Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины» - Александр Абрамович Козлик 9 стр.

24 июля 2011 года (воскресенье)

Все без изменений. Должен прийти адвокат с новостями, посмотрим, что он принесет. Нарастает напряжение и в «хате». «Старшо́й» гнилым мужиком оказался. Бывший начальник следственного отделения, маленький живчик и все стучит. Думает, что ему от этого легче будет.

25 июля 2011 года (понедельник)

Стало известно из официальных источников, что 22 июля 2011 года наше дело возвращено в Питер, в СК. Жду, что теперь будет дальше.

29 июля 2011 года (пятница)

Вчера приходил адвокат. Новости неутешительные. Дело уже в Питере. Назначен старший, но он пока находится в отпуске и приедет только 15 августа. Выпускать нас никто не собирается. Этапируют обратно в Питер. Дана команда держать нас до упора, и дело загнать в суд в таком виде как оно есть. Престиж прежде всего. Ведь нас незаконно держат, год прошел, дело в суд не направлено, обязаны освободить. Но что для них закон? Наплевать на него. Как хотят, так и будут делать, и никто их остановить не может. Вот такое у нас правосудие.

Вчера осудили Михалыча. Дали ему 12 лет лишения свободы за взятки. Пять эпизодов, все доказательства основаны на словах подельника, с которым было заключено соглашение, и тому дали 3 года. Именно подельник: получал деньги и его взяли с «поличным». В отношении Михалыча нет никаких доказательств, только показания подельника. Но этого оказалось достаточно. Такое наше законодательство, такое правосудие. Если раньше били, заставляли признать свою вину, то теперь преступника освобождают, заключают с ним соглашение, дают ему меньше меньшего, и за это он дает те показания и на тех людей, которые хочет следствие. Зато получаются общественно-резонансные дела, образцово-показательные процессы и образцово-показательные наказания. Так любого посадить можно, на любом уровне, было бы только желание.

Что делать? Тоска берет, охватывает чувство бессилия, как будто стена перед тобой. Но надо брать себя в руки и сражаться, сражаться и только сражаться. Они ведь только этого и ждут, чтобы ты сломался.

16 августа 2011 года (вторник)

Давно ничего не писал. Нет настроения. Ждал, что они придумают. Придумали. Все подтвердилось. Уголовное дело передали в СК в Питер, дали команду закончить дело и направить в суд. Мне стало известно, что Генеральный прокурор дал указание возобновить производство по делу и соединить с делом Панова. Но СК не хочет этого и просто игнорирует эти указания. Вот до чего дело дошлоследствие игнорирует указание Генерального прокурора. Ну что тут скажешь? Бред, да и только.

Вчера у меня появилась следачка из Питера и хотела продолжить ознакомление с материалами уголовного дела, чтобы они имели возможность направить дело в суд. Я отказался знакомиться и потребовал представить мне уголовное дело в отношении Панова. Она меня долго уговаривала, но я настоял на своем. С этим она и уехала. Теперь буду ждать, как они отреагируют. Она мне сказала, что документы на этапирование в Питер уже переданы, но еще может пройти две-три недели.

Погода стоит жаркая, душно. Неделю назад было холодно, приходилось спать одетым, так как в камере сняты окна. Теперь их поставили на место, и установилась жара. Так что, меня опять испытывают на жар и холод.

23 августа 2011 года (вторник)

Дело движется к отправке. По данным «ТАСС» 25 августа нас должны этапировать в Питер. В прошлую среду приезжал еще один следак из Питера. Привез мне отказ в ходатайстве на ознакомление с делом в отношении Панова, под тем соусом, что оно не соединено с моим. На мой вопрос, как же быть с указанием Генерального прокурора о соединении дел, он ответил, что это их проблема. Я объяснил ему, что это была бы их проблема, если бы я и еще четверо человек не сидели свыше года в тюрьме. А так, получается, что мы незаконно находимся под арестом с момента получения данного указания. В общем, я опять написал свое мнение, и он уехал, сказал, что встретимся уже в Питере. Они пытаются направить дело в суд в таком виде, как оно есть, для этого пойдут в суд за продлением ареста. В Питере начинает разыгрываться вторая серия. Посмотрим, как будут они себя вести. Теперь уже до Питера.

