Если бы можно было пройти чужую дорогу самомусо своими знаниями, со своими умениями! Ирония в том, что «туда» уже не вернешься. Пока ты чего-то хочешь, пока ты горишь и алчешь, ты не получишь этого. А посемукак заменить горящего и алчущего, который еще не готов? Ему даже и помогать нельзя Лишь направлять, отслеживая событийную путаницу, выверяя возможные дороги и подталкивая к нужной тропинкене рукой, не волею своей, но его, ученика, собственной энергией.
Господа, с прибытием в столицу нашей страны! Просьба не забывать ваши вещи! И да продлятся дни нашего правителя!
Сонные пассажиры ответили нестройным хором и стали покидать салон, зябко сжимаясь на ледяном ветру.
«Куарт» был уже рядом. Он звал Паскома, как звал всегда. И не было теснее той связи.
Крупными хлопьями валил снег, усиливался ветер. Ночью будет вьюга
Аст-Гару и в теплое время года не был самым красивым городом Земли. Нет, Паском оценивал его вовсе не с патриотическим чувством превосходства. Он давно уже видел этот мир совсем иначе. Но так получилось, что столица Оритана, Эйсетти, была красивее всех нынешних городов. В том числестолицы Северной Ариноры
Паском чувствовал направление, но все же дорогу к аст-гарской лечебнице ему пришлось узнать у припозднившегося прохожего. Тот оказался человеком лояльным, даже, насколько успел разглядеть целитель, наполовину южанином, и показал ему путь.
Я по предписанию Объединенного Ведомства, коротко повторил Паском при входе в кулапторий, на ходу снимая и перебрасывая через руку свой широкий черный плащ-накидку.
Теперь его уже никто не остановит. Она здесь, и зов Ала, тринадцатого ученика, совсем близко. Но кулаптр понимал, что это будет совсем не та женщина, у воплощений которой из жизни в жизнь рождались воплощения «куарт» Ала. Он теперь знал имя той, что вот-вот должна была стать матерью Ала ныне, однако не имел ни малейшего представления, как она выглядит. Все перепуталось за эти четыреста с небольшим лет Все изменилось
Постойте, господин кулаптр! Подождите! раскатисто окликнули его сзади.
Паскому не хотелось слишком долго объясняться с низшим персоналом, но ведь и младшие кулаптры имели свои амбиции и национальные предрассудки. Сейчас Объединенное Ведомство было чем-то вроде фикции. Департамент, номинально существующий, но мало кого способный напугать громким названием
Вы с Оритана? тут же вопросил молодой целитель, дежурящий в холле и наконец его догнавший.
Целитель остановился, плавно развернулся на каблуках, нарочно окинул юношу взглядом с головы до пят, хотя и без того знал о нем уже все. Молодого кулаптра это смутило, и он слегка подался назад, чтобы сесть на место.
Паском улыбнулся. В раскосых черных глазах мелькнула хитринка, но обманчива была та хитринка, обманчиво было приветливое выражение.
Неужели не видно? поинтересовался он в результате долгой паузы.
Северянин сильно смутился. Все-таки, законы этики предусматривали хотя бы внешнее проявление гостеприимства, а он успел показать себя перед приезжим излишне резким. А южанино, Природа! был такой силы и такого возраста, что молодому человеку даже и в грезах привидеться не могло.
Простите, но ваше имя, место проживания и, если можно, звание в иерархии Ведомства Для отметки. Так принято забормотал юноша. У нас здесь
Духовный советник, кулаптр Паском. Эйсетти, Оритан. А теперьтоже если вас не затруднитсообщите обо мне вашему начальству. Как, кстати, зовут ответственного?
Кулаптр Тэс-Нител.
Кулаптр Тэс-Нител повторил Паском и, снова развернувшись, направился к движущемуся наверх спиральному эскалатору.
У аринорцев все настолько автоматизировано, что, как шутили остряки на Оритане, даже самостоятельно сходить в уборную им не удается, за них все делают умные механизмы.
Юноша-северянин проводил его растерянным взглядом, а затем связался с главным начальником кулаптория.
Тэс-Нител был ужасно раздосадован. И не стал скрывать этого перед незваным гостем:
Что у вас?!
Паском протянул ему приготовленную для этого бумагу.
