Сидящий рядом человек издал тихий смешок.
Приятно встретить единомышленника-социолога, специалиста по мутациям общественного сознания. Улле часто сравнивает Райх с отлаженным механизмом. Но Райх не механизм, Райхорганизм. Система, открытая тлетворным ветрам и всяческим влияниям. А как считаете вы?
Честно?
Честно.
Райхэто раковая опухоль, сказал Хаген. А выаномальная клетка с неутолимой страстью к делению. Вы заражаете всё, к чему прикасаетесь. К чёрту. Заканчивайте оперетку! Пиф-паф. Мне выйти или вы запачкаете салон?
Он рванул ремень безопасности, но сильная рука прижала его к спинке сиденья. Плечо резануло болью, которую он воспринял как должное.
Сидеть! сказал Кальт негромко. Вашей логикой можно колоть орехи. Одно хорошовы мне доверяете, а стало быть, небезнадёжны. Успокойтесь, вы перенервничали и наговорили глупостей. Вот так. Что у вас есть, кроме Райха? Детям и дикарям показывают не буквы, а бусы и картинки. Франц, мы отправляемся на экскурсию! Наш техник серьёзно болен.
***
Куда вы меня притащили?
Он принял решение сохранять невозмутимость, но не удержался, когда увидел монументальную башню, вход в которую зиял перед ними чёрной дырой.
Вместо ответа Франц слегка подтолкнул его в спину.
Вперёд, солдат!
С возвращением, съязвил Хаген. Я скучал.
Здание было законсервировано, но не обесточено и тщательно охранялось. Кальт переговорил с охранником, и свет моргнул, сделался ярче, и где-то за поворотом защёлкали-загудели лифты.
Что это за место?
Экспериментальный комплекс «Вектор», ответил Франц. Одно из самых высоких зданий в округе. И ещё у него есть смотровая вышка.
Хаген попытался сопоставить сказанное с так и не заданным вопросом. Ничего не получилось. Он копнул ещё раз и нашёл сразу два смысла.
Вы хотите что-то показать? Или сбросить меня оттуда?
Один из вариантов мне нравится, сказал Франц. Угадай, какой.
Уютная кабинка лифта приняла их и вознесла на самый верх, к больнично освещённым коридорам и лестничному пролёту, увенчанному ожидаемой дверью. То ли она была открыта, то ли магнитный ключ Кальта отпирал все замки. Они оказались на круглой площадке с арочными окнами от пола до потолка, но справа обнаружилась ещё лестница и ещё одна дверь, и только преодолев это последнее препятствие, они очутились на смотровой площадке.
Ого! воскликнул Хаген, в самом деле превращаясь в ребёнка.
Или в дикаря. Всё, что он мог выдавить кроме, звучало ещё менее членораздельно.
Вот вам и «ого», отозвался Кальт. Можете подойти к ограждению, но не пытайтесь перелезть. Во-первых, не успеете, а во-вторых, это будет самая большая ваша глупость из возможных. Я хочу показать вам Райх. На Луне, с которой вы свалились, не найдёшь таких точек обзора.
Ему пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным. Ливень к счастью прекратился, но порывы ветра, едва не сшибавшие с ног, обрушивали мириады мелких ледяных брызг. Разгребая подошвами слякотную кашу и поскальзываясь на каждом шагу, Хаген с трудом добрался до ограждения и повис на нём, впитывая увиденное.
Клубящееся пепельное небо было ближе, и ниже, и намного больше, чем он мог себе представить. Истощившие запас молний грозовые гроздья переместились к западу, а c востока уже наступал новый атмосферный фронт, бодрый и опасный, скрывающий под мантией хлопушки и фейерверки. В разрыве же между тем и этим царило относительное затишье, и если приглядеться, можно было угадать, где появятся вскоре первые, самые крупные звёзды.
А далеко-далеко внизу, под ногами распростёрся Райх.
Как лес, возникающий по деревцу, по выскакивающим то здесь, то там еловым веткам, хаотичным развёрткам кустарника, а потоми вверх, и вправо, зелёными ярусами, до самого солнцаобрастающий мохнатой ретроспективой без дороги назад, так и Райх проявился в деталях, обломках геометриипятна, квадраты, окантованная синим стрела «Кроненверк», золотисто-белымтреугольник Ратуши, потеснённый шахматной клеткой техноцентров. Игральные кости«Датенбанк», три кристалла«Нейротех» и поменьше, побледнее, ступенями до самого низа«Рад-Лаб», «Гебо» и приют лжецов-напёрсточников от науки«Метеобюро».
