Обычно найти в лагере солдата или офицера не сложно, но Малькольм Стаббс как в воздухе растаял. В течение следующей недели Грей прочесал и штаб, и лагерь, и деревню, но никаких следов своего проштрафившегося зятя так и не обнаружил. А что самое странноечто искать пропавшего капитана никто и не думал. Сослуживцы Стаббса только растерянно пожимали плечами, а его непосредственный начальник, похоже, отправился вверх по реке проверять тамошние гарнизоны. Разочарованный Грей наконец ушел к реке, сел на берегу и принялся размышлять.
Возможных вариантов было дванет, три. Первыйэто ч то Стаббс, прослышав о приезде Грея, предположил, что Грей обнаружит то, что, собственно, он и обнаружил, запаниковал и сбежал.
Второйэто что он не поладил с кем-то в кабаке или в темном переулке, его убили, и теперь он тихо разлагается где-то в лесу, под ковром опавших листьев. И третийэто что его куда-то отправили с каким-то конфиденциальным поручением.
В первом Грей сильно сомневался: Стаббс был не тот человек, чтобы удариться в панику. Если бы Малькольм действительно прослышал о приезде Грея, первое, что он сделал бы,это разыскал бы его сам, чтобы Грей не принялся шастать по поселку и не узнал именно того, что он узнал. Так что этот вариант Грей отмел сразу.
Второй он отмел тем более. Если бы Стаббса убили, будь то намеренно или случайно, сразу поднялась бы тревога. Армия обычно знает, где находятся ее солдаты, и, если их нет там, где им положено быть, немедленно принимает меры. То же самое касается и дезертирства.
Значит, гак. Если Стаббс исчез и никто его не ищет, отсюда вытекает, что туда, где он находится, его отправила армия. А поскольку, похоже, никто не знает, где он, следовательно, миссия у него секретная. Учитывая нынешнее местонахождение Вольфа и то, чем он сейчас одержим, это почти наверняка означает, что Малькольм Стаббс отправился вниз по реке, разведывать, каким образом можно атаковать Квебек. Грей вздохнул с облегчением. Да, его рассуждения выглядели логично. А это, в свою очередь, означает, что Стаббс, при условии, что он не попал в плен к французам, с него не сняли скальп индейцы и его не сожрал медведь,со временем вернется. Так что ему, Грею, не остается ничего другого, как только ждать.
Он прислонился к дереву, глядя, как два рыбацких каноэ медленно движутся вниз по течению, огибая берег. Небо было затянуто облаками, кожу овевал легкий ветерок, очень приятный после летней жары. В пасмурную погоду хорошо рыба ловитсятак учил его отцовский егерь. Интересно почему? Возможно, солнечные лучи ослепляют рыб и они прячутся в укромных местах в глубине, а когда свет тускнеет, поднимаются на поверхность?
Ему внезапно вспомнился электрический угорь. Садфилд рассказывал, что эта рыба водится в мутных водах Амазонки. Глазки у нее крошечные, и владелец угря утверждал, что он использует удивительную силу электричества не только для того, чтобы оглушать свою добычу, но и для того, чтобы каким-то образом находить ее.
Грей не знал, что заставило его поднять голову в этот самый миг, но он посмотрел на реку и обнаружил, что одно из каноэ выгребло на мелкую воду в нескольких футах от него. Индеец, управляющий каноэ, одарил его ослепительной улыбкой.
Эй, англичанин!окликнул он.Не хочешь порыбачить со мной?
Грея как будто током тряхнуло. Он выпрямился. Индеец не сводил с него глаз. В памяти всплыло прикосновение его губ и языка, запах свежеразрезанной меди... Сердце отчаянно забилось. Отправиться на рыбалку с индейцем, которого он едва знает? Возможно, это ловушка... Так можно и без скальпа остаться, а то и что похуже... Но не только электрический угорь способен руководствоваться шестым чувством!
Хочу!ответил он.Жди меня у пристани.
Две недели спустя он выпрыгнул из каноэ на пристань, похудевший, обгоревший на солнце, веселый. Его скальп по-прежнему был при нем. Он подумал, что Том Берд будет вне себя: он, конечно, предупредил его, что уезжает, но, разумеется, не сказал, когда вернется, поскольку и сам этого не знал. Бедняга Том, должно быть, уже вообразил, будто его взяли в рабство или сняли с него скальп, чтобы продать французам!
