Пошли, провожу,предложил я, запрыгивая на помост.
Да мне недалеко
Тем более.
Ну, пошли. Ладно.
Мы молча углубились в полуразрушенный дом, прилегающий к помосту, прошли по непроглядно-темному коридору, спустились вниз по трухлявой лестнице и свернули в сторону. На секунду задержавшись, Мом нашарил дверную ручку.
До встречи.
Дверь без скрипа закрылась за ним. Я пошел обратно, и только потом, когда я уже выходил из развалин и просыпался, до меня дошло: за дверью былаОна
Глава четырнадцатая
Не лампу, а зарю
Приблизив к изголовью
За все, что говорю,
Теперь отвечу кровью
«Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазамии шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатомдавно облезший плюш, и жизньюсмерть, и смертьютруп с косою, и факелыбагровостью заката; он умирали шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человеки больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле
В непрочный сплав меня спаяли дни, едва застывон начал расползаться. Я пролил кровь, как все. И как они, я не сумел от места отказаться. А мой подъем пред смертьюесть провал. Офелия! Я тленья не приемлю. Но я себя убийством уравнял с тем, с кем я лег в одну и ту же землю. Зов предков слыша сквозь
Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стоялии молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с нимнаедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наединеубийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто,он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле
Зов предков слыша сквозь затихший гул, пошел на зовсомненья крались с тылу; груз тяжких дум наверх меня тянул, а крылья плоти вниз влекли, в могилу. Но вечно, вечно плещет море бед. В него мы стрелы мечемв сито просо, отсеивая призрачный ответ от вычурного этого вопроса. Я видел: наши игры с каждым днем
Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом Только онне мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, словапомост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал Но дальшетишина.
«Витраж Исхода». Глава «Молчащий Гром», часть третья. Записано подмастерьем Ахайем со слов Второго патриарха Помоста Скилъярда Недоверчивого. Да хранят нас Подмостки!»
Как только края занавеса сошлись, Девона тут же встал, повернулся спиной к бездонной тишине за бархатными складками и пошел вглубь помостатуда, дальше, где за стеной импровизированного задника темнели развалины заброшенного дома. Лишь на секунду задержался он, споткнувшись о зазвеневшую рапиру, и никто не расслышал слов, что бросил в пыль кулис уходящий Девона Безумный. Почти никто.
Давай, Скилли
И Скилъярд понял, что никуда ему теперь не деться от уходящей в небытие измученной судьбы. Никуда. Давай, Скилли Хорошо, учитель
Войдя в дом, Девона по шатким лестницам спустился на нижний ярус. В глубине бокового, затянутого лохмотьями паутины коридора былаДверь. Пятнистый Мом услужливо распахнул обе створки перед гостем. За дверью былаБездна. Девона помедлил, размазал по лицу горячий грим и шагнул за порог.
Дверь тихо закрылась.
Возвращались молча. В эту ночь решетки Оружейного квартала впервые остались незапертыми. Праздно шатающийся молодчик из Красильных рядов долго слонялся вокруг ограды, но войти так и не решился, зато сломал дужку громоздкого замка, висевшего на острие решетки. На следующий день старшина красильщиков рыжебородый Кархайн поймал юнца и разбил ему всю морду. Больше решетки не запирались.
Через неделю после Исхода Девоны горожане неожиданно стали собираться на площади. Стояли, дымили курительными палочками. Молчали. Немногие женщины украдкой всхлипывали.
Трое дружинников из оцепления, так и не оставившего осиротевший помост, чинили боковую лесенку.
Скил сидел у края помоста и листал книгу, оставленную ему Упурком. Ему незачем было глядеть в текстон помнил все наизусть. У него оказалась отличная память.
Скилъярд поднял голову, посмотрел в ждущие глаза толпы, махнул Пирону, проталкивающемуся через собравшихся
Потом вздохнул и полез на помост.
