Я захватил пальцами мягкие пряди ее волос и приблизил ее лицо к своему.
Это тебе все равно бы не помогло, детка. Мне всегда удавалось вырываться на свободу.
В таком случае нас ожидает серьезная борьба.
Неизбежно.
Ну, не совсем, сказала она. В конце концов ты победишь.
Что я всегда и делал, котенок, ответил я ей..
Она улыбнулась влажно-розовыми, готовыми к поцелую губами. Я коснулся ее губ, теплу и нежности которых не мог сопротивляться, и ощутил страстные движения ее быстрого язычка.
Стакан выпал из ее рук и разлетелся на мелкие осколки. Она медленно сползла на мои колени, дрожа всем телом. Лаская ее, я чувствовал, как страсть все сильнее разгорается в ней, заставляя напрягаться и трепетать все ее тело Срывающимся от страсти голосом она что-то шептала мне, обдавая меня сладким ароматом своего дыхания. Я взял ее лицо в ладони и заглянул во влажные, просящие милости глаза.
Тайгер сейчас прошу, прошептала она.
Камилла Хант была в каком-то смысле животнымпрекрасным, диким, примитивным существом, неожиданно получившим свободу от пут цивилизации. Она сама торопливо стала срывать с себя одежду, спеша скорее удовлетворить желание. Кожа ее была нежна, как шелк, и покрыта легким загаром со светлыми полосками от бикини. Полнота ее груди и бедер, форма живота, великолепие широко поставленных ног, увиденные мною, обрушились на меня как удар по цимбалам; не в силах сдерживать себя, я обнял ее упругое тело и привлек к себе.
Время исчезло для нас. Все происходящее походило на бесшумную смену картинок в калейдоскопе, нарушаемую только прерывистым дыханием, вздохами, сладостными всхлипываниями, требовательными стонами, пока не наступил блаженный конец. Это было похоже на прыжок с парашютом, когда щемяще-радостное чувство свободного полета сменяется после хлопка парашюта спокойным парением над землей.
Я взглянул на часы, потряс Камиллу за плечо и почувствовал поднимающееся раздражение оттого, что я позволил себе потерять столь дорогое для меня время. За окнами день уже превратился в ночь, и огни проезжающих автомашин светлыми струями текли по стенам комнаты.
Камилла
Она повернулась в моих объятиях и сонным голосом мягко сказала:
Тайгер
Я должен идти, куколка.
Не уходи.
Не могу.
Она приоткрыла сонные глаза, нежно и трогательно улыбнулась мне.
Моя паутина не так прочна, да?
Слишком прочна.
Кончиками пальцев она прикоснулась к моим губам.
Я знаю, ты когда-нибудь вернешься.
Как мотылек на свет.
Я поднялся, быстро оделся, взял простыню в ванной комнате, набросил на нее и посмотрел, как она, удовлетворенно улыбаясь, натянула ее на себя до самого подбородка.
Можешь считать, что ты успешно прошел проверку.
Она засмеялась и закрыла глаза.
Думаю, я обязательно выясню, когда Эрни Бентли спит. У него есть жена, дом, но, кажется, он вовсе там не живет. То, что все время происходит в колбах, стеклянных трубках и ретортах его лаборатории, так увлекательно для него, что он не может их оставить. Любое производство в мире было бы радо предоставить ему высокую должность и хорошее положение, но его вполне устраивало то, что организовал для него Мартин Грейди, и еще неограниченная свобода проведения опытов, о которой мечтает каждый ученый.
Он вышел из темной комнаты с копиями фотографий Луи Агронски и дал мне несколько штук.
Я пошлю фотографии в Ньюаркский и другие центры, сказал он. Послушай, у меня есть кое-какие соображения. Такие люди, как Агронски, не могут довольствоваться обычной работой, с его-то квалификацией.
Что ты имеешь в виду?
Например, есть места, где занимаются миниатюризацией компонентов схем. Эта область получила хорошее развитие в ракетной технике, но границы применения таких компонентов очень широки. Я знаю несколько человек, которые работают в этой области, между ними может вестись переписка.
Пока ясно только одно, Эрни Агронски обдуманно оставил свое место, скрылся и нигде не показывается.
Эрни покачал головой, не соглашаясь со мной.
Поверь мне, так долго его мозг не может не работать в этом направлении. Не важно, что именно он сделает. Но он обязательно должен появиться.
