* * *
Лёгкий покалывающий морозец кусал лица и руки воинов, вытянувшихся стройными линиями вдоль южной стены гарнизонов в ожидании старшего субедара. Хюрем, замерев по левую руку от Лето, с любопытством стрелял взглядом, сразу подметив блуждавшее среди раджанов оживление.
Необычное возбуждение вряд ли объяснялось погожим днём, щедро разливавшим горячее солнце на припорошённый снегом двор. Хюрем бы спросил об этом Лето, но на горизонте уже показалась высокая фигура Зарифа Карафы, отряд ожидал приближение своего командира в почтительном молчании.
Приветствую, отряд! бодро пробасил Карафа, с прищуром оглядывая воинов.
Ответ не заставил себя ждать, и Хюрему захотелось сделать шаг в сторону от клокочущей энергии, сметавшей с ног.
Что ж, не будем откладывать, произнёс старший субедар нарочито растянуто. Праздник зимнего солнцестояния на носу, а это значитбыть Охоте.
Все, как по команде, довольно и зычно протянули нараспев: «о-хо-та, о-хо-та»!
Хюрем понял, что отряд с нетерпением ожидал события, о природе которого ему предстояло узнать прямо сейчас. Покосившись на Лето, он не заметил на лице альфы признаков интереса, о том же говорил и вихрь, закручивавшийся натужной спиралью невесёлых мыслейЛето был далеко отсюда.
Хюрем не мог не гордиться тем, что мальчишка схватывал его уроки на лету. Напади он на него прямо сейчас, и о чём бы ни думал Лето, он бы успел среагировать. Не менее занимательно проводили они ночи, позволяя себе сходить с ума раз за разом. Казалось бы, живи и наслаждайся молодостью, моментом Но Лето был не таков, продолжая накручивать себя нежеланием Хюрема признавать истинность.
Омега уже не раз задумался над тем, чтобы признать очевидное, но каждый раз, чувствуя момент, всегда приходивший в объятьях Лето, не мог раскрыть рта.
Итак, сначала предстоит выбрать Лиса, привлёк к себе голос старшего субедара. Добровольцы? по отряду прокатилось недовольное бурчание, похоже, эта роль была не из завидных.
Может, Хюрем попробует? предложил кто-то позади с толикой плохо скрываемой язвительностипосле случившегося между Лето и Толедо сочувствующих омеге поубавилось.
Едва ли Хюрема можно было обвинить в возникшем между товарищами разногласии, однако кого ещё следовало сделать козлом отпущения в ссоре между мнимыми друзьями?
Остальные одобрительно загалдели, по-видимому, рассчитывая на то, что омега может согласиться по незнанию. Или, может быть, взять на себя обременительную роль в качестве искупления?
Может, и попробую, беспечно откликнулся Хюрем. В чём суть?
Покосившись на Лето, Хюрем поймал взгляд альфытот прислушивался, не пытаясь вмешаться. Скорее всего, вынес решение Хюрем, до того, как старший субедар успел открыть рот, ничего особенного в роли Лиса нет, и альфы недовольны чем-то определённым.
Охотатрадиционное развлечение перед праздником. Обычно мы выбираем Лиса жеребьёвкой, и на следующий день, то есть завтра, Лис, с форой в два часа, покидает Барабат и прячется в окрестностях так хорошо, как сумеет. Отряд выходит позже, разбивается на группы, пары или ищет след поодиночке. Те или тот, кто схватит Лиса первым, считается Лучшим охотником, твёрдо произнёс старший субедар. Мы чествуем победителя на празднике солнцестояния. На следующий день отдыхаем, ни тренировок, ни занятий. Победитель получает три свободных дня. Тебе же, с ударением обратился Карафа к Хюрему, в случае, если ты согласишься быть Лисом, будет положено два отгула.
Слушая объяснения, Хюрем вспомнил, что в последние дни в гарнизоне шумели младшие отряды. Вот и сегодня с того места, где стоял строй, было видно, как третий младший спешно покидал анаку. Не похоже было, чтобы они выдвинулись на утреннюю пробежку. До праздника оставалось четыре дня. Как раз достаточно, чтобы каждый из трёх старших отрядов побегал по лесу преследуя дичь, и получил сутки на то, чтобы подготовиться к событию.
Два дня лучше, чем один. Почему никто не хочет быть Лисом? прямо спросил Хюрем, оглядывая остальных.
Альфы корчили кислые рожи, обмениваясь понимающими взглядами.
