* * *
Внизу, в гостиной, через которую неизбежно выходили ученики, был накрыт стол. Арека принесла из замка печенья и пирожные. Арека знала, что поначалу в школу ходили, чтобы поесть, истребляя запасы кладовых Кастилоса. Но голодные времена прошли, и ученики молча покидали здание, даже не взглянув на угощения. Когда за последним из них закрылась дверь, Арека заплакала.
Она стояла у основания лестницы, прислонившись к увенчанному полированным деревянным шариком столбику, и заливалась слезами. Пыталась спрятать их в ладонях, но какой в этом был смысл, когда рыдания разносились по всему дому?
Я бы посоветовал крепкий черный чай, сказал невесть откуда взявшийся дворецкий Чевбет. Ну и сладости. Вон их сколько, мне всё не съесть.
Подумав, что он издевается, Арека бросилась к двери. Уничтоженная своим провалом, она хотела лишь одного: исчезнуть. Плевать, будь что будет, они сами отвергли её дважды!
Стой, приказал Чевбет, и ноги Ареки послушно остановились. Скажи, чего ты хотела добиться от детей? Доверия или знаний?
Арека медленно повернулась к сидящему за столом дворецкому. Тот, откинувшись на спинку стула, держал чашку у самого лица и дул, сгоняя пар в сторону. Вторая чашка стояла на столе.
Доверия, прошептала Арека.
Тогда зачем пыталась внушить им знания? Когда я хочу пить чай, я наливаю в чашку чай. Когда хочу молоканаливаю молоко. Но налить молока и плакать, что чай неправильного цветаэто глупо.
Если кто-нибудь узнает, что я рассказывала людям такое, меня убьют! выкрикнула Арека. Что, этого слишком мало для доверия?
Никто тебя не убьет, девочка, вздохнул Чевбет и отхлебнул из чашки. Захоти ты поднять восстание среди людейу тебя силенок не хватит, а будешь пытаться, Эрлот ограничится подзатыльником, и ты успокоишься. То, что ты задумала, кажется тебе великой войной. Но на самом деле этокрохотный жест, призванный очистить твою душу. Вот что они видят, когда ты забиваешь им головы этими непонятными письменами. То, что ты хочешь покоя для себя. Ты, вампирская подстилка, как они называют тебя шепотом за глаза.
Арека дернулась, услышав эти слова, но продолжала стоять на месте. Она понимала, что её не пытаются оскорбить.
Как же ты добился их доверия? спросила она.
Очень просто. Я был таким же, как они, и мне было, что им дать.
Но ведь я
Не такая, как они. Нет, девочка. Ты совсем другая. И если ты не найдешь внутри себя замученного в бараке ребёнка, все твои попытки пропадут без следа.
Арека вытерла слёзы рукавом платья, вздохнула.
Я так долго училась быть сильнее ребенка
И правильно делала. Ты уже сильнее, этого не отнять. Однако всегда быть сильной нельзя, это ломает даже сильнейших. Я стал тебе доверять лишь теперь, когда увидел, как ты плачешь, не сумев добиться доверия от детей. Твои слёзы шли от сердца. А твои слова на уроке
Чевбет постучал пальцем себе по голове и улыбнулся. Арека несмело улыбнулась в ответ.
XVIУбитые
1
Лес, кольцом окружающий безымянную деревеньку, готовящуюся умереть во второй раз, пылал. Люди, поначалу высыпавшие из домов, попрятались обратно. Должно быть, надеялись, что стены защитят их от дыма.
Паскар, сложив руки на груди, стоял на въезде в деревню. За его спиной единственную дорогу перекрывал фургон.
Командир! крикнул оттуда один из заключенных. Жарковато.
Паскар молчал. Он, хмурясь, смотрел на два тела, лежащие между домами. Отсюда нельзя было толком различить лиц, но размеры совпадали. Паскар час назад выдвинул условие, на котором людей оставят в живых. Сардат и Аммит должны сдаться. А в доказательство своих намеренийпринести жертву.
Две жертвы.
Командир! Опять этот глухой голос. Сам-то подумай? Запечемся тут!
Паскар нахмурился. Жар от горящего леса шел чудовищный, солнце припекало, и фургон наверняка раскалился неимоверно. Тягловые лошади начали хрипеть, но, послушные погонщику, не двигались с места.
Вперед, сказал Паскар, за мной.
Тронул своего коня, направляя к распростертым на земле телам. Следом с грохотом покатился фургон. Остальные вампиры из сопровождения двинулись следом.