Акт третий. Антракт с вариациями
Души были сотворены по единственной причине: у
Создателя появилось желание отдавать. Души получили свет,
и не было у них другого побуждения; но когда они с
избытком наполнились, в них возникла новая жажда,
приведшая к прямому противостоянию с Создателем. Души тоже
захотели отдавать. Так впервые было отвергнуто добро
Создателя в мире Эйн-Соф
Глава пятнадцатая
Есть вещи настолько серьезные, что по их поводу
можно только шутить.
Хорош притворяться,услышал я знакомый голос и получил щелчок по лбу. Как ни странно, он прояснил муть в сознании. Радикально.
Я сидел на диване, в отлично мне знакомой квартире Стаса, в руке у меня был зажат бокал со смесью коньяка и шампанского, в другойзажженная сигарета, а рядом со мной на диване, на том же продавленном, залитом множеством напитков и прожженном обилием окурков диванеМом, все в том же экзотическом халате-хламиде, вышитых бисером остроносых тапочках на босу ногу и с длинной-предлинной коричневой сигаретой в зубах. Мом хитро щурился и улыбался, пуская в потолок аккуратные колечки дыма.
С трудом повернув голову в другую сторону, я обнаружил Сартавроде бы слегка помолодевшего и совершенно неуместного в панельной малогабаритке. На Сарте болтался бурый балахон, и из широкого рукава выглядывали худые пальцы, цепко обхватившие ножку бокала. Кажется, он предпочитал коньяк в чистом виде. Впрочем, на журнальном столике перед ним выстроилась целая батарея разнокалиберных бутылок, большей частью полупустых. Я с ужасом понял, что мои галлюцинации добрались до тщательно охраняемого бара отсутствующего Стасова папаши.
Сарт потер указательный палец.
Однако, лоб у вас, молодой человекон не закончил фразы и, поставив бокал на столик, принялся стаскивать с себя балахон. Под ним обнаружился весьма щегольский костюм-тройка, темно-серого цвета, «с искрой»; кроме того, на Сарте была белоснежная рубашка, и на шее красовался строгий галстук того же цвета, что и костюм. В таком виде Сарт стал почти неузнаваем.
Ну вот, мы все в сборе,довольно заметил Сарт.Какая у нас будет культурная программа? По типу: спрашивайтеотвечаем, или исповедь на заданную тему? Я, между прочем, тебя спрашиваю, Молодой,Сарт замолчал и занялся коньяком, время от времени поглядывая на Мома, которого почему-то называл Молодым.
Ну, это не от меня зависит,протянул тот, жмурясь сквозь табачный дым. И теперь оба загадочных собеседника смотрели на меня. Надо было говорить. И я заговорил.
Но сначала я поднялся, прошлепал к книжному шкафу и зарылся в него по уши. И когда я вынырнул из створок, то в руке моей был потрепанный томик с терракотовым кентавром на обложке. Кентавр с недоверием разглядывал короткую красную стрелу.
Я нашел нужное место.
«Все презирающий Мом,вслух прочел я,Мом-насмешник, бог и сын Ночи, признает ложь единственной основой миропорядка и жизни; и поэтому считает, что всех правдивее тот, который лжет. Отсюда и прозвище «правдивый ложью». Коварные советы Мома были мудры и в то же время гибельны для следующих им».
В самую точку, молодой человек,пробормотал Сарт, сделав ударение на слове «человек».Отвечай, Молодой Он ведь тебе не верит. И правильно делает. Так что придется оправдывать выбранное имя.
Да уж придется,тихо процедил Мом.
Дверь с гнусавым скрипом приотворилась, но Мом снайперским щелчком послал окурок в образовавшуюся щель. В коридоре кто-то ойкнул, и дверь поспешно прикрыли. Я поморщился.
Придется,повторил Мом.И для начала Что ты знаешь о Бездне, человек? О Бездне Голодных глаз?
Я пожал плечами. Что мог я знать? Чувствовалда, догадывалсяпожалуй, боялсянаверняка Но знать?!
Хочешь, я растолкую тебе его жест, Молодой,вмешался Сарт.В переводе на общеупотребительный будет примерно так: а кто его знает?
Я знаю,оборвал его Мом.Или почти знаю. Я был там. Я был частью Бездны. Я и сейчас
Он осекся и помолчал.
