К сожалению, нет. Иначе я бы попробовал повторить его эксперименты. Очень жаль, если его работа потеряна для людей. Он вздохнул и откинулся на спинку стула. Луи был гением, сказал он просто.
На сколько великим?
Возможно, одним из самых великих. Он разработал источник энергии, который мог быть задействован на расстоянии и способен освещать целый дом. Этот источник настолько мал, что умещался на ладони. Его сверхминиатюрные схемы даже в то время были в несколько раз меньше, чем мои самые последние разработки, а я считаюсь сейчас в этой области одним из первых. Да, было бы очень жаль.
Он посмотрел на меня серьезно и добавил:
У вас есть какие-нибудь соображения, где он может быть?
Нет.
Клод Востер снова кивнул.
Я верю вам.
Он в задумчивости поджал губы, затем сказал:
Но это странно. Он был всегда так заинтересован своей работой. Вы понимаете Он тоже верил, что миниатюризацияэто ответ на самые сложные технические проблемы, которые задерживают космические проекты. Он искал решения и находил их. Затем все изменилось. Произошел несчастный случай.
Автомобильная авария?
Да, именно, согласился Востер. Сначала после выписки из больницы казалось, что все нормально, затем оп начал изменяться.
Каким образом?
Востер сделал беспокойный жест.
Ничего определенного. Он он казался отстраненным, отключенным. Мы больше не были близки. Для меня было так удивительно, когда он все продал и уехал. Я больше никогда и слова не услышал от него.
Не было никаких жалоб относительно аварии никаких увечий?
Он никогда не упоминал ни о чем таком и казался вполне здоровым, за исключением тех периодов, когда становился чрезвычайно нервным. В такие дни он уезжал ненадолго и возвращался, чувствуя себя гораздо лучше. Я так думаю, он просто где-то отдыхал. Мы никогда не обсуждали этого. Востер замолчал, подумал немного, затем продолжил:Такие случаи учащались. Откровенно говоря, я ничего не мог понять, и поскольку он не желал говорить на эту тему, я никогда не затрагивал ее. Какая жалость.
И он не оставил никаких записей? поинтересовался я.
Востер задумчиво улыбнулся.
Нет. Я лично проверял. В один из дней, когда он чувствовал себя особенно плохо Луи упомянул мимоходом, что, закончив специальный проект, уничтожит все свои записи по нему. Откровенно говоря, я не думал, что он это сделает. Ученые так не поступают, и я отнес эту фразу на счет его плохого состояния. Но сейчас я склонен думать, что именно это он и имел в виду.
Я взял сигарету из пачки, предложил Бостеру, и мы закурили.
Он когда-либо обсуждал с вами политику?
Никогда. Эта тема его не интересовала. Для него была важна только его работа.
Он обсуждал философские проблемы с Винсентом Смоллом, сказал я.
Политика и философия совершенно разные вещи. Иногда он мог делать заявления, которые, казалось, были связаны с его работой, должен или не должен существовать мир, располагая таким оружием в своих руках и в таком духе. Немного абстрактно, я думаю. Состояние дел в мире всегда беспокоило его, но разве оно не волнует каждого?
Каждого разумного, согласился я.
Несколько раз он уезжал и не возвращался в течение трех дней.
Я понимаю, сказал я рассеянно.
Жаль, что я не понимаю, мистер Менн.
Спасибо за беседу.
Я помог вам?
.Каждый помогает чем-то. Могу я зайти к вам еще? Если что-нибудь придет вам на ум, держите при себе.
Разумеется. Жаль, что не могу помочь больше. У него было всего несколько друзей, и я сомневаюсь, что* бы кто-нибудь из нас мог дать о нем полное представление. Тем не менее, вы можете поговорить с доктором, который лечил Луи после аварии. В течение этого времени он был очень близок к Луи. По крайней мере, он видел его несколько раз в день.
Помните его имя?
Карлсон. Доктор Джордж Карлсон. У него своя клиника рядом с торговым центром.
Я встал и протянул ему руку,
Воспользуюсь вашим советом. Спасибо вам. Надеюсь, я вас не утомил.
Вовсе нет.
Востер пошел к двери и открыл ее. Я надел шляпу и бросил непогашенный окурок в ночь, наблюдая, как он очертил светящуюся дугу, и этот полет сигареты спас мою шкуру, потому что был прерван чем-то темным, что двинулось на нас. Я толкнул Бостера назад одной рукой и бросился на пол, в то время как два выстрела грохнули надо мной и разнеслись по комнате позади нас.
