Дым наполнял коридоры. Занавески колыхались, словно от боли. Я прислушивался, ожидая услышать рычание демонов и злобных призраков. Но слышал только голос огня.
Пламя было алчным, голодным, яростным. Оно охватывало дом так, словно каждая поверхность была полита прометием. Это был пожар, назревавший и готовившийся столетиями. Он репетировался снова и снова. И наконец он случился. Я не спас Элиану. Спасать было уже некого. Я потерял ее, когда Мальвейль сначала пожрал ее, а потом превратил в чудовище, исполненное ненависти. Но искупление все же возможноможет быть, не моих грехов, но грехов Девриса. Если я выживу, то смогу искать прощения Элианы лишь в моих воспоминаниях о ней.
Когда я поджигал дом, то ожидал увидеть призрак Элианы. Но в огненной буре не было места призракам. Время очищения пришло. И я был его вершителем.
- Император идет со мной, - прохрипел я.
В вестибюле я упал на колени, кашляя и задыхаясь, мои глаза почти ослепли от непрерывно лившихся слез. Последние несколько ярдов до выхода из дома мне пришлось ползти, и двери оказались заперты. Мальвейль хотел, чтобы я умер вместе с ним на его погребальном костре.
Но обжигающую боль от пламени и удушливый дым я ощущал как победу. И это чувство давало мне силу проползти еще ярд, еще фут, еще дюйм ближе к спасению.
Я дополз и вцепился в ручку двери. Собрав последние силы, я потянул. Дверь сопротивлялась, но потом, может быть, потому что пожар ослабил дом, все-таки поддалась.
Я вывалился в ночь.
В тишину.
Затмение кончилось. Люктус был высоко в небе, и в его зловещем сиянии не было видно звезд. Ветер утих до едва слышного шепота. Стоя на коленях, я жадно вдыхал чистый воздух.
Я не чувствовал запаха дыма.
Подавив стон отчаяния, я обернулся и увидел безмолвный, невредимый дом.
«Мальвейль еще не покончил с тобой», сказал Ривас. И еще нескоро покончит. Мальвейль никогда не устанет играть в эту игру.
- Чего ты хочешь?прошептал я.Почему ты не убил меня вместе с Кальвеном? Что еще тебе нужно от меня?
Шум мотора заставил меня повернуться. Это приехала моя машина. Белзек привезла Катрин и Зандера домой.
Я встал, шатаясь куда сильнее, чем ожидал.
- Отец?спросил Зандер.Что случилось?
- Что ты делаешь?спросила Катрин. Зандер казался удивленным, а голос Катрин звучал обвиняюще.
- Я споткнулся, - сказал я.
Едва ли кто-то из них поверил в эту ложь. Но им достаточно знать, что это все, что я готов им сказать.
- А вы почему здесь?спросил я, задав встречный вопрос и позволив отчаянию проявиться в виде гнева.Разве кардинал Ривас не говорил с вами?
Катрин не позволила себя отвлечь.
- Карофф беспокоился насчет тебя, - сказала она.Вижу, у него были основания.
Зандер шагнул вперед, изображая миротворца, и поддержал меня за руку, когда я снова пошатнулся. Моя левая нога была готова подогнуться от страшной усталости. Если бы не моя бионика, я бы снова упал, и, наверное, вовсе не смог бы встать.
- Пойдем в дом, отец, - сказал Зандер.Здесь холодно.
Он говорил со мной словно с дряхлым стариком.
Возможно, так оно и было.
«Нет. Они хотят, чтобы ты поверил в это».
Катрин, похоже, на какое-то время отложила свой допрос. Белзек уехала, и мы вошли в дом. И я увидел, что и изнутри дом был совершенно невредим. Не было никаких следов пожара, ни малейшего запаха дыма. Коридоры были ярко освещены. Я внезапно представил, как бегу по дому, представляя, что зажигаю пожар, а на самом деле я просто зажигал все фонари, настенные светильники и люмены.
Дом использовал против меня другую тактику, иное орудие пытки, чтобы причинить иной вид боли. Он хотел, чтобы я снова усомнился в себе. Он хотел, чтобы я думал, будто все случившееся было видением. Иллюзия царившего сейчас в доме спокойствия была настолько полной, а мое состояние усталости настолько правдоподобным, что было очень легко попасть в эту ловушку.
«Ты хочешь заставить меня усомниться во всем, что я видел и слышал с тех пор, как вернулся на Солус. Но ты не сможешь».
