Батист настороженно принял пакет.
Но сперва,произнес султан,мы должны выслушать нашего писца.
Сердце Батист забилось быстрее.
«Произойдет уловка, соединенная с предательством»,прочитал писец, и у Батиста застучало в висках и ноги сделались как ватные.Так здесь написано.
Султан кивком указал на пакет. Батист без единого слова принялся трудиться над узлом. Внутри действительно оказалась драгоценность, а с нейухо, в которое она была продета. У Батиста подогнулись ноги, и он осел на землю, выронив пакет.
Султан расхохотался.
Если бы ты попросил нас, мы могли бы устроить тот же самый конец за меньшие деньги,произнес он, и лицо его потемнело, свидетельствуя о приближающемся безумии, как в те моменты, когда умирали люди.Тебе не следовало полагаться на наше добродушие, Инженер.
Разве не написано в свитке, что я это сделаю?глухо произнес Батист.Как я могу быть неправ, действуя в соответствии с предреченным мне?
Исмаил рассмеялся и захлопал в ладоши.
О! Находчивый ответ! Ты наконец-то понял, что твой путь воистину предречен. Мы добились огромного прогресса.
Султан снова хлопнул в ладоши, и бокхакса, подменявшего Тафари, выволокли на площадь. Его гениталии были обвязаны тонкой веревкой, а другой конец этой веревки прикреплен к упряжи мула. Дрессировщик мула был человеком утонченными забавлял толпу почти целый час, но затем мул слишком буйно отреагировал на тычок, и развлечение завершилось. Батист вынужден был смотреть на все это, и, когда бокхакса наконец умер, Батист перестал что-либо чувствовать. Он также смотрел, как голову еврея-засольщика насадили на пику и водрузили на стенунепросоленную, конечно. Султану предстояло искать себе нового умельца.
Обрети радость в своих страданиях,сказал Батисту священник.Воля Господня исполнится.
Батист отправился работать в одну из земляных ям, в которых глину для кирпичей смешивали с соломой. Он неистово махал мотыгой, пытаясь изгнать из сознания стоящие перед глазами картины. Он услышал стук копыт и не повернулся ему навстречу, а продолжил работать. Несколько мгновений спустя плечом к плечу с ним встал сам султан и запустил царственные руки в грязь. Исмаил говорил о строительстве и архитектуре, о неверном Короле-Солнце и его жалком Версале, о недостатках которого ему докладывали послы, о свойствах кирпичной кладки и об отличиях французской глины от марроканской. Султан громко отдавал приказы, указывал, распоряжался и работал в поте лица, горбатясь, как обычный чернорабочий, и Батист заметил, что и шея у него напряжена, как у обычного человека. Он осознал, что может вот сейчас перерубить эту шею мотыгой и тем самым положить конец страданиям пятидесяти тысяч человек. Он чувствовал на себе взгляды Тафари и остальных бокхакса, но все равно знал, что мог бы это сделать одним ударом. Батист закрыл глаза, собираясь с силами, и в тот самый миг, как его мышцы, повинуясь приказу, уже пришли в движение, султан решил, что наработался, и выбрался из ямы, и момент был упущен. Исмаил позволил вымыть и вытереть себя, и все это время взирал на Батиста с загадочной улыбкой. Он кивком подозвал писца и велел ему сходить за свитком.
«Инженер позволит подходящему для мести моменту уйти несвершившимся». Так здесь написано.
Исмаил громко захохотал.
Такая возможность выпадает раз в жизни,сказал он.Жаль ее упускать.
Батист понял, что султан знал, когда свиток предскажет время для этого испытания, и что он намеренно подставился под удар Батиста. Однако же Батист это испытание провалил, как и все прочие.
