EDEN - obsessmuch 15 стр.

 И вы ведь окажете нам одолжение, не так ли?

Улыбка. Кивок. Все что угодно для вас.

 Тогда возьмите этот нож.

Нож. Свет в моей рукесовсем не тяжелый. Оставьте меня в этом состоянии навсегда, и я сделаю все что угодно, чтобы угодить вам, о, я обещаю, я

Рука. Не узнаю. Не моя.

 Отрежьте большой палец.

Нет

 Отрежьте большой палец.

Палец. Чей палец?

Так тепло, так уютно

 Гермиона? Пожалуйста, Гермиона, борись, пожалуйста

Теплая рука стирает вторгшийся голос

 Отрежьте большой палец.

Да, конечно.

Лезвие входит в плоть, но встречает сопротивление, вонзаю глубже

Я сделаю все для этого голоса, все

Кровь сочится из раны.

Все что угодно

Тепло ускользает от меня, все вокруг наполняется криками, болью и кровью.

Не моя кровь. Не моя боль.

Не мои крики.

Оо боже, чертчертчерт!

Рон кричит. И укачивает свою руку. Свою окровавленную руку

Я осматриваю себя.

Кровь. Кровь повсюду, липкая и темная на моих руках, на полу.

О, боже, господибожемой!

Палецего палецлежит на полу в луже крови. Отрезанный.

О, боже мой!

И крики. Мои крики и его. Слишком много шума и крови,  о, боже правый!  это просто ад.

Мы в аду. И это Люциус затащил нас сюда.

И я ломаюсь. Я выкрикиваю все, что знаю, об Ордене Феникса, о его членах, и его действиях. Я даю им имена, адреса, краткое досье на каждого из тех, кого я знаю и люблю, а также имена их друзей, членов семьи и даже случайных знакомых. Что угодно, лишь бы остановить мучения Рона.

Через некоторое время, когда я уже сказала им все и даже больше, Люциус протягивает ко мне свою руку.

 Достаточно.

Я делаю глубокий вдох, вытирая влажные губы.

Долохов смотрит на пергамент.

 Она сказала правду.

Люциус бросает короткую и холодную улыбку.

 Хорошо. Значит, мы можем двигаться дальше.

 Нет, погодите!  я ползу к Люциусу, забыв о гордости, которая впрочем, никогда ничего не значила.  Пожалуйста, верните его палец на место. Я знаю, что это возможно, пока прошло не слишком много времени. Я сделаю все что угодно, пожалуйста

 Все, говоришь?  смеясь, спрашивает Долохов. Но Люциус быстро обрывает его.

 Пожалуйста, Антонин, не продолжай.  Он смотрит на меня, и я чувствую, как слезы обжигают мои глаза. Он слишком долго на меня смотрит.

Наконец, он движется от меня по направлению к Рону, который стонет и катается по полу.

 Подними его палец и приставь его на место.

Он обращается ко мне. У меня уходит секунда, чтобы понять это.

Но..о, я не могу прикоснутся к нему..

Я стискиваю зубы, подавляя тошноту, и поднимаю холодный, мясистый, неживой объект, которым является большой палец Рона, и приставляю его к зияющей ране на его руке, твердя про себя, как мантру, не смотри на кровь, нет никакой необходимости смотреть на кровь, не стоит смотреть на рваные края раны-

Я дрожу и плачу вместе с Роном. Люциус смотрит на меня и направляет палочку на рану. Теплый, золотистый свет вырывается из палочки, соединяя кожу и с легкостью сращивая плоть.

Рон неожиданно затихает, в изумлении глядя на палец, слезы на его лице высыхают.

Я наклоняюсь вперед и целую его в щеку, крепко держа его лицо в своих окровавленных руках.

 Прости меня, я не хотела, я не знала, я не понимала что делаю.

Он смотрит на меня, крепко обнимает меня свободной рукой, кивает мне, но глаза его пусты. Он ничего не говорит.

Знает ли он? Понимает ли он, что я действительно не осознавала, что я делаю, и что я никогда-никогда не смогу простить себя за это?

Мне так жаль.

Я слышу тихий смех Люциуса.

 Думаю, ты гордишься своим молодым человеком, грязнокровка,  он насмешливо улыбается.  Я надеюсь, что ты довольна хнычущим маленьким слизняком, который не может даже вынести пять минут боли, не крича как ребенок. Ты хорошо подобрала себе пару.

Рон встряхивает головой, его трясет от гнева.

 Хотел бы я посмотреть, как бы повел себя на нашем месте, ты, кусок дерьма!