- Пойдем в библиотеку, - сказал Зандер.
Мне нужно было собраться с силами, поэтому я не возражал. Я позволил человеку, который называл себя моим сыном, подвести меня к креслу, в котором я читал дневник Элианы. Дневник был все еще там, где я уронил его. Усаживаясь, я незаметно толкнул дневник ногой, забросив его под кресло. Я точно не знал, почему хочу сохранить его в тайне. Какая-то часть меня хотела скрыть его. Кроме того, я не хотел, чтобы этим двоим стало известно, как много я знаю о Мальвейле.
- Вы встречались с Ривасом?спросил я, прежде чем Катрин успела возобновить свой допрос.
- Да, - сказала Катрин.Он предупредил нас, чтобы мы не оставались здесь. Но не сказал почему.
- Дела Империума, - произнес я.Вы должны были послушаться его. Зачем вы приехали сейчас?
- О чем ты говоришь, отец?удивился Зандер.Ты послал за нами.
- Что? Что ты имеешь в виду?
- Именно то, что он сказал, - Катрин подошла ближе ко мне, отодвинув Зандера.Мы получили твое сообщение, в котором ты просил нас срочно вернуться. Что здесь происходит? Зачем ты хотел нас видеть?
- Кто передал вам это сообщение?спросил я.
- Кардинал Ривас, - ответил Зандер.
- Когда?
- Менее получаса назад, - сказала Катрин.
Это невозможно. Ривас к тому времени уже погиб в башне. Судя по тому, сколько времени прошло с тех пор, как мы с ним вошли в Мальвейль, он был мертв, вероятно, уже несколько часов. Или Мальвейль послал его призрак к моим детям, как он послал ко мне Адрианну, или или они лгали мне.
«Зачем им лгать тебе?»
«Потому что они не настоящие».
«Они выглядят настоящими».
«Вейсс тоже выглядела настоящей, после того, как умерла. И Тервин тоже».
Я слишком долго тянул с ответом. Я чувствовал их взгляды на себе.
«Это ничего не значит. Я чувствовал жар огня. Все это казалось таким реальнымно это не было реальным. Возможно, это еще одна игра Мальвейля. Еще одна иллюзия. Он показывает мне, как распознать призраков, но не позволяет сделать это, когда это действительно важно».
- Карофф очень беспокоился за тебя, - сказала Катрин.Ты отослал всех слуг?
- Да.
- Почему?
- Причины касаются только меня, - если она была настоящей, она все равно не поверит правде. Если она призрак или самозванец, то неважно, что я ей скажу.
- Отец, будь разумным человеком, - умоляюще произнес Зандер.
Катрин подняла руку, и Зандер замолчал.
- Уже поздно, - сказала она.Мы все устали.
Это была правда.
- Будет время поговорить об этом утром.
Зандер кивнул и вышел из библиотеки. Катрин осталась. Она хотела поговорить со мной наедине, и Зандер это понял.
- Ты понимаешь, почему Карофф так обеспокоен?спросила она.Он помнит, что случилось после того, как Леонель отдал такой же приказ.
- Он выполнил приказ Леонеля, и пусть выполняет мой.
- Он выполнит приказ, - Катрин присела передо мной.Но янет. Я не покину тебя.
Ее лицо было таким же суровым и бесстрастным, как всегда. Она говорила, как на своих лекциях в Схоле Прогениум. Каждое ее заявление звучало как приказ. Но даже так, это было выражение любви этой холодной, недоверчивой женщины. «Я не покину тебя». Так, как покинули ее. Ее отец повиновался долгу перед Империумом, а ее мать погубило зло. Никто из нас не принимал решение добровольно покинуть наших детей. Это решение было принято силами, куда более могущественными, чем мы. От нас ничего не зависело, но результат был одинмы покинули Катрин и Зандера, когда они были еще детьми. Они сумели найти способ выжить. Зандер отказался воспринимать жизнь всерьез. Катрин, старшая сестра, которая несла ответственность за младшего брата, воспринимала всерьез все, и закрылась за непроницаемым щитом отсутствия эмоций, чтобы не испытывать боль.
Но мое возвращение заставило ее задуматься о том, чтобы снять этот щит. Теперь она тянулась ко мне, обещая, что не покинет меня, не подвергнет тому, что, по ее опыту, было самым худшим предательством.
Я хотел обнять ее и уверить дитя, которое еще жило в этой суровой женщине, что все будет хорошо, что больше я не причиню ей боль. Я хотел сказать моей дочери, что я люблю ее.
