Стражник на заставе догадался об этом раньше торговца: ударом древка повалил мальчика на землю и надавил остриём пики на хрупкую спину, будто собираясь проткнуть.
Таможенная застава символ власти и влияния. Любая попытка мошенничества на ней наносит урон репутации её владельца.
Не ровён час, мальчика утопят в этой самой реке.
Однако паренёк не сводил с Лоуренса глаз глубокого синего цвета. Торговец словно утонул в его взгляде, выдававшем нечеловеческое напряжение: тот явно понимал, что ставкой в последней игре будет жизнь. Холо пихнула Лоуренса в бок, и он пришёл в себя. Девушка смотрела не на мальчика и не на своего спутника, а куда-то в сторону, но на её лице читалось: «Не забывай свои слова». Всё верно ведь паренёк действительно сам попытался подняться на ноги, в голос моля о помощи.
Гляди, какой храбрец выискался. Не боится опорочить имя герцога Диджина!
Корабли один за другим подплывали к таможенной заставе. При задержке достанется именно стражнику, поэтому мальчик, мешавший ему работать, вывел его из себя.
Вдавливая остриё в хрупкую спину, он поднял ногу, видимо, собираясь пнуть парнишку.
Постойте! вдруг закричал Лоуренс, и в тот же миг нога стражника опустилась.
Остановиться он не успел и ударил мальчишку в бок, заставив перевернуться; тот издал странный звук будто лягушка квакнула.
Я в самом деле его знаю.
Стражник посмотрел на Лоуренса и поспешно убрал ногу. Впрочем, похоже, он в тот же миг осознал, что происходит. Недовольно перевёл взгляд с нарушителя спокойствия на торговца, но всё же со вздохом убрал пику от спины ребёнка.
Любому здесь было совершенно ясно: мальчик неумело притворялся; стражник ничего не сказал, но взгляд его довольно красноречиво поведал, что он думает о доброте Лоуренса.
Мальчик захлопал глазами: очевидно, он и не рассчитывал, что его маленькое представление увенчается успехом. Однако сориентировался довольно быстро и, спотыкаясь, неловко забрался в лодку Рагусы.
Рагуса успел расплатиться со стражником и как раз завязывал шнурок на своём кошельке. Он с любопытством наблюдал за разыгравшейся на причале сценой, однако, когда мальчик запрыгнул к нему в лодку, встрепенулся.
Лодочник открыл было рот, но встретился взглядом с Лоуренсом и ничего не сказал.
Эй, чего застыли! Все только вас и ждут! Отплывайте! крикнул стражник.
Очевидно, он посчитал, что теперь это уже не его забота, и, с одной стороны, хотел поскорее забыть о досадном случае, а с другой думал о своём деле, ведь новые лодки действительно всё прибывали и прибывали.
Рагуса обернулся к Лоуренсу и слегка пожал плечами, а затем ступил на судно и взялся за шест. Вряд ли он будет возражать против лишнего человека в лодке, главное заплатить требуемую сумму за проезд.
Между тем юный нарушитель спокойствия доковылял до Лоуренса с Холо и рухнул на дно прямо рядом с ними: похоже, все его силы физические и душевные ушли на то, чтобы пробраться на судно, и теперь он уже попросту не держался на ногах.
Холо наконец посмотрела на Лоуренса, на лице её по-прежнему читалось недовольство.
Ну что уж теперь, сказал он. Так и быть, возьмём его.
На это она слабо улыбнулась, выбралась из-под одеяла и склонилась над мальчиком, распростёршимся у её ног. Холо всегда с превеликим удовольствием подтрунивала и насмехалась над людьми, но сейчас, осматривая и ласково разговаривая с беднягой, девушка олицетворяла собой идеал доброты милосердная монахиня, не иначе.
Трогательная картина обескуражила Лоуренса. Он знал, что тоже поступил правильно, и всё-таки по сравнению с Холо сам себе показался сухарём и скрягой.
Девушка убедилась, что мальчик не ранен, и осторожно усадила его, прислонив к борту.
Лоуренс достал флягу с водой, передал спутнице и вдруг заметил, что мальчишка по-прежнему сжимает в руках бумагу.
«А у него есть характер», подумал торговец.
Вот, выпей. Взяв флягу, Холо похлопала мальчика по плечу.