Немного чести в том, чтобы прятаться, прояснил старший субедар отсутствие всякого желания у раджанов выбирать себе незавидную роль.
Хюрем всё понял. Раджаны, тем более высшие, не привыкли быть преследуемой дичью.
Как долго длится охота? всё ещё раздумывая стоит ли согласиться, спросил он.
Всё зависит от Лиса. Иногда находят быстро, за несколько часов. Бывало, что искали до заката.
А что, если Лиса не находят?
Несколько сдавленных смешков треснули за спиной Хюрема, но старший субедар не сделал замечания, снисходительно посмотрев на омегу.
Лиса находят всегда.
Я должен знать, как долго выжидать, прежде чем вернуться в анаку, вот и всё, спокойно произнёс Хюрем, одновременно согласившись на участие и заявив, что его найти им не по силам.
Вокруг загудело задиристое улюлюканье. Слова Хюрема заставили альф взвиться в приступе азарта, будто они были готовы сорваться с места хоть сейчас и растерзать заносчивого омегу.
Старший субедар прокашлялся, заставляя отряд умолкнуть, и задумался о словах Хюрема со всей серьёзностью, чему бы никогда не поверил ни один из вверенных ему воинов.
Что ж, раз уж ты принял предложение, определим, что в случае, если тебя не поймают до рассвета следующего дня, времени начала охоты второго старшего отряда, ты можешь вернуться.
И стану считаться победителем, добавил Хюрем. Кто-то же должен получить причитающиеся три дня.
Зариф Карафа цокнул бы языком, если бы за это время не успел немного узнать омегу. Впрочем, на смехотворное заявление отозвались остальные.
Не жирно ли будет? донёсся сбоку хорошо знакомый Хюрему голос.
Омега развернулся, скосив на Толедо скучающий взгляд.
Думаю, такая награда послужит залогом того, что мне не придёт в голову поддаться самому сильному воину, произнёс Хюрем с кристально прозрачным намёком на то, кого имел в виду.
Раджаны присмирели, только сейчас понимая, что Хюрему ничего не стоило подсказать Лето, где искать. Лето был наследником и его любовником, многие понимали, что угождая Лето, Хюрем стелет себе мягкую солому.
Портить удовольствие от долгожданной охоты никому не хотелось. Эта простая забава не только вносила весомую долю разнообразия в привычный быт, но и уравнивала всех. Без разницы, был ты сыном жреца или простым воином. Открыто никто и никогда бы не признался, но, имея возможность посоперничать с тем, кого однажды назовут Самым сильным воином, не важно, в спарринге ли или в охоте, каждый хотел получить свой миг превосходства. Соперничество, стремление быть лучшим, победить, горело в крови любого воина-раджана.
Пусть забирает дни, выкрикнул кто-то, и остальные согласно замычали.
Решено, добавил Карафа. Завтра на рассвете, как только первые лучи коснутся вершины Пропилей, мы станем тебя искать. Если, он сделал небольшую паузу, обводя взглядом остальных, Лис не будет найден к рассвету следующего дня, то будет считаться победителем.
Хюрем ощущал, как от томительного возбуждения потрескивал воздух. Омега мог побиться об заклад, что гончие уже взяли след. Охота обещала быть интересной.
Глава 12 Охота
Ночь хрустела обледенелыми ветками, поддававшимися резким порывам ветра, пока в покоях Лето полыхал пожар. Альфа вылизывал обожаемое тело, уже знакомое до последнего изгиба, с той же страстью с какой делал это каждую ночь. Горьковатые капли шафрана, базилика и корицы давно въелись в нёбо, делая присутствие Хюрема осязаемым даже в те минуты, когда они с омегой были не вместе.
Лето давно поймал себя на том, что с той поры, как Хюрем стал вырастать за его спиной с очередным уроком бдительности, он словно бы стал чувствовать расстояние, отделявшее его от омеги. И вместо того, чтобы воспринимать Хюрема как врага, стерегущего подходящий момент для нападения, инстинкты Лето реагировали на него, как на нечто родное, всё меньше позволяя альфе ощущать себя обособленно, отдельно от своей пары. Был ли это изощрённый обман чувств или нет, но за последнюю неделю Хюрему не удалось подобраться к Лето незамеченным ни разу.