А чуть ближеигла радиовышки, а чуть дальшекубик на кубикерайон партийных общежитий, Парк Славы, военный городок. А вон и купол Цирка, а за нимсинхронное мерцание новых жилых кварталов! Ярко и остро, до рези в глазах. Хаген моргнул. Налетевший ветер смешал краски в крутящуюся спираль. Флик-фляк, слепое сальто! Гудение в ушах всё усиливалось. Рифлёная плита под ногами дрожала и подпрыгивала. «Сейчас нас унесёт», подумал Хаген и почувствовал, как кренится башня. Кранк! сказали металлические балки. Кирпичик за кирпичиком да нет, какой кирпичсталь и железобетон, блок за блоком, прощай, ласточкино гнездо
Кто-то надвинул ему на голову капюшон, и шум утих. Башня стояла вертикально и никуда не падала.
Да вон же! воскликнул Франц, тоже приникая к ограждению. «Ти-Инжиниринг». Я даже их погрузчик вижу. А вон, глядите, поезд!
Увлёкшись, в неожиданном азарте он саданул Хагена в боклевый, но отдача была весьма ощутимой. Хаген охнул, выругался сквозь зубы и вдруг с изумлением, как в первый раз, увидел заводы. А вместе с нимидругой Райх.
Истинный. Огромный.
Слаженный и чёткий.
Как машина.
Он даже рот приоткрыл, до того невероятным в своей простоте было зрелищенесложная, но мощная головоломка и каждый кусочек на своём месте.
Ого? беззлобно передразнил его Кальт.
Он стоял чуть позади, подняв воротник плаща, заложив руки в карманы и слегка набычившись, успешно отражая воздушный натиск. Мелкие градины налипали на мокрую ткань, утяжеляя её ещё больше. Коротко стриженные волосы тоже намокли и смёрзлись, поседели от инея. Однако холод его, кажется, не беспокоилна бледных губах застыл уже знакомый Хагену призрак улыбки, умерщвлённой во младенчестве.
Хаген отвернулся. Ему показалось, что он заметил что-то, не предназначенное для чужих глаз. Наблюдать за преображённым Францем тоже не хотелось, и он сосредоточился на линии горизонта в поисках заветного.
Стену отсюда не увидать, предупредил Кальт. Далеко. Конечно, это не всё, всего лишь Траум. Впечатляет, не так ли? Зато отсюда жевон там, видите? вы можете полюбоваться и на Территорию. Сравните, Йорген. Найдите пять отличий.
Он нашёл десять. Тридцать. Сорок пять
А потом сверху спустилась темнота, и над их головами зажёгся прожектор.
Колесо обозрения совершило полный круг.
И остановилось.
***
Вот и всё, заключил Кальт, как всегда бесцеремонно разворачивая его за плечи и подталкивая в нужном направлении. Нам пора.
В круглой комнате их уже поджидали безопасники с инъекторами, но Кальт жестом приказал им выйти и они послушно загремели вниз по лестнице, прыгая через ступени. А вот Франц остался. Освежённый прогулкой, возбуждённый, в чёрной кожаной куртке с заклёпками и своей дурацкой лыжной шапочке, он насмешливо поглядывал на Хагена и ждал развязки.
Спасибо за приятный вечер! сказал ему Хаген. Впечатлён. Нужно будет повторить при случае.
Терапист стоял, слегка наклонив голову, прислушиваясь к чему-то, что происходило не здесь.
Какого чёрта? поинтересовался Хаген. Что это было? Зачем?
Я всего лишь показал вам вашу раковую опухоль, откликнулся Кальт, не меняя позы. Что же вы так нервничаете? Не понравилось?
Мне не нравитесь вы, сказал Хаген. И мне не нравится, что такие, как вы, прут на север. Сверху это выглядит красиво. Мощно. До тех пор, пока вы не наступите сапогом на чьё-нибудь лицо.
Он задохнулся.
Ну-ну, поощрил Кальт. Продолжайте. Вы же не договорили.
Разве? Я тезисно. К тому же, поздно. Устал.
Я рассчитывал, что вы ответите на мой вопрос. Помните? Что у вас есть, кроме Райха?
Не ваше дело.
Всё, что касается вас, теперь моё дело. Мы ударили по рукам, мне завернули покупку и пожелали счастливого пути. Я купил вас, Йорген. Вместе с вами я, кажется, приобрёл пакет проблем, но я заставлю вас отработать. Полагаю, мы начнём с глубокого изучения вопроса адаптации.
Больной ублюдок, выдохнул Хаген. Да вы же спятили!