Тот сидел, смежив веки, будто в обмороке, но сейчас медленно открыл глаза и посмотрел на Холо и Лоуренса, стоящего за её спиной. А затем смущённо улыбнулся. Торговец, хотевший поначалу бросить его на пристани, пристыженно отвёл глаза.
Спа спасибо.
Было непонятно, за что мальчик благодарит: то ли за воду, то ли за то, что ему подыграли. Так или иначе, он явно не привык к простому человеческому участию и помощи без расчёта на ответную услугу, а потому чувствовал себя неловко.
Кажется, его мучила жажда он жадно выпил воду, несмотря на холод, даже чуть поперхнувшись, и после этого удовлетворённо вздохнул. Судя по всему, путь мальчика лежал не из Реноса. Должно быть, он пришёл с севера или юга по одной из дорог, пересекавших реку.
Куда же он шёл, с какой целью?
Глядя на стёршиеся деревянные сандалии, не защищавшие от холода, Лоуренс решил, что путь у него был нелёгкий.
Всё хорошо? Тогда можешь поспать. Этого одеяла тебе хватит?
Кроме одеяла, которым укрывались Лоуренс и Холо, имелось ещё одно. Его девушка и передала мальчику. Он вытаращил глаза, будто совсем не ожидал такого счастья, и кивнул:
Да пребудет с вами Госпо дь Завернувшись в одеяло, он заснул мгновенно, даже не договорив.
В таких лохмотьях наверняка и уснуть-то не получится от холода, если ночевать под открытым небом. А если заснёшь, уже не проснёшься никогда.
Холо встревоженно смотрела на него, но успокоилась, услышав мерное дыхание. Такого мягкого выражения на её лице Лоуренс не видел ни разу. Девушка пригладила мальчику вихры и выпрямилась.
Хочешь, позабочусь и о тебе? спросила она отчасти с насмешкой, отчасти желая скрыть собственное смущение.
Это детям положено принимать чужую заботу, пожал плечами Лоуренс.
Холо рассмеялась в ответ:
Для меня ты тоже вполне себе ребёнок.
Между тем лодка, которая всё это время набирала ход, наконец слегка замедлилась. Они догнали идущие впереди корабли, и Рагуса, похоже, решил обратить внимание на нового пассажира. Он опустил шест, обернулся и бросил через плечо:
Ну и ну. Как он там, живой хоть?
Разумеется, он спрашивал о мальчике.
Холо кивнула, и Рагуса почесал подбородок, выдохнув белое облачко пара.
Одурачили его. Каждый год, как только наступают холода, с юга приходят толпы людей, а с ними и всякие проходимцы. В этом году такой напасти не было, но в позапрошлом нашёлся умелый мошенник: сумел одурачить не только детей, а даже некоторых торговцев. С тех пор народ стал поумнее, так что теперь такое редко увидишь. Этот один из последних будет.
Рука мальчика с зажатой в ней грамотой выглядывала из-под одеяла. Лоуренс вытащил бумагу и развернул её. Это оказалось свидетельство о передаче права сбора пошлин с судов на реке Ром от герцога Германа ди Диджина.
Оно было написано элегантным, но неразборчивым почерком и составлено по всем правилам, да только тот, кто хоть раз видел подлинное, сразу распознал бы подделку.
Кроме того, конечно, внизу стояли подпись и печать.
Господин Рагуса, а как пишется имя герцога Диджина?
Хм, ну-у-у Рагуса ответил, и Лоуренс, вглядевшись в подпись, обнаружил ошибку в одной букве.
Впрочем, даже с этой ошибкой имя произносилось точно так же.
Печать не подлинная, а просто похожая. Потому что за подделку подлинной вздёрнут сразу же.
Здесь крылся весьма интересный момент. Подделавшего настоящую печать ждало повешение, но вот за создание просто похожей печати ничего не будет.
Рагуса покачал головой, а Лоуренс аккуратно свернул грамоту и положил её под покрывало.
Но учти, я возьму плату за его проезд.
Да. Да, конечно.
Деньги могут уладить почти любые разногласия. Хотя Холо об этом лучше не напоминать только рассердится.
Действие 2
Мальчик сказал, что его зовут Кол Тото.
Немного поспав, он открыл глаза, и его живот тут же забурчал. Когда Холо поделилась хлебом, он принялся жевать с настороженным видом, будто уличная собака, готовая в любую минуту сорваться с места и броситься наутёк. Хотя у дворняжек взгляд куда опасливей пожалуй, мальчик был скорее похож на брошенного щенка.
