Ты почто княжича оскорбляешь, неумь боярская? Али тебя в твоей весской глухомани вежливости не учили? Али вино в пустую голову слишком шибко ударило?
Опомнившись, боярин, страшно оскалился и попытался выпрямиться. И это ему не удалось. Недорослый мозгляк, мелочь шелупоннаяплюнуть и растеретьоказался вдруг неожиданно силён. Левой рукой держит, а не вырвешься. И не приподнять, не оторвать мелкого от земли, словно прирос к ней, словно корни пустил. Ещё раз бессильно трепыхнувшись, боярин схватился за меч. Обнаглевший простолюдин должен быть наказан. Зарубить его тут же, и никто не осудит, возможно, даже виру платить не придётся, поскольку оскорбление благородного боярина налицо, и свидетелей тому не счесть.
Стёпка этого широкоглазгого благородным не считал. И оказаться зарубленным, понятно, не хотел тоже. Не отводя взгляда, он положил руку на навершие уже наполовину обнажённого меча. Боярин побагровел, жилы на его шее вздулись, кафтан туго обтянул широкие плечи Однако сколько бы он ни пыжился, неизвестно откуда объявившийся отрок и тут оказался сильнее. Без малейшего напряжения, почти играючи, он задвинул меч назад, словно бы и не заметив встречного усилия. Крестовина глухо стукнула об устье ножен. Замерший вокруг народ, в удивлении дружно сморгнул и зашевелился.
Повинись перед княжичем, отчётливо сказал Стёпка.
К-кого? сквозь зубы выдавил боярин, всё ещё безнадёжно пытаясь вытянуть меч.
Того, сказал Стёпка. Прощения проси у княжича за язык свой поганый.
Вокруг кто-то шумел, весичи, кажется, уже обнажили оружие, что-то невнятно мякнул Ванька за спиной, на них уже оглядывались, шумная круговерть улицы затормозилась, мир медленно кружился вокруг, словно Стёпка сделался вдруг центром мироздания. Он смотрел в упор в наглые, серые глаза, с трудом сдерживая яростно разбухающего гузгая и крепко сжимая в горсти уже начавший лопаться ворот кафтана.
Винись перед княжичем.
Весичи надвинулись на него всей толпой, крепкие руки ухватили его за плечи, потянули назад, противно пахнуло винным духом, перед лицом сверкнуло лезвие меча Рубить они его, что ли, собрались, соратника своего вызволяя?..
Стёпка досадливо двинул плечами, легко стряхнул с себя все эти чужие назойливые руки и оттолкнул княжьего обидчика. Тот попятился, запутался в собственных ногах и, если бы не стоящие позади дружки, непременно упал бы. Ноудержали. И уже готовы были бросится всей толпой. И не просто броситься, а бить смертным боем Кто-то меч обнажил, кто-то схватил со стола кинжал Только и остановило их всех, что Стёпка стоял уверенно, слишком уверенно для того, кто по глупому безрассудству вызвал на себя гнев сразу стольких воинов. Безрассудством здесь и не пахлоэвон как стоит, словно самому государю родня. Порубить никогда не поздно, разобраться для начала следует, кто таков
Не желаешь, значит, виниться, сказал Стёпка. И произнёс вдруг то, о чём ещё секунду назад даже не помышлял. Гузгаю, спасибо, за подсказку, кому же ещё, чтоб ему там внутри когда-нибудь стократно аукнулось такое безрассудное своеволие:
Вызываю тогда тебя на дуэль на поединок. Княжью обиду только кровью смыть можно. Ты готов?
Ванька протяжно присвистнул. Стёпка оглянулся на Боеслава. Тот стоял за его спиной, гордо выпрямившись и яростно сверкая глазами. И Стёпка лишний раз убедился, что всё делает правильно.
Т-ты Т-ты, прорычал белый от гнева весич. Да я тебя сей же миг без поединка головы лишу. Ты на кого руку поднял, шелупонь безродная!
Ну и на кого? спросил Стёпка, подбоченившись и окинув весича предельно презрительным взглядом. Назовись, недостойный сын своих родителей.
Было бы перед кем величаться! выпятил губу боярин. Он держал руку на мече, но оружие обнажать не спешил, по-видимому, не определившись ещё, с кем вдруг негаданно столкнула его судьба.
Окружившие место стычки прохожие жадно слушали. Бояре сверлили Степана ненавидящими взорами.
А ты не величайся, великодушно разрешил Стёпка. Просто назови своё имя. Ежели оно у тебя, конечно, имеется.