Этот сдвиг, который у него был от переутомления, мог быть только первым, напомнил я ему.
Возможно. В этом случае он только бы и занимался своим увлечением и не мог бы этого скрыть.
Ч-черт Если он полностью свихнулся, вес может разлететься вдребезги.
Эрни пожал плечами, давая попять, что это не его дело отыскать Агронски и решить проблему. Он поправил очки и спросил:
Ты еще не связывался с Доном Лавойсом?
Нет.
Свяжись с ним. Он что-то разузнал о закупке большой партии наркотиков.
Я снова чертыхнулся и потянулся к телефону. Набрав номер отеля, я попросил соединить с комнатой Дона. Раздалось не менее дюжины гудков, прежде чем я положил трубку.
Его нет. Послушай, Эрни, я собираюсь вернуться к себе и переодеться. Если Дон позвонит, пусть передаст информацию, если нет, я буду звонить ему из отеля сам.
Хорошо. Береги себя, дружище.
Я засунул фотографии, которые он мне дал, в карман и стал спускаться вниз по лестнице к выходу на улицу, взял такси и сказал шоферу, чтобы он отвез меня в «Салем». Мне понадобилось не более десяти минут, чтобы принять душ и переодеться. Когда я был готов, то попытался еще раз дозвониться до Дона. Портье ответил, что он еще не приходил, и я попросил оставить ему записку, чтобы он позвонил мистеру Мартину, как только появится.
Разговаривая по телефону, я пальцем водил по списку работников, которых проверял Гамильтон, стараясь что- то отыскать для себя, но ничего не найдя, отбросил его с раздражением.
Опять уходит время. Каким будет следующий шаг? Кажется, достаточно людей занимаются поиском, но прошло уже много времени, а все безрезультатно. Вито Сал- ви имел все основания убить двух парней из Вашингтона, но почему он убил Гамильтона? Почему? Я стал вспоминать их тела такими, какими видел в последний раз. Что- то я уже почти забыл. Было похоже, что Гамильтон находился в той комнате дольше, чем эти двое. Салви никогда бы не стал заниматься Гамильтоном, если бы на то не было важных причин. Гамильтон не мог попасть туда случайно каким-то образом он был вовлечен непосредственно. Если он был случайно замешан, его бы просто убили, не подвергая мучительным пыткам. Но его пытали у него была записная книжка с адресами. Он знал о Салви, знал где его можно найти.
Даг Гамильтон мог быть глупым, но не настолько, чтобы совать свою голову в капкан. Он не был новичком в сыскном деле и мог бы себя защитить каким-то образом. Я посмотрел на часы, было без двадцати минут десять, быстро надел шляпу и пошел вниз. У портье я оставил для Дона записку с просьбой подождать меня и попросил передать ему ключ от моего номера, приложив долларовую бумажку, чтобы избежать затруднений.
Я взял первое такси из стоящих у дверей отеля, дал таксисту адрес квартиры Гамильтона и через шесть минут быстрой езды расплатился с водителем напротив нужного дома.
Управляющий вовсе не был рад видеть меня вновь. Чего только он мне не наговорил, и, похоже, это было только началом. Однако он не стал долго спорить, я все еще представлял для него власть, а он хорошо знал, как надо с ней обходиться.
Окей, сказал он, что на этот раз?
Приходила ли какая-нибудь почта на имя Гамильтона с тех пор, как я видел вас?
Кое-что.
Хотелось бы взглянуть.
Разве поступления не должны быть возвращены на почту?
Конечно, сказал я, но только после того, как я проверю адреса.
Они в бюро.
Я шагнул в сторону, давая ему пройти в коридор, а он одарил меня возмущенным взглядом, прошел за стойку и стал копаться на полках. Затем передал мне пять конвертов и облокотился на стойку в ожидании, пока я их просмотрю.
Это были счета за бензин из супермаркета и предложения на покупку.
Это все?
Он редко получал почту на этот адрес. У него же была контора, не так ли?
Я бросил конверты на стойку.
Мы просто должны проверять почту, вот и все.
Думаю, я обязан отправить их назад?
Подержите несколько дней у себя. Вам скажут, как с ними поступить.
Мне-то что. Он ведь за все заплатил вперед, насколько мне известно. Так что это часть сервиса.
Кто-нибудь заходил к нему с тех пор, как я здесь был?