Беллатрикс кидается к нему, но Люциус хватает ее за руку, не отводя от нас взгляда. И он усмехается.

 Я прошел через то же самое, если не больше,  говорит он тихо, и он все еще ухмыляется, но мне кажется, я видела тень, промелькнувшую в его глазах.  О да, вопреки расхожему мнению, мы не обращаемся с нашими пленниками хуже, чем вы обращаетесь с заключенными в Азкабане.

Нет, он он лжет. Авроры бы никогда. Орден бы никогда такого не допустил.

Его насмешливая улыбка становится шире, по мере того как он изучает мою реакцию.

 Ты не веришь мне, грязнокровка? Что ж, позволь мне сказать тебе, что ты абсолютно не представляешь, что делают новые стражники Азкабана со своими заключенными в свободное время. Им же надо делать что-то, чтобы заключенные ощущали то же отчаяние и безнадежность, что и при дементорах.

 Вы врете,  я шепчу.

 Боюсь, что нет,  Долохов выходит вперед.  Я тоже там был, спасибо вам двоим и вашим маленьким друзьям. Я видел все это. Поверьте мне, то, что устраиваем вам мы, это просто поездка на пикник по сравнению с тем, что они делали со мной в первую ночь моего пребывания в тюрьме.

Но они никогда не не стали бы, ведь так?

Рон приходит в себя быстрее меня.

 Даже если так, это не оправдание! Что мы сделали вам, чтобы заслужить подобное?

 Неужели вам еще надо спрашивать?  Белла приподнимает бровь.  Посмотрите на себя, грязнокровка и предатель крови. Неужели нам еще нужно «оправдание», как ты это называешь?

 Даже если они обращались с вами так же плохо, как вы с нами,  Рон немного трясет, он игнорирует вопрос Беллатрикс,  вы это заслужили, за все, что вы сделали. Вы черт возьми заслужили это!

Люциус поворачивается к Долохову.

 После тебя, Антонин.

Долохов направляется к Рону, его палочка поднята, а на лицепугающее голодное выражение.

 У тебя проблемы, парнишка.

* * *

Все закончилось.

Это длилось часами, но теперь все кончено.

Люциус закрывает дверь за Беллатрикс и Долоховым, которые тащат Рона из камеры, и поворачивается ко мне с легкой улыбкой.

 Что ж, этот вечер определенно был насыщенным, ты не находишь? Мы получили от тебя всю информацию, которую хотели. Как я и говорил, это заняло не так много времени, но теперь все закончилось. И я получил то, что хотел.

Я неподвижно сижу на полу, словно каменное изваяние. Я все еще чувствую запах крови, и, кажется, даже ощущаю ее вкус на языке.

Кровь. Кровь Рона все еще на моих руках.

Она въедается мне в кожу, как воспоминания въедаются в мой мозг

Пожалуйста, остановитесь, пожалуйстапожалуйста прекратите.Расскажи нам о Дамблдоре, грязнокровка умоляю, не трогайте его тогда расскажи нам о Нимфадоре Тонкс нет, подождите, вы же обещали не причинять ему боли Я соврал, мисс Грейнджер

Я тру свои руки, пытаясь соскрести кровь с ладоней. Она не смоется. Она никогда не смоется.

Скольких людей я обрекла на смерть этим вечером? Скольких предала?

 Скажи мне, моя маленькая храбрая грязнокровка, ты что-нибудь усвоила о мужестве сегодня?

За всю свою жизнь я ни разу не чувствовала такой слепой ярости. Она кипит во мне бурлящим потоком, поглощает меня целиком. Сотрясаясь от дрожи, я поднимаюсь на ноги, и крепко сжимаю зубы, потому что моя голова вот-вот взорвется.

 Идите на хрен,  три крепких маленьких слова вырываются из меня.

Он широко улыбается, наслаждаясь и впитывая мой гнев и мою боль. Он подходит ближе, оттесняя меня к стене.

 Не хочу быть слишком оптимистичным, но, кажется, ты, наконец, выучила правила повиновения. Сегодня ты с большей охотой подчинилась мне, нежели вчера. Это значит, что даже у тебя есть цена, хоть ты и не думала, что когда-нибудь придется торговаться.

Я больше не вынесу. Мне хочется изуродовать каждый дюйм его бледного, самодовольного лица. Я хочу глубоко вонзить в него нож, чтобы он истекал кровью и кричал в агонии.

Чтобы он почувствовал то, что чувствую я.