В кабинете Тэс-Нитела было тихо и хорошо. На стенах переливались громадные панно с изображением пейзажей Ариноры. Комнату, как водится, разделяла стеклянная «радуга»: в одной частирабочее место, в другойместо для отдыха. Там стоял низенький столик, а из стенной панели в любой момент можно было трансформировать небольшой диван.
Целитель-северянин носил длинные волосы, но, несмотря на то, что они были густыми и ухоженными, к его полноте такая прическа не шла.
Паском спокойно ждал, когда Тэс-Нител ознакомится с содержанием документа. Все-таки, плохо ли, хорошо ли, но Объединенное Ведомство еще заботится о гражданах обоих континентов и позволяет себе вмешиваться в дела государственных учреждений. Особенно когда речь идет о столь древних «куарт».
Вы присаживайтесь, господин Паском
Благодарю, но некогда. Где я могу отыскать госпожу Туну-Мин?
Северянин, чуть смягчившись после прочтения, отложил свиток, подошел к пустой раме, что висела в нише прямо за его спиной, и нажал какую-то кнопку.
На прозрачной пленке высветилась схема помещения. Тэс-Нител проделал еще какие-то манипуляции, и одна из комнат высветилась ярко-синим полукругом:
Это здесь, господин Паском. Четвертый этаж, второй сектор.
Отыскав нужное помещение, Паском увидел перед собой не очень молодую женщину. Если учесть, что северянки и ори прекрасно сохраняются до глубокой старости, то Туне-Мин было около пятидесяти.
Кулаптр, ничего не говоря, осмотрел пациентку. Судя по всему, схватки начались не так давно.
Вашей старшей дочери двадцать три года, не так ли? спросил он, строя свой вопрос на основании обследования.
Двадцать два, отозвалась женщина, недоуменно разглядывая Паскома.
Конечно, ее удивляло, что здесь хозяйничает южанин. Но злости и отторжения в ней не было: ее муж был ори, и национализмом она не страдала.
Очень хорошо. Вы разрешитесь через два с половиной часа. Мальчика приму я.
Туна-Мин кивнула. У нее и в мыслях не появилось спросить, откуда же такая точность: уж о долгожителе Паскоме в ее народе, равно как и в народе ори не знал только младенец.
Случилось так, как сказал кулаптр.
Когда женщина увидела новорожденного сына, то тяжело вздохнула. В нем не было ничего от северянина. Типичный ори, как и его отец. Черноволосый, темноглазый младенец. Тяжело ему придется в Аст-Гару
Паском тоже вздохнул, но про себя и по другому поводу. Ибо шесть лет назад на противоположном континенте с такими же нерадостными думами смотрела на своего сына другая матьюжанка, роскошная брюнетка, дальняя родственница Туны-Мин. Мальчик ее, получивший имя Тессетен, родился светленьким, да еще и настолько безобразным, что женщине было неприятно прикладывать его к своей груди. Да что там: временами она испытывала необъяснимый страх перед родным сыном!
Но кому, как не Паскому, было знать, что все это внешнее безобразие Сетенане более чем иллюзия: ведь это он был акушером при рождении мальчика, его позвал такой знакомый «куарт» мятежного тринадцатого ученика, не показывавшегося на этом плане бытия уже много лет. Но увидел он тогда совсем не того Ала, какого ожидал увидеть, привыкший к неизменному облику, диктуемому душой.
Кулаптр первым заглянул в ярко-голубые глаза красивого, как сама Природа, младенцани прежде, ни потом ему не доведется увидеть таких безупречно прекрасных новорожденныхи угадал в этих глазах бездну боли. Это были глаза существа, знавшего свою страшную судьбу. И первый же взгляд, брошенный на Сетена ассистенткой кулаптра, предрешил его Путь. «Проклятый северянин! горело в антрацитовых зрачках женщины, и эта ненависть способна была испепелить. Они преследуют, они убивают ори, а я должна помогать рождаться таким, как он!»
Паском вздрогнул тогда, посмотрел на нее, но тут лицо озлобленной ори прояснилось, исчезли злые складки вокруг скорбных губ, черные глаза засияли.