Батисту пришло в голову, что он может приостановить убийства, если просто будет строить еще быстрее и лучше, чем прежде. Если султан увидит, что дела продвигаются вперед, как в мечтах, если он будет удовлетворен во всех отношениях, это, возможно, остановит его мечлибо его желание, чтобы этот меч вместо него поднимал инженер. Батист как бы мимоходом предложил возвести новый зал для приемов, где Исмаил мог бы принимать послов и сановников, зал, подобающий тому положению, которое султан занимал в мире, эффектный комплекс, в который будет входить не только банкетный зал, но также большой открытый внутренний двор с двенадцатью павильонами, изукрашенными замысловатыми изразцами и мозаикой. Исмаилу эта идея понравилась. Батист отдался ей без остатка. Он проследил за доставкой мрамора из развалин расположенного неподалеку древнеримского города Волубилис. Плотники делали из древесины оливы заготовки для резных инкрустированных панелей. На стенах красовались восхваления свершений султана, что возвел их. Двенадцать павильонов украшали необыкновенно сложные мозаики, одна великолепнее другой. Комплекс рос быстро, как никакой другой, и султан, регулярно осматривавший его, провозгласил его восхитительным и милым его сердцу. Все то время, что продолжалось строительство, на протяжении зимы и весны, инженер был погружен в него с головой, как никогда прежде. Как он и надеялся, людей умерло немного, и целых шестьдесят дней никто не умирал от его руки. Свиток не покидал своей ниши.
Завершение строительства отметили великолепным пиром, на котором присутствовали губернаторы и послы; они смаковали кухню Исмаила, а развлекали их султанские музыканты и сорок рабынь-танцовщиц. Батист мог лишь представлять себе, какой успех имел этот прием, поскольку сам он провел весь вечер, сжавшись в комок в своей яме. На следующее утро Исмаил объявил, что недоволен, ибо в совокупности комплекс не превосходит суммы своих частей. Султан приказал его разрушить. За неделю триумф Батиста превратился в груду камней и пошел на строительство других зданий. Инженеру предложено было убить шестерых из четырнадцати надсмотрщиков, выполнявших его распоряжения.
Они не достойны твоего таланта,заявил Мулай Исмаил.Убьешь ли ты их для нас, Инженер?
Батист не мог больше ничего придумать. Работал ли он быстрее или медленнее, строил ли он хорошо или плохо, сопротивлялся ли он или поддавалсяигра султана продолжалась. Казалось, один лишь свиток может ответить, что произойдет в следующий момент.
Происшествия изменялись, но ничего не менялось. Султанские кони мчались по длинным проходам. Вспыхивали на солнце мечи, и головы летели с плеч, а люди жили и умирали, и здания создавались и разрушались, и все это по монаршьей прихоти. Стены дворца неумолимо росли, метр за метром, толстые и массивные, заполненные плотью и костьми людей, что трудились над ними. Мекнес был воистину великолепен.
Возблагодарите Господа за ваши страдания,сказал Батисту священник.Ибо прекрасно этопострадать за истинную веру.
А потом однажды утром, когда умер очередной раб и свиток был зачитан, писец прошептал что-то на ухо султану.
Записи в твоем свитке подошли к концу,произнес Мулай Исмаил.Осталась всего одна.
Батист оцепенел.
Ты не хочешь узнать, что это за запись?
По правде говоря,ответил Батист, помолчав немного,это совершенно неважно, если только она действительно последняя.
Султан расхохотался и объявил, что последняя запись свитка будет зачитана неделю спустя, после утренней молитвы.
Батист вернулся к своим стенам. Он ни на кого не смотрел и не слышал топота копыт. Впервые за все время плена он отказал себе в надежде и отказал себе в отчаянии. Остался лишь конец.
Воскресным утром он услышал пение трубы и звон цепей: это прибыл караван из Салли. Это был уже второй за неделю караванпиратам сопутствовала удача на охоте. В караване также мешались, как обычно, послы и торговцы с ослами и верблюдами, поднимая тучи пыли, и отцы-тринитарии со своими собранными деньгами и прошениями, а рядом с ними и за ними с трудом тащились новые пленники и их охранники. Плюс сто, минус пятьжуткая арифметика Мекнеса. Батисту не особо хотелось изучать новую жалкую толпу, идущую на погибель, и он бросил в их сторону лишь мимолетный взгляд, а потом снова сосредоточился на новой стене. Но что-то привлекло его внимание. Батист ощутил легкий укол страха и взглянул еще раз, всматриваясь уже более пристально в облако пыли, поднимающееся над караваном. Он пробежался взглядом по лицам.
Вот оно!
Неподалеку от конца, за одним из стражников, белая прядь в черных волосах.
«Андре! Сынок! Боже милостивый, сделай так, чтобы мне это просто померещилось!»
Но ошибки быть не могло: он смотрел на сына как на свое отражение. А потом Андре посмотрел на стенулицо его было отчетливо видно,увидел отца и закричал, но голос его был едва слышен:
Отец! Отец! Это я! Андре! Отец!