Он так близко, что у меня волосы встают дыбом, и ненависть, жгучая ненависть, волнами поднимается во мне.

 С трудом верится, что кто-то способен это сделать,  эта улыбка чеширского кота начинает меня раздражать.  И с кем? Со своим лучшим другом, с мальчишкой, которого ты любишь. Я уверен, это разобьет тебе сердце, но если бы ты только видела это выражение предательства на его лице, пока ты, улыбаясь, вонзала нож в его руку!

Гнев взрывается во мне, разрывая меня на миллион кусочков.

 Вы Вы, больной, извращенец Вы, Вы

Я с трудом говорю.

Он хихикает.

Все. Его смех выводит меня из себя. Мой рука взлетает, и я сильно ударяю его ладонью по лицу.

Отпечаток моей руки остается на его бледной щеке, розовый, покрытый кровью, что была на моих руках.

Но мне уже все равно, и я ударяю его еще и еще. А затем начинаю молотить его в грудь кулаками, крича от гнева и боли, бессилия и чистой ненависти.

Он хватает мои запястья, отводя мои руки от себя. Его лицо еще сильнее бледнеет от гнева, и теперь кровь Рона и мой отпечаток стали еще ярче. Он поднимает руку и бьет меня по лицу наотмашь, раз, другой, третий, гораздо сильнее, чем его била я. Моя голова запрокидывается назад с каждым ударом, пока, наконец, я не падаю на пол, вся в слезах и криках боли.

 Вы заставили меня это сделать! Вы вынудили меня это сделатья не хотела!

Он хватает меня за волосы и оттягивает голову назад, заставляя меня шипеть от боли.

 Как ты посмела?  шепчет он.  Как ты посмела поднять руку на меня?

 ПОЧЕМУ НЕТ?  в слезах кричу я.  Видит Бог, вы ранили меня! Почему я не могу ранить вас в ответ?

Он наставляет палочку на мое лицо, фыркая от гнева. Я пытаюсь отстраниться, стараясь не думать о том, что он собирается сделать.

Но ничего не происходит. Он лишь тихо смеется, проводя палочкой по моей щеке.

 О, посмотри на себя! Такаяслабая.

 Я не слабая.

 Ах, нет?  спрашивает он.  Вспомни, как быстро ты сказала мне все, что я хотел услышать. Немного боли, чуток страданий и ты запела, как птичка. Ты даже не можешь сопротивляться Империо. Разве это сила? Одному Богу известно, почему ты попала в Гриффиндорфакультет храбрецов.

Эти слова они что-то задевают глубоко во мне, потому что, действительно я не должна быть в Гриффиндоре. Я попала туда только потому, что хотела этого. Сортировочная Шляпа так и сказала:

Думаю, ты отлично приживешься в Равенкло. Какой ум, какие способности! Нет? Хочешь в Гриффиндор? Ну, что ж, если ты так уверена

Люциус пристально смотрит мне в глаза, и я пытаюсь скрыть свои мысли. Я не позволю ему увидеть это, не позволю узнать

Слишком поздно. Он вновь улыбается, и у меня все плывет перед глазами: его лицо становится разноцветным размытым пятном, на котором ярко проступает красный цвет, красный, как кровь, кровь, красная

 Что, правда?  его голос возвращает меня из небытия, и я снова четко вижу его ухмыляющееся лицо.  Равенкло? Не удивительно, что ты так слаба. Этот факультет известен своими мозгами и интеллектом, но больше ничем.

 Ягрифиндорка!  говорю я.  Шляпа распределила меня туда, она бы не сделала этого, если бы я не принадлежала..

 Но она сделала, грязнокровка. Ты знаешь это. Она сделала это из-за абсурдного предположения, что наш выбор делает нас теми, кто мы есть. Думаю, пора развеять этот миф, и советую тебе спуститься с небес на землю. Есть вещи, которые ты не в силах изменить.

 Это ложь!  слова звучат неискренне. Я действительно им больше не верю.

Он внимательно смотрит на меня некоторое время, и в его взгляде нет злобы, только спокойствие.

 Ты действительно в это веришь? Драко рассказывал мне про твою дурацкую эскападу по защите прав эльфов. О, как мы смеялись над этой маленькой историей. Ты действительно надеешься изменить мир к лучшему, маленькая грязнокровка?

Я не отвечаю. Он и так уже много обо мне знает. Как будто он хочет знать обо мне все, вывернуть наизнанку всю мою душу.

Я не собираюсь открываться ему.

