет мучить свои игрушки, которые он сделал из Штроков. Но я еще не сдался. Я уничтожу этот дом и погибну с ним, если необходимо. Какую бы цену ни пришлось заплатить, я покончу с этим проклятием.
Вопли Риваса, наконец, затихли, хотя я боялся, что его мучения не кончились. Демоны кричали и хохотали, бушевали и пели. Мелодичные голоса демонов излишеств сливались с кровожадным ревом. Звенели колокола, из глубин башни поднимались шепчущие напевы, повествующие о переменах и судьбе. Хотя я поднимался по лестнице так быстро, как только мог, постепенно я бежал все медленнее. Мои ноги отяжелели, грудь разрывалась от боли с каждым мучительным вздохом, и я был все еще слишком далеко от выхода из Старой Башни. Его не было видно, и, оставив площадку позади, я не чувствовал, что продвигаюсь вперед. Вихрь из хлама вращался, и вещи в нем поднимались наверх быстрее меня. В этой гонке с вихрем я проигрывал, и, казалось, что мне придется бежать по лестнице вечно.
Я уже начал думать, что, может быть, это и есть новая пытка Мальвейля. Мучительная усталость брала свое, притупляя мою решимость. Я бежал и бежал бесконечными кругами по винтовой лестнице, но никак не мог убежать от следов энергии варпа. Ручейки не-света, извиваясь, ползли по стенам и кружились вместе с вихрем в многоцветии безумия.
Вскоре я уже не мог бежать, и едва тащился по ступеням. Я мог думать лишь о следующей ступени, о следующем движении ног. Когда я поднимал взгляд, то видел впереди по-прежнему лишь черную стену. Казалось, я никуда не двигаюсь. Яростное веселье демонов преследовало меня, но сами чудовища не показывались. Им и не нужно было. Все равно я никуда не уйду от них.
Я не знал, насколько давно мы с Ривасом вошли в Старую Башню. Мальвейль украл у меня и чувство времени, как украл и многое другое. Взамен он дал мне темную бесконечность, существование, сведшееся к бесконечным ступеням, цель, которую невозможно достигнуть, и все изнеможение безнадежности.
«Я не позволю тебе победить. Я не войду в твою тьму без борьбы. Я причиню тебе боль. Ты узнаешь, что я могу сопротивляться».
Я взмахнул факелом, его пламя коснулось краев вихря. Край свернутого ковра начал дымиться. Бумаги в открытом ящике вспыхнули. Вращаясь, вихрь создавал ветер. Пламя охватило ковер и стало распространяться по вихрю, словно яд по венам.
Шагая по ступеням, я держал факел рядом с вихрем. Огонь охватывал все больше и больше вещей. Казалось, они вспыхивали с готовностью, разжигая долгожданное пожарище. Струйка огня превратилась в ручеек, а ручеек стал рекой. В Старой Башне быстро стало жарко. Вихрь хлама с ревом заполыхал гигантским факелом.
Я словно оказался в дымовой трубе. Было тяжело дышать, но время снова двигалось вперед. Теперь в башне происходили перемены. Весь ее центр превратился в колонну огня. Далеко внизу веселье демонов, едва слышное за шумом пламени, перешло в гнев. Чудовища гнались за мной. Я все-таки сумел причинить боль Мальвейлю.
Впереди показался выход из Старой Башни.
«Я обжег твое сердце и заставил тебя отпустить меня. У тебя есть слабости. Тебя можно уничтожить».
Я нашел в себе новые силы и бросился вперед.
Пылающая боль пожирала мое лицо. Легкие, казалось, сворачивались от жара. Каждый вздох мог стать смертельным. Шатаясь, я выскочил в дверь и захлопнул ее за собой. Железо рамы уже раскалилось. Огонь скоро вырвется из башни.
Я бежал по дому, сея огненную гибель. Я предавал пламени ковры и гобелены. Я поджигал картины. В комнатах, забитых хламом, я создавал новые костры. Вскоре огонь уже не нуждался в моей помощи. Я отбросил факел и побежал по коридорам, языки пламени охватывали потолки впереди меня.
Хотя каждый вздох давался с трудом, я кричал, бросая вызов дому:
- Ты не заберешь меня с собой! Я призрак, который ждал, чтобы сжечь тебя, все эти поколения! Ты был судьбой Штроков! Теперь ятвоя судьба!
Наконец я понял, кто был тот призрак, который бежал по дому, поджигая его. Это был я. Это всегда был я. Я был погибелью Мальвейля.