Кору не ожидала войны за веру в собственной странено так уж выстроились светила небесные. Волкивоины Творца, а ещё онивоины Прайда. Но в священных книгах сказано, что Прайдсвященный братский союзволей Отца Небесного уподоблен прайду истинных львов. «Угрызающий собственных собратьевда сгинет в пустыне, скуля в одиночестве», это Кору тоже помнила с детства.
В нынешние ужасные и нечестивые времена Львы и волки угрызали собственных собратьев. Чтобы пресечь это святотатство, прикрытое высокими статусами и громкими, якобы несущими истину словами, стоило сражаться.
С лжебратьями.
Кору не понравился Львёнок Хотуру. Она не доверила бы ему глиняного черепкаа он ведал большим куском пограничной земли. Лев Львов, значит, говорил, что «границу запирают их мечи»? Это тоже ложь. Границу держали не мечи, а слова «наших» Львяти этот тип, Львёнок по рождению и облезлый деревенский кот по манерам, льстиво мяукал и оббивал ноги, думая, не разорвут ли его на части, случись ему выпустить когти.
Но, послушав разговор, Кору подумала, что когти, пожалуй, так и останутся скрыты мехом внутри мягких лап. У Хотуру один признанный сын, а иметь одного ребёнказначит, жить в вечном страхе за его будущее. Хотуру думает о женщинах для Мингуо внуках думает. Лев Львов дал ему землю, а дать внуков может только Творец и новая истина, решила Кору, скрывая улыбку.
Волки Хотуру быстро поняли, какой запах несёт ветер с севера. Теперь им сложно будет приказать сражаться с «нашими», думала Коруопасно. Их нынешнее весельевсего лишь принятие очевидных священных истин, а вот если они не выполнят приказ, выйдет измена.
Возможно, Хотуру достаточно умён, чтобы не провоцировать бунт?
А Барсёнок Ча, вдохновлённый дружбой с «нашими» Львятами и истиной, говорил, как восьмой пророки Наставник-отступник взбесился и потерялся. Обращённый язычник победил его прилюдно в богословском поединке. Конечно, это всего-навсего деревенский Наставникхорошо, если он знает буквы и может прочесть несколько первых страниц в священной книгено этому терять нечего. Кроме власти.
«Запомни, Кору, говорил дядя Ринту когда-то в далёком, но незабытом прошлом, мужчину от подлости остановит честь и вера, женщинулюбовь и жалость к детям, бесплотного не остановит ничто. Недаром телохранители Льва Львовобрезанные бойцы. Они не любят ничего, кроме властиопасайся их, как никого не опасаешься».
И Кору очень понравилось, что его командир поел бараньего сердца, зажаренного на углях специально для «наших» Львят, но едва притронулся к вину. Кору тоже чуть пригубила, только чтобы держать чашку в рукенесущим истину не годится пить вино, как воду.
Тем более, что Анну и Ча тоже почти не пили. Они вели с чужими волками благочестивые беседыи это было так здорово, что Кору всю ночь бы слушала, но Наставник ударил в гонг, когда звезда Элавиль засияла над башней храма, над собственным медным изображением. По-хорошему, после молитвы надлежало бы лечь спать.
Чужие волки устроили «наших» в кордегардии, предназначенной для молодых бойцов, у которых ещё не было детей. Это помещение всегда строилось с большим запасомименно для того, чтобы в случае необходимости вместить братьев, которых привели обстоятельства и война.
Кору позабавило, что чужим даже в голову не пришло заикнуться, что женщинам и мужчинам не пристало делить одно помещение и спать бок о бок, или даже просто намекнуть, что женщинам полагалось бы пойти в жилище рабынь. Видимо, уравнять в правах волчиц и рабынь показалось кощунственно, хоть и те, и другиеженщины.
Кору с удовольствием отметила, что истина есть истина, если ей внимают настоящие братья.
Тюфяков на всех не хватило, на утоптанный глиняный пол набросали в три слоя соломы, накрыли одеялами«наши» кое-как устроились. Масляные светильники в нишах горели тускло, все устали, многие были изрядно пьяныхотелось спать, но Анну сказал, когда вышли местные рабы:
Закройте один глаз, вторымсмотрите, а когда такой Львёнок не велит спать одним глазом, выставив караул в доме собственного брата, лучше не спать обоими глазами, чего там
Тем более, что командир задрёмывал на ходу. Женщины-волки сложили стопкой несколько тюфяков, Кору и Мидоху постелили сверху свои плащи, Маленький Львёнок сказал: «Кору, останься со мной»лёг и заснул раньше, чем его голова коснулась ложа, не снимая сапог и оружия. Кору стащила его сапоги, расстегнула ременьа командир так и не проснулся.
