Впереди 9 Мая! С праздником Победы! Будет и на нашей улице праздник.
5 Мая 2011 года (воскресенье)
Идет ознакомление с материалами дела. Уже 41 том. В процессе ознакомления, я еще больше убедился в том, что квалификация следствия крайне низка. Показания Панова не соответствуют документам, то ли следаки не знакомы с ними, то ли никто даже анализировать их не пытался, сравнивая с показаниями, то ли просто проигнорировали. Всех из группировки Шенгелия уговорили дать показания на арестованных, и их отпустили «на подписку». Затем поставили вопрос о выделении в отношении их дела, чтобы суд рассмотрел без оценки всех доказательств, тем самым вывести из дела. На наше счастье, прокуратура вникла в суть дела и не согласилась.
На суде состоялся разговор с Мурваловым, обещал приехать переговорить, но так и не появился. Меру пресечения мне менять не собираются. Это ясно. А у меня, как назло, все новые болячки появляются. Коронка из зуба вываливается, есть нечем будет. Как я до суда дотяну, не представляю.
Начал писать детектив «Красная стрела». О протесте бывших сотрудников против беспредела правосудия. Пишется тяжело, во всяком случае не так, как рассказы.
18 Мая 2011 года (Среда)
Накануне прошла проверка. Появился новый заместитель по оперативной работе и потребовал забрать у меня все лекарства. Заявил, что мне будут выдавать при необходимости. Знаю я их необходимость. Я встал на «дыбы», заявил, что, если заберут, сразу же подам жалобу. Врач поддержала меня, чтобы у меня не забирали лекарства. Посмотрим, что решат.
Затем меня повели к стоматологу по поводу коронки. Меня посадили в клетку рядом с кабинетом, т. к. врача не было. Через некоторое время приходит врач (если его так можно назвать), и я привожу полностью диалог с врачом. Он спрашивает меня: «Чего надо?» Я отвечаю: «Стоматолога».
«Я стоматолог. Чего надо?» «У меня упала коронка». «Я коронками не занимаюсь». «Что же мне делать? Я ведь кушать не могу». «Не знаю. Упала, так упала». Вот весь разговор. Тюрьма есть тюрьма, и точка.
27 Мая 2011 года (пятница)
Вчера состоялось рассмотрение моей апелляции на продление ареста до сентября месяца. Судебный фарс, где все заранее определено. Глубоко-глубоко в душе я надеялся на чудо, но чудо не произошло. Внимательно слушают и так же спокойно решают судьбу человека. Обдумывая все это, я вспомнил, как мне предлагали перед пенсией идти в судьи. И хорошо, что я не согласился. Будучи судьей, я бы не смог спать спокойно, зная, что решение принято по чьей-то выгоде. Да, я бы не стал принимать такие решения. Это точно. В свое время я ушел из дознания, потому что не мог уже сажать БОМЖей по существовавшему тогда законодательству. Мне было просто жалко опустившихся людей. Хотя для них, в большинстве, это было благом. В тюрьме они могли получить пищу и крышу над головой. А наши судьи сейчас спокойно спят, осуждая невиновных. На «сборке» в городском суде чьей-то рукой написано три статьи из УК и внизу надпись: «За что? Я же не виновен». Это ведь не в газету писать. Значитправда.
Пришло мне сообщение, что в отношении следственной бригады началась доследственная проверка по результатам публикации в газете. Пипченков отстранен на это время от руководства. Это подтвердил и следак, хотя и косвенно. В суде прокурор сочувственно смотрел на меня, спросил о роли Шенгелии в этом деле и намекнул, что когда дело поступит в Генеральную прокуратуру, они будут внимательно все решать. Но пока, поддержал следствие о моем содержании под стражей. А ведь мог бы и меня поддержать. Расследование ведь закончено, даже если они так боятся меня, то теперь им помешать фальсифицировать никак не смогу. Мурвалов заявил, что менять мне меру пресечения не будут, в июне отправят в Питер. Видно, получил четкую команду. Значит, кому-то надо меня держать в изоляции.
Теперь, главное для меняэто выдержка и спокойствие.
Только так можно выстоять.