Батист только и мог поделать, что чуть заметно качнуть головой, призывая сына к молчанию, но Андре лишь закричал еще громче: «Отец!» А потом его голос потонул в общем шуме, а лицо затерялось в толпе, и он исчез за углом.
Батист застыл недвижно, не в силах пошевелиться, едва дыша. Голова у него шла кругом. Он обернулся и увидел Тафари. Тот, как всегда, внимательно наблюдал за ним. Бокхакса видел, как отец увидел сына, а сынотца. Его круглое лицо оставалось бесстрастным, но он все видел.
Пожалуйста!еле слышно прошептал Батист.Смилуйся над несчастным отцом! Смилуйся над его сыном! Не говори ничего! Умоляю тебя!
Он вытащил из-за пояса кошелек и сунул его в руки неподкупному бокхакса. Тафари не сделал ни движения, чтобы взять его, и кошелек упал на землю. Лицо стража сделалось каменным.
Батист без сил опустился на колени и сполз по стене. Конечно же, его надзиратель сообщит обо всем султану.
Батист знал, что гласит последняя запись в свитке.
Его сына ждет смертьот рук отца.
Придворные и послы спешили занять местечко получше, чтобы лично услышать, как будут зачитывать свиток, и лишний раз убедиться в проницательности султана. Лишь истинный сын Мухаммеда может обладать таким пророческим даром.
Султан отправил Тафари привести пленника, который в это воскресное утро вместе с другими христианами получал утешение от их неверных священников.
Нам сообщили, что с караваном из Салли сюда прибыл сын Инженера,произнес Исмаил.Выведите его вперед.
Придворные смолкли, и двое бокхакса поставили француза перед султаном. Он вышел не из рядов рабов, а от отцов-тринитариев. Он был не пленником, а просителем.
Ты пришел купить свободу для твоего отца,произнес Исмаил.
Да, ваше величество,отозвался Андре, давно продумавший свою речь. Мулай Исмаил славился тем, что отнимал выкупы и изменял своему слову в уже заключенных договоренностях.Мы молим вас о милосердии и принесли вам выкуп за него. Мы уверены, что...
Мулай Исмаил нетерпеливо взмахнул рукой, требуя тишины.
Если речь идет об этом человеке, не имеет значения, что ты принес. Имеет значение лишь то, что написано в свитке. Мы вскоре увидим, что судьба уготовила твоему отцу.
Бокхакса вернулся, бледный как мел.
Где Инженер?резко спросил его султан.
Тафари упал ничком.
Простите, ваше величество! Он мертв.
Лицо султана потемнело, а глаза вспыхнули разгорающимся гневом.
Как это произошло?
Его нашли на его циновке, ваше величество. Со следами змеиных клыков на шее.
Присутствующие ждали, что сейчас Исмаил впадет в ярость. Но султан лишь помедлил немного, потом махнул писцу, и тот поспешно вышел вперед. Он развернул потрепанный свиток, и воцарилась мертвая тишина. Писец кашлянул.
Здесь всего одно слово,сказал он.
Прочитай его,велел султан.
«Освобождение»,прошептал писец.Так здесь написано.
Андре, не совладавший с бурей эмоций, вскрикнул и осел на землю; его сдавленная молитва потонула в шушуканье придворных. Один из тринитариев помог ему встать.
До сих пор твой отец хорошо служил нам,произнес Исмаил.Однако же наш маленький эксперимент завершился не к полному нашему удовлетворению. К сожалению, твой отец выбрал неправильный путь к освобождению.Исмаил перевел взгляд на бокхакса.Взять его.
От потрясения молодой инженер даже перестал плакать. Когда на француза надели цепи, Исмаил заговорил с своим писцом: тот приготовил новый свиток и невозмутимо ждал.
Взбодрившись от предвкушения нового развлечения, султан Марокко, широко улыбаясь, повернулся к Андре.
В этой стране сыновьям полагается искупать проступки отцов.
Андре недоуменно взглянул на него.
Что, ваше величество?
Скажи нам, Сын Инженера,весело поинтересовался у него Исмаил,убьешь ли ты для нас сегодня?
Джордж Р. Р. Мартин
Джордж Р. Р. Мартин, обладатель премий «Хьюго», «Небьюла» и Всемирной премии фэнтези, знаменитый автор романов цикла «Песнь льда и пламени», которые издавались в «New York Times», не зря известен как «американский Толкиен».