Грудная лихорадка. Всё ещё очень мало силхорошо, что не чахотка
Кору, сказал Мидоху, обними его и поспи рядом. Говорят, здоровое дыхание придаёт больному сил.
Да, сказала Кору и расстегнула командиру воротник. Я так и сделаю. Чуть попозже. Мне надо выйти на минутку. Ты ведь не собирался спать?
Мидоху покачал головой и положил на колени меч.
Я сейчас вернусь, охраняй командира, сказала Кору и пошла к выходу.
Ей не надо было по нужде. Она толком не понимала, что ей надо. Просто почему-то очень хотелось выйти на воздух.
Кору! окликнул Анну. Далеко?
Кору подошла. Анну пил холодный северный травник из чашки для вина. Барсёнок Ча смотрел на Кору спокойными, бесцветными, как у всех северян, глазами и улыбался.
Ты очень хорошо говорил, брат, сказала ему Кору. Совсем как Наставник святой жизни.
Мне хотелось бы почитать священные книги, дорогая сестра, сказал Ча. Мне хотелось бы проникнуть в самую суть истинной веры, понимаешь? Чтобы, если случай сведёт меня с умным и тонким собеседником, не пришлось уморительно и нелепо выходить из себя, как этот Наставник-неудачник.
Анну коротко рассмеялся. На Ча он смотрел, как на любимого братапреданно.
Я достану тебе книги, сказал он. Мы доберёмся до ближайшего города, и я куплю тебе Собрание Истин и Книгу Пути. Ты, Ар-Нель, опять меня удивил.
Долго ждать, вдруг вырвалось у Кору. Знаешь, Барсёнок, у Хотуру ведь молодой сын, он на внуков надеется, а ещё есть дети волков В храме должны быть и Собрание Истин, и Источники Завета, и Книга Пути, и не по одной, я думаю. Чтобы учить детей. Я попрошу у Наставника? Скажу, что нужно для язычников, которые пока сомневаются, а? Ты говоришь так хорошопусть эти книги помогут тебе говорить ещё лучше.
Ча покачал головой.
Позволю себе усомниться, что этот Наставник станет разговаривать с женщиной, милая сестра. Но он глуп, а я признателен тебе за желание помочь.
Я попробую, сказала Кору. Если не станет, значит, не станет.
Хорошо, сказал Анну, и Кору вышла из казармы мимо часовыхсеверянина из «наших» и трёх волков из свиты «наших» Львят.
Как это «не станет разговаривать с женщиной», думала Кору. Я ведь не простая женщина, не деревенская рабыня, яволчица, меня послали Львята из Чанграна! Книги нужны для обращения неверных! Как Наставник может препятствовать священной миссии?
В одном случае, решила она. Если онвправду отступник. Так это и можно проверить.
Кору вышла во двор.
Наступившая ночь была свежа, почти холодна; зеленоватая луна, ущербная с краю «в старость», сияла в чёрных прозрачных небесах чисто и ярко, но священная звезда Элавиль стояла прямо над луной, и лунный свет не застил всевидящего ока Творца. Факелы во дворе догорали и чадили, но небесный свет был так ярок, что от строений протянулись длинные тени.
Чужие волки разошлись по своим местам. Спать ушли. По двору бесшумно сновали тени рабов и рабыньмели двор, сбрызгивали водой, подбирали разбросанную посуду, объедки, забытые платки и куртки. В конюшне теплился огонёктам ещё кормили и чистили лошадей.
В жилых помещениях волков и покоях Львёнка огонь не горел, зато окно храма бросало на плиты плаца длинную жёлтую полосу света. У дверей храма, на ступенях, сидели волки, четверо, и переговаривались вполголоса.
Что за дикость, подумала Кору, оставлять караульных у храмовых дверей! Зачем?! Хорошо, Хотуру не доверяет Львятам из Чанграна, но, если не веришьпоставь телохранителей у дверей и окон собственной спальни! Не думает же Хотуру, что «наши» могут ограбить Творца? Правоверные в доме у правоверныхради власти и дележа полномочий может случиться всякое, но уж не осквернение общих святынь!
Единственное логичное объяснение, которое Кору придумалау Хотуру в храме важный разговор, и он не хочет, чтобы этот разговор слышали «наши». Но раз он не хочетто просто необходимо услышать.