Лето всё ещё пытался свыкнуться с такой метаморфозой, словно ожидая, когда сплавленное большее наконец остынет, позволяя принять это новое Я. И всё же, какими бы пугающими не казались перемены, делавшие из Лето Лиадро, преданного сердцем и душой Касте, Лето, принадлежавшего целиком и полностью Хюрему, любовьтот градус, что оплавлял привычную альфе сущность с той единственно верной скоростью, что не позволяла Лето погрузиться в растерянность, раствориться в хаосе преображения.
До того, как его раздавило неотвратимостью желаний Хюрема, Лето привык получать короткое удовольствие, словно набивал пустой желудок в минуты необходимости. Хюрем же показал новые грани близости, растягивая мгновенья на долгие часы; причинял бесконечным промедлением столько же муки, сколько и томительного исступления. Чем дольше длилась пытка, тем глубже в пучине наслаждения тонул Лето, забывая обо всём. Время и пространство превращались в никому не нужные понятия, оставляя рядом единственно необходимое условие существованияомегу. Его пару.
Хюрем сводил Лето с ума, объясняя языком тела, что означает любовь, под покровом ночи и при свете дня, в стенах крохотной комнаты и под открытым небом, когда спина содрана о промерзшую кору деревьев.
Тела отдыхали, прижимаясь друг к другу. Поверх них лежал сытый взгляд Лето, получая бесконечно тихое упоение очертаниями любовника, чья голова покоилась рядом с его собственной на подушке. Грудь Хюрема вздымалась, замедляясь по мере того, как влага исчезала с гладкой кожи, тая в червонном золоте свечей.
Тебе нужно поспать, произнёс Лето. Лучше подняться раньше. Снег в лесу по колено, а в низинах доходит до бедер. Угодья вокруг Барабата Лето знал, как свои пять пальцев, и прекрасно понимал, как нелегко придётся Хюрему на охоте.
Лис мог прятаться в пределах десяти вёрст в любом направлении от города. Однако из этого не следовало, что Хюрема бросятся искать повсюду. Раджанов учили читать следы. Как только альфы почуют запах, то ринутся по незаметной глазу тропе. Вопрос поимки станет вопросом времени. Об этом, как и о некоторых других нюансах охоты, рассказал Хюрему старший субедар накануне.
Ты уже определился, где станешь меня искать? протянул Хюрем, слегка обернувшись в сторону Лето.
Я не буду тебя искать.
Не будешь? Хюрем казался искренне удивлённым.
Я чувствую твой запах лучше остальных, «ведь мы пара»не произнёс он вслух. Так будет нечестно.
И это причина не выиграть? Хюрем явно не понимал мотивов Лето.
Конечно. К тому же, даже если бы у меня не было преимущества, отыщи я тебя первым, всё равно бы сказали, что мы схитрили.
Так важно, что скажут другие?
Дело не в этом
Лето переживал не за себя. Ему было плевать на мнение товарищей, с любым из них он был всегда готов встретиться на поляне и выяснить, чья правда крепче, но Хюрем Альфа ни за что не хотел, чтобы кто-то смел говорить о Хюреме дурно, не важно, будет ли это насмешка, пренебрежение или подозрение в плутовстве. Нет, это было недопустимо. Лучше проиграть заранее, не позволив досужим языкам разойтись всласть, ведь Хюрему жить бок о бок с раджанами в качестве товарища, апозжеего избранным омегой. Но объясниться как следует Лето не мог.
После того, как он открыто признался в том, что обручён и сделает Хюрема наложником, они не возвращались к этому разговору. Пусть Хюрем и не противился предложению, но в истинности так и не признался, как и не говорил слов любви, предпочитая бередить сердце альфы молчанием, пока тот не переставая грезил о словесной капитуляции пары.
Насколько свободно Лето ощущал себя в постели с Хюремом, общаясь на языке тела, настолько же неуверенным становился, обмениваясь с ним словами, будто ступал по раскалённым углям.
К тому же, у тебя ведь наверняка заготовлен хитроумный план, попытался ускользнуть он от неудобной темы.
О чём это ты? откликнулся Хюрем, как ни в чём не бывало, однако Лето не обманулся, заметив, как сверкнули глаза омеги.
Разве стал бы ты бравировать перед всеми, если бы не собирался обвести нас вокруг пальца?
Ты слишком высокого мнения о моих скромных способностях.
Лето насмешливо фыркнул.
Всё собирался тебя спросить, неожиданно припомнил он давно мучивший вопрос. Когда ты сбежал я хотел сказать исчез, в тот первый вечер в Барабате, где ты провёл ночь? На самом деле он хотел спросить: где ты спрятался от меня так умело, что даже роя носом землю, я не сумел тебя отыскать.