На самом деле они не спеша спускались вниз по течению, удили рыбу, когда им этого хотелось, останавливались на ночлег на песчаных отмелях или маленьких островках, жарили свой дневной улов и ужинали в тишине у костерка, под кронами дубов и ясеней. Время от времени навстречу попадались другие суда: не только каноэ, но и французские пакетботы и бриги, и два английских военных корабля, медленно идущих вверх по реке, расправив все паруса. Но далекие крики моряков казались ему тогда такими же чуждыми, как язык ирокезов.
И в первый же день, когда сгустились летние сумерки, Маноке, поев, вытер пальцы, поднялся, небрежно распустил свою набедренную повязку и уронил ее на песок. И с усмешкой принялся ждать, пока Грей лихорадочно выпутывался из рубашки и штанов.
Перед едой они искупались в реке, чтобы освежиться. Индеец смыл с себя сало, его кожа была чистой. Но от него все равно пахло зверем, его тело отдавало тревожащим привкусом дичи. Грей не знал, в чем делото ли в его расе, то ли в том, чем он питается.
Скажи, каков я на вкус?из любопытства спросил он.
Маноке, поглощенный своим занятием, ответил что-то вроде «как хрен», но это могло быть и выражением легкого отвращения, так что Грей счел за лучшее не расспрашивать дальше. К тому же, допустим даже, что он отдает бифштексами, сухарями или йоркширским пудингом, но откуда индейцу знать, каковы они на вкус? Да и так ли уж нужно ему это знать? Он решил, что не нужно, и остаток вечера они провели, не тратя времени на разговоры.
Ом почесал поясницу. Штаны слегка терли, к тому же он был искусан комарами и обгоревшая на солнце кожа облезала и зудела. Он попытался было одеваться, как туземцы, видя, что это действительно удобно, однако однажды сжег себе зад, провалявшись слишком долго на солнце, и вынужден был снова переодеться в штаны, не желая выслушивать все новых шуток насчет своей белой задницы.
Погруженный в такие приятные, но рассеянные мысли, он успел пройти половину городка, прежде чем заметил, что вокруг куда больше солдат, чем было прежде. На крутых немощеных улочках там и сям били барабаны, собирая людей по квартирам. Повсюду ощущался ритм военной, лагерной жизни. Грей и сам поневоле начал подлаживаться под барабанную дробь. Он выпрямился, расправил плечи, чувствуя, как армия внезапно выхватила его из солнечного блаженства последних дней.
Его взгляд сам собой обратился наверх. Над большой гостиницей, служившей главной штаб-квартирой, развевались флаги. Вольф вернулся.
Грей пришел к себе на квартиру, успокоил Тома, что с ним все в порядке, позволил распугать, расчесать, надушить себе волосы и заплести их в тугую косицу, и, натянув чистый мундир, который изрядно раздражал обожженную кожу, отправился представляться генералу, как того требовала вежливость. Ом шал Джеймса Вольфа в лицо: Вольф был его ровесником, сражался под Каллоденом, будучи одним из младших офицеров под командованием герцога Камберлендского во время шотландской кампании, по лично Грей с ним знаком не был. Однако был наслышан.
Грей, не так ли? Брат герцога Пардлоу?
Вольф вытянул свой длинный нос в его сторону, как будто принюхивался. Точно пес, который изучает зад встреченной собаки Грей понадеялся, что от него не потребуется отвечать тем же, и вместо этого отвесил вежливый поклон.
Мой брат просил засвидетельствовать вам свое почтение
Хотя, по правде говоря, отзывы брата были отнюдь не почтительными.
Напыщенный осел,говорил Хэл, излагая свои торопливые наставления перед отъездом.Все делает напоказ, соображает плохо, в стратегии ничего не смыслит. Однако удачлив, как сам дьявол, надо отдать ему должное. Смотри, не давай ему втянуть тебя ни в какие дурацкие авантюры!
Вольф дружелюбно кивнул.
А вы, значит, прибыли в качестве свидетеля, чтобы участвовать в трибунале... как его тамЧарльза Каррузерса?
Да, сэр. Дата военного суда уже назначена?
Понятия не имею. Что, назначена?осведомился Вольф у своего адъютанта, высокого, тощего существа с глазками-бусинками.
Нет, сэр. Однако теперь, когда его светлость прибыл, суд может состояться в любое время. Я сообщу об этом бригадиру Летбридж-Стюарту, он должен возглавить трибунал.
Вольф махнул рукой.