Не было времени достать пистолет, его хватило только на то, чтобы захлопнуть дверь и выкрикнуть: «Свет». Востер ударил по выключателю около двери, и комната погрузилась в темноту. Я сказал: «Оставайтесь здесь», затем приоткрыл дверь, вытащил пистолет, взвел курок и выскочил в темноту, надеясь, что не попаду в ловушку.
Я прочесал кусты, подождал, наблюдая, не двигается ли кто-нибудь по поляне, но кто бы это ни был, он не стал дожидаться результата своей попытки убить меня. Когда я удостоверился, что вокруг никого нет, то вернулся в дом и включил свет, ослепив им Бостера.
Мистер Менн, сказал он, задыхаясь, что все это значит?
Я не знаю, приятель, ответил я. Меня занимает сейчас только одна вещь.
Какая?
В кого стрелялив меня или в вас?
Глава VII
Полиции была рассказана простая история. После того как в одном техническом журнале напечатали статью о последних разработках Клода Бостера, трижды пытались взломать его дом. В этот раз были предприняты более крутые меры. Пуля, которую удалось обнаружить, оказалась 38-го калибра и была направлена в Вашингтон на баллистическую экспертизу. Был выделен полицейский офицер для охраны Бостера до тех пор, пока полиция не прояснит ситуацию. Я фигурировал просто как приятель, зашедший навестить его как раз во время происшествия.
После ухода полиции я сел в автомобиль и, делая вид, что не беспокоюсь о слежке, поехал по городу. Если эти выстрелы предназначались мне, то стрелявший поймет, что промахнулся, и постарается предпринять новую попытку. Я всего лишь старался облегчить его задачу.
О-Галли был не настолько большим городом, чтобы в нем можно было спрятаться. Но и не так велик, чтобы можно было следить и оставаться незамеченным. Если эта пуля метила в Бостера, никто не станет интересоваться мной. Знай они мое имя, то убийца ожидал бы меня в другом месте и в другое время.
Я хотел удостовериться, поэтому позвонил в Ньюарк из хорошо освещенной телефонной будки возле заправочной станции. При этом я поставил свою машину так, чтобы она защищала меня со стороны неосвещенного места позади здания. Убийца непременно должен будет показаться с обозримой для меня стороны, а мой пистолет всегда готов заговорить первым.
Верджил Адамс полностью записал наш разговор, затем сказал, что, по указанию Мартина Грейди, посылает мне в поддержку Дейва Элроя. Дейв должен остановиться в определенном месте и быть готовым в случае необходимости подключиться к работе.
В этом нет необходимости. Я могу управиться здесь сам. Слишком много народа может только осложнить работу. Дейв, к тому же, участвовал в операции по наркотикам в Гонконге, и русские его хорошо знают.
Не имеет значения, сказал Верджил. Грейди хочет, чтобы ты был подстрахован.
Ну пусть тогда приезжает. Есть что-нибудь новое из Лондона о Найдже Хопесе?
Любопытный материал о нем, не столь важный, правда. Джонсон всюду пытался собрать о нем любую новую информацию и выяснил, что он страдает хроническим насморком.
Чем?
Когда Хопес возбуждается, то у него закладывает нос, и он вынужден вдыхать лекарство. Есть такой ингалятор, который очищает полость носа. Соединение бензендрина.
Послушай, приятель, по-твоему, я должен проверить все аптеки и супермаркеты в Штатах, чтобы узнать, кто этот ингалятор покупает? Ты знаешь, сколько его продается ежедневно?
Уже проверил, засмеялся он, около пятидесяти тысяч.
Спасибо, сказал я саркастически.
Не надо благодарностей, ответил он и положил трубку.
Я вышел из будки, закурил сигарету, специально открываясь и делая из себя мишень, но готовый отреагировать в одно мгновенье, если что-нибудь покажется подозрительным. Кроме нескольких машин, идущих по шоссе в разных направлениях, и парочки, гуляющей взявшись за руки, никого больше не было. Рабочие с мыса Кеннеди уже завершили вторую смену, сезонное перемещение отдыхающих закончилось, так что движение машин на магистрали не было интенсивным. Я спокойно сел в машину, завел двигатель и поехал вверх по улице. Найдя открытое кафе, выпил кофе, все время наблюдая за улицей через окно. Убедившись, что никто не сел мне на хвост, заплатил по счету и направился в мотель.