5 июня 2011 года (воскресенье)
Вчера, неожиданно, поступила команда: «С вещами на выход, на этап, Вам и Р.». В «хате» был парнишка, военнослужащий. Я не понял, пытаюсь выяснить, что за этап, при чем здесь я и этот парнишка. «Продольный» занял позицию: «Я ничего не знаю». Собрал вещи, думал, что решили все же отправить в Питер. Следака не было для ознакомления с делом уже три дня. Вообще, на этой неделе он появился только один раз. Я его спрашиваю: «Что вы тяните?» Он мне уклончиво отвечает: «У меня свои дела есть». Чего-то они темнят. Адвокат принес информацию, что по всем нашим жалобам, в том числе и адвокатов, на имя Президента (поданы полгода назад), по работе бригады Пипченкова проводится доследственная проверка. Что-то долго до них доходит. Кроме того, прошла информации о получении взятки одним из следаков Пипченкова. Пошла волна, только чем она кончитсянеизвестно.
Ну, а пока я в изоляторе. Выяснилось, что принято решение всех бывших сотрудников (б/с) из СИ 77/1 перевести в СИ 77/6, здесь находятся женщины и б/с. Привезли поздно и поместили в «хату» на 40 человек, как казарма. Вместе со мной привезли Корнева и Шипинова. Немного пообщались. Ребята держатся хорошо. Главное, не упасть духом. В камере, куда меня поместили, имеется «старшой», тоже бывший полковник. Проверяет документы, кто я и за что попал, следит за порядком, все как в армии. Встретил здесь Владимира, с которым в больнице сидел, обнялись. Весело! Буду осматриваться и привыкать к новым порядкам. В маленькой камере все проще.
Ознакомился я с 68 томами, а всего их 83, но следак пропал, что-то там происходит. Вопрос только, что именно.
Ждем.
6 июня 2011 года (понедельник)
Переговорил со «старшим» по камере. Основа в «хате», как он выразился: чистота, порядок и безопасность. Вот три критерия существования. Чистота означает, что в «хате» ты находишься только в одной одежде, на прогулкув другой. После выезда в суд или куда-либо еще одежду должен постирать, чтобы не занести чего-либо. При входе с улицы обувь должен помыть.
В камере имеются три помещения: спальня, туалетная и кухня. В спальне находятся «шконки» (койки) двухэтажные в два ряда. По бокам: вход на кухню с одной стороны, с другой стороныв туалет и душ. В туалететри унитаза, отгороженные друг от друга. Один используется только для малой нужды, а два других для более серьезных дел. Наконец, у меня появился нормальный унитаз, и посидеть можно. Все занавешено. После туалета должен помыть руки и туалет. За этим все следят. Все разъясняют по несколько раз, вплоть до мытья рук. Тут разные люди сидят. Уборку в камере делают два раза на день: утром и вечером. Убирают несколько человек из числа вновь прибывших, до прибытия новых. Я, так как уже сижу год, обладаю привилегиями и от уборки освобожден. Убирают те, кто сидит до полугода. Между всеми распределены обязанности: кто убирает, кто контролирует, кто обеспечивает прибывших всем необходимым, так как имеется «общак» и могут выделить, если у тебя чего-либо нет, кто поднимает людей утром. Подъем в 6 утра, но те, кто с привилегиями, могут спать до 730. Затем все встают по команде, должны заправить «шконки» и могут опять лечь спать. Под одеялом спать днем нельзя. Проверка проходит в 9 и 18 часов. Все выходят в коридор, их пересчитывают или проходит перекличка. Потом можешь «развлекаться». Прогулка после обеда. Так как много народу, то гуляют в двух блоках: молодежь в футбол гоняет, а другие, в основном, дышат воздухом.
Пока все. Сегодня понедельник, буду ждать следака или адвоката. Надо же дать знать своим, чтобы не волновались.
7 июня 2011 года (вторник)
Наступил очередной день. По сравнению с «Матросской Тишиной» здесь все более цивилизовано. Видно, что недавно был ремонт, чисто. На «сборке» тоже ничего, во всяком случае, это не грязные клетки. Питание здесь значительно лучше, чувствуется, что обслугаженщины, поэтому и готовят лучше. Питаются в камере «семьями», т. е. сколачиваются группы людей, у них общий стол, получаемые передачи идут на всех в группе, и заказывают родственникам то, что необходимо. У каждой группы имеются в холодильнике свои полки для хранения продуктов. Меня причислили к вновь прибывшим. Остальные группы присматриваются и выбирают себе людей. Пользуются спросом те, к кому постоянно что-то приносят, я к этим не отношусь. Но ничего, не пропаду, если в «Матросске» выжил.
