Я чувствую себя подлой, проворчали за спиной.
Эмарис улыбнулся. Девчонка определенно делала успехи. Умудрилась подкрасться к нему, остановив сердце, так, что он ничего не почувствовал и не услышал. Конечно, он задумался, но все же.
Значит, получилось. Эмарис, не глядя, вытянул руку назад.
Не знаю, зачем тебе это. В ладонь легла папка. Он и так меня ненавидит отчего-то. А когда узнает
Возненавидит ещё больше, перебил Эмарис.
Айри шагнула вперед, встала рядом с ним, заглянула в лицо.
Зачем?
Эмарис распустил тесьму, открыл папку. Придержал рукой листы, которые тут же начал жадно перебирать бриз.
Он ненавидит тебя за то, кто ты для негонапоминание о грехе, шаг в сторону от цели. Чтобы исправить это, надо стать кем-то иным.
Воровкой, буркнула Айри.
Ну, для начала.
Он просмотрел несколько рисунков, очень похоже изображающих воинов, идущих на штурм Кармаигса. Город выглядел узнаваемо, только вот крепость почти не напоминала настоящую. Но Левмир никогда её не видел, и это можно было простить. Похоже, крепость он рисовал с чьих-то слов. Со слов тринадцатилетней девчонки, которая, размахивая руками, рассказывала, какая мрачная и страшная громадина служила ей домом каждую зиму.
Эмарис захлопнул папку.
Живой тем и отличается от воспоминания, что продолжает удивлять. Он придёт к тебе. Ты нужна ему сильнее, чем он может представить.
И Эмарис отправился в сторону собравшихся на корме солдат, оставив Айри в одиночестве размышлять над его словами.
3
Левмир выходил из каюты поздно. Он поздно ложился, поздно засыпал, поздно просыпался. Ещё на Востоке он обнаружил, что теперь, когда жизнь его не связана с природой и хозяйством, ему куда больше нравятся тишина и уединение ночи, нежели суета и гомон дня. А может, дар, принятый от Реки, принес перемены.
Дар изменил многое. Теперь Левмир мог управлять собой, и искусство это с каждым днем давалось ему все легче. Он не боялся уснуть за рисунком, не ворочался с боку на бок, ожидая, пока невесомый сон соизволит коснуться его волшебным крылом. Если было нужно, Левмир мог бодрствовать неделю, месяц и, надо думать, гораздо дольше. Усталость лишь скапливалась где-то внутри и ожидала возможности выскочить и нанести подлый, внезапный удар. А когда хотелось забыться, Левмир закрывал глаза и приказывал себе: «Спи!»после чего мгновенно погружался в глубокий сон без сновидений.
И все же большую часть ночи он предпочитал бодрствовать. Бродил по палубе, прислушиваясь к скрипу мачт, хлопанью парусов. Если напрячь слух, то из кают доносилось дыхание и сонное бормотание команды. Можно было расслышать, как несущий вахту у штурвала капитан ворчит, раскуривая трубку. А можно было сказать себе: «Тишина». И звуки пропадали. В полной тишине серебрила морскую гладь луна. Иногда в рябящей поверхности воды Левмиру чудилось родное и чужое одновременно лицо. Тогда он спешил отвернуться, боясь и стыдясь себя.
Иногда на палубе появлялась Айри. Эта девчонка, привыкшая к ночной жизни в трущобах, тоже не любила рано ложиться. Она, понимая чувства Левмира, не пыталась с ним встретиться. Взлетала одним прыжком на самую высокую мачту, устраивалась там, стоя на рее или сидя в «вороньем гнезде». Тоже о чем-то думала, кого-то вспоминала. Левмир гнал от себя простую мысль, что Айри думает о нем, о своем названном брате.
Ни разу с той ночи, когда Айри показала портреты в Книге Солнца, они не разговаривали, и Левмир даже не знал, куда поселили княжну. Одно было ясно: она оставалась на «Князе князей», тихая и незаметная большую часть времени. Иногда она издали ловила взгляд Левмира, но он отворачивался. Ни с кем не хотелось говорить, и каждый миг, приближающий армаду к Западу, обрушивал на сердце ещё одну груду камней. И единственному, с кем отваживался говорить Левмир, он то и дело задавал один и тот же вопрос:
Кто я?
Порой вопрос звучал величественно, с вызовом. Поройобращался вглубь. Но чаще он лишь был последним звеном в цепи суждений. Айрибогиня, исполнившая веление Солнца. Ирабильподобна ей. Эмарисвеликий правитель. А кто я?.. Кто я?!
Глядя внутрь себя, Левмир отвечал: никто.
