Тебе не понять
А ты хотя бы начни.
Юноша посопел, попыхтел, побубнил себе под носнаверное, его уже многие, в первую очередь родители, пытали этим вопросом Какой контраст с Ормоной, его ровесницей: против нее он всего лишь глупый и неуравновешенный подросток, баловень судьбы! Особенно если вспомнить ее самообладание во многих жизненных коллизиях, которые уже успели случиться и в которых этот сопляк запросто потерял бы голову.
И наконец Ал сформулировал мысль, давно гложущую его самолюбие:
Пойми ты, Сетен, тяжко жить, когда все от тебя чего-то дожидаются, заглядывая в рот. «Ал то», «Ал сё»! Куда ни поедешь на Оританевезде успел отметиться этот Ал. Каким-нибудь «великим деянием», зима его заморозь вместе с деяниями! А я а для меня он чужой! Не помню я его, ну вот ни на полфаланги не помню!
Ал с трудом согнул непослушные пальцы едва-едва разработанной руки; выстраданное и наболевшее теперь, когда прорвалось, било из его сердца ключом, словно обвиняя старшего приятеля в чьих-то ожиданиях, словно Тессетен был самым главным специально обученным вдохновителем обидчиков Ала, которые собирались в кланы и тыкали в несчастное юное дарование пальцем: «А ты когда потрясешь мир великим открытием, куарт Ала?»
Может быть, Паском вообще ошибся, приняв меня за того Ала? Ведь мы даже не похожи!
Юноша повертел головой в доказательство того, что они совершенно разные с тем Алом и в профиль, и в фас (а еще оттого, что мышцы шеи были слабы после болезни и работали плохо).
Он прав, подумал Тессетен, вспоминая известную, запечатленную многими, внешность великого соотечественника и его не менее знаменитой попутчицы, Танрэй.
Последние двадцать воплощений, не меньше, как свидетельствуют хроники, писавшиеся мудрецами еще до Потрясения, Ал приходил в этот мир в одном и том же облике с приметами обеих великих рас былой цивилизации аллийцев: он был среднего роста, благообразен, сероглазвернее, как описывали Ала очевидцы, «глаза его были цвета сумеречного неба», всегда носил длинные пепельно-русые волосы и голос имел тихий, но приятный, умея завладеть вниманием людей, не повышая тона. Его слушались, его любили. Все, чем он занимался в своих жизнях, тот Ал за десятки лет доводил до абсолютного совершенства.
Но больше всего нынешних трепетных девиц вдохновляла его преданная любовь к своей попутчице, синеглазой красавице со смоляными волосами, дочери ори и аринорца. Так было всегда, они приходили в мир по собственной воле, когда и где желали, у своих постоянных родителей, заранее договариваясь о будущей встрече. Их смерти от старости были лишь недолгим расставанием, как необходимая поездка, после которой чувства лишь расцветают с новой силой.
Ничего этого не было теперь, после того жуткого дня, когда безвременно погибшая Танрэй взывала к нему, а он не смог смириться с судьбой Коорэ, их сына, и нарушил законы мироздания, вмешавшись Все они были наказаны и растеряли друг друга
Тессетен тряхнул головой, чувствуя в ней тяжесть, точно был объят своим мороком. К чему его так занимает чужая судьба? Ведь он даже не ведает своей собственной, но притом отчетливо воображает себе какие-то эпизоды из прошлых жизней друга! Зачем ему забивать мысли размышлениями об этом эгоистичном мальчишке, пусть даже «куарт» тогоАл, а сам он доводится Сетену хоть и дальним, но родственником? Приятель и без того привык, что все носятся с ним, как с наследной реликвией, вон какое самомнение раздул, самому уже плохо!
И что же теперь? Я вообще никто, но ведь не иду прыгать со Скалы Отчаянных
Лучше уж быть никем, чем Алом! саркастически усмехнулся Ал. Живая, пропади она пропадом, легенда!
Сетен перевел дух, гася невольное раздражение. Тяжело с этими подростками!
Ну что ж, братишка, когда вздумаешь сводить счеты в следующий раз, ты не мелочисьпрыгай сразу с Самьенского моста в пороги. Если и выловят, то не ближе бухты. Мне пора.