А вы нет? Мой рассудительный техник! Юрген Хаген, позвольте заметить на правах вашего нового начальства: вы ведёте себя нелепо и странно. Именно это мы обсуждали сегодня с Виллемом. В таких вопросах личная беседа просто незаменима. Ваш игромастер озадачен. Я, признаться, тоже. Что вы натворили, болван? И самое главноечто ещё вы собираетесь натворить?
Ничего, сказал Хаген с бессильной злобой. Я не успею ничего. Вы это хотели услышать? Чего вы добиваетесь? Чтобы я сказал: «Виноват» и прыгнул вниз? Пустил пулю в висок? Дайте пистолет и занимайте кресло в первом ряду. Не то? Тогда чего вы от меня хотите?
Я хочу, чтобы вы капитулировали, сказал Кальт. Мне нужен ассистент, а не ассасин. Мне надоело, что вы только и выискиваете момент, чтобы вцепиться мне в горло. Это забавно, но здорово отвлекает от дел. Сдавайтесь, упрямец! У нас много работы. Идите сюда!
Он шагнул вперёд и протянул руку, которую Хаген отбилкрест-накрест, наотмашь, почти не чувствуя боли.
Довольно! произнёс он, трясясь от раздражения. Хватит! Я вам не вещь! Вам не сделать меня вещью. Я не давал на это согласия!
Вы правы, сказал Кальт, осенённый какой-то свежей мыслью. Вы совершенно правы. Мы обсудим, когда окажемся дома.
Он развернулся и запрыгал вниз по лестнице, грохоча не хуже безопасников.
Домэто что? спросил Хаген у всего, что не могло отвесить пощёчину, у стен, пола, потолка.
Дом есть дом, ответил Франц. Солдат вроде тебя уж мог бы это знать.
Я не солдат.
Стены промолчали. Равно как пол и потолок.
Чёрт-те что, задумчиво сказал Хаген, начиная спускаться. Ему хотелось побыстрее завершить этот день. А ещё лучшепереписать сначала. От заглавной до точки.
На последней ступеньке он пошатнулся. Франц не дал ему упасть.
Сверим шансы? предложил он, напирая грудью, безжалостный и жаркий как триумфальная колесница.
Мозаика, напомнил Хаген. То так, то эдак. И я ещё жив. В отличие от тебя. Мой капитан.
Глава 13. Система лояльности
«Едем домой», сказал Кальт. По-видимому, это должно было означать, что они возвращаются в «Абендштерн».
И действительно, справа мелькнули подсвеченные по контуру арочные конструкции Первой транспортной линии, затем прерывающаяся тёмными провалами мешанина из разномастных, разноуровневых построекнигде ни одной живой души, поздно, слишком поздно. Потом остались только пляшущие в ночи кругляши дорожных фонарей и россыпи зелёных огней вдалеке. Хаген то узнавал, то не узнавал дорогу. Впечатления дня, наслоившись, придавили его сознание, пощадив лишь самые примитивные, односложные мысли. Он мыслил: «Холодно» и мыслил: «Марта» и что-то ещё, тревожное и большое. «Вы спите?»спросило тревожное и большое, он сказал: «Почти» и мягко привалился к стеклу.
А потом движение прекратилось. Совсем близко заскрипело, щёлкнуло. Он вздрогнул и очнулся, насквозь промёрзший и в холодном поту. Негнущимися пальцами отстегнул проклятый замок и, наконец, выбрался наружу, присоединившись к теням, которые только его и ждали.
Вокруг была плотная, сырая тьма. Он посмотрел вверх и обмер под прицелом тоненькой, серповидной, замыкающейся в бесконечности
Железная рука надавила на затылок.
Не надо! произнёс властный голос. Не смотрите вверх. Пойдёмте.
Он позволил себя повести, и ещё раз запнулся на крыльце, но был поддержан и торопливо препровождён внутрь.
Едва успели, сказал Франц.
Кальт что-то ответил. Франц рассмеялся и взбежал по лестнице, скрипя деревянными ступенями. Резь в глазах мало-помалу проходила. Чёрный столб наклонился к нему, сообщил: «Я буду в гостиной» и отодвинулся, пропал куда-то.
Хаген дал себе ещё немного времени, чтобы привыкнуть, и лишь потом огляделся.
Он находился в прихожей небольшого дома, каменного, с высокими потолком и светлыми стенами, смыкающимися под прямыми углами. Это то, что он отметил в первую очередьуглы и то, что обстановка была старомодной, но не создавала ощущения нафталиновой захламлённости; предметов было не так много, чтобы о них запнуться.
Прекрасно. Теперь я мыслю как калека. Как крыса в лабиринте.