Вчера возник вопрос об амнистии, показали проект, там включена вся статья 159 УК. При ее применении, надо дать согласие следствию, для них это плюс, дело считается прекращенным по не реабилитирующим основаниям, а это означает, что они правы. Ладно, будем думать, если будет амнистия. Зеки ее всегда ждут и надеются на выход.
Адвоката опять долго нет, надо его вытаскивать, хотя и следака тоже нет. Время идет, как в армии: от завтракадо обеда, от обедадо ужина и отбой. Хотя здесь значительно веселей, народу полно и есть чем заниматься. Учусь играть в нарды. Белка меня все просила научиться, чтобы мы стали играть. Для этого стоило сесть в тюрьму. Вернусь, дай Бог, стану ее учить.
Подъем в 6 утра, меня, в принципе, не касается, но я уже привык вставать и, когда все спят, заниматься своими делами. Дали мне «шконку» рядом с Владимиром, так что опять вместе «сидим». Общаемся. Он тоже полковник МВД, бывший начальник РУВД, так что много общего. Сидит он уже свыше года, прихватили его на одних показаниях бывшего подчиненного. Хороший мужик, не сдался, идет на суд присяжных и готовится к процессу. В «хату» поступает свежая пресса, здесь ее можно выписывать, если есть деньги. Имеется своя небольшая библиотека, кроме того можешь еще заказать из общей. Есть телевизор, расположен на кухне. Но я стал меньше его смотреть, слишком много желающих и интересы разные. В камере своя элита, она и диктует внутреннюю политику. Я же не люблю, когда мне что-то диктуют, и кому-то навязывать свою волю тоже. Вот так и живем.
13 июня 2011 года (понедельник)
Прошла неделя в новом изоляторе. Следак так и не появился. Адвокат пришел, переговорили, все обсудили, обещал появиться в пятницу и исчез, видно, не успел все сделать.
Жизнь протекает нормально: учусь играть в нарды, играю в шахматы, домино, читаю книги. В камере поддерживается жесткий порядок и разделение на «касты»: кто сидит до 6 месяцев и тех, кто сидит свыше. Хорошо, что я свыше 6 месяцев, а то по своему характеру, не очень я люблю такое разделение и подчинение. А так, меня все это не касается, да и возраст у меня не тот. Занимаюсь сам собой: физические упражнения, на прогулке легкий бег, и так день за днем. Посмотрим, что грядущая неделя нам готовит. Ведь человек надеждой жив.
17 июня 2011 года (пятница)
Произошли некоторые события, вчера собирался записать, но не получилось. Первое, 15 июня в газете «Коммерсант» появилась статья, где сказано, что заместитель генерального прокурора Гринь отменил соглашение с Пановым и вернул его дело на доследование. А это значит, что нас всех должны выпустить, т. к. мы сидим больше года. Теперь остается ждать, что предпримет следствие. Надо набраться терпения, это сейчас главное.
Второе, вчера меня вызвали в медчасть. Сразу хочу заметить, что отношение медиков здесь совсем другое. Я бы сказалчеловеческое. Наконец, я смог и коронку на место поставить. Стоматолог, молодой парень, без всяких слов все сделал. Все-таки все зависит от человека, его отношения к людям, кто бы это не был: следователь, надзиратель или врач. Здесь меня выслушали, дали лекарство. Оказалось, что краснота на лицеэто не аллергия, а подкожный клещ. Видно от матраса, подушки или одеяла, в общем, какая-то зараза. В тюрьме ведь не гладят, не парят, не обжигают, а сваливают все в кучу, затем другим дают, так что еще одну заразу схватил. Дали мне таблетки, мази, лечись.
Этот изолятор значительно отличается от «Матросской», более цивилизованный. Говорят, что он образцово-показательный. Здесь находятся женщины и б/с. Начальник изолятораженщина, полковник внутренней службы, заместитель по оперативной работе тоже женщина и тоже полковник. Похоже, что изолятор действительно образцовый, хотя проблем и тут хватает. Попросил еще один матрас, т. к. спать на «шконке» невозможно. Начальник дала команду заменить. Я отказался. Мне не заменять надо, а выдать еще один. У меня новый матрас, и замена не поможет. Лежать на койке невозможно, ребята прокладывают дыры журналами, бумагами, газетами или завязывают веревками. Но приходит проверка, и какой-либо мудак все забирает, проявляет бдительность. А у меня больной позвоночник, и лежать так невозможно. Да ладно, я уже закаленный, выдержу. Но здесь питание лучше. По утрам дают каши на молоке, без «вискозы», т. е. сои. Здесь сою называют или «чапиком», т. е. корм для собак, или «вискоза» корм для кошек. Так что, растем от кошек и собак, и есть надежда, что станем человеками, и тогда будем кушать сою.