Я оставил машину напротив офиса, затем вошел и позвонил в звонок на столе. Тот же человек, который оформлял мне мою комнату, сказал:
Что угодно, сэр? Чем могу быть полезен?
Будьте любезны, я хотел бы снять комнату.
Но
Да, я хочу еще одну, другую.
О, я понимаю Вы ждете посетителей?
Ну, не совсем так. Я бы хотел использовать ее для конференции, чуть позже. Лучше, если бы это происходило не в моем номере.
Да-да, конечно, быстро согласился он. У нас редко останавливаются бизнесмены, и я почти забыл их привычки.
Он передал мне бланк и попросил подписать. Я зарегистрировался так же, как и в первом случае, и заплатил за день вперед. Когда я возвращал ему ручку, то сказал:
Пожалуйста, все телефонные звонки переключайте на мою личную комнату, но если кто-нибудь спросит, где я остановился, давайте им новый номер. Я поставлю свою машину как раз рядом со вторым номером, хорошо?
Конечно, сэр. Рад услужить.
Прекрасно. Спокойной ночи.
Я оставил автомобиль на дорожке сбоку от вновь снятого номера, вошел в него, включил свет, подержал его горящим в течение нескольких минут, затем погасил, вышел, стараясь быть незамеченным, и пробрался в свою комнату. В темноте я разделся и лег в постель, положив сбоку под рукой пистолет. Выстрел мог прогреметь отовсюду, это не было простым совпадением.
Я еще и еще~раз продумывал каждую деталь моего отъезда из Нью-Йорка и все больше убеждался, что здесь не могла быть допущена ошибка или утечка информации. Никто, кроме нашей группы, не знал о моем отъезде и никто, кроме меня, не знал, где я остановился. Следовательно кто бы ни стрелял в дверь мастерской Клода Бо- стера, он хотел попасть в него. Но почему? Что он знал? Или что, по их мнению, мог знать? Или это было предупреждением? Я раздавил окурок и бросил в пепельницу позади кровати.
В этом случае надо исходить из предположения, что местонахождение Луи Агронски пока не известно Советам. Они так же стремятся найти его разными путями. Изменение в его поведений произошло здесь, и они тоже пытаются подойти к этому с разных концов.
Глаза мои начали слипаться, я бездумно смотрел в темную стену на небольшие щелки. Вдруг от неожиданно пришедшей на ум мысли я широко раскрыл глаза. «Черт», сказал я и потряс головой, удивляясь своей тупости.
Каким образом они узнали об обходном контроле Агронски? Либо он сказал им сам, либо они вместе с ним работали над этим. Или они могли подозревать о его затее и, изучив его исследования, подтвердили свое предположение. Известно, что все наши сверхсекретные и особо важные проекты наводнены вражескими агентами. Мы всегда используем собственные изобретения. И практически всегда можно купить их за деньги. Возможно, что Востер и Винсент Смолл совершенно бессознательно допустили утечку информации о деятельности Агронски, и она стала доступна тому, кто в этом разбирается, а он, в свою очередь, передал ее дальше. Черт!
Я заснул, пытаясь привести свои мысли в порядок, и«, когда проснулся, в голове по-прежнему не было ясности.! Я встал около семи, побрился, принял душ, оделся и вышел проверить снятый накануне номер.
Ничего не было тронуто. Натянутая поперек двери тонкая проволока, которую я оставил, была на месте. Я пожал плечами, подумав, что напрасно беспокоился и доставил себе так много хлопот, затем открыл дверцу автомашины и уселся на сиденье. В жизни все делается во многом автоматически. Вы имеете дело с повседневными вещами, они становятся для вас настолько знакомыми, что вы перестаете о них задумываться. Вы беретесь за вилку и нож совершенно отвлеченно, дергаете спусковую ручку в туалете это как раз те самые вещи, при помощи которых вас могут убить.
Как только я вставил ключ в замок зажигания, я вспомнил Кэсвела, который погиб в Торонто только потому, что не удосужился проверить автомобиль. Чувствуя себя немного глуповато, я вылез из автомобиля и поднял крышку капота. И был счастлив, что не допустил трагической оплошности, не изменил своей привычке. Удача помогла мне и в этот раз, ведя меня своими тонкими золотыми пальцами и заставив вспомнить об осторожности.