Никто. У него никогда не было посетителей. Кроме того, к нам легко попасть незамеченным. Если кому- нибудь нужно пройти внутрь, достаточно нажать на звонок. Швейцар дежурит только в дневное время, да и я бываю часто занят делами где-нибудь в доме.
Но все же нужно позвонить?
Управляющий неопределенно пожал плечами.
Да, если не пройти вслед за кем-то. Потом, какая польза в строгости, здесь все закрывают свои двери на ключ.
Обычные замки или с секретом?
А это смотря для кого. Слесарь, который живет на третьем этаже, открывает их довольно быстро в тех случаях, когда жильцы теряют свои ключи.
А у вас есть общий ключ?
Нет. Ничего, кроме ключей от входной двери, кладовой, ну и других подсобных помещений. Думаете, кто- то мог влезть в его квартиру?
Возможно.
Да Он был забавным парнем.
Я взглянул на него.
Почему?
Да ничего особенного. Управляющий кашлянул. Он написал письмо самому себе примерно за неделю до смерти. Не правда ли, это забавно? Интересно, что он хотел сказать в своем ответе самому себе?
Я подался вперед, нагнувшись над стойкой и приблизившись к его лицу, которое сразу подобралось, когда он увидел мое выражение.
Куда он послал его?
Черт его знает. Он дал мне письмо для отправки, как часто это делал. Я отправляю почту для всех жильцов. Это входит в наш сервис, сказал он, оправдываясь.
Какой был адрес? требовал я срывающимся голосом.
Я сказал вам, не знаю, это был не этот адрес, в противном случае я бы положил письмо в его ящик.
Его контора?
Послушайте, кто может запомнить? Послушайте, мистер
Вы прочли адрес, не так ли?
Конечно, но я думал это просто шутка. Я не помню. Если это все, что вы хотели, то у меня есть дела. Я
Убирайся и делай свои дела, сказал я, наблюдая, как он тяжело сглотнул и торопливо скрылся в офисе.
Наконец появилось что-то интересное, просвет на сером фоне.
Я вышел на улицу, завернул в первый открытый магазин, где был платный телефон, и позвонил Чарли Корби- нету. Он снял трубку, молча ожидая.
Это Тайгер, Чарли.
Он живо ответил:
Какие новости? Одна группа сначала думала, что напала на след Агронски на Филиппинах, но это оказалось не так.
Послушай, попробуй вот что Пусть Почтовый департамент проверит все поступления писем в этом районе, нужно найти письмо Дага Гамильтона, адресованное им себе самому. Возможно, он не хотел держать ято-то важное там, где оно могло быть найдено.
Я знал, что Чарли записал мои слова.
Где ты это откопал?
Случайно, от управляющего домом, где жил Гамильтон. Конечно, письмо может и ничего не означать, но мы должны его перехватить. Он чувствовал, что ему придется туго, дружище.
Я сделаю. На это не уйдет много времени. Перезвони мне через пару часов.
Хорошо.
Я неторопливо повесил трубку. Если повезет, ребята с почты долго не провозятся, и мы сможем сдвинуться с места. Тут я вспомнил, что только утром сумел поесть, поэтому заглянул в «Голубую ленту», съел кролика под кислым соусом и выпил холодного пива, затем направился в «Салем». Служащий за стойкой увидел меня и в память о полученном долларе улыбнулся.
Ваш друг ожидает вас наверху, мистер Мартин. Он появился буквально через несколько минут после вашего ухода.
Я поднялся в лифте на свой этаж и вышел в устланный ковром коридор. Подойдя к своему номеру, дважды постучал в дверь, стоя по привычке боком ко входу и прижавшись спиной к косяку.
Внутри телевизор приглушенным голосом вещал о спортивных и других новостях. Я постучал еще раз громче. Никто не отвечал. Мне это начинало не нравиться. Я словно чувствовал запах опасности, вытащил пистолет, взвел курок и стал медленно поворачивать ручку- замок двери. Она свободно открылась, и я увидел, что Дон Лавойс не сидит и не ждет меня. Подняв дуло пистолета и приготовившись стрелять во что угодно, что бы ни двинулось с места, я толкнул дверь ногой и ворвался в комнату. Но мои приготовления были напрасны. В комнате не было никого, кроме Дона Лавойса, лежащего на полу. Он был мертв. На лбу, прямо между глаз, чернела дырочка от пули небольшого калибра. Он лежал на спине, отброшенный выстрелом в тот миг, когда открыл дверь убийце, думая, что это я.