 Такие ли уж мы разные, ты и я?  он говорит тихим, спокойным голосом.  Мы оба хотим изменить мир. Я хочу избавить магический мир от магглов, и я иду на любые меры для достижения своей цели. Тыты хочешь, чтобы магическое сообщество освободило эльфов. Ты надеешься, что это сделает мир лучше? Как далеко ты готова зайти, чтобы достичь своей цели?

Он опять проникает в мой разум. Я чувствую, как невидимая рука перебирает мои мысли.

О, мне уже все равно. Ну что будет, если он узнает? Ничего уже не имеет значения, после того, что я сотворила с Роном

 О, не думал, что ты так жестока!  Он радостно смеется.  И какая же ты все-таки маленькая лицемерка. Смела читать мне нотации насчет моего безжалостного поведения, а сама оставляла домашним эльфам одежду!  Он неодобрительно смотрит на меня.  Домашние эльфы не хотят свободы. И ты знала это, но решила силой заставить их.

 Но им нужна свобода!  говорю я обреченно.  Им промыли мозги такие тираны как вы, заставив думать, что им и так хорошо. Каждое существо имеет право быть свободным, они поймут это рано или поздно.

Но мои словачто о стенку горох. Люциус не слышит меня. Он пристально смотрит мне в глаза и хмурится.

 Оказывается, мы не такие уж и разные. Мы оба готовы действовать с особой жестокостью, чтобы достичь своих целей. Единственная разница в том, что я готов это признать.

Боюсь, что с меня хватит. Слезы текут из глаз, когда я, наконец, сдаюсь.

 Я не такая как вы! Я не такая!

Я кричу сквозь рыдания. Я ненавижу себя за это, пытаюсь остановиться, но просто не могу.

 Да, ты права,  он отпускает меня, и я падаю на пол.  Мы абсолютно разные. Я бы никогда не ударил в грязь лицом перед своим врагом. Это позор. Я, возможно, смог бы тебя уважать, если бы ты не была такой слабой.

Он разворачивается и покидает комнату, осторожно закрывая за собой дверь. Он оставляет меня одну рыдать, скрючившись на полу в луже крови моего самого лучшего друга, и дрожать от боли и жалости к самой себе.

Глава 7. Месть

Наша труппа актеров рада представить вам трагедию в четырех действиях. Наслаждайтесь!

С тех пор, как меня последний раз водили в туалет, я не вставала со своего кхм, ложа.

Я считала камни на потолке. Ровно сто пятьдесят два черных камня, слегка различных по форме и текстуре.

Сто пятьдесят два камня.

А, может, я неправильно посчитала? Надо попробовать еще раз, просто чтобы убедиться

Я чуть шевелюсь и чувствую, как солома царапает кожу сквозь грубую ткань мантии.

Хочу в ванную. Хочу еще раз вымыть руки, хоть и большой пользы это не принесет. Последний раз, когда я была в уборной, мои руки были в крови, и я смывала ее до тех пор, пока вода не стала кристально чистой, но ничто не могло смыть запах. Он буквально въелся в пальцы.

Не думаю, что когда-нибудь смогу избавиться от запаха крови Рона.

Нужно встать. Лучше уж нарезать круги по камере, чем лежать бревном. Но голова гудит, и стоит мне приподняться, как перед глазами все плывет.

Может, мне лучше не двигаться?

Я смотрю в потолок, погруженная в свои мысли, и здесь так жарко. Пот пропитал мантию, и она прилипла к коже, а по лицу струятся маленькие капельки, и я даже могу поймать некоторые из них языком.

Я бы хотела принять горячую ванну. Погрузиться в воду с ароматной пеной, почувствовать, как она окутывает мое тело, а потом нырнуть с головой и забыть о существовании внешнего мира. Лежать в абсолютной тишине.

* * *

Кажется, прошла вечность с тех пор, как Беллатрикс и Долохов увели Рона, а Люциус вылетел из камеры, обозвав меня жалкой. Наверное, больше суток. Вероятно, двое или трое.

Я, правда, не знаю.

Я бы решила, что они оставили меня здесь умирать, если бы не тот факт, что мне по-прежнему приносили еду и водили в туалет.

Может, это очередная игра, в которую они играют со мной. Дать мне время на размышления: очень много времени на то, чтобы раз за разом прокручивать в голове последние события.

Бьюсь об заклад, что это Люциус придумал.

Он очень умен, и знает, что физическая больне единственный способ заставить человека страдать.

 Я уверен, это разобьет тебе сердце, но если бы ты только видела это выражение предательства на его лице, пока ты, улыбаясь, вонзала нож в его руку.