Моя левая рука дернулась от побуждения потянуться к ней.
«Именно этого и хочет от меня Мальвейль. Очень убедительная ловушка. А если это не моя дочь, в какое чудовище она превратится? И что она сделалаили сделаетс моей настоящей дочерью?»
Последняя мысль заставила меня в гневе стиснуть зубы.
- Спасибо, - сдержанно сказал я, сохраняя между нами холодную дистанцию.
Катрин увидела, что бесполезно говорить что-либо еще, и ушла.
Я оставался в библиотеке еще какое-то время, давая моим детям время заснуть, а потом поднялся вверх по лестнице. Я шагал туда-сюда по коридору между дверями их спален, размышляя, что же мне делать, и пытаясь угадать, каким образом Мальвейль в следующий раз постарается причинить мне боль.
«Через детей. Как же еще? Что еще у меня осталось?»
Ничего. Элиана погибла. Мои самые близкие друзья погибли. Если и была еще возможность нанести поражение Монфорам и вернуть честь Солусу, я не знал, как это возможно сделать. Впрочем, мне уже было все равно. Я снова уступил поле боя врагу. Еще одна неудача. Еще одно поражение. Еще один позор.
Я подумал, не распространялось ли влияние Мальвейля на Клострум. Дом имел власть над судьбами Штроков с тех пор, как мы поселились в нем. Может быть, он всегда управлял нами. Может быть, даже у Девриса не было выбора, и с самого рождения он был обречен на проклятье, как и все последующие поколения. А я был так далеко, не зная ничего о событиях, происходивших на Солусе. И все же меня вернули сюда, с такой фатальной неизбежностью, словно я был прикован цепями к Мальвейлю все это время.
Может быть, это дом решил, что должно случиться на Клоструме. Может быть, он был настолько могуществен.
Я не мог бороться с такой неодолимой силой.
Я должен был бежать. Перед такой непобедимой злой волей бегство казалось единственным разумным решением.
«Куда бежать? Он найдет меня повсюду на Солусе. Если он смог найти меня на Клоструме»
Я не мог сдаться. Я признал, что Монфор удалось победить меня, потому что я больше не мог выиграть этот бой. Это было лишь отвлечение, которое Мальвейль использовал как часть своей паутины мучений, которую он создал для меня. Нужно было спасти Солус и низвергнуть Вет Монфор. Мой долг не был выполнен, даже если события, создавшие этот долг, были срежиссированы Мальвейлем. Борьба против Монфоров могла состояться лишь по ту сторону битвы с Мальвейлем, и я пока не мог представить такой перспективы.
Но я буду сражаться. Мальвейль еще не все отобрал у меня. Даже если бегство еще было бы возможно, я должен сражаться до последнего.
Еще оставались мои дети. Бегство не спасет их. А я должен их спасти. Это все, что мне оставалось.
Я продолжал шагать вперед-назад по коридору между дверями их спален. Я не знал, как сражаться. Не знал, кого спасать. Была вероятность, что если эта женщина и этот мужчина, спавшие за этими дверями, реальны, то они могут быть моими детьми. Но если нет? Если онивоплощенная ложь, тогда настоящие Катрин и Зандер были где-то здесь. Я видел их. Мальвейль удерживал их.
Я должен найти их и спасти. Это было искупление, которое мне еще оставалось. И если я умру, пытаясь это сделать, по крайней мере, это будет смерть с честью.
Но дети могут быть и способом, которым Мальвейль будет мучить меня. Он уже угрожал им. И на этом он не остановится.
И я не мог ударить первым. Я должен был ждать, пока враг нападет. Тогда я смогу нанести ответный удар. В последний раз.
Это будет конец, так или иначе. Если я проиграю, в моей душе не останется ничего, с чем мог бы играть Мальвейль.
Вперед-назад. Задерживаюсь у дверей, думаю о том, чтобы постучать, предупредить, что опасность надвигается, и мы должны бороться. Но потом отхожу прочь, охваченный злой подозрительностью.
Вперед-назад. Бесконечные часы ночи. Бесконечная тьма.
И тогда, словно я знал, что так и будет, я услышал голоса. Тонкие голоса. Голоса детей. Голос маленького мальчика, плакавшего в страхе, и маленькой девочки, которую внезапно покинули родители.
«Отец!»