Джордж Р. Р. Мартин родился в Байонне, штат Нью-Джерси, первый свой рассказ опубликовал в 1971 году и к концу 70-х стал одним из самых популярных писателей в жанре научной фантастики. Вскоре он уже был ведущим автором журнала «Analog» под редакцией Бена Бовы, завоевав популярность такими рассказами, как «Мистфаль приходит утром», «И берегись двуногого кровь пролить», «Второй род одиночества», «Шторм в Гавани Ветров» (в соавторстве с Лизой Таттл, позже они написали продолжение«Гавань Ветров») и т. д. Надо отметить, что рассказы выходили в разное время и в журналах «Amazing», «Fantastic», «Galaxy», «Orbit» и других. «Песнь о Лии», один из рассказов, опубликованных в журнале «Analog», принес писателю в 1974 году первую премию «Хьюго».
К концу 70-х слава Мартина как автора научно-фантастических произведений была в зените, за это время он создал свои лучшие книги в этом жанре: знаменитый рассказ «Короли-пустынники», завоевавший премии «Хьюго» и «Небьюла» в 1980 году (позже, в 1985-м, рассказ «Портреты его детей» принес еще одну премию «Небьюла»), «Путь креста и дракона», который получил две премии Хьюго в том же году, «Злоцветы», «Каменный город», «Starlady» и другие. Эти рассказы вышли в сборнике «Короли-пустынники», одном из самых сильных сборников этого периода. Сейчас писатель почти не сотрудничает с журналом «Analog», хотя в 80-х, когда редактором стал Стенли Шмидт, были опубликованы рассказы из серии о межзвездных путешествиях Хэвиланда Тафа (вышедшие позднее в сборнике «Путешествия Тафа»), Повесть «Летящие сквозь ночь», самое значительное произведение конца 70-х и начала 80-х, вышла в журнале «Omni». В это же время выходит знаменитый роман «Умирающий свет», единственный роман в жанре научной фантастики, написанный без соавторов, а также сборники рассказов «Песнь о Лии», «Короли-пустынники», «Songs of Stars and Shadows», «Songs of the Dead Mansing», «Летящие сквозь ночь» и «Портреты его детей». В начале 80-х Джордж Мартин отходит от научной фантастики и публикует крупный роман ужасов «Слезы Февра». Тогда же он получает премию Брэма Стокера за повесть «Человек в форме груши» и Всемирную премию фэнтези за повесть об оборотнях «Шесть серебряных пуль». К концу 80-х, когда спрос на мистический жанр упал настолько, что новый роман «The Armageddon Rag» не пользовался спросом, писатель начинает работать на телевидении в качестве сценариста и продюсера сериалов «Сумеречная зона» и «Красавица и чудовище».
Через несколько лет Мартин с триумфом возвращается к писательству, публикуя в 1996 году мгновенно ставший популярным роман в жаре эпической фэнтези «Игра престолов», первую часть цикла «Песнь льда и пламени». Отрывок из этой книги, опубликованный как отдельная повесть под названием «Кровь дракона», приносит автору в 1997 году премию «Хьюго». Последующие романы саги «Песнь льда и огня»«Битва королей», «Буря мечей», «Пир стервятников» и еще не вышедший «Танец с драконами»образуют один из самых знаменитых и любимых во всем мире сериалов современной фантастики. Недавно опубликованные книги представляют собой ретроспективные сборники произведений автора «Ретроспектива I: Башня из пепла» и «Ретроспектива II: Стеклянный цветок», сборник «Starlady and Fast-Friend», роман «Hunters Run», написанный в соавторстве с Гарднером Дозуа и Дэниелом Абрахамом, и два новых сборника серии «Дикие карты», которые писатель редактировал«Wild Cards: Busted Flush» и «Wild Cards: Inside Straight».
Впервые межевой рыцарь сир Дункан Высокий и его оруженосец Эгг появляются в рассказе «Межевой рыцарь», который получил Всемирную премию фэнтези. Герои рассказа завоевывают популярность у читателей и возвращаются в новом рассказе «Присяжный рыцарь». В следующем рассказе Мартин описывает удивительные приключения Дунка и Эгга, где все окружающее кажется вовсе не таким, как есть на самом деле, включая и самих героев!