Как ты представляешь себе ад, человек?неожиданно спросил Мом.
Жара,не задумываясь, сказал я.И скрежет зубовный. Рога и хвосты.
Похоже,задумчиво сказал Мом.Так вотБездна гораздо хуже. Ни смолы, ни хвостов, ни котлов. Ни времени, ни пространства. Ни вашей обожаемой материи Ничего. Сплошной скрежет зубовный. Беззвучный и бессмысленный. Каждый носит в себе частицу Бездны, но не каждый попадает в нее. И никто не возвращается. Как из ада.
Орфей вернулся,сказал я.
Да, Орфей,согласился Мом.И я.
Сарт подумали промолчал.
И я,повторил Мом.Но она все еще держит меня. Вы не знаете, что это такоепобывать в Бездне Голодных глаз, хотя вы оба проходили сквозь нее. Но одно делопройти, и совсем другоепревратиться в часть Бездны. Даже тебе, Сарт, я не желаю этого.
Я оценил твои слова, Молодой,Сарт шепнул это совершенно неслышно, и я не успел осознать странный подтекст его фразы.
Мом пропустил реплику Сарта мимо ушей.
У Бездны есть сущностьмного сущностей, слитых воединоно нет и не может быть существования. И поэтому она пронизана страстным всеобщим стремлениемосуществиться. Быть. В том мире, откуда пришел я, Бездна уже пыталась реализоваться через Книгу Последних, но Книга внезапно обрела собственную сущность и вышла из-под контроля. Локальные прорывы на Землю неизменно терпели фиасконосителей, как правило, убивали, считая их «одержимыми дьяволом». Две сущности в одном теле почти всегда дают подобный эффект, а на вытеснение «хозяина» у одиночных попыток не хватало мощности. Мне повезло совершенно случайно хозяин был безумен.
Но и в том мире, где побывал ты, была своя неудачная пробаЧерный ветер. Увы, в последний момент три человека одновременно воссоздали высший витраж, составленный Сартом сто пятьдесят лет назад
Я посмотрел на Сарта. Он не отрывался от коньячной желтизны бокала, и дорого бы дал я за то, чтобы увидеть стоящее перед ним в прозрачной топазовой дымке Сарт почувствовал мой взгляд и отрицательно покачал головой.
Но на этот раз осечки не будет!голос Мома зазвенел.Бездна нашла необходимое! Нашла «линзу», человека, способного вобрать в себя всю ее сущность, сфокусировать ее и выплеснуть в людей с такой силой, что их исконные сущности будут вытесненыи Бездна займет освободившееся место! Я успел, успел подготовить тебя; иначе она не выдержала бы, а я не готов, я не умею, и снова Но я успел! Ты дал им веру: Городуодну, Степидругую, и они узнали, что инакомыслящих должно убивать, и объединились для этого. Армии сойдутся на равнине, огромные, бесчисленные армиии ты войдешь в образ Бездны, и Бездна через тебя войдет в них. Великий спектакльи последний!
Тишина присела на диван с нами. Говорить было не о чем. Любой мой вопрос прозвучал бы фальшиво. Я поверил Мому. Воистину верую, ибо нелепо И он ответил на непроизнесенное.
Читай,Мом бросил мне газету.Внизу, на третьей странице.
То, что он имел в виду, я нашел почти сразу. В разделе «Криминальная хроника».
«27 октября, около трех часов утра, в районе площади Поэзии сошедшим с рельс трамваем пятого маршрута был сбит мужчина, имеющий при себе удостоверение труппы театра «У виадука». Удостоверение выдано на имя Алекса Сайкина. Свидетелей происшествия убедительно просим позвонить по телефону 33-17-49».
Я перевернул газету. На ней стояло завтрашнее число. Через полтора часа оно станет сегодняшним. Третий звонок. Трамвайный.