Я весич скрипнул зубами, переломил в себе гнев, оглянулся и повелительно мотнул головой, подзывая кого-то из толпы.
Невысокий, вычурно одетый отрок со скучным костлявым лицом выступил вперёд и, выпятив грудь колесом, привычно зачастил:
Старший сын государева стремянного Радозара, оружничий княжьей охранной сотни Все
Кто здесь недозволенное творить осмелился? прервал вдруг его властный голос. Отрок споткнулся и умолк.
Раздвинув зевак к ним вышел пожилой воин, лицо которого Стёпке было знакомо. Видел он уже этого светлоглазого весича в Проторе, в свите князя Всеяра. Даже имя припомнилосьКромень. Вспомнилось также, что работает он начальником княжьей службы безопасности или как это тут у них называется. Фээсбэшник местный, в общем. Серьёзный дядька, с таким шутки шутить не захочешь. Одно хорошок демону у него никаких претензий быть не должно, ведь Стёпка тогда, помнится, помог разоблачить оркландского шпиона, и, значит, он уж точноне враг.
Кромень сердито уставился на Степана и, явно сразу узнав его, проглотил чуть было не вырвавшиеся неосторожные слова. Похмурился, оценивая обстановку, покатал желваки на скулах. В отличии от расслабившихся на отдыхе дружинников он был при полном доспехе и при оружии. За его спиной, недобро поглядывая по сторонам, возвышался внушительный плечистый воин почти тролличьего роста и стати. Вот с таким амбалом Стёпка едва ли захотел бы связываться. Во всяком случаекрепко поразмыслил бы, прежде чем на подобную глупость решиться.
Что ты здесь делаешь отрок? спросил Кромень. Отчего подле тебя шум и непорядок?
Боярин заметно приободрился, уже, видимо, решил, что наглого отрока княжья стража сей же час уволочёт в мрачные подвалы.
Да вот невежу этого на поединок вызываю, звонко сказал Стёпка. Хочу его хорошим манерам поучить.
Кромень придержал дёрнувшегося весича суровым взглядом, вновь повернулся к Степану:
Всегнев тебя неосторожным словом обидел, так я понимаю?
Этот ваш Всегнев злонамеренно оскорбил княжича Боеслава, думая, что некому за него заступиться. Он ошибся.
Стеслав верно говорит, княжич? спросил Кромень. В его обращении к Боеславу не было и тени уважения.
Я верно говорю, с нажимом сказал Стёпка, заслонив Боеслава плечом. Негоже княжичу оправдываться перед кем бы то ни было. Княжич по годам не может выйти на поединок против этого переростка. А я могу.
Поединок, скупо усмехнулся Кромень. Ты уверен?
Уверен, сказал Стёпка. Он в себе ни на грамм не сомневался. Потому что правда была на его стороне. И гузгай, между прочим, тоже. Оказывается, совсем по-иному себя ощущаешь, когда твёрдо сознаёшь свою правоту. Это ведь не перед разобиженным Изведом оправдываться за то, что случайно на землю его уронил, здесь совсем другое делокняжья честь задета.
На чём биться желаешь? спросил Кромень.
На мечах. До первой крови. Здесь и сейчас.
Сотрапезники (или правильнее сказатьсобутыльники?) Всегнева хищно переглянулись, Ванька зашипел что-то невнятное. Здоровяк-охранник остановил взгляд на задиристом отроке, оценил его рост и возраст и слегка покривился. Не показался ему демон крутым бойцом, способным одолеть на мечах хотя бы и одного настоящего воина. Стёпкачисто из хулиганстваточно так же пренебрежительно осмотрел его с ног до головы и точно так же скривил губы. Подумаешь, мол, и не таких здоровых видали. К его удивлению, амбал ничуть не рассердился. Ухмыльнувшись, он едва заметно подмигнул в ответ, недвусмысленно показав, на чьей стороне его симпатии. Стёпка не удержался, тоже расплылся в улыбке.
Всегнев, не дождавшись ожидаемой расправы с покусившимся на его ухоженный организм наглецом, растерянно оглянулся на Кроменя:
Да кто он такой? Связать его немедля и в допросный поруб
Испугался смелый Всегнев, громко сказал Стёпка. Боится на поединок выходить.
Простой совсем приём, но, как ни странно, почти всегда срабатывает. Но на этот раз не сработало. Всегнев досадливо отмахнулся:
Был бы ты, выползень, знатного роду А так Невместно мне с простолюдином на мечах биться!