Сердце то и дело срывалось в галоп. Паскар заставлял его остановиться, успокоиться, но оно вновь и вновь нарушало запреты. Такое возможно? Вампир, теряющий власть над собственным сердцем?
«Аммит, шептало оно. Аммит, Аммит, Аммит»
Сердце шептало это имя долгие годы. Иногда шепот делался тише, иногда казалось, что кроме него все звуки исчезли. С самого детства Паскар повторял это имя, то про себя, то шепотом. А иногда даже кричал, когда знал, что никто не услышит, или слышащий умрёт.
Он часто представлял лицо Аммита на месте лица врага, и после убийства становилось легче. А сегодня Река преподнесла настоящий подарок. Сегодня Аммит умрёт по-настоящему. И закончится этот кошмарный сон, который Паскар привык называть жизнью.
Он помнил камень. Он помнил кровь на камне.
Нагнувшись, Паскар поднял камень с земли и сжал его так, что острые края впились в ладонь, разрезали кожу.
Эти двое стояли в тени, возле сарая. Им до такой степени хотелось стать незаметными, что они почти достигли желаемого. Паскар остановился и остановил сердце. Хватит, хватит колотиться! То, что они сдались, ещё не значит, что перестали быть опасными. На что способен слепец, Паскар видел, и слепотой не обманется. На что способен Аммит, Паскар знал всю жизнь. Нельзя недооценивать того, кого назначаешь своим врагом.
Поднимите высоко руки, сказал Паскар, и звук собственного голоса ему понравился. Голос командира, владыки.
Двое подчинились. Паскар не удержался, впился взглядом в лицо Аммита. Оно почти не изменилось, разве что впервые на нем появилось такое выражение: растерянно-угрюмое. Что, не до насмешечек теперь, да?
Погаси огонь, глухо сказал Аммит. Перекинется на деревню
Паскар не смог удержаться. Сердце стукнуло, рука размахнулась, и окровавленный камень полетел в лицо Аммиту. Удар. Голова вампира дернулась, на скуле образовался разрез.
В цепи обоих, отрывисто приказал Паскар. Подвесьте в сарае. Мне с ними нужно поговорить. Людей согнать к фургону. Лошадей, скотвсё, что представляет ценность.
Подчиненные бросились выполнять. Действовали быстро и очень осторожно, не позволяя себе встать в опасную позицию. Впрочем, Аммит и этот слепец позволили цепям стянуть их руки и ноги безропотно. В сарай их утащили волоком.
Паскар закрыл глаза, сосчитал до десяти, потомещё раз. Он тянул время, надеясь, что не похож на ребенка, который несется домой, радостно смеясь, потому что
Дядя Аммит принёс новую игрушку!
Хватит!
Паскар открыл глаза. Детство закончилось, и прошлоев прошлом. Сегодня он отправит туда последние уголья и пойдёт дальше, в будущее.
Подойдя к телам, Паскар усмехнулся. И проверять было нечего. Всё ясно. Ратканон, этот непримиримый враг вампиров, погиб, допустив вампиров в друзья. Брюхо распорото, кишки вытащены наружу. Для людей, которые это видели, Аммит и слепец, должно быть, стали вероломными тварями. Но Паскар-то понимал, что они просто сделали сложный выбор. Что, убив одного, спасли десятки.
Рот великана приоткрыт, выпученные глаза таращатся в небо. Мертв. Мертв Ратканон! Пожалуй, стоит приволочь его тушу в Кармаигс, бросить на площади, созвать людей Впрочем, его величество не одобрит. Придется сжечь на месте.
Женщината самая, что пробила копьем бок фургоналежала рядом, её головачуть поодаль. Эта ещё может ожить, хотя, если она из недавних, то вряд ли. Но всё равно, огонь довершит дело.
Паскар вытянул руку над телами, почувствовал, как огонь поднимается из самых глубин его существа, усиленный кровью Эрлота. Кончики пальцев начало покалывать
Закончили с этими!
Паскар перевел взгляд на шестерых вампиров, выстроившихся перед сараем.
И что встали? Люди. Скот. Шевелитесь!
Проводив их взглядом, Паскар опустил руку. Позже. Может, он ещё заставит Аммита посмотреть на тела. Возьмет изломанные руки слепца и погрузит их в разрезанное чрево Ратканона. И уже тогда
2
Тьма опять окружала его.
Благословенная тьма, спокойная тьма. Тьма, забирающая все мысли, все чувства, все тревоги. Какой смысл о чем-то беспокоиться, куда-то стремиться, если всё равно мир окутан тьмой, и хоть ты в лепешку разбейся, а ничего не изменишь.
