Дальше Грей прочитать не успелдверь отворилась.
Вошедший Каррузерс сел на кровать и кивнул на бумаги.
Я решил, что лучше записать все заранее. А го вдруг я не доживу до этого трибунала.
Он говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся и, перехватив взгляд Грея, слабо улыбнулся.
Да не волнуйся ты так, Джон. Я всегда знал, что до седин мне не дотянуть. Это вот,он помахал правой рукой, незавязанный манжет рубашки сполз, обнажив вторую кисть, не единственный мой недостаток.
Он постучал себя по груди левой рукой.
Мне уже не один доктор говорил, что у меня какой-то серьезный порок сердца. Какой именноэтого никто сказать не может. Возможно, сердец у меня тоже два,он улыбнулся Грею той внезапной обаятельной улыбкой, которую Джон так хорошо помнил,возможно, только полсердца, возможно, еще что-то. Я и прежде время от времени терял сознание, но чем дальше, тем хуже. Иногда я чувствую, как оно перестает биться, только трепыхается в груди, и тогда у меня в глазах темнеет и становится трудно дышать. Пока что оно каждый раз начинает биться снова, но рано или поздно оно остановится навсегда.
Грей не сводил глаз с руки Чарликрохотной ручки, прижатой к обычной, большой руке. Это выглядело так, как будто Чарли держит в ладони какой-то экзотический цветок. Вот обе руки медленно разжались. В этом одновременном движении была какая-то завораживающая красота.
Ладно,тихо сказал Грей.Рассказывай, что там было.
За неподавление мятежа под суд отдавали редко: такое обвините трудно было доказать и потому выдвигали его нечасто, разве что наличествовали другие сопутствующие обстоятельства. И в данном случае они как раз наличествовали.
Ты знаешь Сайверли?начал Каррузерс, пристраивая бумаги к себе на колено.
Нет, совсем не знаю. Я так понимаю, что он подонок. Но вот почему он подонок?спросил Грей, кивнув на бумаги.
Потому что мерзавец.
Каррузерс старательно выровнял стопку бумаги, не отводя от нее глаз.
То, что ты успел прочесть,это как раз не Сайверли. Это был приказ генерала Вольфа. Я не знаю точно, какую цель он преследует: то ли лишить крепость провизии в надежде заморить их голодом, то ли заставить Монкальма выслать войска, чтобы защитить местных жителей, дав возможность Вольфу их атаковать. Возможно, и то и другое. Однако он целенаправленно терроризирует поселения по обоим берегам реки. Так что нет, это мы сделали по приказу самого генерала...
Он слегка скривился и внезапно поднял взгляд на Грея.
Джон, ты помнишь Шотландию?
Сам же знаешь, что помню.
Те, кому довелось поучаствовать в усмирении шотландских горцев под началом герцога Камберлендского, не забудут этого никогда. Он повидал немало горских деревушек, с которыми было то же самое, что с Больё...
Каррузерс вздохнул.
Ну да. Вот. Беда в том, что Сайверли повадился присваивать себе добычу, захваченную в разоренных деревнях,под тем предлогом, чтобы продать ее и разделить деньги между солдатами поровну.
Чего-о?
Это противоречило всем армейским традициям: как правило, каждому из солдат доставалась добыча, захваченная им лично.
Он кем себя возомнил, адмиралом, что ли?
На флоте принято было как раз наоборот, делить деньги между командой но общеизвестной формуле. Но флотэто флот: команда корабля чаще всего действует как единое целое, в отличие от армейских частей, и, кроме того, на флоте были специальные адмиралтейские суды, которые занимались продажей захваченных кораблей.
Каррузерс расхохотался.
У него браткоммодор. Возможно, от него он этого и набрался! Как бы то ни было,продолжал он, вновь посерьезнев,денежек так никто и не увидел. Хуже тогоон принялся задерживать солдатское жалованье. Платил все позже и позже, штрафовал за мелкие провинности, утверждал, будто деньги не подвезли, притом что несколько человек своими глазами видели, как сундучок выгружали из почтовой кареты. Это, конечно, плохо, но, по крайней мере, солдат по-прежнему кормили и одевали. Но тут он зашел чересчур далеко...
Сайверли принялся приворовывать у интенданта, отбирая большие партии припасов и продавая их частным образом.
