Сознание растаяло, превратив Зарифа Карафу в беспомощного старца, отсчитывавшего последние песчинки собственного бытия. Альфа метнул вдруг взгляд на Хюрема, кажется, узнав его после нескольких долгих секунд, и рот его уродливо искривился. Хюрем прочитал по губам то, что так и не прозвучало: Лето.
Всё, о чём думал Зариф Карафа, был его подопечный. Тот, кого он считал сыном, и тот, о спасении кого думал даже на смертном одре. Альфе не суждено было узнать, что он не прогадал, когда позволил Хюрему приблизиться к Лето.
Жёстче сжав челюсть, Хюрем выбросил вперёд копьё, не выпуская древко. Первый удар пришёлся в живот, и Карафа дёрнулся, выпучив остекленевшие глаза. Второй удар в горло достиг альфу, когда жизнь его уже окончилась.
Хюрем отошёл от бездыханного тела, но не для того, чтобы почтить последние секунды жизни или первые мгновенья вечности одного из великих воинов Касты. Омега уже приближался ко второму телу.
Лиадро Годрео оказался мёртв. Будь он жив, для него ничего бы не изменилось, судьба его была предрешена много лет назад. Два удара отыскали точки, слабый поток ещё не до конца свернувшейся крови окрасил торжественный наряд алым. Хюрем двинулся дальше.
Даже распростёртый на земле, с порванной при падении туникой и сбитой на бок косой, Лето был прекрасен. Сегодня Хюрем не видел его, проведя весь день на обрыве за домом Дорто, а посмотреть было на что.
За прожитый рядом с Лето год Хюрем видел, как возмужал альфа. Как вытянулся и отрастил мышцы, не уступавшие видом и крепостью латам. И это был ещё не конец, ведь Лето ещё так юн вернее, был юн. И конец уже настал.
Острие порвало живот Лето. Второй удар проткнул горло. Хюрем отвернулся от альфы, продолжив добивать раненых.
После того, как полегли все, кто не принадлежал к Стае, омеги принялись стаскивать тела в огромные кучи, образуя погосты, которые вот-вот займутся пламенем.
Эти пусть лежат здесь? спросил один из омег Хюрема.
Хюрем окинул взглядом тела, принадлежавшие верхушке Кастыте самые, о которых он позаботился лично.
Отнесём их в храм и бросим к подножью статуи.
Омеги, стоявшие ближе, ухватили ещё не успевшие окоченеть тела за руки и за ноги и поволокли в указанном направлении. Там сбросили ношу прямо у постамента бога и, окинув их презрительными взглядами, удалились разжигать очистительные костры дабы избавить анаку от скверны Касты.
Стоило остальным рассеяться, как Хюрем подскочил к Лето. Придержав альфу за голову, влил в приоткрытый рот противоядие и потащил бессознательное тело к дальней части храматой, что оканчивалась обрывом. За двойной анфиладой колонн, гигантской статуей и постаментом храма, в полтора метра высотой, Хюрем мог не волноваться, что его заметят. Скрытый от взглядов, омега спешно привязывал Лето к заранее сплетённой сети, чтобы опустить того вниз, с анаки, прямиком на берег Гремучей, как раз в том самом месте, где бурный поток ударялся о невысокий выступ, занятый городом, и нёсся прочьвниз, на юго-запад, огибая Гешенскую возвышенность.
Время поджимало. Короткая летняя ночь уже пошла рябью близкого рассвета, но пока ещё можно было надеяться, что Стая, рыская по городу в поисках уцелевших раджановтех, кто нёс караул у стены и на улицах в кровавую ночь, не заметит впотьмах необычный груз, спускаемый с высоты. Вот рядом оказалась отметина и Хюрем плавно подался вперёд, напрягая ноги, упёртые во взрытые углубления, скрываемые травой до этого дня. Через несколько секунд омега ощутил, как ослабло натяжение верёвки, говоря о том, что тело достигло нужной точки. Всё случилось так же, как и в ночь, когда Хюрем проделал то же самое с нагруженным мешком в одну из отлучек.
Вытащив небольшой походный мешок, в котором можно было отыскать пару фляг с водой, немного вяленого мяса и другие мелочи, без которых омега не отправлялся в дальний путь, он перехватил верёвку и принялся ловко спускаться вниз, перебирая ногами по склону так, что вниз не сорвался ни единый камень. Оказавшись у основания, ловко высвободил Лето и, выудив из кармана другую склянку, поднёс её к носу альфы.
Лето скривился и попытался отвернуться, но Хюрем удержал, заставив альфу хрипло закашляться и раскрыть глаза.