Он оглянулся на дверь. Здесь не было автоматических плит, отрезающих внутренность дома от мира, чтобы превратить жилище в бункер. Обыкновенная дверьдеревянная и даже без глазка. Хотя глазок не требовалсяпрямо над декоративной распялкой для зонтиков и мелких вещей он заметил тёмный квадратик монитора.
Камеры! Опять фальшивка, как и в лаборатории. Дом. Да что они знают о доме?
«И здесь. И там, он придирчиво оглядел полочку для обуви, тусклое овальное зеркало, стул с выгнутой спинкой. Тут ошибка, там прокол. Неприкрытый расчётна простака, на дурачка. Глухой и с прозеленью камень, нахлёст цепей, железная дева, секира со ржавой от крови кромкой, или наоборот, стекло и никель, электротрепаны и ультразвуковые диссекторы, лазерные скальпели, пыточные нейростендывсё выглядело бы гармоничнее, чем вот это».
Атлас и ситчик. Подставка для зонтиков.
С другой стороны, был вынужден признать он, «вот это» намного предпочтительнее железной девы или дыбы. Куда как предпочтительнее. Хотя и дыбу вообще-то никто пока не отменял И Марта, ох, Марта
Его всё ещё сотрясала дрожь от резкого пробуждения и того, что он увидел в небе.
Ничего. Я не увидел ничего. Я увидел
«Нужно успокоиться, взять себя в руки, он взял себя в руки, крепко обхватив за плечи, не обращая внимания на жестяной скрежет сухожилий, визг надрываемых мышц. Сейчас я сяду прямо здесь, свернусь в булыжник, и никто не услышит от меня ни единого слова. Никто, никогда. И Марта нет, так ещё нельзя, сначала Марта, нужно понять точно, что он знает, а что нет, и каждое ли словоправда. И если он знает, надо убить или купить но как же путаются мысли, сколько же раз меня сегодня прикладывали головой и как же это всё-таки мешает»
Йорген!
Он поспешно разделся и, подволакивая натруженную ногу, поднялся на второй этаж, где, по всей видимости, и находилась гостиная.
Гостинаядля гостей. Но я-то не гость.
Проходите, пригласил Кальт. Смелее.
Сам он расположился в кресле у камина. Язычки фальшивого пламени весело плясали за бронзовой решеткой. Бок фарфоровой супницы нежно отсвечивал розовым, а узоры на скатерти перемещались и расцветали среди столовых приборов, разложенных как в операционнойв идеальном порядке.
Садитесь.
Хаген опустился во второе кресло и понял, что освещён лучше, чем хотелось бы. Допрос продолжался. Поменялся только антураж. Он заслонил было рукой лицо, но сообразил, что это бесполезно и позволил руке упасть.
Вы плохо выглядите, озадаченно сказал Кальт.
Я плохо себя чувствую.
Что с вами происходит? Это Территория? Отвечайте!
Он не увидел, но ощутил, как терапист подался вперёд, жёстко блестя глазами, и тогда, чтобы избавиться от стремительно надвигающейся вероятности чужого прикосновения, выдавил через силу:
Нет устал вы совсем меня загнали.
А, сказал Кальт, мгновенно успокаиваясь. Ну ладно, ладно. Это поправимо. Всё хорошо, Йорген. Мы скоро закончим.
«Скоро, отметил Хаген, испытав что-то, похожее на облегчение. Опять поднял руку к лицу и снова опустил, удивившись: лоб был обжигающе горячим, а пальцы ломило от холода. Да я же болен. Нужно к врачу». Врач сидел напротив и всматривался в него, как в монитор. На его лице застыло выражение предельной сосредоточенности.
«Пасифик, произнёс про себя Хаген. Тс-с, ни слова, ни ползвука! Пасифик-Пасифик-Пасифик»
Несложное упражнение освежило его, смыло лихорадочную пелену. Пределы раздвинулись, теперь он ясно видел, что его окружало, и окружающее ему понравилось. Комната была небольшой и уютной, как берлога, коричневой, в мелкую крапинку от вещей и вещиц, в которых была душа. Хозяин комнаты выглядел слегка помятым. Это тоже было хорошо.
Берта приготовила нам кое-что, боюсь, всё уже остыло. Угощайтесь.
Благодарю. А вы?
Я не голоден.
Я тоже.
Так, сказал Кальт. Так-так
На каминной полке Хаген заметил несколько диковин и среди них знакомуюпряничный макет Ратуши со встроенными часиками. Рядом лежала колода карт и сборная конструкция из деревянных кубиков с пружинками и противовесамиголоволомка.