Я это подозревал,объяснил Каррузерс, но у меня не было доказательств. Однако я принялся следить за ним, и он знал, что я за ним слежу, а потому на время поумерил свои аппетиты. Но перед винтовками он устоять не смог.
Им привезли дюжину новых винтовок, куда более совершенных, чем обычный армейский гладкоствольный мушкет по прозвищу «Браун Бесс». Винтовки были в армии большой редкостью.
Я так думаю, что они нам достались по интендантскому недосмотру. Снайперов у нас не было, не было и особой нужды в винтовках. Потому, видимо, Сайверли и решил, что ему это сойдет с рук.
Но с рук ему это не сошло. Двое рядовых, разгружавших телегу, обнаружили особый ящик и, не устояв, заглянули внутрь, посмотреть, что там такое. Слухи о винтовках стремительно разнеслись по лагерю, но всеобщее радостное возбуждение продержалось недолго: вместо новеньких винтовок солдатам раздали изрядно подержанные мушкеты. Солдаты и без того начинали проявлять недовольство, но это стало последней каплей.
А тут мы еще и бочку рома конфисковали в таверне в Леви,со вздохом добавил Каррузерс.Они пили всю ночь напролетстоял январь, а январские ночи здесь чертовски длинные,и к утру решили пойти искать винтовки. Винтовки они нашлипод полом в квартире Сайверли.
А где же был сам Сайверли?
У себя в квартире. Боюсь, с ним обошлись довольно дурно,уголок рта у Каррузерса дернулся.Однако он сумел сбежать, выпрыгнув в окно, и по колено в снегу добрел до соседнего гарнизона. До соседнего гарнизона было двадцать миль. Он напрочь отморозил себе два пальца на ногах, но все-таки выжил.
Жаль.
Да уж, жаль,уголок рта дернулся снова.
И что стало с мятежниками?
Каррузерс надул щеки, покачал головой.
Большинство из них дезертировали. Двоих поймали и быстренько вздернули. Еще троих отловили позже, они теперь сидят в здешней тюрьме.
А ты...
Ну да, я. Я был заместителем Сайверли. Про мятеж я узнал слишком поздноодин из прапорщиков прибежал за мной, когда солдаты уже пошли к дому Сайверли,но я успел прибежать до того, как все было кончено.
Ну, в данных обстоятельствах ты мало что мог сделать, верно?
Я и не пытался!напрямик сказал Каррузерс.
Понимаю,сказал Грей.
Понимаешь, да?Каррузерс криво улыбнулся.
Конечно. То есть Сайверли до сих пор в армии, все на той же должности? Ну да, конечно. Он, должно быть, был достаточно взбешен, чтобы выдвинуть против тебя это оригинальное обвинение, но тебе не хуже моего известно, что в нормальных обстоятельствах это дело, скорее всего, было бы закрыто, как только всплыли бы сопутствующие факты. Ты сам настоял на трибунале, верно? Чтобы предать огласке то, что тебе известно?
Учитывая состояние здоровья Каррузерса, мысль о том, что, если его осудят, ему грозит длительное тюремное заключение, не особо его тревожила.
Кривая улыбочка Чарли сделалась широкой и искренней.
Я знал, что выбрал того, кого надо!сказал Каррузерс.
Чрезвычайно польщен,сухо сказал Грей.Но почему именно я?
Каррузерс отложил свои бумаги и теперь слегка раскачивался, сидя на кровати и обхватив руками колено.
Почему именно ты, Джон?
Чарли уже не улыбался. Его серые глаза перехватили взгляд Грея.
Ты понимаешь, чем мы занимаемся. Наше делосеять хаос, смерть и разрушения. Но ты никогда не забываешь, зачем мы этим занимаемся.
Вот как? Быть может, ты будешь столь любезен, что сообщишь мне это? А то я всегда понять не моги зачем мы этим занимаемся?
В глазах Чарли блеснула улыбка, но ответил он серьезно:
Кто-то должен поддерживать порядок, Джон. Солдаты сражаются под влиянием разных мотивов, и в большинстве из них нет ничего благородного. Но ты и твой брат...
Он прервался и тряхнул головой.
Грей заметил, что в его волосах много седых прядей, хотя он знал, что Каррузерс не старше его самого.