ГЛАВА 20
Дети звали меня из коридора, ведущего в другое крыло дома. Я едва мог разглядеть их. Это были Катрин и Зандер, какими я знал их. Дети, которых я вернулся защищать. Я позвал их, но они не слышали меня. Они смотрели в другую сторону, протягивали руки и шли во тьму, в дальний конец коридора.
«Отец! Отец! Где ты?»
- Катрин!закричал я.Зандер!
Я бросился к ним. Но как только я начал бежать, свет померк. Фонари на стенах потускнели до слабого оранжевого света, словно затухающие угли. Тени в дальнем конце коридора превратились в абсолютную тьму. Они тянулись длинными когтистыми руками по стенам и потолку, гася свет, пытаясь схватить моих детей.
Я снова позвал детей, но они не слышали меня. Они не могли, потому что дом снова ожил. Он стонал. Он рычал. Камни говорили гулким скрежещущим шепотом. Камнебетон грохотал, словно гром. Двери в коридоре содрогались под тяжелыми ударами, едва сдерживая пытавшихся прорваться в них тварей.
- Стойте!кричал я.Посмотрите на меня!
Они не обернулись. Они не слышали меня, но я слышал каждое их слово. Они умоляли отца отозваться.
- Отец, я говорила, что здесь призраки!плакала Катрин.
- Призраки! Приииизраки!хныкал маленький Зандер, держась за пояс старшей сестры.
Двери содрогались от ударов рядом с ними. Катрин остановилась у одной двери.
- Отец?она со страхом посмотрела на дверь.Он может быть там, - сказала она Зандеру.
- Я не хочу туда! Я не хочу туда!
Я бросился мимо главной лестницы. Теперь я был в том же крыле дома, что и дети. Но почему-то я бежал так медленно, будто находился под водой.
- Не открывайте эту дверь!закричал я.Катрин! Зандер! Слушайте! Я здесь!
- Пожалуйста, не надо!рыдал Зандер.
- Мы должны, - сказала Катрин. Она всегда была более смелой. Более сильной. Она знала, что если они не найдут меня в коридорах, значит, я должен быть за этой дверью.
Она потянулась к ручке двери.
«Трон Святой, пусть она будет заперта!»
Дверь распахнулась от одного прикосновения Катрин.
Моя дочь смотрела в дверной проем.
- Отец?произнесла она.
Зандер поднял взгляд.
- Это он?
Они закричали. Мои дети вопили в отчаянном, невыносимом ужасе.
Я был в двух шагах от них, когда что-то с рычанием втащило их в комнату.
Дверь захлопнулась.
- НЕТ!завопил я.
Со всей силой моей любви к семье и ненависти к Мальвейлю, я врезался в дверь бионическим плечом и вышиб ее. Я ворвался через порог комнаты.
Я оказался в некоей палате в медицинском центре. Здесь сильно пахло дезинфицирующим средством, но не настолько сильно, чтобы полностью заглушить зловоние смерти. Это было большое помещение с множеством коек, на них лежало много маленьких силуэтов. Было тихо для места, в котором так много детей.
У постели в центре палаты стояли два человека, оба в клювастых медицинских масках, скрывавших лица. На одном была униформа медработника, другой был облачен в одеяния члена Правящего Совета.
- Что с этим?спросил медик.
- А вы что думаете?высокомерно произнес советник.
Даже приглушенный маской, этот голос был знаком мне настолько, что я его никогда не смогу забыть. Это была Вет Монфор.
На койке лежал Зандер, укрытый тонким серым одеялом. Хотя ему было только четыре года, его лицо было иссохшим, словно у старика. В углах рта и под носом вздулись нарывы. Его тело сотрясал тяжелый кашель, он выхаркивал черную слизь. Он дышал с мучительным усилием, его легкие издавали пронзительный свист. И после каждого болезненного вздоха он снова заходился в приступе кашля.
Медик взглянул на горсть ампул, которые держал в руках.
- Мы можем попытаться спасти его.
Монфор покачала головой.
- За него некому заступиться. Он один. Таков уж суд Императора. Родители покинули его, и он оказался недостаточно силен, чтобы выжить. Надо делать выбор.
- Он не один, - сказал я, подходя к ним.Я его отец.
- Жестокая логика, - сказал медик, обращаясь к Монфор.
- Но от этого не менее верная.
- Да уж, - согласился он.
- Вы не слышите меня? Немедленно окажите ему помощь, - приказал я.Ялорд-губернатор Штрок, и я приказываю вам спасти моего сына.
Они ушли, оставив Зандера в этом безымянном хоре кашлей и хрипов.