Я поздоровался с тобой, отчего ты не отвечаешь? спросил Левмир.
Он не старался приблизиться, напротив, сложил перед собой руки с альбомом, всем видом показывая добрые намерения. Даже улыбнулся, хотя в голове и в сердце бушевал хаос. К надежде и страху примешалась ревность. Почему она выбрала этого жалкого трясущегося от страха подонка в фавориты?
Когда Зяблик раскрыл рот, заговорил не он, а яд в крови:
Не хочу говорить с тем, от кого прячется Покровительница.
Лишь отзвучали слова, на лице Зяблика появилось удивление. Но оно тут же сменилось жестокостью, когда он увидел выражение лица Левмира. Левмир чувствовал себя так, будто его с силой ударили по голове кувалдой. Он покачнулся, с губ сорвался негромкий вздох. Сомнения в этот миг рассеялись.
Почему же она прячется от меня? пробормотал Левмир, борясь с искушением остановить сердце.
Голос Зяблика окреп, да и сам он распрямился, встал. Кожа обрела нормальный смуглый оттенок. И в этот раз он говорил сам, не слушая свою кровь:
Она меня выбрала, ясно? Меня! Она защищает меня, и я буду защищать ее, чего бы мне это ни стоило. Ты не сможешь отнять её у меня, ясно тебе, вампир!
Последние слова он выкрикнул. Он, наверное, ждал, что Левмир смешается и поникнет от его натиска, но произошло обратное. Левмир смотрел на Зяблика и ощущал внутри страшную пустоту. Он смотрел на себя, двенадцатилетнего мальчишку, который так гордился тем, что в его серую, обычную жизнь вошла самая настоящая сказка. Была ли хоть крошечная его заслуга в том, что Ирабиль решилась связать с ним свою судьбу? Нет, он был тем, кем родился, кем воспитали его родители.
Нельзя отнять то, что тебе не принадлежит, тихо сказал Левмир. То, что приходит само, однажды само уйдет, и тогда останешься только ты. А вокруг тебятот мир, который ты создал. Какой мир создал ты, Зяблик?
«Какой мир создал я?»спросил себя Левмир.
Несколько минут назад он знал, что онпредводитель величайшей армии, которая одолеет Эрлота. Но сейчас, будто посмотревшись в зеркало, усомнился. Разве он не тот же мальчишка, каким был? Мальчишка, вкусивший крохи от того, чем кормились лучшие и сильнейшие мира сего. Забери у него эти крохичто останется? Без силы Реки, без любви принцессы?
Левмир посмотрел на альбом в своих руках. Перелистал мысленно сказку. Вот это останется? Захотелось бросить в воду разрисованные листы, ставшие вдруг ненавистными.
Покровительница меня не бросит, заявил Зяблик.
Левмир покачал головой.
Я тоже так думал.
С этими словами он перепрыгнул обратно на «Князь князей», оставив за спиной Зяблика. Столько времени идти вперед, чтобы вдруг столкнуться со своим отражением и понять, что все это время бежал на месте В сердце Левмира поселился ненасытный червячок, готовый грызть плоть и расти вечность. Благо вечность эта у него была.
3
Эмарис Виллеран сидел в капитанской каюте за круглым столом. Рядом с ним сидел Торатис. Князь хмурился и то и дело барабанил пальцами по столу. Вампир же был неподвижен, будто статуя, или мертвец, хотя сердце его билось. Перекачивало кровьту же, что тысячи лет назад. Струились по венам мысли и воспоминания, вновь и вновь собираясь в причудливые сочетания, заставляя внутри всё то ликовать, радоваться достижениям, то сжиматься от боли потерь, то терзаться стыдом. Наружу не прорывалось ничего. Эмарис знал, что такое быть правителем. Даже больше: он знал, что такое быть правителем вампиров.
Капитана корабля из каюты выгнали, не для его ушей разговор, который тут пойдет. Торатис ждал этого разговора со все возрастающей тревогой, и ему было отчего тревожиться. Нет, Эмарис не думал, что Торатиса посетили те же мысли, что и его. Просто князь всегда беспокоился, когда речь заходила о вампирах. Сказалась длительная фамильная переписка с Освиком, который, желая призвать на помощь военную силу, лишь посеял панику. Эмарис разрешил себе улыбнуться, вспомнив старого друга, с его наивной верой в возможность равноправного сосуществования вампира и человека. Улыбка быстро исчезла. В какой-то мере именно Освик был повинен в том, что сейчас происходило. Освик создал Кастилоса, которого Эмарис был вынужден сделать герцогом в обход Эрлота. Освик заронил в голову Эрлота мысль о Востоке. Освик написал опасную книгу, которая привела Эрлота в бешенство. Всё это вместе дало Эрлоту основание для возрождения безумной страсти. И вот, мир пришел в движение. Скоро ему предстоит расколоться на две части, а тем, кто выживет, будет суждено веками стараться сшить части воедино.