Следствие не появляется, затаилось. Жду очередной подлянки. Видно, что там с начала месяца идет борьба, ведь давно могли закончить ознакомление.
27 июня 2011 года (понедельник)
Прошло 10 дней, все без изменений. Следствие пропало.
Написал две жалобы на бездействие: одну на имя Генерального прокурора, вторуюв суд, в порядке ст. 125 УПК, на бездействие следствия и нарушение моих конституционных прав и интересов. Я сижу уже свыше года под следствием, а по закону, разрешается только до года. Жду ответа.
28 июня 2011 года (вторник)
Приходил адвокат. Следствие хочет в нарушение законодательства ознакомить обвиняемых с делом, лишь бы нас не выпустить. Для них закон не писан. Отсутствие надзора со стороны прокуратуры приводит к беспределу. Буду писать жалобы, больше ничего не остается.
7 июля 2011 года (четверг)
Все без изменений. Следствие пропало. Сижу и жду, что будет дальше. Прошел слух, что пытались отменить постановление о доследовании у Генерального прокурора, но он им отказал. Что дальше?
Сосед Алексей был освобожден из изолятора. Прошел год, и он обкрутил следствие, пришлось им его выпустить. Все-таки не всегда победа на одной стороне.
8 июля 2011 года (Среда)
Пришло сообщение из Генеральной прокуратуры, что 10 июня 2011 года отменено досудебное соглашение с Пановым и дело направлено на дополнительное расследование.
Следствие, скорее всего, обжалует это решение в суде, т. к.
Генеральный им отказал в отмене. Ждем!
Появились проблемы в «хате» со стороны «старшего». Поставили нового, старого отпустили по сроку, начались придирки, стараюсь не обращать внимания, видно, администрация изолятора «влияет» по просьбе следствия или оперов.
12 июля 2011 года (вторник)
Прошло ровно 14 месяцев, как меня «упаковали». Следствие пытается любым путем не соединять дело Панова с нашим, чтобы нас не пришлось выпускать. Знаю об этом из газет. Ничего святого за душой у этих подонков нет, главное для нихспасти свой престиж и свою голову. За мной усилили контроль, подключилась администрация изолятора, меня полностью изолировали, чтобы я ни с кем не общался. Хорошо еще, что приходят письма Беллы, и они меня, конечно, поддерживают. Как они там? Как можно создать такую систему правосудия и не понимать, что делаешь? А если понимаешь, то тогда, что все это значит?
15 июля 2011 года (пятница)
Все без изменений. Передали, что на 20 июля назначено судебное заседание по моей жалобе. Следствие все еще пытается обжаловать действия Генпрокуратуры. Теперь у меня хоть сторонники появились. Правда, насколько долго продлитсяэто вопрос. Здесь из «хаты» хоть деревья видны, солнце вовсю светит прямо на кровать. Не так тоскливо, как в «Матросске», там света белого совсем не видно было. Жара опять подступила к Москве.
День проходит: валяюсь в кровати за чтением книг, тренируюсь с ребятами, зарядку делаю каждый день, как закон, пытаюсь поддерживать форму. Но, все равно болезни не обходят. Киста гноится, надо делать операцию, на лице еще пятна не прошли от клеща, заразу еще в «Матросске» подхватил. Хорошо, что здесь врачи по-человечески относятся и по мере сил помогают, дают лекарства.
Адвокат обещает регулярно приходить, но не выполняет свои обещания, так что связи нет никакой. Вот такие дела.
22 июля 2011 года (пятница)
Мне сообщили, что моя жалоба в Басманном суде отложена. Из-за чего я не знаю, но думаю, что следствие не представило документы. Тянут резину. Они не имеют право нас держать, обязаны соединить дела и выпустить, а это им очень не хочется. Приходил адвокат и сообщил, что Тверской суд отклонил жалобу Панова о возврате дела и, якобы, СК хочет возбудить уголовное дело в отношении Шенгелии. Ничего не пойму, зачем им еще возбуждать, если и так полно дел по преступлениям, которые он совершал. Может дело в сроках? Уже свыше 5 лет расследуют. В общем-то, шум идет, а я пока сижу, жду, чем все это кончится.