Нет-нет, погодите! У бригадира будет достаточно других дел. Это потом...
Адъютант кивнул и сделал пометку в своих бумагах.
Есть, сэр.
Вольф смотрел на Грея, точно мальчишка, которому не терпится поделиться секретом.
Скажите, подполковник, вы понимаете шотландских горцев?
Грей удивленно вскинул брови.
Ну, насколько это вообще возможнода, сэр,вежливо ответил он. Вольф разразился громогласным хохотом.
Вы славный малый!
Генерал склонил голову набок и оценивающе уставился на Грея.
У меня около сотни этих созданий. Я как раз раздумывал, для чего бы они могли пригодиться. И, кажется, я нашел им применение. Как насчет небольшой авантюры?
Адъютант невольно улыбнулся, но поспешно стер улыбку с лица.
Авантюры, сэр?осторожно переспросил Грей.
Дело довольно опасное,небрежно продолжал Вольф.Но это же горцы... Если они и пропадут, большой беды не будет. Вы ведь присоединитесь к нам?
«Не давай ему втянуть тебя ни в какие дурацкие авантюры!» Ну да, Хэл, спасибо большое. Объяснил бы еще, как можно отклонить подобное предложение офицера, который на данный момент официально является твоим начальником.
С удовольствием, сэр,ответил он, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок.И когда же?
Через две недели. В новолуние!
Вольф только что хвостом не вилялстолько в нем было энтузиазма.
А нельзя ли узнать, в чем, собственно, состоит суть... э-э... экспедиции?
Вольф заговорщицки переглянулся со своим адъютантом, потом, возбужденно сверкая глазами, обернулся к Грею.
Мы возьмем Квебек!
Итак, Вольф нашел себе «точку опоры». Или, точнее, ее нашел для него его испытанный разведчик Малькольм Стаббс. Грей ненадолго забежал к себе на квартиру, сунул в карман медальон с портретом Оливии и малыша и отправился разыскивать Стаббса.
Он не задумывался над тем, что скажет Малькольму. Слава богу, что он не нашел его сразу после того, как узнал о существовании любовницы-индианки и ее младенца. Он бы тогда просто набил
Стаббсу морду, не дожидаясь объяснений. Но за прошедшее время он успел поостыть. И теперь смотрел на дело более отстраненно.
По крайней мере, так он думал, пока не зашел и процветающую тавернуМалькольм разбирался в винах, и не нашел своего зятя за столом безмятежно пирующим в кругу друзей. Стаббс был человек из тех, про кого говорят «что положить, что поставить»: примерно пять футов четыре дюйма во всех измерениях, светловолосый, легко багровеющий что от возбуждения, что от вина.
Сейчас он, похоже, был одновременно и возбужден, и пьян: он хохотал над шуткой приятеля и размахивал пустым бокалом, призывая буфетчицу. Обернувшись, он увидел приближающегося Грея и вспыхнул, точно факел. Грей понял, что Малькольм много времени проводит под открытым небом: он обгорел не хуже самого Грея.
Грей!вскричал Стаббс.Свет очей моих! Кой черт занес тебя в эту убогую глушь?
Тут он обратил внимание на выражение лица Грея, и его веселость несколько поувяла. Густые брови озадаченно насупились.
Долго гадать ему не пришлось. Грей наклонился через стол, опрокинув бокалы, и ухватил Стаббса за грудки.
Идем со мной, свинья поганая,прошипел он, наклонившись вплотную к родственнику,или, клянусь, я тебя убью прямо тут!
Он отпустил его и выпрямился. Кровь гулко стучала у него в висках.
Стаббс потер шею. Он был оскорблен, застигнут врасплохи напуган. Грей видел страх в его широко раскрытых голубых глазах. Стаббс медленно поднялся, сделав товарищам знак оставаться на своих местах.
Не беспокойтесь, ребята,сказал он, изо всех сил стараясь выглядеть как ни в чем не бывало.Это мой кузен, дело семейное.
Грей увидел, как двое из них понимающе переглянулись, потом с опаской уставились на Грея. Значит, они тоже знают...
Он напряженно сделал Стаббсу знак следовать за ним, и они вышли за дверь, спокойно, стараясь не потерять лица. Оказавшись на улице, Грей немедленно схватил Стаббса за руку и поволок его за угол, в узкий переулок. Он сильно толкнул Стаббса, так что тот потерял равновесие и привалился к стене. Грей вышиб из под него ноги, потом наступил коленом ему на бедро, изо всех сил надавив
на мощную мышцу. Стаббс издал придушенный возглас, но все-таки не завопил.
