Я слушаю
Райху нужна благонадёжность, мнелояльность. Чувствуете разницу? Я забочусь о своих солдатиках, а ониобо мне. Мы разговариваем на одном языке. Вы тоже начинаете им проникаться.
Да, отозвался Хаген. Сейчас, в два часа ночи, он был готов согласиться с чем угодно. Да и да.
Очнитесь, соня! приказал Кальт. В голосе его звучала улыбка. Мне нужна ваша добрая воля, а не горячечный бред. Ну же, напрягитесь, Йорген, откройте ясные глаза! Вы видели моих людей, говорили с ними. Даже успели повздорить. Так каков же ваш вывод? Смог ли я обеспечить должный уровень лояльности?
«Сволочь ты, пасмурно подумал Хаген, Уровень тебе Лояльность тебе» А вслух произнёс:
Если под этим красивым словом вы разумеете страх, то да. Без сомнения. Солдатики боятся вас, очень. Почему?
Любое животное боится палки и кнута. А вот почему боитесь вы? Кнут я ещё не применял.
Значит, я трус.
Но вы не трус, произнёс Кальт раздумчиво. Не приписывайте себе отсутствующих добродетелей. У вас есть какая-то скрытая цель, но боитесь вы не поэтому. Тут шероховатость, заминка, даже тайна. Микроскопическая, но всё же Есть тайна, Йорген?
Нет.
Есть. А вот у солдатиков нет тайн от меня. Полная лояльность. Признаться, я болезненно отношусь к этому вопросу.
Та-та-тайнастучал дождь за окном. Поезд миновал переезд и начинал разгоняться. Та-та-тайна. Так-тайна. Так-тайна.
Вы что-то в них встроили! догадался Хаген, внезапно пробуждаясь. Он встрепенулся, распрямился, забыв о недомогании. Вы! Вы хирург. Что-то сделали с ними! С каждым из них.
Только с избранными, уточнил Кальт. Видите ли, я не люблю работать вхолостую. Мне нужны гарантии. Я хочу быть уверенным в том, что соберу карандаши там, где их выронил. Я оставляю маячки. Крохотные умные устройства на страже жизненно важных органов. Я оставляю свои маленькие кнопочки в разных отделах мозга. Мозг устроен очень сложно, Йорген, даже ваш. Там есть центры удовольствия, но нет чётко локализованного центра боли. И всё же боль можно сыгратьоркестром. Мне не жалко нот для моих солдат.
Да перестаньте вы, с омерзением и ужасом сказал Хаген, отодвигаясь от стола, на который облокотился. Будьте проще! Карандаши, ноты Так и скажите, что зачиповали их и сделали из них подопытных животных. И хотите сделать то же самое со мной.
Хочу. Э, куда вас опять повело? Даже если бы здесь был нож, вы всё равно новичок-теоретик в этом виде спорта. Успокойтесь! Сядьте, что вы вскочили? Сегодня всё решает добрая воля.
К чёрту волю!
И я
И вас тоже к чёрту!
Сидеть! сказал терапист.
Он опять как-то ловко подхлестнул голосом, и мышцы расслабились, не успев получить санкцию мозга. Хаген упал в кресло, стукнувшись косточкой о подлокотник.
Слишком впечатлительны для техника. Даже с учётом эмпо-индекса. Вы и в Отделе гарцевали с такой детской непосредственностью? Да уж, насчёт раутов я погорячился. Максимумпопойки на партийных междусобоях. Хотя вы же и пить не умеете. Будете вместе с лидером потягивать овощные соки.
Не подходите ко мне!
Успокойтесь. Помолчите и послушайте.
Он поднял палец и застыл, поблёскивая глазами, прозрачный и большой, отлитый из ледяного воска. Хаген прислушался. Сквозь шелест и шорох, мокрый плеск и фанерный перестук дождевой дроби пробивался тонкий, пронзительный, исчезающий в ночи монотонный вой сирены.
Тишина, сказал доктор Зима. Послушайте абсолютную тишину, Йорген. А потом послушайте меня.
***
Если вы со мной, то со мной до конца, размеренно говорил Кальт, и капли его слов ложились одна на другую, пробивая желоб.
До конца. До конца.
Одна небольшая операция, и мне станет легко и спокойно, а вы избавитесь от внутренних метаний, поняв, что при необходимости я достану вас где угодно. Хоть на Территориисигнал проникает и туда, хотя посылать его придётся из особых точек. Я достану вас везде. Хоть в Океане. Хоть за Стеной. Понимаете в чём суть, Йорген?
Да. До конца.