Первые дни опускались руки, но постепенно Левмир раздувал внутри себя искру гнева. Того самого гнева, который однажды заставил его дойти до Реки, переломить свою природу и стать вампиром. Оказалось, этого было мало.
Левмир забросил карандаши, мысленно со злостью обозвав все это детскими забавами, и начал искать в себе взрослого, сильного человека, мужчину. Или вампира? Без разницы. Того, кто может встать рядом с принцессой и смело глядеть в глаза каждому встречному. Искал, не находил и мрачнел все больше. Но в этот день что-то внутри прорвалось.
Левмир пропустил завтрак и намеревался пропустить обед. Не занимаясь тяжелой работой, он ограничил себя в пище, полагал это справедливой карой за свою никчемность. Лежал в каюте, глядя в потолок, и все думал, думал. Потом решил пройтись.
Ярко освещённая палуба заставила его поморщиться. Левмир ничего не имел против солнца и даже находил интересным поклонение светилу. Но когда в душе потемки, яркий свет лишь раздражает. Он чужой. А необходимо отыскать собственный свет и с его помощью выбраться из мрачной чащи.
На корме собрались солдаты. Как и заключенных, их каждый день заставляли выполнять упражнения до упаду, потому что командиры знали: вооруженные военные люди на крохотном куске дерева посреди бескрайнего океана от безделья могут натворить бед. Уставший солдатмирный солдат. Но сейчас привычных выкриков «Раз-два, раз-два!»не было слышно. Солдаты вели себя тихо и как будто собрались вокруг кого-то. Левмир с интересом приблизился.
Ну чего там? подпрыгивал невысокого роста солдатик, оттесненный друзьями на зады. Хорош картинки глядеть, читай дальше.
Ему ответил из толпы размеренный басок командира:
А ты не спеши. Терпения наберись, а не то я тебе зубы в глотку вобьюкак жрать будешь? То-то же. Извечно вы наперед не задумываетесь, лишь бы языком трёхнуть.
Солдаты расхохотались, а Левмир, у которого сердце сжалось от внезапной догадки, начал протискиваться к центру собрания. Солдаты, оглядываясь на него, с улыбками расступались. Но ещё прежде чем увидеть покрытые рисунками листы, Левмир услышал голос командира. Тем же тоном, которым отчитал низкорослого солдата, он продолжил чтение:
«Навстречу доблестному воинству Востокаэто нам, то есть, нас он так именует, из крепости вышла огромная армия вампиров. Солнце зашло, и вампиры обрели настоящую силу. Стаями летучих мышей налетели они на бесстрашных»
Дай сюда! Левмир, прорвавшись-таки к сидящему на палубе со скрещёнными ногами командиру, выдернул у него из рук листы со своей сказкой. Кто вам позволил? Откуда
Он сообразил, что сейчас разревется, да и вообще говорит, как обиженный ребенок, и осекся, проглотил горькие слова, рвущиеся наружу. Солдаты переглядывались, видно, тоже почувствовав слабину в «молодом вампирчике», как его прозвали за глаза на корабле. Левмир видел нерешительные улыбки. Впоследствии он мысленно благодарил командира, приземистого усача с глазами навыкате.
Командир вскочил, всплеснул руками, потом склонился, прижав правую ладонь к сердцу.
Не взыщите, господин! пробасил он. Мы ж не знали. Мы-то полагали, что с вашего дозволения
Страх, озабоченность столь явно слышались в его голосе, что и остальные солдаты перестали улыбаться. Левмир понимал, что ему протягивают руку, но в гневе ударил по ней:
Моими вещами распоряжаюсь только я! Вы не должны были брать их! кричал он, позабыв, что сотни раз представлял, как его «сказку» прочитают солдаты, позабыв, что для того и рисовал ее. Кто взял?.. Кто украл это? Левмир потряс в воздухе кипой листов.
Командир выпрямился, но руку от сердца не убрал, и лицо его всё ещё было серьезным, даже немного напуганным.
Уж из наших-то никто бы не полез, господин Левмир. Мы, воины, честь понимаем. А подошел господин Эмарис, он и подал. Вот, почитайте, говорит, а если понадоблюсья у себя в каюте.
Издав рычание, Левмир бросился к надстройке с каютами. А командир, не меняя выражения лица, повернулся к солдатам:
Ну? Съели, дурачье? Орать громче надо было: «дальше, да скорее, да картинки не смотрите». Вот и кончилась сказочка. Да и у вампиров теперь чего будет Ох, как бы драку не затеяли Это ж сразу корабль на дно пойдет
Так, заразив воинов тревожным предчувствием, командир приказал строиться. Предчувствия предчувствиями, а служба службой.