А я не за себя биться буду. За княжича. За обиду, которую ты нанёс намеренно и спьяну внуку князя Крутомира.
Это был хороший удар. О том, что Боеслав является внуком легендарного Крутомира, все, разумеется, помнили, но что уж там говорить, помнили как-то отвлечённо. А теперь, когда об этом во весь голос объявил задиристый демон, на княжича посмотрели уже совсем другими глазами. И Всегневу отступать теперь было некуда. Но на Стёпку он всё равно поглядывал, словно на мелкую букашку, которая ни с того ни с сего заявила о своей могучести, не имея на то никаких оснований.
Ладно, сказал Стёпка. Я назову себя.
И, глядя прямо в налитые кровью и вином глаза, отчётливо выговорил:
Стеслав, сын Андриана, демон-исполнитель пятьдесят второго периода, двадцать четвёртого круга, седьмого уровня, явившийся под это небо по личному приглашению отца-заклинателя.
Ванька тихонько хмыкнул и приосанился. Он-то ведь тоже был этим самым явившимся по личному приглашению. Весичи же отреагировали по-разному. У одних округлились глаза, другие поморщились, видимо, не слишком уважали демонов. Всегнев, слегка покачиваясь, осмотрел Стёпку с ног до головы, оглянулся на Кроменя. Тот чуть заметно кивнул, подтверждая демонское происхождение наглеца.
Хорошо, нехотя выдавил Всегнев. Согласен на поединок. Будет посля о чём сыну поведать, как я демона уму-разуму учил.
Вот и славно, сказал Стёпка. И если я тебя одолею, ты извинишься перед княжичем. Громко и при свидетелях. А если ты выйдешь победителем, то я
Поцелуешь ему сапоги, предложил кто-то из молодых весичей. Остальные пьяно засмеялись, предвкушая неплохое развлечение. В том, что опытный оружничий без труда одолеет этого безродного недомерка, пусть даже и демона, никто, похоже, не сомневался. Кроме, может быть, Кроменя и Боеслава.
Согласен, Стёпка достал из кармана рукоять ножа. Начнём?
Всегнев тут же потянул меч из ножен.
Кромень шагнул вперёд, встал между соперниками и поднял руку:
А теперь выслушайте меня. Никакого поединка здесь и сейчас не будет. И даже не вздумайте спорить! это он уже специально для Степана сказал, увидев, что тот собирается возражать. Мало нам, что приходится за орклами и степняками присматривать, так ещё и промеж своих раздоры начались И посему вот вам моё последнее слово. Сиятельный князь договорился с магистром устроить через три дня дружеские состязания. Будут биться все, кто пожелает. И орклы, и элль-финги, и прочие, гм, воины. Там и встретитесь Ежели к тому времени не решите свой спор полюбовно. Вы услышали меня?
Стёпка тут же кивнул. Ему было всё равно. Пусть хоть через три дня, хоть через четыре, а Всегнев своё так или иначе получит. Боярин тоже не воспротивился, даже, напротив, почему-то обрадовался. Но явно не тому, что позорное поражение откладывается, он-то, понятно, о поражении и не помышлял. Видимо, пакость какую-то задумал, не иначе. Да пусть хоть сто пакостей задумывает, всё равно быть ему битым и перед княжичем извиняться так или иначе придётся.
Смотри, демон, чуть слышно сказал Кромень. Запретить поединок я не могу, да и не желаю, но коли покалечишь боярина, светлейший князь тебя не простит, будь ты хоть сто раз в своём праве. Его отец при государе до высокого места дослужил.
Не собираюсь я его калечить, так же тихо сказал Стёпка. Проучу немного и заставлю у княжича прощения просить. Слово демона.
Ты княжича к отцу ведёшь? Вот и уводи его отсюда поскорее. Мой тебе совет.
Стёпка поморщился. Все всё знают, ничего ни от кого не скроешь. Если и в самом деле кто-нибудь задумает от Крутомирова внука избавиться, трудновато будет им в этом помешать.
Уходя, он оглянулся и поймал взгляд Всегнева. На удивление не было в нём ни злости, ни ненависти, а одно только безмерное удивление, словно оружничий в толк взять не мог, что с ним только что такое приключилось. Как бы там ни было, а вот и ещё один враг нарисовался нежданно-негаданно. Не сказать, что это Стёпку пугало, но и особой радости он тоже не испытывал.