А если я откажусь
Верните мне карты, лидер зря рисовал их. Вы не умеете ценить искусство. Можете сразу порвать картинку, которую уже измусолили в кулаке. Давайте её сюда!
Подождите!
Подумайте, разрешил терапист. Я пока прогуляюсь и помогу Берте рассортировать следы наших ночных безобразий. А вы сопоставите «за» и «против» и дадите мне окончательный ответ. Только не засыпайте.
Проходя мимо, он легонько коснулся Хагена, но тот настолько погрузился в размышления, что почти не отразил этого.
Картинки, разбросанные по траурной поверхности, мешали сосредоточиться. Хаген смёл их в кучку и прикрыл салфеткой. Заметил выглядывающий уголок и вытянул новую карту.
Это была пустышка, белый прямоугольник в простой прямоугольной рамке. Рисунок без рисунка. А как с остальными?
Не важно.
«Он не был до конца откровенен, думал Хаген. И умолчал о многом. Ну, правильно, с какой стати ему быть откровенным? У него нет Марты, и никто не приставляет пистолет к виску. Хотя, возможно, и приставляют. Улле. Они пытаются насыпать соли друг другу на хвост, а ведь есть ещё Кройцер да нет, это пешка».
Он нетерпеливо потёр горящий лоб. Заметил графин и тут же забыл про него и про жажду, ставшую постоянным спутником. Время, время. Мысли обгоняли одна другую, подрезая на поворотах.
«Заменить Патруль солдатиками означает дать Кальту единоличный контроль над южной границей. Ну, нет, на такое Рупрехт не пойдёт. Они все помешаны на контроле, все одинаковы. Нет-нет Да и чисто техническиоткуда взять столько солдатиков? Даже, если мы определим критерии, сформируем какой-то алгоритм отбора Это же гигантская разница в численности. Значит, уже есть какое-то решение, но он не собирается его афишировать до тех пор, пока не опробует и не убедится в его эффективности Он экстравагантен, но весьма осторожная сволочь.
Конечно, нужен помощник. Конечно, не Франц. И не кто-то из Хельони там друг другу на ходу подмётки рвут. Рыбка-простачок, послушный, грамотный статиствот кто ему нужен. Но есть что-то ещё. То самое, о чём он умолчал. И не скажет до тех пор, пока я
Ох, нет!»
Он прислушался. Если Кальт и помогал Берте с посудой, то делал это очень ненавязчиво. В доме царила глубокая тишина.
«И всё как снежный ком. Хаген выбрался из-за стола и подтащился к окну, далеко, по касательной огибая кресло, сохраняющее невидимый, но осязаемый след давящего присутствия. Одно за другим и одно на другое. Валом, впопыхах, дуроломом. Влез и наломал. Разведчик. Идиот. Они только того и ждали, измученные, отчаявшиеся людивесточки, помощи со стороны. Но чем им может помочь Пасифик, сейчас, когда и сам нуждается в помощи?»
«Я боюсь, подумал он, безо всякой связи перескакивая к занозе, крепко засевшей внутри. Должен думать о них, но боюсь о себе, и когда думаю о Марте, всё равно возвращаюсь к себе, к тому, что виноват и не могу осмыслить степень своей вины. И просто боюсь. Наверное, это больновнутрь, железные острые штуки, холодные, несущие в себе заряд кислоты, пороха, электрического тока. В любой момент: оступился и вспышка. Невозможно представить. Тиканье бомбы в голове, и под рёбрами, и под каждым сердечным клапаном, в каждом укромном уголке.
А остались ли у меня укромные уголки? Кажется, он выпотрошил все. Все, кроме одного. Пасифик. Он до сих пор не произнёс этого слова».
Пока не вскрыта последняя карта, игра может продолжаться.
У меня есть козырь. А у негопустышки.
Нарочито заскрипели ступени.
Я слышу, сказал Хаген. Я согласен.
Вот и хорошо, отозвался терапист, подходя ближе. Не драматизируйте. Всё не так уж страшно. По правде говоря, вы будете солдатиком лишь наполовину. Минимум нейрохирургии. У меня другая специализация. Операции на мозге проводит мой коллега в «Нейротех», но вас я ему не доверю. Хочешь сделать хорошоделай сам, вот мой девиз.
Не хочу, чтобы это были вы, бесцветно произнёс Хаген, колупая штору. Пусть лучше он!
Не капризничайте, Йорген. Я личный врач Лидера, пусть и неофициальный. Неужели вы думаете, он доверит свою тело неумехе и дилетанту?
Лидер плохо себя чувствует.