Тихо-тихо, успокоил он Лето, недоумённо глядевшего вокруг. Говори шёпотом.
Тот кивнул, и Хюрем помог ему подняться.
Что происходит? выдавил Лето, не понимая, отчего его не держат ноги, и так плохо, как если бы он снова пришёл в сознание после тяжелого ранения.
Некогда объяснять, бросил Хюрем, вглядываясь в тени. Нам нужно бежать.
Но Лето попытался воспротивиться, разглядывая, чем это запачкана его туника.
Лето, Хюрем встал напротив альфы, заставляя того смотреть себе в глаза. Сейчас мне нужно, чтобы ты доверился мне. Как только мы будем в безопасности, я всё объясню.
Лето чувствовал, как плохо он сейчас соображает, словно голова его была полна наваристого супа. Думать попросту не получалось; оставалось только послушать Хюрема.
Коротко кивнув, альфа стал пробираться зарослями вдоль берега, следуя за омегой и стараясь ступать шаг в шаг. Второй раз Хюрем привлёк его внимание, приложив палец к губам, прося тем самым, чтобы тот постарался не издавать шума. Несколько раз, когда они проходили под улицами, выводившими к невысокому берегу, Хюрем приказывал замереть и притаиться. Наверху слышался гам, но Лето никак не удавалось разобрать, что происходит. Голова продолжала трещать, и редкие силы уходили на то, чтобы не терять след Хюрема, как и на то, чтобы не выдать себя неосторожным шагом.
Он бы решил, что налакался вусмерть, но ещё ни разу Лето не доводилось напиваться до бессознательного состояния. Впрочем, ему удалось припомнить, что накануне он выпивал. Был праздник.
Лето как раз пытался вспомнить больше, когда Хюрем его отвлёкони добрались до окраины города. В этом месте вырастала крепостная стена, резко забирая на юг, река же выворачивала русло западнее. Жестами Хюрем объяснил, что придётся прыгать в воду.
Сначала прыгнет омега. Лето следовало досчитать до двадцати и нырять следом.
Попытайся уйти под воду на сколько сможешь. Сверху, со стены, нас не должны заметить, но уже начинает светать, заканчивал наставления Хюрем, подвязывая мешок плотнее к животу. Готов?
Лето кивнул. Он едва ли чувствовал себя в состоянии бороться с резвым течением Гремучей, но Хюрем не оставлял выбора, да и без особых размышлений становилось ясно, что омега пытается уйти сам и увести его от опасности. От какой, Лето не мог сообразить, но верил, что скоро во всём разберётся.
Счёт подошёл к концу второго десятка, и он ринулся в воду.
Одному Ауму известно, чего стоило Лето удерживать себя на поверхности после того, как некоторое время, следуя наставлениям, он плыл, или лучше сказать, старался держать голову и плечи под водой, он наконец вынырнул. Если бы не детские проказы, пришлось бы ещё хуже. Но с Гремучей он был знаком не понаслышке и прекрасно знал, какой стороны держаться, чтобы не затянуло в водоворот и тело камнем не пошло на дно. Несколько раз это чуть не случилось, но, перебарывая слабость, Лето выплывал из опасных течений, позволяя реке нести себя вперёд.
Вот его слух привлёк повторившийся свист, и в бледно-оранжевом мареве занимающегося рассвета Лето заметил Хюрема. Тот взобрался на ствол поваленного дерева, доходившего до середины русла, и тянул к нему палку. Лето не промахнулся, зацепив конец, стоило выгрести правее. Ухватившись за плотные ветви, он позволил себе немного отдышаться, а затем, с помощью Хюрема, выбрался на берег.
Дальше пойдём лесом, объявил Хюрем и, не дожидаясь ответа, скрылся в кустах.
Лето не оставалось ничего другого, как последовать. Ноги, всё ещё ватные, то ли от внезапно свалившей его хвори, то ли от неожиданного заплыва, отказывались нести. Альфа то и дело спотыкался. Если бы враг был поблизости, ему ничего бы не стоило разыскать их след, ведь Лето брёл через чащу, словно разбуженный по весне медведь. Но никто на них так и не напал, а Хюрем, появлявшийся из подлеска время от времени, чтобы убедиться, что Лето не потерялся, летел дальше. Лето давно бы упустил омегу, если бы не связь, сейчас казавшаяся почти иллюзорной. Ухватившись за неё внутренним взором, словно за ветку в воде, Лето продолжал пропускать камни, сбивавшие носки, и спотыкаться о выходившие на поверхность корневища, но не терял Хюрема. К собственному стыду, он понял, что ослаб настолько, что перестал ощущать запах, исходивший от омеги.