Левмир хотел присутствовать при разговоре, но Эмарис велел ему остаться снаружи. Слишком легко в солнечных глазах мальчишки читалась глупая надежда, застилавшая ему здравый смысл. В ту ночь, когда на «Князь Князей»так переименовали «Стремительного», на котором путешествовал Торатисприлетел Ворон, Левмир прибежал в каюту к Эмарису и долго, путанно рассказывал о некоей Покровительнице. Потом спросил, сколько времени Эмарис летел с Запада на Восток. В мыслях своих Эмарис грустно усмехнулся. Люди и дети могут бесконечно пытаться встать вровень с вампирами, но в такие моменты разница становится очевидной. Вообразить, будто принцесса Ирабиль прилетела сюда и затаилась на корабле смертников? Глупый мальчишка, она же принцесса! И потом, как бы она отыскала флот в море? Она ведь даже не знает, что такое «корабль», никогда их не видела.
Эмарис скорее готов был поверить, что во флот просочились лазутчики Эрлота. И так он и думал, пока не выяснил, что «Покровительница» взяла под защиту одного забитого заключенного и убивает его врагов. Теперь оставался единственный вариант, и Эмарис недоумевал, как такая простая мысль не приходит Левмиру в голову. Подростки могут предугадать логичные, разумные поступки взрослых, но друг для друга и сами для себя они остаются загадками. Хотя и Торатис ещё ни о чем не догадался, иначе его взгляд был бы другим. Не таким цепким, не таким сильным.
В дверь стукнули.
Капитан «Птахи» прибыл, мой князь! послышался голос Дигора.
Пусть войдет! отозвался Торатис.
Дверь открылась, и в каюту вразвалочку вошел мужчина с загорелым, обветренным лицом. Он невнимательно поклонился, не вынимая рук из карманов, пинком закрыл дверь за собой, и лишь тогда преобразился. Выражение лица перестало быть надменным, сделалось обеспокоенным. Повторный поклон вышел низким. Князь нетерпеливо махнул рукой:
Сядь, хватит церемоний. Ты знаешь, о чем мы будем говорить, не тяни время.
Капитан кивнул, сел напротив Эмариса и Торатиса. Скользнул по вампиру быстрым взглядом, но пялиться не стал.
Кинар, сказал Торатис, я высоко ценю то, что ты вообще согласился на это безумие. Я знаю, чего тебе стоило пустить на свой корабль толпу головорезов. Но ты помнишь, о чём мы условились.
Кинар потупился, кашлянул. Эмарис смотрел на его руки, сцепленные на столе. Руки вели себя спокойно.
Виноват, князь, тихо сказал он. Я должен был доложить уже о первом убийстве
Именно так. Голос Торатиса сделался суровее.
Но уже тогда я понял, что люди так не убивают. Я оказался в сложной ситуации. Я не знал, зачем вампиры делают то, что делают, не знал, насколько вы осведомлены. Этим тварям ведь необходима кровь, и надо понимать, что откуда-то они будут её добывать во время путешествия
Тут он покосился на Эмариса и поправился:
Этим существам.
Торатис хмыкнул. Видно было, что такое объяснение капитанского молчания ему в голову не приходило. И ещё было видно, что он его принял.
Эти твари запросто могут обойтись без крови, если не останавливают сердец, вмешался в разговор Эмарис. Чем мы с моим маленьким другом и занимаемся. Мы едим человеческую пищу, пьём воду и вино. Но вот скрываться на корабле с бьющимся сердцем непросто. Нужно остановить сердце, притвориться туманом, или крысой. Но тогда нужна кровь, и тогда вампир выходит на охоту. И это не один из нас.
Самую малость лицо Кинара побледнело. Чуть сильнее сжались сцепленные в замок пальцы.
Значит, кто-то третий, кивнул он.
Именно. И мы собираемся его поймать. Могу ли я рассчитывать на твою помощь, капитан Кинар?
Что я должен делать? развел руками тот.
Эмарис изложил план. Лик капитана побледнел на этот раз ощутимо.
Вы предлагаете мне рискнуть жизнью?
Его взгляд метнулся с Эмариса на Торатиса, но князь молчал, и по его лицу нельзя было прочитать ничего.