Сверток был небольшим, но достаточно весомым, чтобы разнести и автомобиль, и пассажиров на куски, как только ключ зажигания будет повернут в замке. Лентой были связаны динамитные шашки размером в шесть дюймов, которые очень искусно запрятали под корпус сцепления, где и после тщательной проверки можно было их не заметить. Но я увидел подводящие провода и обрезал центральный. Умные, черти, они сделали все аккуратно. Но почему? Кто-то оказался хитрее, чем я предполагал. Никто не следил за мной, не висел на хвосте, так как же Был только один путь, и я был почти уверен, что знаю его. Не прошло и пяти минут, как я обнаружил миниатюрный передатчик, дающий постоянный сигнал. Он был приклеен липкой лентой к днищу топливного бака. Они всегда могли найти меня по передаваемым сигналам, в любое время, когда я чувствовал себя в полной безопасности, и имели возможность подстроить мне ловушку.
Следующий вопрос. Было ли это двойным предостережением? Если они хотели нажать на Бостера, то должны были промахнуться. Но любой, кто интересуется Босте- ром, также представляет для них интерес, и не важно, кто он такой, они и его захотят убрать с дороги. Итак на кого же все-таки ведется охота?
Я ухмыльнулся, сознавая, что в каком-то месте кто-то прильнул к приемнику, внимательно вслушиваясь в сигналы датчика и ожидая момента, когда прекратятся сигналы, и это будет означать, что динамит сработал. Я положил устройство на землю, где оно продолжало работать, посылая обычные сигналы, подал автомобиль задним ходом со стоянки и поехал в клинику доктора Джорджа Карлсона, находившуюся примерно в миле от мотеля.
Здание было одноэтажным, построенным в виде буквы Т из белого кирпича, с красной черепичной крышей. Когда я вошел, в приемной была только молодая девушка с усталой улыбкой, заканчивавшая ставить печати на большой кипе бумаг.
Да?
Я хотел бы видеть доктора Карлсона.
Вы пациент?
Нет, я по личному делу, но не по поводу распродаж.
Можете назвать мне ваше имя?
Менн, я из Нью-Йорка. Он занят?
Нет, я уверена, доктор сможет принять вас. Она улыбнулась и набрала нужный номер по селекторной связи. Переговоры заняли совсем мало времени, и прежде чем положить трубку, она сказала:
Доктор Карлсон сейчас выйдет.
Благодарю.
Доктор Джордж Карлсон оказался высоким, стройным мужчиной чуть старше тридцати лет, одетым в типичную для медика одежду, с профессиональным взглядом врача, осматривающего пациента. Он вышел, приветствовал меня кивком головы и предложил пройти в дверь с надписью «Ординаторская». Войдя, он сел за свой стол, устало потер лицо руками.
Длинная ночь. Два срочных вызова. Чертовы лихачи. Он взглянул на меня и, наклонившись вперед, сказалЯ вас слушаю.
Доктор, я бы хотел опустить детали, чтобы сэкономить время. Я разыскиваю Луи Агронски, который ранее работал над космическим проектом
Я знаю его, прервал он меня.
Он исчез, но обязательно должен быть найден.
Карлсон сделал недовольное лицо.
Он был моим пациентом. Это все, что я могу сказать.
Хорошо, давайте сделаем так. Вы можете оставить в стороне этическую сторону отношений между врачом и пациентом?
Нет, мистер Менн, не могу.
Тогда послушайте меня. Я дал ему те же объяснения, что и Клоду Бостеру, и подождал, пока он проделает те же действия. Потом он положил трубку и медленно покачал головой.
Все в порядке, сказал он. Спрашивайте.
Первое его авария.
Ничего серьезного как и для большинства людей. Нормальный период выздоровления был бы довольно коротким, но с Агронски все иначе.
Почему?
Вы что-нибудь знаете об уровне болевой чувствительности?
Слишком многое, сказал я.
У Агронски он очень низкий. Этот человек мог выдержать разные умственные нагрузки, большие, чем любой из нас, но его способность переносить физическую боль была ниже, чем у большинства.
Повреждения были серьезными?
Я бы не сказал. Вы или я могли бы легко перенести их и были бы отпущены домой через несколько дней. Но его восприятие боли не такое, как наше.