В одной из таверн.
Я уверен, что обошёл их все, недвусмысленно намекал Лето на то, что Хюрем темнил. Думаю, эта таверна была особенной.
Уже не помню, легко откликнулся тот, прильнув к Лето ближе и позволив альфе почувствовать затвердевшее естество.
Хюрем часто пользовался запрещёнными приёмами, чтобы уйти от ответов. Но одного омегу винить в том было сложно: немудрёное предложение увлекло Лето с лёгкостью.
Раз уж я не нашёл тебя в Барабате, Лето повернулся к обнажённому любовнику, прижимаясь ближе и выдыхая слова тому в лицо, пока его рука прошлась по боку омеги, остановившись на ягодице, в лесу мне не на что надеяться. Так что я буду отдыхать.
Лето лукавил. Он бы с удовольствием попытал свои силы, и внутренне был уверен, что сумел бы отыскать Хюрема. Но решение было принято. К тому же, у сдачи без боя была ещё одна причина, которую, благодаря подвернувшемуся случаю, он собирался проверить прямо сейчас.
Ладонь огладила округлость, и Хюрем слегка выгнулся, давая их чреслам соприкоснуться. Лето обхватил бедро омеги с наружной стороны и повёл выше, отводя в сторону. Хюрем не отрывал взгляд от лица альфы, позволяя опасный манёвр. Медленно, чтобы не спугнуть, Лето перекатился, занимая высоту, пока Хюрем лежал, распластавшись под ним, выглядя особенно аппетитным в те бесконечно редкие моменты, когда позволял Лето вести в танце любви.
Так происходило только тогда, когда Хюрем чувствовал преимущество над Лето; получал подтверждение, как бы оно ни выглядело, того, что альфа подчиняется и признает превосходящую силу. Заметив это, Лето был несколько удивлён, впрочем, Хюрем часто сбивал с толку. Ещё непривычнее было чувствовать себя уютно, сдаваясь на милость обожаемому «врагу». Лето был готов на уступки, и ничто внутри него не оспаривало такое решение, нисколько не возмущало сущность ведущего. Поняв, однако, какое его ждёт вознаграждение покажи он слабину, Лето стал уступать с огромной охотой.
Вот и сейчас, ощущая собственную твёрдость в теплом податливом теле Хюрематакого неприступного и неуступчивого, Лето терял самообладание, грозя причинить омеге некоторые травмы, но остановиться оказалось выше его сил. Конечно, он бы сумел обуздать себя, но Хюрем, бесстыдно раскинувший ноги, извивающийся и стонущий, вызывающе закусывал губу и только сильнее впивался пальцами в ягодицы, заставляя Лето продолжать. И Лето подчинялся, вбиваясь в нутро омеги с остервенелым рвением, будто потерявший разум юнец, лишённый способности мыслить, впервые дорвавшись до вожделенной плоти.
* * *
Хюрем покинул покои за час до рассвета, и такое решение он принял отнюдь не потому, что самоуверенность заставила пренебречь осторожностью: правильно выбранное время было одним из необходимых условий плана Хюрема.
Согласиться на роль Лиса было легко. Охота, пусть и в незавидном качестве добычи, обещала веселье. Подготовка раджанов, убогая и примитивная по сравнению с тем, что знал и умел Хюрем, нагоняла тоску. Если бы не его мальчик, жизнь в анаке заставила бы омегу покрыться плесенью. К тому же, нельзя было спокойно пройти мимо возможности щелкнуть раджанов по носу, раз уж открыто демонстрировать все свои таланты Хюрем не мог, позволяя лишь ряби собственного мастерства скользить по поверхности ежедневных усилий рядового воина, чтобы не отпускать интерес старшего субедара и, вместе с тем, не подтолкнуть его к лишним умозаключениям.
Слова Карафы, что прятаться считалось позорным для раджана, засели у Хюрема в голове. Потому-то он и решил изменить свой первоначальный замысел, заключавшийся в простом и изысканном решении затаиться не где-нибудь, а на верхней перекладине Пропилеи. Один угол величественного сооружения не просматривался с наивысшей точки анаки, а снизу было бы невозможно разглядеть тонкое тело, укройся Хюрем в шапке снега, лежавшей поверх. Скрыть запахзадача для Хюрема проще пареной репы. Он бы явил своё присутствие, как только бы отряд собрался следующим утром, придя к командиру с пустыми руками и растерянными выражениями на лицах.