Входить в храм через охраняемую дверь Кору передумала. Зачем сообщать о себе?
Она нырнула в тень, как в воду, и прижимаясь к стене, неслышно ступая и почти не дыша, пригнувшись, прокралась мимо освещённого окна. Обошла храм вокруг.
Жильё для рабов и рабынь тоже стояло тёмное. А дверца для храмовых служек, похоже, не была заперта: на ступеньках сидел волчонок лет шестнадцати и спал, прислонившись головой к дверному косяку. Его меч в ножнах лежал рядом с ним. От волчонка пахло вином шагов с шести.
Кору усмехнулась. Горе-караульщик, видимо, был трезвым, когда его ставили на этот пост, а набрался потомфлягу с остатками вина он прижал во сне ладонью к бедру. Этот мальчик, наверное, не верил, что Львята Льва и их люди способны на какой-то подлый поступок, или просто, как все нормальные люди, не мог представить себе злодеяния в храме.
Кору осторожно толкнула дверьи та отворилась без скрипа: уж в храме-то богоугодно тщательно смазывать петли! Кору перешагнула через ногу волчонка, вошла в узкий коридор, по которому в храм носят светильное масло и прочие мирские вещи для освящения, и прикрыла дверь за собой.
Коридор был тёмен и пуст, зато из храмового придела на маленький алтарь, где освящались масло, мёд и листки для священных знаков, падал узкий луч света. Кору услышала голоса, которые даже не пытались приглушитьразговаривали у Большого алтаря, рядом с Солнечным Диском. Оттуда любое слово доносится гулко и чётконе посекретничаешьно беседующие понадеялись на охрану, а может, и не думали о возможных шпионах, хоть и приняли меры предосторожности.
Кору прошла по коридору на цыпочках, присела за маленьким алтарём и прислушалась.
Я не стану, сказал Хотуру. Ты слышишь? Я не стану, потому что МНЕ это не выгодно. Прости, сейчас не о мистических откровениях речь идёт.
Творца предаёшь? спросил Наставник. В ярости, но сдерживается. Кому предпочёл, кому?! И Льва Львов тоже предаёшь?!
В толк не возьму, о чём это ты толкуешь, в голосе Хотуру тоже послышалось явственное раздражение. О девчонках?
Да, о них тоже! с отвращением сказал Наставник. Свет не видел такого позораза одним столом с женщинами, из одной чашки с женщинамичуть ли не обнимались с женщинами прилюдно! Забыли, забыли себя твои волки
Знаешь, что? голос Хотуру вдруг стал очень приятен на слух. Голос правильного боевого командира, который наступил на трусливую мышь, не видавшую настоящих сражений. Я не хочу, пойми, не хочу и не намерен слушать все твои бредни о разврате, пороке и прочемя уже наслушался. И имей в виду: я за любую из этих девчонок отдам тебя и ни минуты не пожалею об обмене.
Ты хоть понимаешь, что сказал?! задохнулся Наставник.
Понимаю, сказал Хотуру медленно и мрачно. Я не знаю, что с моим старшим сыном, Ному. Может, онтакая же девчонка, если ему не повезло умереть. Зато я знаю, что мне полагается о нём не думать. Все вы говорите, всегда: пленэто несмываемый позор, а уж А ты знаешь, что такое ребёнок, твой собственный сын, а, Ному? А что такое бой, знаешь?
Ты не о том толкуешь, возразил Наставник, снизив тон. При чём тут твой
А при том, что у меня язык отсохнет проклясть любую из этих девчонок, сказал Хотуру. В Книге Пути сказано: «Позортрусу, и предателю, и нечестивцу, и коснувшемуся тела брата рукой или сталью с гнусным умыслом, и ударившему в спину, и отступившему от истины. Посмеяние, поругание и забвение». И ты это вспоминаешь, когда речь идёт о таких, как ониа ты поручишься, что они струсили или предали? Ты поручишься, Ному?
Творец видит с небес, огрызнулся Наставник.
Кто-то там нервно ходил туда-сюда. От него колебался свет и слышались шаги.
Творец видити привёл их ко мне, сказал Хотуру. И если Мингу завтра будет обнимать любую из этих девчонокя сделаю вид, что не видел.
Кровосмешение ты тоже одобряешь? прошипел Наставник с крайним отвращением.