Да не хотел я сводить никакие счеты! возмутился юноша. Я наконец придумал, как можно вычислять приближение малых космических тел к Земле и заодно высчитывать сейсмическую активность в ее коре! Но для этого мне надо было установить радар на высокой точке, в открытой местности, чтобы нигде не фонило! Я тебе всю ночь говорил об этом устройстве, объяснял принцип его работы, а ты только патлами мотал! И вроде же трезвый был, почему ничего не помнишь?!
В глазах Тессетена блеснул интерес:
Так вот что тогда сверкнуло у вершины!
Да! Я уже почти спустился, когда наступил на заледенелый камень Не заметил. Нога поехала и Ал поморщился. Паском говорит, мне повезло, что я не переломал позвоночник.
А еще тебе повезло, что ты не оставил свои гениальные мозги на камнях в ущелье, буркнул Сетен. Будто нельзя было подождать и установить эту штуку вместе с профессиональными скалолазами! Так работает это твое изобретение или нет?
А когда бы я об этом узнал? Если бы был уверен, то дождался бы этих твоих скалолазов!
Тщеславие тебя погубит, мальчишка. Погубит тебя тщеславие! Ладно, выздоравливай. Зайду завтра
Сетен! Постой! Почему ты до сих пор не познакомишь меня со своей Ормоной?
Успеется, буркнул тот, не зная, как переводить фразы с языка жены на общедоступный и не навлечь на свою голову водопад уточняющих вопросов Ала. Тем более он и сам не понимал мотивов ее нежелания проведать троюродного братца. Отдыхай, альпинист доморощенный!
Однако, выходя из палаты, Тессетен испытывал какую-то необъяснимую гордость за младшего приятеля. Да, мальчишка. Да, самонадеянный. Зато вон чего изобрел!
* * *
А что это за люди? с подозрительностью спросила Ормона, едва они после экзаменов на факультете вернулись к себе домой и вошли в зимний сад. Я после утреннего нашего погрома и убрать ничего не успела
Не привыкать! засмеялся Тессетен: ментальные поединки тешили Ормону ничуть не меньше, чем его самогоправда, после этого оставались заметные следы по всему жилищу и саду
Несколько ребят в походных костюмах дожидались их, и один нагло развалился в гамаке, а Сетен знал, что жена такого не потерпит. По ее глубокому убеждению, занимать это место могли только они с мужем. Но непривычность происходящего отвлекла ее от праведного гнева.
Это скалолазы, сказал он, здороваясь с ними по очереди. Они помогут нам подняться на Скалу Отчаянных, кое-что посмотреть
Что?! Ормона выглядела так, словно не поверила собственным ушам.
Но тебе, наверное, лучше бы остаться внизу, поберечься
Заслышав такое, она с возмущением уперла руки в бока:
С какой это стати?!
Сетен пожал плечами. Скрыть от нее эту вылазку все равно бы не получилось: она привыкла быть рядом с ним. Ему это нравилось, но в таких вот случаях немного пугало. Особенно теперь.
Вы уверены в безопасности? осторожно указав глазами в сторону Ормоны, на всякий случай спросил он альпинистов, когда сани вылетели на дорогу Лесного поселка, и Скала Отчаянных проступила во всем своем зимнем великолепии, красуясь на фоне черного неба погруженной в полярную ночь столицы.
Ормона стояла у самого передка саней и весело покрикивала на буранные завихрения, разлетавшиеся из-под полозьев. Сейчас ей снова можно было дать ее истинный возрастдевчонка и девчонка.
Все будет как надо! заверили его. Поднимемся и спустимся!
Тут и летом не самое лучшее место для прогулок, а они сунулись в самый разгар зимы. Но что поделатьдо сих пор Ал со своим ушибом и себя-то с трудом помнил, а уж рассказать, что и зачем он делал перед падением, сумел только вчера. Паском не стал мелочиться и сразу же нашел подмогу троюродному брату своего ученика. С виду похожие на каких-то бродяг, в деле эти парни были незаменимы.
Пока Тессетен разглядывал свою «сбрую», скалолазы живо экипировали Ормону, и та стояла, нетерпеливо притопывая меховым сапожком и крутя в руке сложенную в десяток витков страховочную веревку.
Проклятые силы! шепнул он жене, запрокидывая голову и разглядывая роковую скалу прямо с подножья. Высокая, зараза!
Что, струхнул? поддразнила она.
Есть немного. Может быть, подождешь тут?