Весь мирэто хаос, смерть и разрушения. Но такие люди, как тывы не согласны с этим мириться. И если на свете есть порядок, мир и покойто это благодаря тебе, Джон. Тебе и таким, как ты.
Грей чувствовал, что надо бы что-то ответить, но он не знал, что на это сказать. Каррузерс встал, подошел к Грею, положил руку левуюему на плечо, а правой легонько коснулся его лица.
Как там в Писании говорится?тихо сказал он.«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», да? Я алчу, Джон,прошептал он.А ты жаждешь. Ты не подведешь меня!
Пальчики крошечной руки Чарли скользили по его кожеэто была и мольба, и ласка одновременно.
«Армейские традиции требуют, чтобы военный трибунал проходил под председательством старшего офицера, в присутствии других офицеров в том количестве, которое он сочтет необходимым для разбирательства дела. Как правило, их бывает четверо, может быть больше, но, как правило, не менее трех. Обвиняемый имеет право вызвать свидетелей в свою пользу, и судьи обязаны их выслушать, как и любых других лиц, которых пожелают, определив таким образом обстоятельства дела, и, приняв решение, выносят приговор».
Похоже, этот весьма невнятный текст был единственным существующим документом, определяющим процедуру военного суда. По крайней мере, это было единственное, что Хэл сумел для него добыть за короткое время, остававшееся до отъезда. Никаких официальных законов, регулирующих деятельность военных судов, не существовало, и законы страны, где проходил суд, в нем тоже не действовали. Короче, армиясама себе закон. Впрочем, Грей всегда это подозревал.
Что ж, в таком случае руки у него развязаны. Он может добиваться того, чего хочет Чарли Каррузерс, как сочтет нужным. Все зависит исключительно от личного мнения и взглядов офицеров, которые войдут в состав суда. Значит, стоит выяснить, кто эти люди, и познакомиться с ними как можно быстрее...
Ну а пока что у него было еще одно мелкое поручение.
Том,сказал он, роясь в своем сундуке,вы выяснили, где живет капитан Стаббс?
Да, милорд. И, если вы прекратите мять свои рубашки, я вам все скажу.
Том, укоризненно взглянув на хозяина, ловко оттеснил его в сторону.
Что вы тут, вообще, искали-то?
Медальон с портретом моей кузины и ее ребенка.
Грей отступил назад, предоставив Тому склониться над раскрытым сундуком. Лакей принялся бережно расправлять пострадавшие рубашки, выравнивая все складочки. Сам сундук изрядно обуглился снаружи, но солдаты все же сумели его спасти, так что гардероб Грея остался цел, к великой радости Тома.
Вот, милорд,Том достал из сундучка маленький пакет и бережно вручил его Грею.Мои наилучшие капитану Стаббсу. То-то уж он обрадуется, когда получит этот портретик! Малышпросто вылитый он, вы не находите?
Найти место жительства Малькольма Стаббса удалось далеко не сразу, хотя Том объяснил дорогу весьма подробно. Домнасколько это можно было назвать домомнаходился в одном из самых бедных кварталов городка, на грязной улочке, обрывающейся у самой реки. Грей был изрядно удивлен: он знал Стаббса как весьма общительного человека и добросовестного офицера. Отчего же тот не поселился в гостинице или в хорошем частном доме, поближе к казармам?
К тому времени как он наконец нашел нужную улочку, его терзали смутные подозрения. Подозрения эти все усиливались по мере того, как он пробирался среди ветхих хижин и стаек чумазых ребятишек, щебечущих на нескольких языках одновременно. Завидев офицера, они увязывались за ним, радуясь развлечению и перебрасываясь непонятными замечаниями на своем птичьем наречии, но, стоило ему спросить о капитане Стаббсе, они умолкали и тупо пялились на него, сколько он ни тыкал для наглядности пальцем в свой мундир.
Он прошел всю улочку, угваздав сапоги глиной, навозом и толстым слоем листьев, которые дождем сыпались с гигантских деревьев, прежде чем нашел хоть одного человека, способного ответить на его вопрос. Это был древний индеец, который невозмутимо восседал на камне у воды, завернувшись в полосатое одеяло, какие британские торговцы продавали туземцам, и удил рыбу. Этот человек говорил на смеси трех или четырех языков, из которых Грей понимал только два, но для взаимопонимания этого хватило.