1 сентября 2011 года (четверг)

День знаний. Первоклассники пошли в школу, а я сижу в тюрьме. Правда, уже в Питере.

29 августа нас троих спецэтапом, самолетом, доставили ночью в Питер. Вот я и в знаменитых «Крестах», где бывал не раз и никогда не ходил сюда с удовольствием, видно предчувствие такое было, не любил их посещать, даже от дел отказывался. Как говорится: «Се ля ви» («Такова жизнь»), если я это правильно запомнил.

Теперь сижу в «хате» метров 12 на четверых, повернуться негде. Со мной еще трое: двое оперовза превышение своих полномочий и один таможенникза наркотики. Все молодые ребята. Баня теперь раз в неделю, зато через окно видно Неву и набережную, люди идут и машины едут: свобода дышит мне в окно. Наконец, я в Питере. Но отпускать меня не хотят, хотя и обязаны по закону. Но закон не для них прописан, а для всех остальных, кто попадает под эти жернова, колесо государственной машины. Хотя могут и на них дело возбудить за незаконное содержание под стражей, может ведь такое волшебство случится, и будут они сидеть и недоумевать: «За что посадили?» За служебное рвение и нарушение закона. А ведь, думаю, понимают они, что выполняют заведомо преступный приказ.

Вчера кто-то из моих пытался получить свидание, меня привели вниз и затем объявили, что с документами что-то не в порядке. Непонятно. Надеюсь, сегодня придут. Уже год, как жену не видел, сын хоть на суд приезжал. Скучаю, очень скучаю, даже когда слышал по телефону ее голос, становилось лучше. Родной, любимый голос, как я по нему соскучился. Ведь 37 лет мы, практически, не расставались на такой большой период. Боюсь, что когда увижу ее, расплачусь. Слезы к горлу уже сейчас подступили, а плакать нельзя, ни к чему. Вообще, заметил, что стал слезливый. Даже, когда ребята про себя рассказывают, слезы на глаза наворачиваются, и горло сжимают спазмы. Действительно, старый стал. Плаксив, батюшка!

Ладно, главноея в Питере, закаленный в жару и холод, и борьба за справедливость вступила в новую фазу.

2 сентября 2011 года (пятница)

Приходила Лариса. Увидел ее, и слезы навернулись на глаза, трудно стало сдерживаться. Очень тяжело, когда знаешь, что ни за что сидишь, только потому, что так хочется каким-то подонкам. Ну, ладно. Рассказала Лариса много новостей, изменений. Говорит, что ко мне везде и всюду относятся с пониманием, каждый понимает теперь, что может оказаться на моем месте. И это главное. Ведь не мог же я стать преступником, неужели всей своей жизнью не доказал это? Принесла газеты, опубликованные статьи в «Санкт-Петербургских ведомостях», «Новой газете». Статьи в мою защиту. Эта поддержка дорого стоит. Но впереди все равно предстоит большая борьба за освобождение. Если дана команда направить дело в таком виде в суд, то надо иметь смелостьэто опровергнуть. Бред! Но этонаша действительность.

Сегодня мои должны прийти на свидание. Беляну уже год не видел. Главноене расплакаться. Крепись!!!

6 сентября 2011 года (вторник)

Совсем разбаловался и стал вести дневник нерегулярно, даже после каких-либо событий. 3 сентября приходили на свидание жена и сын. Вначале было трудно говорить, слезы стояли у горла, но потом ничего, обошлось. Я больше года Беляну не видел. Держится ничего, меня поддерживает. Все-таки интуиция или, скорее всего, подсказка свыше меня не подвела, когда женился я на своей половинке. А как трудно бывало. Господи! За что мне такое испытание? Вроде бы, всю жизнь старался жить по совести: не был взяточником, не был стяжателем, людей жалел и даже, когда приходилось арестовывать, никогда не злоупотреблял властью, жил на заработанные честным трудом деньги. И такое испытание!