Так сколько ты отдал за эту грамоту?
Оказалось, Кол купил у торговца не один и даже не два документа. Он вытащил из заплечного мешка, покрытого прорехами, все приобретённые бумаги: их набралось бы на небольшую книжку.
Давясь куском хлеба, мальчик пробормотал:
Одну монету торени и восемь рютов.
Вышло у него тихо и невнятно, и вряд ли потому, что он пытался говорить и жевать одновременно. Мальчик наверняка всё поставил на эти бумаги, а иначе не отдал бы за них целую серебряную монету торени: люди в лохмотьях деньгами не разбрасываются.
Отчаянный малый. Наверное, странствующий торговец выглядел солидным и был одет с иголочки?
Вместо мальчика ответил Рагуса:
Да нет, скорее уж оборванец без правой руки.
Кол с изумлённым видом поднял голову и кивнул, а лодочник продолжил:
Он тут особа известная. Расхаживает повсюду с этими бумагами да впаривает простакам. Сейчас скажу, что он тебе наплёл: погляди, мол, на мою правую руку какой ценой достались мне эти бумаги. И жить мне недолго осталось, хочу напоследок вернуться в родной край, потому отдам тебе грамоты за бесценок.
Кол вытаращился на Рагусу: похоже, тот слово в слово воспроизвёл речь торговца.
Многие мошенники работают не в одиночку, а ходят с помощниками, поэтому можно сказать, что их речи передаются по наследству: от наставника к ученику. А руку этому пройдохе наверняка отрубили стражи порядка, когда тот попался.
Тех, кто крадёт деньги, лишают пальцев; лжецов, крадущих доверие, одной руки. А убийцы, отнимающие жизнь, поплатятся собственной головой. Кроме того, говорят, особо жестоких душегубов казнят не на плахе, а через повешение более мучительный способ умерщвления.
Плечи мальчика поникли: он явно приуныл, не в силах примириться с тем, что не сумел распознать обмана, очевидного каждому.
Однако читать ты умеешь? спросил Лоуренс, просматривая грамоты.
Немного последовал нерешительный ответ.
Половина этого даже не грамоты.
Что что же тогда?
Речь у мальчика оказалась довольно складная. Надо отдать ему должное: видимо, служил хорошему мастеру. Тем более удивительно, если вспомнить, как Лоуренс его повстречал.
Между тем Кол поник ещё сильнее: казалось, он на грани отчаяния. Холо, сидевшая рядом, явно пожалела мальчишку и сочувственно протянула следующий кусок хлеба.
Здесь почти всё бумаги, украденные в какой-то торговой гильдии. Вот, посмотри, есть даже платёжные поручения.
Лоуренс передал бумагу Холо, но девушка, хоть и умела читать, в торговых документах совсем не разбиралась. Он повернулся к Колу и протянул листок ему, однако мальчик только покачал головой: похоже, не хотел смотреть на свидетельство своего позора.
Я такое часто вижу. Денег эти бумаги не принесут, зато торговцы любят за пивом послушать байки о них. Они обычно краденые, так что переходят из рук в руки.
У моего заказчика однажды тоже украли такую, вклинился Рагуса, повернув нос лодки вправо.
А кто же крадёт? спросила Холо.
Обычно мальчики-служки, пояснил Лоуренс. Их в торговых гильдиях нагружают тяжёлой работой и платят мало, вот мальчишки и тащат, сбегая, чтобы была хоть какая-то награда за труды. Другие гильдии могут отсыпать неплохие деньги за иную бумагу, ну и мошенники, конечно, купят с удовольствием. Кажется, все об этом знают. Украдёшь деньги и гильдия этого не спустит, учинит погоню, а вот пропажа бумаг может повредить её репутации, так что, если пропадут грамоты и свидетельства, работники только плюнут и махнут рукой.
Почему же?
Сама подумай: положим, украли черновик учётной книги. Что подумают люди, если торговцы начнут высунув язык гоняться за вором? Ясное дело: будто в черновике какие-то невероятные тайны. А торговцам этого совсем не нужно.
Холо удивлённо кивнула: похоже, такая мысль не приходила ей в голову.
Объясняя, Лоуренс просматривал бумаги; они и правда его несколько заинтересовали: где же ещё можно узнать, какие товары поставляет гильдия и кому?
Однако Кола он мысленно пожалел: за всё это сам он дал бы не больше двадцати рютов.