Вместо этого Ормона пристегнулась к нему карабином:
Топай!
Они долго карабкались в связке по заледеневшим камням, сбивая вниз комья снега, и Сетен старался не смотреть вслед улетающим в пропасть кускам. Скала и снизу-то выглядела жутко, а при подъеме сердце сжималось через каждые десять ликов, особенно если нога ползущей следом жены срывалась со скользкого уступа, и Ормона со смехом повисала на страховке, протягивая ему руку. А ведущий все лез и лез вверх, уверенно вбивая скобы в камень.
Неужели этот дурачок забрался сюда без снаряжения?! никак не могла поверить она.
От них так и валил пар, а ее темные брови покрылись сединой инея.
Представь себе.
У-у-у! усевшись на камень и сложив руки рупором, крикнула вниз Ормона. Там елки как игрушечные! Вот бы полететьвон туда, к бухте! Смотри!
Ох, не надо! хмуро отмахнулся Сетен, которому тошно было и думать об этой высоте, а еще хужепредставить, что она и в самом деле куда-то там летит.
Дохляк!
Отдохнули? окликнули их.
И связка продолжила путь.
Прибор, закрепленный на почти плоской вершине скалы работал. В нем покачивался какой-то серебристый рычажок, похожий на метроном, а внизу что-то гудело.
Сетен раскрыл запись и проделал все, что велел ему Ал, не задумываясь, что для чего нужно. Он знал только, что это необходимо для активизации приемников в городе: отсюда на них будет идти сигнал о сейсмической активности.
Всё, сказал он.
Ормона была разочарована. Она тащила сюда камеру и кучу съемных кристаллов, чтобы запечатлеть великолепную панораму Эйсетти и окрестностей, а ее уже торопили вниз
Дома они грелись у камина, завернувшись в плед и глотая горячий травяной отвар. Повзрослевший Нат вдруг выкарабкался из-под ног Ормоны и потрусил к дверям: он почуял приближение гостя.
Волчонок не ошибся: к ним нагрянул с визитом сам Паском.
Сиди, сиди, ничего не нужно, отдохни! сказал кулаптр Ормоне, которая уже хотела встать с ковра ему навстречу. Как все прошло?
Хозяева дома наперебой рассказали ему о недавнем приключении. Оба были оживлены и радостны, а на лицах еще алел румянец от мороза, глазатемные и ярко-голубыесияли, и древний целитель невольно любовался ими, счастливыми, не замечаяпо своей привычкенекрасивости Тессетена.
Превосходно, вы молодцы. Сумасшедшие, но молодцы, Паском взглянул на Ормону, и Сетену показалось, что взгляд этот был немного озабоченным и странным: целитель то смотрел на нее, то что-то выискивал в воздухе у нее над головой и плечом:Как ты, красавица?
Она развела руками, показывая, что иначе, чем отлично, быть и не может. Ормона и в самом деле была ослепительно хороша и женственна в последнее время. Иногда Сетен боялся вспугнуть прекрасный сонведь этого не могло происходить с ним на самом деле, столько чуда не дается в одни руки!
Паском не спешил и расслабленно уселся на ковре напротив ребят.
Ну, спрашивайте, что хотели, спрашивайте, добродушно улыбнувшись, дозволил кулаптр.
Видимо, это была награда за хорошо выполненную службу. Но Сетен был рад и малости.
Объясните мне, почему вы тогда так настаивали, чтобы я принес волчонка в лечебницу? Тессетен уютно обнял жену, закутываясь вместе с нею в теплую накидку, и Ормона тоже села поудобнее, опираясь на него спиной.
О, это длинная и запутанная история, Паском покачал головой. И очень старая. Во всяком случае, старая для вашего понимания Ну что ж, слушайте. Я поехал тогда в Аринору: стало известно, что в столице северян вот-вот должен родиться мальчик, в котором поселился «куарт» Ала и которого необходимо было привезти на Оритан
Глава третья,где в качестве предыстории всех описанных ранее событий Паском вспоминает таинственные подробности рождения Ала
Зима. Аринора. За шестнадцать лет до падения Ала со Скалы Отчаянных.
Молодой северянин у выхода из орэ-вокзала молча проверил документы целителя и указал крыло сектора, куда нужно было пройти для отправки в Аст-Гару, столицу страны.