Ладно. Все испытания рано или поздно кончаются. Конечно лучше, чтобы раньше.

Пока мне известно, что следствие пытается направить дело в суд в таком виде, как оно и было. Интересно, кто все это лоббирует? Ведь видят, что дело разваливается еще до направления в суд, и все равно толкают. Не хотят нас выпускать из своих грязных лап. Значит, впереди ждет суд, могут продлить содержание под стражей, а могут и отказать. Аргументов много, да и закон этого требует. Но, что закон? Для них он не писан, что хотят, то и творят. Так что, ждем суда.

А так у меня все в порядке. Соседиребята нормальные. Правда, «хата» очень маленькая, оказывается всего 7,5 кв. м на нас четверых. По Евросоюзуэто санитарная норма на одного человека. Но это же Евросоюз, а у насРоссия.

14 сентября 2011 года (Среда)

Вот и настал долгожданный день. Накануне приходила Лариса, сказала, что направили материалы в суд для продления ареста. Я ждал этого, только не понимал, с чем они пойдут в суд. Настроение, конечно, никакое. Вот и сегодня, вызывает утром меня психолог и спрашивает, как я себя чувствую. Я сразу понял, что-то произошло. Тогда я спросил у нее: «Вы что, меня освобождать собираетесь?» Она удивилась и спросила, откуда я знаю. Я ответил, что по закону так положено. Действительно, решили освобождать. Видно, прокуратура следствие не поддержала, на мое счастье. Пришел в камеру, ребята на прогулке были. Тут и слезы пошли. Но быстро справился, от счастья не умирают. Тепло простился с ребятами, и после обеда повели вниз. Там уже всех нас, пятерых, и собрали.

Освободили после 7 часов. На улице всех нас ждали родные, друзья и знакомые. Тюремная эпопея закончилась, но дело еще расследуется, и борьба продолжается.

Находясь в тюрьме, прочитал мемуары одного из декабристов: «Воспоминания Н. В. Басаргина», привожу его дословно:

«Тот, кто не испытал в России крепостного ареста, не может вообразить того мрачного, безнадежного чувства, того нравственного упадка духом, скажу более, даже отчаяния, которое не постепенно, а вдруг овладевает человеком, переступившим за порог каземата. Все его отношения с миром прерваны, все связи разорваны. Он остается один перед самодержавной, неограниченной властью, на него негодующей, которая может делать с ним, что хочет, сначала подвергать его всем лишениям, а потом даже забыть о нем, и ниоткуда никакой помощи, ниоткуда даже звука в его пользу. Впереди ожидает его постепенное нравственное и физическое изнурение; он расстается со всякой надеждой на будущее, ему представляется ежеминутно, что он погребен заживо, со всеми ужасами этого положения.

То, что я испытал и перечувствовал в первый день заключения моего в каземате, описать невозможно. С одной стороны, воспоминания прошедшего, еще столь свежие, с другойвесь ужас настоящего и безнадежное будущее. Ночью я несколько раз вскакивал со своего жесткого ложа и не понимал, где нахожусь. Сна не было, а какая-то тягостная дремота, еще более волновавшая мои расстроенные мысли. Я с нетерпением ждал дневного света и воображал уже, что помешался в рассудке. Утро застало меня совершенно изнуренным».

Прошло почти двести лет, но человеческие чувства и реалии нашей тюремной системы почти не претерпели изменений.

Статьи о правосудии в России, (написаны в следственном изоляторе «Матросская тишина»)

«Вор должен сидеть в тюрьме!»

Крылатая фраза из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» прозвучала из уст премьера во время его выступления перед народом. Кто бы сомневался, что это не так. Всеза!

Но, в этом же выступлении прозвучала и вторая фразао презумпции невиновности, существующей в нашем законодательстве.

Как это сопоставимо, и сопоставимо ли вообще?