Ну что тут скажешь. Незнание грех. Денег ведь у тебя совсем нет? Могу купить эти бумаги в счёт платы за провоз на судне и еду.
Брови у Кола шевельнулись, но он так и не поднял головы, лишь пристально смотрел на доски днища под ногами наверняка мысленно что-то подсчитывал.
Возможно, в ворохе бумаг затесалось хотя бы одно подлинное свидетельство. Но была и другая вероятность: всё, что он купил, обыкновенный мусор, и сейчас представился редкий, а возможно, и самый последний случай выручить хоть что-то. И всё же Кол отдал за эти бумаги целый торени
Холо нередко говорила, что видит Лоуренса насквозь, но и тот умел угадывать чужие мысли, когда речь заходила о личной выгоде или убытках. Правда, в отличие от спутницы, правильный ответ ему подсказывали вовсе не выражение лица или жесты собеседника, а собственный опыт, ведь он не раз оказывался в таком же положении.
Сколько вы предлагаете? спросил Кол, взглянув на Лоуренса твёрдо, если не враждебно.
Похоже, он считал, что надо вести себя уверенно, иначе покупатель собьёт цену. Глядя, как мальчик старается держать лицо, Лоуренс еле удержался от улыбки. Кашлянув, он спокойно ответил:
Десять рютов.
Ох
На лице Кола по-прежнему читалось напряжение. Он глубоко вздохнул и ответил:
Это это слишком мало.
Правда? Ну тогда возвращаю. И Лоуренс без тени сомнения протянул мальчику стопку бумаг.
Кол мгновенно утратил былую решимость. Теперь он выглядел ещё более жалко, чем прежде: если бы не строил из себя сведущего дельца, то не опозорился бы так сильно. Мальчик посмотрел на бумаги в руке Лоуренса и сжал губы. Думая продать товар подороже, он пытался настоять на своём, но в итоге потерял всё. В то же время, уже напялив маску человека, который знает, что делает, он не мог пойти на попятную и сказать, что согласен продать их по начальной цене. Лоуренс видел его насквозь.
Стоило мальчику чуточку успокоиться, и он заметил бы, что Холо и Рагуса посмеиваются, наблюдая за разыгравшейся сценой; пожалуй, тогда и ему бы стало понятно, что вот он, путь к успеху, сыграть на собственной слабости.
Ради прибыли торговец может отбросить всякую гордость. Впрочем, Кол вовсе не из них, да к тому же слишком юн.
Лоуренс отдал ему стопку бумаг и потёр подбородок:
Двадцать рютов. Больше предложить не могу.
Кол распахнул глаза, будто утопающий, вынырнувший на поверхность, но тут же потупился: наверняка решил, что нельзя показывать собственную радость, чтобы снова не проиграть.
Лоуренсу было очевидно, что тот вздохнул с облегчением, но торговец сделал вид, что ничего не заметил. Он посмотрел на Холо, и девушка усмехнулась, обнажив один клык: мол, пощади мальчика.
Согласен. Благодарю вас.
Но на проезд до Кэльбе этого всё-таки не хватит. Тебе придётся либо сойти на полпути, либо
Рагусу этот разговор явно забавлял, и он следил за ним с неослабевающим вниманием. Заметив взгляд Лоуренса, весёлый лодочник рассмеялся и взял слово:
Так и быть. Остальное отработает. За помощь я ему даже немного приплачу.
Кол оглянулся по сторонам, будто потерявшийся щенок, а затем коротко кивнул.
Оказалось, таможенных застав на реке удивительно много.
Конечно, феодалы строили их везде, где только могли, ведь при каждой остановке путешествующие по воде должны были платить за проезд, однако из-за подобных задержек суда плыли до нужного места дольше раза в два.
Кроме того, богатые землевладельцы строили заставы рядом с дорогами, пересекавшими реку, и часто там же можно было разгрузить или загрузить суда. Людные таможни обрастали лавками со снедью для лодочников и тех, кого они везли, а также гостиницами, отчего создавалось впечатление настоящего города.
Вот почему суда плыли довольно медленно, нередко замедляя ход настолько, что, казалось, быстрее было бы дойти пешком по берегу.
Рагуса говорил, что торопится, но, разумеется, гораздо больше спешили те, кто везли в город Кэльбе меха. Они дорожили каждой секундой, поэтому отсыпали стражникам на заставах приличные деньги, и суда их торопливо обгоняли лодку Рагусы на сужающейся реке.