Я внуков хочу, сказал Хотуру втрое тише. Ты это тоже не можешь понять. Я не воюю. Ладно, на мой век хватило, я взял в бою, она родила четверых
Ты и к ней непозволительно слаб
Она родила мне четверых здоровых детей! Двое умерли за Прайдвоюя за Прайд, слышишь, ты! Тирсу не вернулся из бояи я не могу молиться за его загробный покой, может он жив ещё И Мингуон со мной последний! И войны нет! в голосе Хотуру появился и окреп жестокий нажим. Что мне сделать, чтобы у моей крови было будущее, Ному? Резать для него деревенских, как цыплят в день Жертвы? Кого они родят, деревенские?! Или что? Подранков покупать?! На базаре в Хундуне еретичка из Шаоя, штопанная в пяти местах, с выбитым глазом, идёт за полторы тысячино я бы купил, кто бы мне продал! Что-то давно их не привозили в Хундун
Все разговорыо женщинах, кажется, Ному сплюнул на пол, а Кору поразилась такому кощунству. Я зову тебя подумать о Льве Львов и об Отце небесном, а тыо женщинах
Мальчики-Львята обещали войну, сказал Хотуру. А войнаэто свежая кровь. С другой стороны, мальчики хотят позволить поединки всем, даже мужикам Тоже хорошо. На войне я могу потерять последнего а на поединке приобрету, обязательно, я в Мингу верю
Никогда Святой Совет этого не одобрит! прошипел Ному еле слышно. Это против веры, это против традиций, это против всего! Чтобы плебеи грызлись между собой, как псы по весне и по осени? А может ещё волчатам позволить скрещивать клинки, а, Хотуру? С братьями? Да что волчата! Львятам позволим, чего там
Ходил Хотуру. Теперь Кору поняла точно. Его голос то приближался, то удалялсяи вдруг он остановился рядом с малым алтарём, совсем рядом. Теперь Кору видела его тень в полосе света от храмовых светилен.
А в чём ужас, Ному? вдруг спросил Хотуру как-то почти весело. И мир уцелеет, и Чангран останется стоять на месте, и символ веры никто не предаст. Не касаться железом тела брата? Творец с ним, никто и не коснётся. Но почему нашим волчатам не погонять деревенских щенков, если на то пошло? Вот эти щенята, которых отпустил северный мальчикони же дрались на палках почему бы любому из них не
Чтобы деревенское отродье палку подняло против Прайда?! прошептал Наставник в ужасе. Этого хочешь?
Или нож, продолжал Хотуру. Кору не поверила ушам: старый Львёнок явно резвился, его голос стал совсем весёлым. А чего стоит волчонок, которого завалит щенок, Ному? Нет, наш всё равно возьмётно здоровую, пойми ты!
И будет лапать её при людях, как этот богоотступник, как этот отцеубийца
Кто же отцеубийца, удивилась Кору. Хотуру удивился не меньше.
Почемуотцеубийца? Ты ведь про чангранского Львёнка?
А нет?! Сидел, пил твоё винои из своей чашки давал пить языческой ведьме, с открытым лицом, не меченой, наглой думаешь, не собирается убить отца, а Хотуру?! Не кого-нибудь, а Льва Львов! Ты вот что оцени. Это он метит на Престол Прайдаразвратная, пьяная, грязная скотина! А если взял в драке, а? Девку свою? Не на войне, а в пошлой драке, как последний деревенский
Всё, хватит! Хотуру оборвал Наставника на вдохе. Я весь этот подлый поклёп на Львёнка Льва слушать не собираюсь.
Да ты же задохнулся Номуи Кору услышала какую-то возню, стук падающего предмета и рычание Хотуру:
Ну вот чтоя вижу, к чему ты гнёшь! Ты бунта хочешьчтобы потом донести! Уж не знаю, на что надеешься, земель моих хочешь, денегили просто ласк от Святого Советано и слепому ясно: моей крови тебе надо. Крови моих волков. Крови моего сына тебе надо.
Пусти меня! взмолился Наставник. Кору невольно усмехнулась. Что ты, Хотуру! И в мыслях не было
Тварь ты, бросил Хотуру с отвращением. В детстве из тебя бойца не вышло, так ты решил обезопаситься от случайностей, а? Пусть безоружен, зато в теплеи никого тебе не надо, так? Одна радостьжратва, выпивка, проповедии на кровь посмотреть, да? Приятно смотреть на красное? Мало было возможностей посмотреть хорошенько?
Не надо так со мной, голос Ному задрожал. Яслуга Творца я жео завете, об Истинном Пути добру пытаюсь учить заблудших