Это природа мира, её не изменить.
Изредка алыми сполохами прорывалось воспоминание о том, что он сделал с Милашкой. Да, она сама его о том просила, заливаясь слезами. Но он-то знал, что не благодеяние совершает. Потому что другая, багровая тьма рвалась из груди его наружу. Больших трудов стоило её подавить.
Ради чего?.. Чтобы не подвергнуть опасности Аммита и жалкую горстку людей, на которых ему плевать?
Звук привлек его внимание. Лязг стали. С таким звуком клинок покидает ножны, Сардат слышал его неоднократно за последний месяц. Этот звук был сигналомне к битве, так к готовности. И Сардат против воли приготовился.
Помнишь меня? дрожит, срывается голос Паскара. Теперь в нем нет тех манерных интонаций, за которые хотелось убить. Тогда Паскар играл, сейчастоже пытается играть, но уже иначе. Сейчас он играет в себя настоящего, которого не существует.
Извини, малыш, отвечает ровным голосом Аммит. Я давно живу на свете и видел столько лиц, что упомнить их все не смог бы, даже если бы захотел. Должно быть, я тебе где-то насолил, и ты мне сейчас будешь жестоко мстить?
Шаги. Взмах. Удар. Звук, с которым сталь пробивает плоть. Аммит хватает воздух ртом.
Сардат пошевелился. Руки заведены за спину, скованны цепью, которая жжется, чуть только приложишь к ней усилие. Цепь на крови вампира. Такой же когда-то они связали Сиеру
Стоило вспомнить, ивот она. Стоит, сумрачно смотрит из-под нахмуренных бровей. Недовольна им. Но почему? Что он опять сделал не так?
Деревня Здайкир. Голос Паскара окреп, теперь слова лились куда свободнее, горло не сжималось, не пыталось в страхе остановить их. Мою мать звали Эника. Ты жил с ней, как мужчина с женщиной, на глазах соседей, почти год. А потом тебя «позвал путь», и ты ушел навсегда.
Звон цепей, хлюпаньеклинок покидает тело Аммита. Тот выдыхает.
Эника Это я, разумеется, помню. Если мужчина забывает имена и лица женщин, с которыми спал, значит, жизнь прожита как-то не так
Удар кулаком по лицу. Сардат так погружен во тьму, что несколько секунд пытается сообразить, кого ударилиего или Аммита? Вроде бы Аммита. Но тут же после удара рядом с Сиерой появилась девчонка. И у нее тоже укоризненный взгляд.
Знаешь, что с ней случилось, когда ты ушел? Паскар сорвался на визг.
Понятия не имею. Скорее всего, она состарилась и умерла. Но даже если произошло что-то ещё, то вины моей в этом нет. Я не оставил ей ни детей, ни болезней, оставил лишь деньги и налаженное хозяйство.
Её побили камнями до смерти. А меня заставили смотреть. За то, что жила с вампиром. Мою мать убили, ты понял? На третий день после твоего ухода. Вытащили её за волосы во двор, дом сожгли, а еёзабили камнями! Всей деревней швыряли камни, пока
Я не понимаю тебя, малыш, перебил Аммит. Я сделал твоей матери столько добра, и ты мстишь мне. А те, кто её убил, спокойно прожили свои жизни.
Девчонка упирает руки в бока. Поза до такой степени серьезная, что хочется смеяться.
«Вместо того чтобы тут висеть, нужно идти ко мне!»заявила она.
Куда и зачем? прошептал Сардат.
Почувствовал какое-то движение. Похоже, Паскар повернулся к нему. Но слова Сардата никак нельзя было соотнести со словами Аммита, и Паскар вновь обратился к своему заклятому врагу.
Ты ведь знал, как в деревне на вас смотрят. Знал, чем всё закончится, и всё равно ушел.
Я не мог оставаться долее. Мне стало скучно.
Паскар зарычал. Меч вновь пронзил Аммита, на этот раз хрустнули костипохоже, клинок вошел в грудную клетку.
«Он убьет его, сказала девчонка. А один ты не дойдешь».
Сардат дернулсяему передалось её беспокойство. Нехотя ожили мысли, заметались в голове. Что Что происходит? Почему они висят и терпят побои? Почему убиты Ратканон и Ринайна?
Тьма, которую благословлял Сардат, сделалась ненавистной. Она скрывала память. Сардат замотал головой, рыча сквозь стиснутые зубы.
Что-то не нравится, Орлиный глаз? произнес Паскар. Не волнуйся, про тебя я тоже помню.