А мать, едва увидев сына, едва не вскрикнула от горя и омерзения. И кулаптр догадался, что узрела она в облике того, кто родился совершенством, а в мановение злого ока стал
Случилось бы такое еще пятьсот лет назад? Да никто и помыслить не мог, что подобное может произойти! Смешанные браки даже приветствовались. Дети, рожденные такими парами, были умнее, сильнее, выносливее своих сверстников-«чистокровок». Они были цветом, гордостью, но не какой-то отдельной нации, а всего человечестватот же Ал и его синеглазая попутчица Танрэй. Оба они кровно являлись детьми того и другого народа, ори и аринорцев. А ныне Эх, что и говоритьРаскол
Закончив помогать матери новорожденного Ала, Паском вернулся в реальность из событий шестилетней давности. Смесь двух рас Этот, нынешний, Ал по меркам ори будет красавцем-брюнетом, но лишь по меркам ори. Только атмереро избирает свою оболочку и влияет на ее формирование. Здесь и крылась трагедия ученика.
Паском замер. В этот раз дело обстоит еще хуже. Гораздо хуже. И он понял это сейчас, когда заглянул в черные глаза плачущего, еще помятого, отечного и некрасивого младенца.
Как я должна назвать сына? спросила Туна-Мин.
«Куарт» твоего сынаАл медленно проговорил Паском, уже твердо зная, что это не совсем так.
Ал?! Тот самый Ал из Эйсетти? У меня?
Да, Туна-Мин, у тебя.
У ребенка не было души. Совсем.
Даже Паском не знал, что такое возможно. Понять атмереро трудно. Иногда она выбирает такие пути, что даже Учитель не способен сразу распознать ее намерения Вот и теперь. Был это результат неуправляемого дробления некогда единого «куарт» или же волеизъявление самой атмереропока неясно. Понятно другое: кулаптр искал не там. Точнее, не совсем там. Природа снова напомнила о былом проклятии тринадцатого ученика
Подробнее я смогу сказать тебе только через десять-семнадцать дней. За какое там время у волчат открываются глаза?..
Что? не поняла последней его фразы родильница.
Не обращайте внимания, это я не вам.
Мне подождать с именем? Туна-Мин приложила ребенка к груди, и тот, ведомый инстинктом, тут же замолчал и приник маленьким ротиком к темному соску, хотя в груди ее еще ничего не было.
Почему? промывая и собирая в коробку свои инструменты, немного удивился Паском. Называйте Алом. Не волчонка же так называть, в самом деле
Она встревожилась:
Какого волчонка? О чем вы говорите, господин Паском?
Я говорю о волчонке, родившемся сейчас неподалеку отсюда. Минута в минуту с вашим сыноминаче и быть не могло. Вам придется взять его себе. И вообще я расскажу, как вам с мужем поступить дальше. Но не ранее, чем в интервале между десятым и семнадцатым днем.
Кулаптр понимаете, мы очень ждали этого мальчика заговорила женщина. Нам совсем не безразличен его удел И если вы знаете, какова его дальнейшая судьба, то скажите мне. Вы ведь явились, чтобы уберечь его, я правильно вас поняла?
Туна-Мин, я сказал всё, что нужно было сказать и что я имею право говорить. Да будет твой «куарт» един.
Пусть твоему «куарт» всегда желают только хорошего
В древней формуле обмена «приветствиемпрощаниемблагодарностью» принято употреблять архаичное «ты», независимо от возраста и социального положения собеседников.
Кулаптр шел по длинному белому коридору.
Душа радуется, когда играет зверь, сердце замирает в восхищении. Кто не знает этого? Только зверя невозможно подкупить. Только зверь не предаетни себя, ни тех, кого любит. Только зверь таков, каков он есть, везде и всюду!
Кажется, умозаключения верны И еще. Значит, война будет. Случится это очень скоро.
Происходит расстановка фигур для этой большой игры. Шесть лет назад родился первый. Это был Тессетен. Только что появились на свет еще двоечеловек, Ал, и странный человек. Мир еще не знал того, кто просидел бы в утробе десять лунных циклов, не имея души, и оказался живым после рождения. Значит, странный человекхранитель, звать его будут не Алом и вообще не человеческим именем. Тогда это хотя бы как-то объяснимо. А он думал, что хранитель будет всего одиндевочка, которую родит в Эйсетти через три месяца одинокая южанка. Об этой нелюдимой женщине ходят упорные слухи, будто она читает будущее, как обычную книгу, и видит смерти всех, кто является к ней узнавать судьбу. Ее дочь будет наречена Ормоной. И наконец последняязлатовласая девочка-попутчица по имени Танрэйпоявится в семье эмигрантов-северян, в Эйсетти, но произойдет это еще через шесть лет.