Ладно,сказал я, комкая газету.И на том спасибо. Одна надежда на логику Если есть Бездначто-то должно быть ее антиподом. Если есть аддолжен быть рай. А иначе, действительно, впору Выходит три яруса: среднийнаш, человеческий, и с него можно попасть либо на нижний, в Бездну, либо на верхний
Сразу видно театрала,Сарт вздохнул и поставил бокал на столик.Богема Первый ярус, второй Ложи. Бельэтаж. Оркестровая яма. Весь миртеатр И мы на галерке.
Дело не в ярусах,угрюмо сказал Мом.Так все выходит слишком просто. Или слишком сложно. Тот выше, а этотниже И спорить не о чем. А на деле выходит вроде квартиры Вот мы где сидим? В комнате. Четыре стены, один потолок и одна дверь. Кто здесь сидит? Мы сидим, человеки. То есть вычеловеки Разные миры, разные эпохи, но вселюди, и всев одной комнате. А что, собственно, есть человек? А есть он, родимыйдуша, обремененная трупом. Можно и помягче, но суть от мягкости не меняется. Вот ходит он, ест, спит, объединяется, плодится и размножается; и труп его, то бишь тело, изнашивается до полной неупотребимости. Тогда труп закапывают, а освободившаяся душа открывает дверь и
И шасть в другую комнату!за Мома закончил я в том же нервозно-игривом тоне.Выскакивает, значитца, моя сущность, начисто лишенная бренного существования, в другую комнату, а там А там-то что, господа хорошие?!
А бог его знает, что там!вмешался в разговор Сарт.Или он тоже не знает Ты вот хоть раз умирал?
Я поразмыслил над сказанным.
Да вроде умиралнеуверенно сказал я.Умирал, а потом А потомвсе та же комната, только в профиль.
Вот видишь,кивнул Сарт.А я так вообще еще ни разу Хожу из угла в угол, хожу Пью вот. А Момон у нас умирал. Скинул тело и
И шасть в другую комнату!с удовольствием повторил я и посмотрел на Мома. Он со злобой косился на Сарта, и вертикальные зрачки его, казалось, застыли в неимоверном напряжении.
Дудки!прошипел Мом.Как у вас все замечательно получается! Из комнаты вышел, в комнату попал! Там еще по коридору идти надо Вот меня в нем и оставили, в коридоре-то! Хорошо хоть, еще один дурак нашелся, сам полез, вот мы с ним и махнулись А так сунется душа ваша в комнату иную, ан нетждут ее в коридоре. Бездна Голодных глаз ждет! Не проскочишь!
Но ведь проскакивают,предположил я.Есть же такие
Проскакивают,нахмурился Мом.Есть такие, да не нам чета. Для такого душа шустрая нужна. С телом понятноему бегать надо, падать, драться, чтоб шустрее было, а с душой сложнее. Ей тоже выход нужен. Вкладывать ее, голубушку, надов слово, в дело, в других человеков Она туда-сюда побегает и здоровее будет. Правда, тело тогда быстрее изнашивается, есть, видимо, закономерность Но уж после смерти такая сущность и по коридору проскочить успеет. Не впервой
Я забросил ноги на спинку дивана и попытался расслабиться. Ирония разговора грозила обернуться чем-то незваным, болезненным, незарубцевавшимся Ишь, как он поворачивает А если душу поберечь, не совать, куда не положено, но и в коридор не пущать? Что нам, в конце концов, в одной комнате плохо?! Сколько народу так живет, и ничего живет, вполне
Можно и так,пожал плечами Сарт, и я понял, что так никогда не смогу привыкнуть к его манере отвечать на чужие незаданные вопросы.Можно, да сложно. Береженая душа без свежего воздуха портиться начинает. Так, чуть-чуть, с краю, понемножку Тело здоровенькое, хорошее тело у таких, этого не отнимешь, но и оно когда-то сносится. А душа стоячая, болотная, по комнате побродит, оглядится и еще в кого-нибудь залезет, как одежду сменит И гниет себе дальше, из тела в тело перебираясь. Пока совсем не разложится, как и не было ее Только это ой как нескоро! Долгая история. Долгая и скучная. Колесо Сансары. Так что можно и из комнаты не выходить. Совсем.