Посмотри мне в глаза, Кинар, попросил Эмарис. Кого ты видишь перед собой? Я почти ровесник этому миру. Один из сильнейших и мудрейших. Если ты боишься доверить свою жизнь мне, то знай: более надежной защиты не найдешь.
Кинар вновь метнул взгляд на князя, но, не получив от того никакого знака, нехотя кивнул.
Постарайся не вызывать подозрений, сказал Эмарис. Накажи всех. Всех, кто хоть немного виноват.
Кинар молча встал и, поклонившись обоим правителям, вышел из каюты. Уже на пороге его походка вновь стала развязной, руки скользнули в карманы. Эмарис улыбнулся ему вслед. Ему нравились люди, которые понимали необходимость меняться.
Зачем ты ему солгал? спросил князь. Ты ведь говорил мне, что убить проще, чем защитить, и тут даже у самого неопытного вампира шансов может быть больше, чем у тебя.
Все так, кивнул Эмарис. Но это в том случае, если вампир хочет убивать.
Эта «Покровительница» убила уже троих. По-твоему, она не хочет убивать?
По-моему, все трое были преступниками и, возможно, несли в душе что-то ещё, чего не знали судьи. Но не Кинар.
И, тем не менее, он рискует жизнью.
Пустой разговор наскучил Эмарису, и он выбрался из-за стола.
Когда доберемся до места, Торатис, жизнь человека будет стоить не дороже спичечной головки, и так же легко будут вспыхивать и сгорать дотла люди. Считай сегодняшнюю охоту легкой разминкой. Или положись на моё слово и спи спокойно.
Эмарис вышел на палубу, оставив Торатиса в одиночестве, среди своих демонов, которых скоро станет больше.
4
Последним звуком, умирающим в тишине и темноте, были всхлипывания Зяблика. У него болело всё тело, живот сводило от голода, но самое гадкое терзало его сердце: бессильная ненависть пополам со страхом. Минуту назад кто-то ещё посмеивался над ним, но вот и этот насмешник уснул. Только Зяблик продолжал глушить рыдания. Губы его шевелились, беззвучно призывая Покровительницу.
Всё началось рано утром. После разговора с Левмиром Зяблик почувствовал себя сильным. Ему казалось, что он поверг в бегство вампира, что Покровительница дала ему власть даже над ним. Зяблик решил позавтракать. Вразвалочку подошел к группе заключенных, которые сидели на палубе и тщательно выскребали миски, поглядывая с любопытством на «Князь князей».
Но когда Зяблик под пристальным взглядом Орла получил миску с похлебкой, начался кошмар. Кто-то отвесил ему сильного пинка, так, что часть похлебки выплеснулась на палубу. Кипя от гнева, Зяблик повернулся и увидел капитана. Имя Покровительницы замерло у него на губах.
«Ты наработал на жратву?»прорычал капитан.
Ответить Зяблик не успелодним ударом капитан вышиб миску у него из рук, другим разбил губы в кровь. Зяблик шлепнулся в лужицу похлебки, среди предупредительно расступившихся заключенных. Капитан, взглядом пригвоздив Зяблика к месту, отвернул голову.
«Где Ворон? Подвесьте его!»
Зяблик с жадностью смотрел, как страшного Ворона хватают матросы, связывают и подвешивают вниз головой на рее. Один матрос сдернул его одежду, обнажив худощавое, испещренное шрамами тело. Другой вложил в руку капитана девятихвостую плетку.
Заключенные потрясенно молчали, только один рассмеялся и что-то сказал соседуОрёл. Он, оскалясь, смотрел на висящего Ворона. А вот лицо Ворона оставалось спокойным. Ни страха, ни смущения, ни злости.
«Вы, мрази, видимо, решили, что я с вами шутки шучу, сказал капитан, прохаживаясь по палубе и похлопывая плеткой по ноге. Вы подумали, что капитан Кинар попусту сотрясает воздух языком. Пришло время напомнить правила».
Девять хвостов плети со свистом разорвали воздух и ударили в спину Ворона. Тот криво улыбнулся в ответ и нашел взглядом Зяблика. Зяблик в ту же секунду отвернулся.
«Эта облезлая курица летит на корабль князя и рассказывает там сказки про какую-то чертову Покровительницу!»Новый удар заставил Ворона поморщиться, с хвостов повисшей плети закапала кровь.