Не меньше семи потов сошло с Лето, прежде чем Хюрем разрешил короткую передышку. Остановившись, альфа рухнул, как подкошенный, прикрыл глаза от прямых лучей солнца, на деле же от жуткой усталости. Он чувствовал себя разбитым стариком. Туман в голове продолжал заплетать густые клубы.
Отчего так плохо? выдавил он, замечая из-под прикрытых ресниц, как омега копошится в своей котомке.
Тебя отравили, бросил Хюрем. Вот, выпей, и станет легче.
Лето принял бурдюк и несколько тёмных горошин, раздавленных на ладони Хюрема, без лишних словнужно скорее избавиться от этой дурноты. Лето оказался прав, решив, что они спасаются бегством. Теперь выяснилась и причина слабостиотравление. Постоять за себя в таком раздрае Лето вряд ли сможет. Доберись до них враги сейчас, не сносить им головы.
Вот же, выругался омега, заставив Лето поднять отяжелевшие веки.
Что?
Волосы, в ладони Хюрема лежала ровная прядь белёсых косм, таких, коими обладали все чистокровные.
Чьи это?
Твои, невесело произнёс омега. Должно быть, действие яда. Такое иногда случается. Вот только по ним нас отыщут.
Хюрем, казалось, не на шутку встревожился, стараясь тут же поднять Лето и заставить двигаться. Уступив мигу слабости, Лето тяжело выдохнул и произнёс:
Всё равно почуют запах. Да и следы он говорил о том, что буквально проломил свежую тропу, пока пробирался чащей.
Запах я отбил, и твой, и свой. Они этого не знают. Я рассчитывал, подталкивал Хюрем Лето, вынуждая набирать шаг, что, догадавшись, что мы ушли с водой, им придётся двинуться следом по обе стороны реки, иначе как узнать, где мы выплыли. Проплыви они мимо, и нас не сыскать. А вот нюх у них что надо, на него и станут полагаться. Я нашёл уловку, но волосы, досадовал Хюрем, волосы они не пропустят. Давай-ка подвяжем те, что остались.
Хюрем уже оторвал полосу от собственного рукава и, подобрав уныло обвисший хвост, плотно привязал к голове Лето.
Старайся избегать веток.
И они снова припустили. Как бы ни было невероятно, но спустя немного времени изнуряющей гонки, Лето почувствовал некоторое облегчение. За этот промежуток Хюрем поил его ещё дважды, давая новые снадобья. После того, как омега выходил его в одиночку, Лето не сомневался в его умениях, с лёгкостью принимая из его рук что угодно.
Ноги постепенно наполнялись силой, пружиня увереннее и позволяя ускорить шаг. Дым выветривался из головы, но в груди начинало закручиваться волнение. От кого они бегут и почему?
Это кровь, Хюрем? спросил Лето, когда наконец почувствовал достаточно сил и догнал спешившего впереди омегу.
День близился к зениту, когда перед глазами наконец перестало плыть и Лето разглядел изорванную на животе одежду. Но не это настораживало альфу. Ткань была измазана кровью. Вода размыла пятно, но сомневаться не приходилоськровь была человеческой.
Если тебе лучше, ускоримся, произнёс омега вместо ответа и помчался вперёд, словно ветер.
Скрипнув зубами, Лето снова старался не отставать. Дыхание выровнялось, давая ощутить себя так же уверенно, как если бы он бежал поутру с братьями. Лица мелькнули перед мысленным взором альфы, и Лето вдруг остановился, как вкопанный, потушив тянувшую вперёд силу парой шагов.
Память возвращалась, словно ручей, сумевший пробить камень и выплеснуться на поверхность. Вот Лето в Барабате, окружённый толпами людей на арене; зрелище, которое он почти не замечает, размышляя о предстоящей свадьбе и том, как сумеет договориться с Виро. Будет ли разговор лёгким или омега станет чинить препятствия и строить козни, мешая им с Хюремом, тогда занимало альфу больше всего.
Храм, украшенный цветами и факелами, принимает его и Виро под свои своды в качестве супружеской пары. Они идут вместе, видя вокруг счастливые лица близких. Виро красив, но это не трогает Лето. Он исподволь пытается найти в толпе Хюрема, но того нет. Тогда он отыскивает омегу, используя внутреннее ощущение, и понимает, что Хюрем, пусть и недалеко, но не в храме. Та же связь говорит, что Хюрем словно онемел внутри. Лето не слишком понимает настроение, но подозревает, что омега не пожелал смотреть на то, как его альфа становится чужим мужем.