Не хороните любимых раньше времени, произнёс Кальт скороговоркой и подмигнул. Уже поздно, Йорген. Поглядите на часы.
Они не работают.
Верно. Значит, вам пора спать. Я разбужу, когда мы начнём.
Что-что? ошеломлённо переспросил Хаген, когда ледяные пальцы схватили запястье, сдавили и выпустили, чем-то оцарапав. Что вы сделали? Я не разрешал прямо сейчас
Пиф-паф, весело сказал Кальт. Будет не больно. Я обещаю.
Он не солгал и разбудил, когда всё началось. Правда, лишь затем, чтобы поздороваться и опять уплыть под потолок, где из белоснежных содовых сугробов вырастали пузырчатые стальные глаза ослепительной чистоты. Это было стерильное место, совсем не похожее на Пасифик, но доктор Зима дал слово, и почему-то Хаген ему поверил. Как вскоре выяснилось, не напрасно.
Было совсем не больно.
Ну, может быть, самую чуточку.
Глава 14. Спарринг-партнёры
Генцель обещал доложиться полчаса назад и провалился в преисподнюю. Его браслет был активен, но не реагировал на вызов. «Бордель!»задумчиво произнёс Хаген, набирая Аквариум. Илзе успокаивающе погладила его по шее, прошлась по спинальным точкам, снимая мышечный спазм. «Погоди, сказал он. Я им накручу хвоста, балдёжникам. Устроили там лавочку с преферансом»
Аналитики откликнулись тотчас: оказывается, Генцель решил лично донести результаты, но по дороге был перехвачен инспектором, и теперь вынужден колесить по задним дворам, по горам, по долам и отхожим местам, плести небылицы, втирать очки и искать коллег, чтобы сдать им осточертевший груз и отправиться по делам. Так, может быть, герр Хаген вызовет огонь на себя, потому что у инспектора, конечно, есть вопросы, даже целый список, мелким, убористым почерком
Герр Хаген не изъявил желания вызвать огонь на себя. Вместо этого он посоветовал выкручиваться своими силами. Терять ключи. Брать измором. Подсунуть самую красивую из общих секретарш, дылду с цветком в волосах. Одно из двухлибо докучливый гость очаруется и проведёт остаток дня в брачных танцах, ворковании и чуфырканьи, либо его придётся нейтрализовать иными методами.
Какими? тут же спросил Арне. Он был из тех, кто робко, вежливо, чайной ложечкой вынимает мозг по кусочкам. Хаген вздохнул. Ему до тошноты надоели соглядатаи Улле, зачастившие с проверками. И ещё больше надоело решать вечные проблемы аналитической секции.
А спровадьте-ка его в двойку. Они как раз заняты «Музыкальной паузой» для Кройцера. Вот и устройте ему паузу. Послушает функциональную музыку, ребята покажут что-нибудь из компьютерной пиротехники, мини-лекция, пятое-десятое
Инфосекция просила не отвлекать, пробормотал недальновидный Арне и получил полный набор пистонов. Хаген с наслаждением принялся припоминать. А припомнить было что. Срыв графикараз. Ночные посиделки и подозрительные своей массовостью утренние недомоганиядва. Плюс мутная история с энерготониками. Стало быть, два с плюсом. Безобразная свара с архивистами из «Датенбанк»это уже три. Чёрт возьми, три! А теперь персонально
Закончив, он долго и бессмысленно двигал бровями, дёргал губами, издавал лошадиное цоканье, сопел и фыркал и вдруг сообразил, что Илзе рядом, слышит, запоминает и ждёт распоряжений. Терпеливо ждёт. В высшей степени корректно.
Что? спросил он, испытывая неловкость и раздражаясь уже из-за этого. Смешно? Киплю, булькаю, бренчу крышкой. Забавно, наверное, выглядит со стороны?
Нет, тихонько сказала Илзе. Раньше было забавно, а теперь нет. Натурально. Я поверила. Вы очень устали.
Устал, сознался он. Засиделся допоздна и вот
До без четверти четыре. И у вас снова была тахикардия. И мигрень.
Так, сказал Хаген, еле сдерживаясь. Значит, опять. Может быть, хватит меня мониторить? Это нервирует!
Простите, отозвалась она ещё тише, но твёрдо. Не волнуйтесь, пожалуйста.
Умелые пальцы профессиональной массажистки пробежались по затылку, огладили загривок, вновь спустились по шее, захватив мягким полуобручем, и Хаген расслабился. Как всегда. Он хотел бы проявить стойкость, давал себе зарок не реагировать, но тело жило по своим законам и начхать ему было на принципы и обещания.