Грей сунул руку в карман, трясущейся от ярости рукой достал медальон, сунул его под нос Стаббсу, а потом изо всех сил впечатал его ему в щеку. Стаббс взвыл, перехватил медальон, и Грей оставил его у него в руке и, пошатываясь, поднялся на ноги.
Да как ты посмел?осведомился он низким, угрожающим тоном.Как ты посмел обесчестить свою жену, своего сына?
Малькольм тяжело дышал, одной рукой сжимал пострадавшее бедро, но мало-помалу приходил в себя.
Это все ерунда,сказал он.Это не имеет никакого отношения к Оливии.
Он сглотнул, вытер губы и осторожно взглянул на медальон, который держал в руке.
Мой малец, да? Славный... славный мальчуган. На меня похож, скажи, а?
Грей с размаху пнул его в живот.
Похож! прошипел он.И другой твой сын тоже на тебя похож! Как ты мог?!
Малькольм разинул рот, но не издал ни звука. Он хватал воздух ртом, точно выброшенная на берег рыба. Грей наблюдал за ним без малейшей жалости. Он его еще разделает и поджарит на углях! Он наклонился, вынул из безвольной руки Стаббса медальон и сунул его обратно в карман.
Через некоторое время Стаббс все же сумел вздохнуть, и его лицо, которое сделалось было совсем лиловым, снова обрело свой нормальный кирпичный оттенок. В углах его рта скопилась слюна. Он облизнул губы, сплюнул и сел, тяжело дыша и глядя на Грея снизу вверх.
Ну что, еще бить будешь?
Пока нет.
Это хорошо.
Он протянул руку, Грей взял ее и, крякнув, поднял Стаббса на ноги. Малькольм, все еще задыхаясь, привалился к стене и посмотрел на него.
С каких это пор ты сделался гласом Божиим, а, Грей? Кто ты такой, чтобы судить меня, а?
Грей чуть не врезал ему снова, однако сдержался.
Кто я такой?переспросил он. Я, блядь, кузен Оливии, вот кто я такой! Ближайший родственник мужского мола, который имеется у нее на этом континенте! А ты, блядь, ее муж, если ты забыла ты явно забыл! Судить тебя? Это еще что за херня, блядун паршивый?
Малькольм закашлялся и сплюнул снова.
Да. Ну... Я же тебе говорю, к Оливии это все никакого отношения не имеет. А стало быть, и к тебе тоже.
Он говорил с напускным спокойствием, однако Грей видел, как лихорадочно бьется жилка у него на шее, как бегают у него глаза.
Ничего такого особенного в этом нет. Это, можно сказать, традиция такая. Все так делают...
Грей вскинул колено, ударив Стаббса по яйцам.
Попробуй еще раз,сказал он Стаббсу, который рухнул наземь и, стеная, скорчился в позе эмбриона.Можешь не торопиться, я сегодня свободен.
Он почувствовал, что на него смотрят. Обернувшись, он увидел нескольких солдат, собравшихся у входа в проулок. Они колебались, не зная, что предпринять. Однако Грей по-прежнему был в мундиретот слегка поистрепался, но знаки различия были видны отчетливо,и, когда он грозно зыркнул на них глазами, они поспешно исчезли.
По-хорошему, мне бы следовало тебя убить, прямо здесь, прямо сейчас,сказал он Стаббсу несколько секунд спустя. Однако овладевший им гнев схлынул, пока он смотрел, как Стаббс корчится у него под ногами, и теперь он говорил устало.
Конечно, для Оливии лучше было бы остаться вдовойс тем имуществом, что она от тебя унаследует,чем женой негодяя, который будет изменять ей с ее же подругамии хорошо, если не с горничной.
Стаббс пробормотал что-то неразборчивое. Грей нагнулся, ухватил его за волосы и заставил приподнять голову.
Что-что?
Это... все не так.
Постанывая, держась за пах, Малькольм неуклюже поднялся поднялся, подтянув колени к животу. Он немного отдышался, уронив голову на колени, пока наконец не смог снова заговорить.
Ты не понимаешь, да?он говорил вполголоса, не поднимая головы.Ты не видел того, что видел я. И... и не делал того, что приходилось делать мне.
Ты о чем?
Об... об убийствах. Нет, не в бою. Не в честном бою, лицом к лицу. Крестьяне. Женщины...