Удар в лицо. Трещат кости, рвутся кожа и мышцы, боль достигает даже несмотря на остановившееся вовремя сердце. В голове звенит. Образ девчонки меркнет, и на её месте образуется Сиера. Так же молча, как всегда, она хмурит брови. Показывает на какое-то место во тьме Оттуда идет ощущение угрозы, там движется воздух.
Сардат посмотрел туда и направил огненную силусовсем чуть-чуть, чтобы не сорваться вновь, как в ущелье.
Паскар вскрикнул, что-то упало и покатилось.
Что я поджег? тихо спросил Сардат.
Дубинку, хрипло отозвался Аммит. Дубинку с набитыми в нее гвоздями. Тебе ею только что прилетело в голову. Как ощущения? Выглядишь уныло.
Зачем ты убил Ратканона? В памяти не было ответов, и Сардат решил получить их из первых рук. Зачем я убил Ринайну?
Аммит на миг замешкался, и когда заговорил, в голосе его, едва различимое, слышалось удивление.
Мой старый друг Паскар попросил их тела в обмен на жизнь остальных людей и нашу с тобой. Мы решили, что цена приемлема. Ринайна не хотела жить, она слишком много потеряла, а Ратканон Ты видел, каким он стал. Не тем человеком, за которого мы сражались в ущелье.
Он лгал. Непонятно где, непонятно зачем, нолгал. И говорил слишком много и часто.
Что ж, время открыть вам правду, вновь заговорил Паскар дрожащим от сдерживаемого волнения голосом. Я солгал. Нет, о людях можете не беспокоиться, они доберутся до места бойни. А вот вы двое подохнете. И я не откажу себе в удовольствии растянуть это как можно доль
Смех Аммита прервал его. Слишком громкий, нарочитый смех.
Вспомнил занятную штуку. Тогда, когда ещё жил с твоей матерью, я как-то отправился в город и купил там у одного умельца игрушку. Два кузнеца лупят молоточками по наковаленке. Тебе так понравилось, ты так заигрался, что не заметил, как наложил в штанишки.
Паскар взревел. Удары сыпались один за другим, но Аммит, будто безумный, продолжал хохотать.
Потому что с улицы слышались странные звуки. Кто-то быстро двигался. Рвалась и вспыхивала плоть. Чей-то приглушенный возглас, оборвавшийся свистом рассекающей воздух стали.
Аммит издал булькающий звукПаскар перерезал ему глотку.
Что, прям кучу навалил? включился в разговор Сардат, стараясь говорить как можно громче. Да быть не может. Игрушка-то дурацкая.
Паскар не был умным ребенком, прохрипел Аммит.
Оно и видно. Того гляди снова обделается. Вырос, а простого урока не усвоил: пока ты играешься с двумя кузнецами, твои штанишки наполняются сзади.
Распахнулась дверь от чьего-то пинка. Сардат почувствовал движение Паскара. Он повернулсябыстро, злочтобы прогнать того, кто помешал ему играть.
Я же велел ждать снару А, это как?..
Тихий, добродушный как будто смех Аммита был ему ответом.
3
Кайсер сидел у пробитого бока фургона и равнодушно взирал на трупы, лежащие на земле. Он понятия не имел, что и зачем здесь происходило. Знал только, что при любом исходе ничего хорошего не будет. Не польётся кровь с небес, как говаривали в кругу друзей Кайсера.
Как думаешь, сказал, подсаживаясь поближе и выглядывая в отверстие, один из таких же заключенных, имени которого Кайсер не знал, чего там этот слепой брехал насчет армии?
Кайсер окинул взглядом обладателя глухого голоса. Худой, с длинными волосами серого, землистого цвета. Пустой взгляд блеклых, белесых глаз.
Я пока никакой армии не вижу, отозвался Кайсер. А когда за задницу взялиможно и не то сбрехать.
Собеседник кивнул, но вдруг в глазах его сверкнул интерес.
Погляди, шепнул он. Вот это тонко
Кайсер вернулся к созерцанию трупов. Один из них, огромный мужчина, начал шевелиться. Руки слегка дрожали, складывая потроха в разрезанную брюшину.
Больно, прошептал Кайсер. Его передернуло. Он и представить себе не мог этой боли. Даже не боличего-то за пределами её.
Огромный мужчина стянул вместе края разреза и несколько секунд лежал неподвижно. Похоже, догадался Кайсер, резали обычной сталью, не на крови. Когда великан встал, на месте раны виднелся лишь сочащийся сукровицей шрам. Злое, бородатое лицо великана было бледным. Глаза пылали красным из черноты склер.