Я могла бы прийти к вам ночью, предложила Илзе. Помогла бы справиться с бессонницей.
Нельзя, сказал он.
Можно, возразила она. У меня есть специальное разрешение. Шеф очень рекомендовал. Я вам не нравлюсь?
Нравишься, процедил он, чувствуя прилив моментально обузданного, выверенного, с прохладцей и инеем, но всё-таки бешенства. Скажи шефу Нет, я ему сам скажу.
«Не скажу, думал он, машинально развинчивая и скручивая металлическую подарочную ручку, убивая её и воскрешая вновь. Кукловод. Сводник. Контролёр. Залез бы и под кожу, так ведь не поместится. И конвой, вечный конвой с особыми распоряжениями. Спасибо, что не Франц. Спасибо, что Илзе. Красивая девушкаИлзе. Главноене привязываться!»
Может, стоило предупредить об инспекции? аккуратно осведомилась Илзе.
Она всё делала аккуратно. Следуя полученным инструкциям, аккуратно настояла, чтобы Хаген хотя бы два раза в неделю принимал снотворное, посещал тренера и партийный оптимум, не пренебрегал коллективной психогимнастикой и заглядывал к диагностам с Фабрикипо расписанию, отпечатанному в двух экземплярах и прикнопленному над столом.
Когда он захотел незаметно выбраться в Траум, она аккуратно объяснила, что перемещаться по городу и окрестностям он будет только в её сопровождении. А потом, когда он попытался возразить, сумбурно, с щенячьим задором, бр-р, как бы стереть это стыдное воспоминание! столь же аккуратно вырубила его, дождалась, пока он придёт в себя, и объяснила опять. После этого Хаген пересмотрел своё отношение к занятиям в Центре физической подготовки. Одно делосхлопотать от Франца, хотя и это достаточно унизительно, но всё же объяснимо, даже как-то классически: мыслящая интеллигенция подавляется грубой армейской силой, и совсем другой коленкоркогда тебя без особого напряга обрабатывает миниатюрная фрау с безупречным маникюром и лёгкой грустинкой в фиалковых глазах.
Предупредить? Он скажет гнать проверяющих поганой тряпкой. Этот хмырь позвонит Улле. И начнётся грызня прямо в присутствии Лидера, взаимные обвинения, швыряние помётом, а им только того и надо Нет уж, выкрутимся сами. А хотя
«Я-то чего беспокоюсь?»спросил он себя и не нашёл ответа. Беспокоиться следовало о другом. Например, о том, что министру безопасности успели донести о новоиспечённом «ресурсном центре» и некоторых шагах, предпринятых Хагеном в значительной степени самовольно. Если эта тема всплывёт на совещании в Стахоле А она, конечно, всплывёт.
День обещал быть напряжённым.
Тренер просил не опаздывать, предупредила Илзе. В Управление у вас повестка на одиннадцать сорок. Мне переслали планнинг Дитрихштайна. У вас совпадают графики, а значит, я могу договориться, чтобы вас записали на контактную разминку. Тогда вы сможете поговорить до вызова, лично и в приватной обстановке.
Он же меня раскатает, мрачно сказал Хаген. Как это у них называется«большая стирка»? «Пропустить через табак»? Одно лечим, другое калечим? А впрочем впрочем, ты умница. Запиши и поехали. А Генцеля ко мне, когда вернусь. Если вернусь. И скажи ребятам, чтобы ждали у «Кроненверк», только где-нибудь на задах, не отсвечивая. Попробуем вытащить ещё парочку карандашей.
Илзе бросила на него косой взгляд, замялась.
Что? спросил он с ожесточением. Ну что?
Простите, но я всё же спрошу: вы уверены? Просто шеф приезжает сегодня, и он, конечно, в курсе, но в общих чертах, и Не мне судить, но мне кажется
Боль полоснула внезапно, через глазницу назад, рикошетом по черепудинг-донг. Он мотнул головой и засопел, схватил себя за волосы, дёрнул, уговаривая себя не стонать. А потом на помощь явились тёплые ладони Илзе, и всё прекратилось, только в дальних уголках гулко отдавалось эхо, повторяя протяжное окончание так и не вырвавшегося крика. «Будет почти так же, подумал он, смаргивая слезу. Только хуже. Много хуже». Он с трудом повернул голову. Илзе смотрела на него, затаив дыхание, изломив тонкие, подретушированные бровки, и каких-нибудь пару недель назад он счёл бы её человеком, может быть, даже девушкой, и, может быть, даже ласковой