Давайте вспомним, в какой ситуации и в связи с чем прозвучала эта фраза в кинофильме. Оперативник Шарапов был возмущен поведением оперативника Жиглова, который, не сумев поймать на месте преступления карманного вора, когда тот сбросил кошелек, поднял улику и незаметно сунул в карман вору. Затем пригласил понятых и составил протокол об изъятии кошелька из кармана вора. Таким образом, Жиглов сфальсифицировал основное доказательство вины. В ответ на возмущение Шарапова и прозвучала знаменитая теперь фраза Жиглова: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Что же мы теперь имеем?

Или фальсификация доказательств по уголовным делам со стороны оперативников и следователей с целью привлечения к уголовной ответственности нужного им человека и закрытие глаз Фемиды на грубые нарушения Закона, или презумпция невиновности, в основе которой лежит уважение прав и свобод человека и неприкосновенность его личности. Ст. 1 Уголовно-процессуального кодекса РФ звучит так:

В основе же международных договоров лежат права, свобода и неприкосновенность человеческой личности, и если мы хотим жить по Закону, то его и необходимо придерживаться.

Фраза «Вор должен сидеть в тюрьме» неприменима для свободного демократического общества.

Необходимо повышать профессиональное мастерство оперативников, следователей, чтобы те не фабриковали доказательства по делу, а добывали их в строгом соответствии с Законом.

Иначе, именно они и определяют само понятие, кто «вор», а кто нет, исходя из своих внутренних убеждений. А из чего складываются эти убеждения, одному Богу известно.

Определить понятие, кто «вор», а кто, нет, должен только суд, но не с закрытыми глазами и ушами, а с оценкой полученных доказательств, только с точки зрения Закона. Не от того ли идут все наши беды в уголовном судопроизводстве, что суд закрывает глаза и уши на все нарушения Закона при проведении оперативно-следственных мероприятий и исходит из понятия, что «вор должен сидеть в тюрьме».

Ведь стоит суду занять объективную позицию, которая предусмотрена Законом («суд не является органом уголовного преследования» и «стороны обвинения и защиты равноправны перед судом»), положение в нашем правосудии резко изменится.

Да, вначале будет много оправдательных приговоров, как было в начальный период с судом присяжных, но именно они учат оперативные службы и следствие работать в рамках Закона.

Стоит суду занять независимую позицию, и мы повернемся к Закону лицом, а не спиной, в каком положении находимся в настоящее время.

Пора выбирать: или демократическое общество, где правит Закон и только Закон, или «вор должен сидеть в тюрьме». Другого не дано!

Нужен ли нам единый следственный комитет. если нужен, то какой?

Речь о создании единого следственного комитета возникла еще в конце 80-х годов прошлого столетия. На страницах ведущих газет «Правда» и «Известия» была развернута большая полемика на данную тему. Выступали многие специалисты: ученые, практические работники, в т. ч. опытнейшие следователи Генеральной прокуратуры. В связи с развалом Советского Союза все это так и осталось только на страницах печати. Хорошо бы, конечно, обобщить все эти выступления, так как практически в работе следствия, во всяком случае в сторону улучшения, ничего не изменилось.

В Казахстане, в одно время, был создан единый следственный комитет, но просуществовал он недолго, чем-то себя он не оправдал. Хорошо бы установить эти причины, чтобы не повторять те же ошибки.

Я отработал длительный период в следствии МВД, являлся начальником следственного управления, поэтому хотел бы высказать свое мнение по данному вопросу.

На мой взгляд, для объективного рассмотрения необходимо сопоставить все плюсы и минусы, связанные с созданием единого следственного комитета.

Перечислим вначале положительные моменты:

1. Независимость от влияния оперативных служб и органов власти.

2. Самостоятельность в принятии решений по уголовным делам.

3. Возможность специализации следователей по отдельным категориям уголовных дел, и повышение их квалификации в кратчайшие сроки.

4. Наличие самостоятельной материально-технической базы.

Теперь отрицательные моменты:

1. Отсутствие должного взаимодействия с оперативными службами.

2. Отсутствие должного контроля над ходом расследования, что ведет к злоупотреблениям со стороны следствия.

3. Необходимость наличия системы показателей в работе службы и склонение следствия в сторону обвинения.