4
Эмарис слышал обостренным слухом перебранку на палубе, но не прислушивался. Он смотрел в задумчивости на ящичек, который стоял на столе. На левую ладонь Эмарис намотал один конец длинной цепи, другой её конец венчался карабином, а в ящичке лежали различные снаряды, которые можно было прицепить к карабину. Незадолго до отплытия Эмарис придумал это оружие и отдал приказ его изготовить. Скорее из интереса, нежели для битвы. Твердый мечпродолжение руки, полетит вслед за нею, послушный воле бойца. А цепь Ей нужно время, чтобы изменить направление движения, да и сыграть ею на лету не так-то просто. Особенно когда речь идет о битве с вампирами.
Однако Эмарис не пожалел собственной крови, смешав её с расплавленной сталью. А значит, в руках у него не просто оружие, но кое-что пострашнее. И разобрать его достоинства и недостатки получится лишь в бою. Эрлот наверняка собрал огромную армию. А огромные армии не состоят из отборных бойцов. Вперед выплеснут помоитех, кого не жалко. Нужно будет разобраться с ними без потерь, сохранить силы. В начале битвы точность ударов будет не так важна. А вот огненная цепь, с ревом разрывающая воздух, плодящая пламенные смерчисамое то.
На выбор в ящичке лежали: гладкая гирька, шипастый шар размером с два кулака, «звездочка» из четырех соединенных лезвий, подобных метательным ножам Айри, и якорь. У Эмариса закончились идеи о том, что ещё можно использовать в качестве оружия, и он попросил кузнеца изготовить небольшое подобие якоря. Кузнец подошел к делу обстоятельно, и якорь, получившийся в результате, выглядел как настоящий. Не будь он таким легким, его можно было бы использовать для небольшой лодчонки.
Пальцы Эмариса пробежались по снарядам. С палубы уже доносился топот ногЛевмир несся со своими возмущениями. Глупый ребенок Но ведь он и вправду ребенок. Если вспомнить о том, что в глубине души ему всего тринадцать.
Эмарис выбрал якорь, и в тот миг, когда карабин защелкнулся, дверь распахнулась. На пороге стоял Левмир, сверкая солнечными глазами, потрясая кипой изрисованных листов.
Ты рылся в моих вещах! завопил он.
Прости. Эмарис не удостоил его и взглядом, он любовался блестящим якорьком, покачивающимся на весу.
Левмир сбился с мысли. Он, видимо, ждал насмешки, оправдания поступка, но нарвался на извинение и смешался.
Зачем ты это сделал? В голосе уже меньше эмоций. Хорошо. Учится мальчишка. Пусть и нехотя, но пытается усвоить урок.
Ты уже неделю мучаешь себя вопросом. Я хотел помочь тебе на него ответить. Не вышло. Прости.
Левмир швырнул листы на заправленную койку.
Это не ответ. Глупость и баловство, не больше.
Я так и понял. Эмарис на пробу махнул цепью, якорек описал в воздухе блестящую дугу. Но ведь не попробуешьне узнаешь.
Левмир молчал. Наверняка уже сожалел о своей вспышке, думал, не вернуть ли «сказку» солдатам. Эмарис остановил вращение цепи, улыбнулся. Идеально!
Должно быть, ты хочешь попросить меня о помощи, предположил Эмарис и, наконец, обернулся к Левмиру. Тот встретил его взгляд, кивнул:
Научи меня сражаться.
Как же обидно и стыдно ему стало, когда Эмарис расхохотался. Бессильно повисшая цепь с якорьком звенела и покачивалась, а Эмарис всё смеялся, не заботясь о слезах, что уже потекли по щекам. Наконец, справившись с собой, вытер лицо платком.
Сражаться О, великая Река! Ну что ж, идем, посмотрим, что из этого выйдет.
5
Не один лишь Левмир задавался вопросом «кто я?». Айри тоже посещали подобные мысли, но она, без суеты и раздражения, гнала их прочь. Думать ей больше не хотелосьнадумалась уже на сто жизней вперед. Отчасти поэтому она так легко отважилась на бегство из княжества. Правительнице неизбежно придется думать и принимать решения, от которых будут зависеть жизни множества людей. Но дар, принятый Айри, нашел внутри нее и пробудил от трехлетнего сна контуженную частичку беззаботного подростка, даже ребенка.
Айри понимала, что она отнынесумасшедшая. Порой её саму пугало то, как легко она сбросила тот тяжкий груз, что пригибал к земле её душу, и полетела к звездам, вслед за своею судьбой. «Кто ты?»несся вослед чей-то крик.