Праздник разгорается с развесёлой музыкой. Люди едят и пьют, рассказывают друг другу байки и гогочут заливисто. Залихватские па молодых альф привлекают омег, стыдливо посматривающих в сторону будущих женихов.
Рядом сидит Виро, и оба они выслушивают поздравления, льющиеся словно из рога изобилия. Лето улыбается и кивает. Поднимается, чтобы принять дары для своей новой семьи, но все его мысли сосредоточены на Хюреме. Он поглядывает в ту сторону, где ощущает омегу.
Вот поднимается Виро, чтобы позвать Хюрема, и по выражению лица новоиспечённого супруга, Лето с облегчением понимает, что тот не станет портить никому жизнь. Виро уходит, оставляя Лето самостоятельно справляться с разгорячёнными праздником гостями.
В один из моментов он обращает внимание на первых перебравших. Ещё не так поздно, но праздник Касты вкупе со свадьбой уже сделали своё дело. Ему и самому бы не мешало пить меньшеголова кружится, хотя он не успел осушить и третьего кубка.
Словно из-за тонкой стены падающей воды, Лето наблюдает за оседающими на стулья и землю фигурами. Слуха достигают отдельные фразы, слова, но смысла они не имеют. Лето становится всё хуже и хуже, пока сознание наконец не гаснет
Почему остановился? спросил подбежавший Хюрем, заметив, что Лето больше не следует за ним. Плохо? Воды?
Что случилось, Хюрем? потребовал Лето. Что произошло на празднике? Откуда кровь?
Голос альфы настойчив, но сейчас Хюрем думает только о том, чтобы постараться уйти как можно дальше.
Об этом не время говорить. Нам нужно бежать. Я объясню тебе всё позже. Идём, Хюрем сделал шаг, надеясь увлечь за собой Лето, но тот не шелохнулся.
Расскажи сейчас. Может, раджанам нужна помощь, а мы сбегаем, вспомнив о случившемся, Лето отчётливо понимал, что братьям, оставшимся в анаке, должно быть, приходится туго.
Им не нужна помощь, произнёс Хюрем, и Лето уловил напряжение, которое омега пытался подавить изо всех сил.
Почему?
Хюрем видел, что Лето уже принял решение и не сойдёт с места, пока не узнает, что хочет. Бежать от опасности и бросать своих на произвол судьбы было не по нему, и потому Лето нужны были веские доводы, чтобы заставить идти. Похоже, Хюрему придётся всё рассказать, пусть бы он и предпочёл сделать это позже, и уж тем более не посреди поля, где они на виду.
Они все мертвы, решившись, произнёс Хюрем.
Лето не понравились слова омеги, они были слишком страшными, чтобы принять их.
Ты не можешь этого знать, сжал он кулаки, неодобрительно посмотрев на омегу. Возможно, именно сейчас они сражаются. Даже если многие погибли, это не повод поворачиваться спиной и спасаться бегством.
Никакого сражения не было, Лето. Всех отравили во время застолья. Тех, кто не умерли от яда ночью, а таких были единицы, умертвили сразу же.
Лето слышал, но беспощадные слова Хюрема никак не достигали сердца, продолжавшего стучать надеждой.
Это невозможно, повёл подбородком альфа и нахмурился. Убить столько раджанов никому не под силу. Да и городские должны были им помогать, когда случилась беда. Мы должны вернуться, рассуждая уже тише, он поднял взгляд. Хотя бы для того, что помочь тем, кто засел в анаке и держит оборону. Нужно помочь отцу и Карафе. Они уже наверняка придумали, как продержаться в ожидании подкрепления, Лето развернулся и успел сделать несколько шагов, норовя как можно быстрее вернуться в Барабат, когда его настигли слова Хюрема:
Ты не слышишь меня, Лето? От яда не запрешь дверей и не укроешься за стенами, какими бы толстыми они ни были. Городские тоже пострадали. Все, кто пил вино вне своего дома этой ночью. Остальные должны были уцелеть, но как много, ты думаешь, было тех, кто не гулял в эту ночь по тавернам? Дети, старики и беременные омеги? Если они не будут бунтовать, им ничего не грозит. Все раджаны пили казённое вино и всё оно было отравлено, бросил Хюрем. Подкрепления ждать неоткуда. То, что случилось в Барабате, произошло по всей империи. Везде, где стоят гарнизоны Касты. Твой отец и старший субедар, Хюрем споткнулся, мертвы.