«Знаете, что мне сейчас сказал князь? Он сказал, что не хочет слышать обо всём этом дерьме. Чтобы я сам с ним разбирался на своем корабле. Я! Я должен разбираться с вашим дерьмом, отродья! Мало того, что вы пропитали своей вонью мой великолепный корабль, мало того, что я каждый день вижу ваши ублюдочные рожи, так я ещё должен ковыряться в ваших испражнениях?»
Вновь свистнула плеть, и на этот раз даже Зяблику стало нехорошо. Он различил треск рвущейся плоти.
«Но ведь я с самого начала объяснил, как у нас всё будет. Для того над вами и поставлен этот смотрящий. Но поставить мало, надо подвесить, так?»
Хохотнул Орёл, и новый удар заставил Ворона скрипнуть зубами. Интересно, закричит он в конце концов?
«Или, может, смотрящего надо сменить? Может, Ворон не справляется со своими обязанностями, а? Вы скажите, не стесняйтесь!»
«За борт его! со смехом крикнул Орёл. Будет знать, как князьям плакаться!»
«Слыхал, Ворон? Капитан наклонился, заглянул в перевернутое лицо убийцы. Вот оно как бывает-то!»
«Я все слышу, что нужно, прохрипел в ответ Ворон. Просто ума хватает, чтоб молчать до поры».
«Ума-то тебе, смотрю, не занимать, кивнул капитан. А вот смелости Кого ты испугался? Этого?»
Капитан быстрым шагом приблизился к сидящему на палубе Зяблику и с размаху пнул его по лицу.
«Этот сопляк напел сказок про какую-то ссаную Покровительницу, и ты затрясся от страха? Хорошо, Ворон, я тебе помогу. Ты не виноват, понял? Это я отдал приказ, я велю тебе вздрючить это ничтожество так, чтоб оно выло и плакало, мечтало сдохнуть. Но не убивать, ясно?! Увижу ещё один труп на кораблетебе конец, а твое место займет Орёл. Делай дело, ублюдок. А если Покровительница захочет сегодня ночью отсосать, то я прямо здесь, на палубе, пьяный и злой, как тысяча чертей. Запомнил?»
«Да», каркнул Ворон.
«Снять его!»
Лязгнула сталь, свистнул рассекаемый воздух, и Ворон тяжело повалился на палубу. Морщась, встал, подобрал свою хламиду, надел, будто не замечая сотен пар глаз, жадно смотрящих на него. И вдруг протянул руку капитану.
«Позволите?»
«Что, понравилась? усмехнулся капитан и отдал Ворону плеть. Это моя любимая, чтоб вернул, ясно?»
«Ну какой разговор! Поиграю и верну, я ж не вор, капитан», и Ворон страшно подмигнул единственным глазом.
Прежде чем плеть обрушилась на него, Зяблик успел заметить хмурое выражение на лице Орла. А потом раздался свист
Ворон тенью ходил за ним весь день. Не давал есть, не давал присесть, отдохнуть. Зяблик снова чистил трюмы с лошадьми, драил палубы, а за ним неотступно порхала плеть, превращая спину в кусок сырого мяса. Однажды Зяблик лишился сознания, но пришел в себя от ведра морской воды, выплеснутого на спину. С воем подскочил и бросился работать, обливаясь кровью, потом и слезами, под нервный смех заключенных.
Несколько раз ловил сочувственный взгляд Нырка, но тот не мог утешить, не мог даже подойтиего грубо отпихивали прислужники Ворона. Вот глупец! Когда у Зяблика была сила, он от него отвернулся, а теперь, когда его готовы разорвать на части, вспомнил о дружбе!
Но всему приходит конец, завершился и этот день. Когда солнце коснулось горизонта, Ворон сполоснул плетку в ведре и свернул ее, тяжело вздохнув:
«Умотал ты меня, мальчик. Нелегкое делокапитанскую волю выполнять. Я уж с ним поговорю, может, хватит меня, старого, мучить. Авось завтра и отдохнем».
И как ни хотел Зяблик, он не мог злиться на Ворона, потому что не видел в его лице удовольствия. Ворон лишь делал то, что должен был, чтобы сохранить то, что имеет. А капитан Зяблик вспоминал взгляд капитана, когда тот выбивал миску из его рук, бил ногой в лицо. Капитан ненавидел его. Капитан хотел причинить ему боль. Ничего, он ещё узнает силу Покровительницы!
Но ведь Но ведь смерть капитанаэто смерть корабля! Лишь только известие дойдет до князя, «Утреннюю птаху» расстреляют из пушек в щепы, а выживших добьют стрелами в воде!
Мысль была страшная, но Зяблик заставил себя её отбросить. Покровительница разберется. Покровительница знает, что делает