Глава V
Пальто Дона было брошено на спинку стула', стоящего напротив телевизора, в кармане лежал бумажник с тремя банкнотами по сто долларов, двумя по пятьдесят и одной в пять долларов, его дорогие часы с бриллиантовым браслетом небрежно лежали на телевизоре.
Версия ограбления отпадала. Он открыл что-то важное, что хотел передать мне. Он узнал, почему Салви прятал наркотики у себя на квартире и, возможно, кто их ему поставлял. Четверть фунта чистого героина стоила не меньше сотни тысяч долларов, и это делало игру настолько крупной, чтобы следить за каждым, кто ходил кругами возле этого бизнеса и задавал ненужные вопросы. Дон Лавойс угодил прямо в ловушку. Черт, мне надо было выбрать кого-то другого, кто знал, как вести себя среди этой рвани на задворках, кого-то, кто не мог вызвать их подозрений. Даже одного неосторожного вопроса было достаточно. Все произошло очень просто Дон остановился у стойки портье своего отеля, взял оставленную мной для него записку и поехал на встречу со мной. Для убийцы не составило труда все организовать, особенно если он слышал разговор Дона с портье в моем отеле. Я сделал все, чтобы облегчить убийце его задачу. Дон, ожидая меня, попался на удочку и поплатился головой.
Я взглянул на тело. Его пистолет лежал* в кобуре за поясом. Портье у стойки был рад помочь мне информацией. Да, действительно, здесь было несколько человек рядом, когда мой друг брал у него ключ от моего номера. Нет, мистер Мартип, он не может вспомнить ни одного из них. Ах, нет, одного может. Эту замечательную старую даму с первого этажа, которая жила в отеле постоянно в течение последних десяти лет. Я поблагодарил его и положил трубку.
Ньюаркский контрольный центр ответил мне с первого звонка. Я назвал себя, и меня соединили с Верджилом Адамсом. Я все рассказал ему, быстро и в деталях, зная, что все записывается на ленту, а позже будет проанализировано. Когда я закончил, Верджил сказал:
Ты еще не осмотрел тело?
Нет. Я бы хотел, чтобы это сделала полиция. Они обычно не любят, когда кто-то что-либо трогает.
Все же попробуй. Посмотри, прошла ли пуля навылет.
Не клади трубку. Я положил свою трубку на стол, опустился на колени рядом с телом и повернул голову Дона, чтобы лучше рассмотреть рану. Я увидел на затылке почти такого же размера выходное отверстие от пули, как и на лбу, почувствовал, как мне стало не по себе, затем взглянул на стену у окна и увидел маленький черный кружочек в подоконнике, где застряла пуля, после того как прошла сквозь голову Дона. Я подошел к отверстию, вынул стержень из шариковой ручки и вставил его в отверстие. Стержень был добрых четыре дюйма длиной, но он не достал до пули, которая глубоко вошла в твердое дерево и штукатурку. Я поднял трубку и сказал:
Пуля большой скорости, калибр примерно 22 и со стальным наконечником. Она прошла навылет и застряла в подоконнике.
Тогда это подходит, Тайгер.
О чем ты, Верджил. Что ты, черт возьми, имеешь в виду?
Найдж Хопес, советский агент, которому удалось уйти из Канады три года назад и вернуться в Россию.
Я помню.
Он практически не был у русских, а вернулся и был законспирирован где-то в Штатах и держался в тени, пока не понадобился. Он работает с пистолетом «магнум» 22- го калибра. Бесшумный пистолет и отличный стрелок. Он убрал Даниельса и тех двух работников консульства, которых наши ребята захватили как шпионов. Достал их в тюремной камере из здания в двухстах футах напротив.
Черт с ним, Верджил.
Будь с ним очень осторожен. Онособый вид убийцы. Он и Вито Салви работали в одной команде как раз после войны, и он прекрасно знает свое дело. Хорошо обучен и чертовски опасен.
О чем было последнее сообщение Дона?
Он нашел человека, который был готов за хорошую сумму назвать того, кто был вовлечен в продажу необычно большой партии наркотиков. Имен не было, звонил с улицы у Канала и направлялся в другое место, откуда собирался позвонить еще. Дон хотел поговорить сначала с тобой, чтобы узнать, как ты предполагаешь управляться с этим делом.