Un, deux, trois, назад,сказал старик, указывая большим пальцем вверх по улочке, а потом дернув им вбок. Дальше последовало что-то на индейском наречии. Грей смутно понял, что речь шла о женщине, видимо, хозяйке дома, где квартировал Стаббс. Завершающее упоминание о «lе bon Capitaine» подтвердило это предположение, и Грей, поблагодарив этого господина по-английски и по-французски, направил свои стопы к третьему от реки дому. Любопытные ребятишки тянулись за ним, точно хвост за воздушным змеем.
На стук в дверь никто не отозвался. Тогда он обошел вокруг домаребятишки все так же тащились за ними обнаружил позади него небольшую хатку. Из серой каменной трубы валил дым.
День был чудный, небо над головой сапфировое, в воздухе витал терпкий аромат ранней осени. Дверь в хижину была приоткрыта, чтобы впустить внутрь свежий, прохладный воздух, но входить Грей не стал. Вместо этого он вытащил из-за пояса свой кинжал и постучал в дверь рукояткой. Увидев кинжал, зрители восторженно ахнули. Грей не без труда подавил порыв обернуться к ним и раскланяться.
Шагов за дверью он не услышал, но дверь внезапно распахнулась. За ней оказалась молодая индианка, чье лицо при виде его озарилось неподдельной радостью.
Грей удивленно вскинул бровино радость исчезла в мгновение ока, и женщина привалилась к косяку, прижав к груди стиснутую в кулак руку.
Batinse!выдохнула она, явно в ужасе.Quest-ce qui spasse?
Rien,ответил он, встревоженный не меньше ее.Ne tinquiete pas, madame. Est-ce que Capitaine Stubbs habiici?
Ее глаза, и без того расширенные, закатились под лоб, и Грей подхватил ее под руку, опасаясь, что она упадет без чувств к его ногам. Старший из ребятишек, что таскались за ним, прошмыгнул мимо него, распахнул дверь настежь, Грей обхватил женщину за талию и отчасти повел, отчасти понес ее в дом.
Ребятня сочла это за приглашение и хлынула следом за ним, сочувственно шушукаясь. Грей доволок женщину до кровати и уложил ее. Девчушка, одетая в одни панталончики, подпоясанные веревкой, подошла поближе и что-то сказала женщине. Та ничего не ответила, однако девчушка развернулась и выскочила за дверь.
Грей колебался, не зная, что делать. Женщина дышала, однако была бледна, и ее веки слабо подрагивали.
Voulez-vousun peu de l'eau?осведомился он. Ведро с водой нашлось возле очага, однако Грей отвлекся. Рядом с очагом стояла индейская люлька с привязанным к ней спеленутым младенцем, который смотрел на Грея большими любопытными глазами.
Конечно, он и так уже догадался, в чем дело, однако все же опустился на колени рядом с малышом и осторожно помахал пальцем у него перед носом. Глазенки у младенца были большие и темные, как у его матери, а кожасветлее, чем у нее. Но волосы у него были совсем не индейские. У индейцев волосы прямые, густые и черные. А волосенки малыша были темно-рыжие, как корица, и торчали нимбом таких же буйных кудряшек, как те, что старательно прилизывал и прятал под париком Малькольм Стаббс.
Что с le Capitaine?сурово осведомился голос у него за спиной. Грей развернулся и, обнаружив, что над ним возвышается довольно крупная дама, встал на ноги и поклонился.
Ничего страшного, мадам,заверил он ее. «По крайней мере, пока».Я разыскивал капитана Стаббса просто затем, чтобы передать ему письмо.
А-а!
Женщина выглядела как француженка, но явно приходи им. матерью либо теткой той, молоденькой. Она прекратила гневно хмуриться и вообще словно бы сдулась, перестав выглядеть такой грозной.
Хорошо. Dun urgence, это письмо?
Она пристально разглядывала Грея. Очевидно, другие британские офицеры не имели обыкновения навещать Стаббса у него дома. Вероятнее всего, официально Стаббс проживал по другому адресу, где он и занимался всеми полковыми делами. Неудивительно, что они решили, будто он явился сообщить, что Стаббс убит или ранен! «Пока что нет»,мрачно добавил Грей про себя.
Нет,ответил он, чувствуя тяжесть медальона, оттягивающего ему карман.Важное, но не срочное.
И ушел. Никто из ребятишек за ним не последовал.