Сидящий за соседним столом невзрачный маг-дознаватель, облачённый для отвода глаз в мантию войскового писаря, с неудовольствием смотрел вслед удаляющимся отрокам. Не удалось стравить демона с настоящим воином, Кромень не ко времени вмешался. Надо было с ним раньше сговориться, да кто же знал, что он рядом окажется. Ну ничего, время ещё есть. Ежели демон в самом деле на состязания пожалует, то случится ему там удивление немалое.
* * *
Ванька был мало сказать ошарашен. Он был просто убит. Причёмдважды и оба раза насмерть. На друга он теперь поглядывал даже с каким-то испугом, словно у того вместо головы выросла вдруг что-то совсем другое, словно насквозь знакомого Стёпыча вдруг подменили кем-то непонятным и слегка пугающим.
Ты что, совсем сдурел? сумел он наконец подыскать подходящие слова. Какой бес в тебя вселился? Он же бы тебя в два счёта уделал, Всегнев этот мордастый. Видал, какой у него меч! Видал, какой он сам!
Отвали, Ванька. Не уделал бы. Да и меч у него ничего особенного. Только и радости, что ножны золотом да каменьями украшены. А золото, если хочешь знать, в бою никому ещё не помогло.
Ты псих, сказал Ванька убеждённо. Начитался разных книжек и поверил, что сам тоже стал великим героем. А это не сказка, понял. Это настоящая магическая жизнь! Вот как дал бы тебе этот оружничий мечом по кумполу, узнал бы тогда, какой ты герой.
Не дал бы. Силов у него маловато против демона устоять.
Демон фигов, сказал Ванька. Ладно гоблин этот верит, что мы демоны, ну мы то Мы то знаем же, какие мы на самом деле демоны.
Ты не поверишь, Ванес, но мы с тобой самые настоящие демоны. Причём, почти непобедимые.
Ага, кивнул Ванька, сморщившись так, словно лимон разжевал. Одной рукой махнулвсе весичи разлетелись. Другой махнулсебе в лоб заехал. Ты настоящий меч в руках хоть раз держал?
Держал разок, признался весело Стёпка. Они уже дошли до моста через Лишаиху и перед поворотом к реке остановились, пропуская громыхающие повозки.
Ага. И я уже почему-то поверил.
Стеслав Варвария с дружками в честном бою победил, сказал, оглянувшись, Боеслав. И ещё Миряну-страдалицу от заклятия освободил. Это всем ведомо.
Большая куча подвигов, признал Ванька. Ему-то точно было известно, что Стёпка драться не умел и не любил. Может, ещё кого успел без меня обидеть?
Ещё оркимага, змея подколодезного, колдуна усть-лишайского Щепоту, гномлинов разных, колдуна-оберегателя Полыню, веских магов-дознавателей, ещё одного оркимагане помню как его звалис четырьмя рыцарскими немороками, разбойников таёжных, дружину боярина веского Хвалогора, ну и ещё всяких разных гадов Сразу всех и не вспомнить.
Силён брехать, с уважением признал Ванька. Ты ещё этих забыл как их высосов оркландских.
Точно, признался Стёпка. Ещё отряд вампиров.
Тебя по голове в последнее время случайно никто не бил? поинтересовался Ванька.
Бил, не стал отказываться Стёпка. Как раз здесь, в Предмостье карлик один так треснул, что я даже сознание потерял. Я ему потом нос дверью за это расквасил.
Всё ясно с вами, благородный сэр, хихикнул Ванька. Видно, этот карлик голову-то тебе и повредил малость.
А пошёл бы ты со мной, Ванька, у тебя бы внутри тоже гузгай пробудился. И стал бы ты всех на свете сильше, как говорит Смакла.
Чего это за бяка такая в тебе завелась?
Гузгай, сказал Стёпка. Это такой магический двойник, который помогает врагов побеждать.
А потом ему надоест внутри сидеть и он из тебя вылезет. Прямо из груди. Как Чужой в фильме.
У тебя тоже гузгай должен быть. Только ты его пробуждать не умеешь.
Охота была гадов всяких внутри себя пробуждать. Так это ты из-за него такой весь теперь крутой, что здоровых мужиков на поединок вызывать не боишься?
И из-за него тоже.
Ладно, не отставал Ванька. Допустим, я верю, что ты его почему-то вдруг победил бы. Но с какого перепугу ты на него наехал? Подумаешь, пьяный болван фигню какую-то сболтнул.
Ты, Ванька, не понимаешь. Эти гады сюда приехали чужое княжество делить, да ещё и насмехаются. Нельзя такое прощать. И вообще, ты демон или кто? Ты что, смог бы вот так утереться, когда на тебя плюют?