Паском огляделся. Как давно он здесь не был! Столько светловолосых, белокожих людей и как мало женщин! Да, на Ариноре остались, по большей части, лишь ортодоксы. Половина, если не более, северян переселилась на Юг, в города Оритана, и произошло это в результате катаклизма. После падения расплавленных камней с небес прошло всего чуть больше четырехсот лет, сменив несколько поколенийа люди уже совсем иные Дело идет к войне, но здравый рассудок древних «куарт»личностей, сохраняющих себя после смерти в новом воплощении, пока одерживает верх.
Как всё это шатко, о, Природа! Так же и человек: с виду бывает силен, словно тур, и живуч, а наколол занозой палец, пошло заражениеи вот нет человека
С какой целью вы к нам, господин советник? с холодной приветливостью уточнил администратор у стойки регистрации.
По предписанию Объединенного Ведомства, не менее любезно и ничуть не теплее отозвался целитель, забирая карточку и опуская на панель для досмотра свой саквояж.
На самом деле у кулаптра Паскома была своя, очень определенная цель в Аст-Гару. Но не будет же он посвящать в нее посторонних!
Он уже очень долго не покидал родину, однако сейчас ситуация сложилась так, что его присутствие потребовалось здесь, у враждебно настроенных северян. Его последний, тринадцатый, ученик не успел «взойти» в День Великого Расколатак называли день катаклизма, перевернувшего мир.
Ал Самый близкий, самый лучший ученик. Его судьба оказалась очень тяжелой. Падший Ал Падшими становились те, кем тысячелетиями гордились Оритан и Аринора, тысячи славных «куарт», но больнее всего Паскому было терять любимого ученика, да еще и всего в шаге от того, чтобы Взойти
С тех пор кулаптру приходилось длить и длить свое земное существование
У вас есть разрешение на провоз в нашу страну колюще-режущих предметов? нарочно усиливая диалектную раскатистость звуков (в аринорском наречии они звучали грубее и резче, нежели у южан), уточнил администратор.
Если вы имеете в виду шприцы и скальпель, усмехнулся Паском, то разрешение находится в моем удостоверении личности.
Северянин непонимающе двинул бесцветной бровью и пошире открыл кроличьи глазки с невидимыми ресницами:
Где именно, господин советник?
Кулаптр провел пальцем по графе, где указывалась специальность. Совершенно понятно, что аринорцу просто очень хочется найти какую-нибудь зацепку, чтобы потрепать нервы «политическому врагу».
Я узнаю у начальства. Стойте, пожалуйста, за вот этой чертой!
И, подхватив карточку, администратор куда-то удалился. Паском взглянул на часы. Так-так, пожалуй, схватки у нее, у будущей матери нового воплощения Ала, уже начались
Вся беда в том, что таков закон Природы: «взошедший» учитель ответственен за каждого из тринадцати своих последователей. Те, в свою очередь, в ответе за каждого из своих будущих учеников. И такдо бесконечности. Учитель и ученикиединое целое. Это больше, чем привязанность, взаимозависимость, дружба, любовь. Это данность. Это судьба. На Оритане и на Ариноре с древних времен говорили: «Человек волен в выборе всего, кроме своего куарт, учеников и родителей».
И все-таки этот ученик был Паскому чуть ближе, чуть любимее тех двенадцати, которым удалось «взойти» еще четыреста лет назад, накануне катаклизма. Возможно, любимее оттого, что он сильнее похож на самого Паскома, нежели те, другие
Вы можете пройти, прервал его раздумья вернувшийся администратор и был неприятно изумлен спокойствием южанина, который, по его расчетам, должен был все это время грызть костяшки на кулаках и метать громы и молнии с обещаниями жалоб во все инстанции. Добро пожаловать в Аринору!
Благодарю вас, улыбнулся кулаптр. Вы сегодня отлично выглядите, господин Он прочел его имя на значке, прикрепленном к отвороту камзола. Господин Аррау-Турель. Да будет «куарт» ваш един!
Тому ничего не оставалось, как вежливо поклониться. Доброе слово и северянину приятно.
Паском ехал в большой просторной машине, в точности такой же, какие перевозили пассажиров на Оритане, смотрел в окно на сумрачные поля, покоящиеся под белоснежными крыльями зимы, и думал о неотвратимости войны. А она будет. Причемуже на веку этого воплощения ученика.