«ЯСолнечный Лучик», вот и все, что могла ответить Айри. Ни сожалений, ни раздумий. Только вперед. Как и подобает лучу Солнца.
Закутавшись в серую накидку с капюшоном, Айри висела вниз головой, согнутыми в коленях ногами зацепившись за рей. Медленно покачивалась, позволяя ветру прогонять через голову бессвязные и умиротворяющие мысли. Айри наслаждалась ветром, солнцем и морем, наслаждалась тем, что от нее не зависит ровным счетом ничего. Тем, что она в безопасности и принадлежит сама себе. Лишь одно отравляло ей душу.
Левмир вышел на палубу и, обнажив меч, встал напротив Эмариса. Айри прекратила раскачиваться, замерла, с интересом наблюдая за обоими. Если бы кто-то сказал ей сейчас, что на далеком-далеком Западе долгие три года назад принцесса Ирабиль любила висеть вот таким же образом, кверху ногами, Айри бы немедленно соскочила на палубу. Меньше всего на свете хотелось ей встать между Левмиром и его судьбой. Потому она и доверилась Эмарисув который уже раз. Древний вампир был не в пример мудрее любого человека, когда-либо попадавшегося Айри.
Эмарис взмахнул цепью. Солнечные блики бежали по сверкающим звеньям, отражались от якоря. Что за безумное оружие? Айри беззвучно усмехнулась. Руки ее, укрытые под накидкой, сжимали метательные ножипросто на всякий случай. В левой рукеобычные. Они полетят в Левмира, если он вознамерится убить Эмариса и сколько-нибудь преуспеет. В правойножи на крови. Эти для Эмариса, если в опасности окажется Левмир.
Цепь прянула вперед, якорь устремился к голове Левмира. Левмир поднырнул под него, бросился на Эмариса, выставив вперед меч. Он двигался так быстро, что любой из чемпионов двадцати княжеств лег бы мертвым в тот же миг. Но Эмарис был быстрее. Он повернулся боком, пропуская Левмира, и пинком повалил его на палубу. Айри вновь усмехнулась и прислушалась. Отсюда она могла разобрать разговор.
Итак, первый урок. Пока лежишьне вставай, прошу, отдохни! подумай вот над чем. До места нам плыть месяца два, может, больше. Пусть будет сто дней. Сотню дней, без сна и отдыха, я могу учить тебя тому, чему сам учился дай подумать ну, скажем, сто лет. Сможешь ли ты меня одолеть в конце пути?
Сто лет! Айри качнулась на рее, выражая безмолвное восхищение. Она, от природы наделенная ловкостью и скоростью, за три года достигла таких высот, что многие воины не смогли бы выстоять против нее, особенно если речь шла о метании ножей. Как многого можно добиться за сто лет, обладая силой вампира? Сладко заныло забившееся сердце. Айри с трудом удержала восторженный писк.
Левмир что-то ответил, когда она отвлеклась. Айри услышала лишь слова Эмариса:
Забудь тот бой на кладбище. Захоти я тебя тогда прикончитьприкончил бы. Река распорядилась иначе: ты должен был принести мне жизнь. Ты принес, и я благодарен. Однако это не меняет главного. При всех твоих огромных и загадочных силах, тымальчишка. А времена, когда вампиры смотрели на мальчишек со снисхождением, прошли. Тебя встретят как врага. И за сто дней, скажи, ты сумеешь достичь таких высот, которых достиг я? Пускай ты ответишь утвердительно. Но как насчет Эрлота? Я тренировался сто лет, онтысячи лет. Моя страстьвласть, и я учился защищать ее. Его страстьвойна. Он повергал противников, с которыми я не мог ничего поделать. Считаешь меня могучим? Нет, Левмир. Разочарую. В битве я уступлю не только Эрлоту, но даже Аммиту. Не уверен даже, сумею ли одолеть Атсаму.
Тогда почему же ты стал королем?! воскликнул Левмир, все ещё лежа на палубе.
Потому что когда я говорюменя слушают, отвечал Эмарис. Именно таким должен быть король. Властьне война. Там нужны совсем другие умения. И моих умений, как ты справедливо заметил, не хватило даже на то, чтобы быть отцом. Так скажи теперь, зачем ты хочешь встать на этот путь? Зачем ты хочешь учиться у меня тому, чего я не умею, чтобы через сто дней обнаружить, что не годишься даже слизывать дерьмо с подошв моих ботинок? Если ты так бездарно готов потратить сто дней, то скажи, что ты собрался делать с вечностью?