Должен пройти весь двенадцатилетний циклчто на небесах, то и под ногами, как говорят в их народе.
И начнется Игра. А если это будет Игра, однажды порожденная сознанием Ала и его попутчицы Танрэй, то скучать не придется никому
Да, атмереро, любишь ты пошутить! проговорил Паском, взглядывая на часы.
Пожалуй, поздновато для визита, но его не избежать. Иначе может быть поздно, и ученик погибнет, хотя родился вопреки всем законам природы живым.
Кулаптр вышел на улицу. Его дыхание слегка осеклось от порыва леденящего ветра. Вьюги на Ариноре и на Оритане стали жестокими. А ведь Паском помнил времена, когда в некоторых поясах этих земель росли тропические деревья и жили разноцветные птицы, а солнце по вечерам ныряло за горизонт, будто веселый дельфин. Ныне и там, и там теплокровные способны выжить лишь в случае, если они защищены густым мехом или толстым слоем жира. Видимо, поэтому у северян появилась традиция приручать волковхищников, способных, не замерзая, спать на снегу в лютые морозы.
В дом одной из таких аст-гарских семей и направлялся этой ночью кулаптр Паском. Судя по виду приусадебного участка, семья эта была далеко не бедной. Разговор может принять нежелательный оборот. Кулаптр хорошо осознавал это, но выхода у него не было.
На звонок Паскома откликнулся мужской бас:
Кто вы?
Да будет твой «куарт» един, хозяин! произнес целитель.
После такого приветствия даже враг должен был опустить оружие. Но законы предков сейчас уже не имеют прежней силы, и случиться может все.
Однако мужчина открыл. Это был высокий широкоплечий северянин. Они почти все отличаются могучим телосложением, в отличие от стройных и изящных южан.
Не иссякнет солнце в сердце твоем, путник. Проходите.
Паском скинул капюшон. Хозяин тут же насторожился, увидев перед собой пожилого ори.
Какой Путь привел вас в мой дом? не слишком дружелюбно спросил он.
Мой Путь, уважаемый господин.
О! аст-гарец не спешил пропустить гостя в дом, и Паском прикрыл за собой дверь, дабы не выстудить помещение. Ваш Путь? Не понимаю!
Только что ощенилась ваша волчица, не так ли?
Северянин удивился еще больше:
Как вам стало известно?! и только потом по желанию самого кулаптра мужчине удалось рассмотреть его. Хм-м-м! Понимаю. Но почему вас интересует моя волчица?
Я могу увидеть щенков?
Паском чувствовал легкое волнение: отбракованных волчат могли уже убить. И все же он еще чувствовал тихий призыв ученика.
Пойдемте, пробормотал северянин и повел кулаптра в подвал.
В полутьме нижней комнатушки Паском различил темный клубок. Зарычав, этот клубок дернулся и обратился огромной волчицей, подскочившей с набитого сеном тюфяка.
Паском не сделал и не сказал ничего. Он слегка показал ей истинного себя, а вернее, своего покровителя, обликом которого мог закрываться, как мороком. Псица взвизгнула и, поджав хвост, метнулась к слепышам-волчатам. Она уже не рычала, только жалобно поскуливала, моля о пощаде.
Тихо, тихо, девочка, кулаптр неторопливо подошел к ней и погладил за ухом. Уважаемый господин, все щенки сейчас здесь?
Волчица опустила голову и лизнула самого настырного щенкачерненького, уже карабкающегося на ее опустевшее брюхо с отвислыми сосцами. Она?
Нет, не все, ответил хозяин. Альбиноса и двух слишком светлых я вынес на улицу. Завтра, если не подохнут, хотел утопить, и со злостью шикнул на самку:Нашла время, с-сука! Среди ночи
Паском вытащил из кармана кошелек и протянул ему деньги:
Этого достаточно, чтобы оплатить жизни всех щенков?
Кого вы ищете, кулаптр? принимая купюры, спросил хозяин.
Принесите волчат, и немедленно! распорядился Паском.